Дэвидсон Р. М. «Индийский эзотерический буддизм: социальная история тантрического движения»
<< К оглавлению |
Следующий раздел >> |
|
[Сама земля] подвергается мучениям «Повелителями людей» – они характерны для этой эпохи со своим назойливым высокомерием, грубым коварством, ненасытным аппетитом и систематическими оскорблениями приличия по причине своей врожденной глупости (1). Мандасорский эдикт Ясодхармана, ок. 530 г. н.э. И мандала государств усыпана только союзниками и врагами. Да, мир в высшей степени эгоистичен – как можно хоть где-нибудь найти нейтралитет? (2) «Нитисара» Камандаки, седьмой-восьмой век до н.э. |
Если мы хотим понять причины роста популярности и победы эзотерического буддизма, то должны сосредоточить свое внимание на раннем средневековье, поскольку именно в это время – между шестым и двенадцатым веками – зрелый буддийский эзотеризм начинает впервые упоминаться в доступных нам исторических материалах. Точность, с которой мы можем судить о его хронологии, обсуждается ниже, но все наши самые надежные данные согласуются с утверждением китайского монаха Усиня (Wu-hsing, Wuxing), написавшего около 680 г. н.э., что популярность эзотеризма стала новым событием в жизни Индии (3). Как видно из главы 4, именно индийские политические системы являются источником тех моделей, которые были приняты и расширены в священных текстах и ритуалах новой буддийской практики. Поэтому в данной главе рассматриваются политические и военные события этих нескольких веков с акцентом на обстоятельства возникновения обстановки военно-политического приспособленчества и беспринципности. Важность этого нового измерения основана на наблюдении военного историка John Keegan, согласно которому культура военных действий в корне меняет характер и взаимосвязи всех составных частей общества. Поэтому деятельность индийских правителей должна была иметь чрезвычайные последствия для всех аспектов раннесредневековой индийской культуры: от литературы и ритуалов до государственного управления и экономики.
В период раннего средневековья северная Индия, до этого доминировавшая или, по крайней мере, равная югу в своей военно-политической динамике, впервые заняла второстепенное положение, проигрывая ему как в активности, так и по уровню богатства. Южная Индия и с ее шиваитскими правителями заняла центральное место на политической авансцене и перехватила инициативу по многим направлениям. В первую очередь, это означало, что северные государства все чаще были вынуждены смиряться с унизительными набегам на свои территории, угрожавшими их богатству и безопасности их городов. Поэтому, в больших северных городах произошло сокращение численности населения, в то время как новые региональные центры в Центральной и Восточной Индии стали приобретать все большее значение. Это были столицы новых династий, имевших весьма скромное происхождение, которые брали под свой контроль бывшие племенные территории. Для подтверждения законности своей власти и в целях самоидентификации индийские правители данных областей начали усиленно покровительствовать литературе и вырабатывать стратегии поддержки религии, ища при этом религиозных советников для помощи в реализации своих политических и военных планов. Они также установили покровительственные отношения с теми, кто мог выразить особенности их местной эстетики и оценить их культурную специфику. Таким образом было серьезно подорвано доверие к единообразию придворной культуры, которое было отличительным признаком Гуптов (Gupta) и Вакатаков (Vakataka). И наконец, апофеозом раннесредневекового периода стало появление правителей, которые присваивали себе статус божеств или их инкарнаций и манифестаций. Следствием этого стала феодализация божественности, когда боги стали восприниматься как полководцы и правители земли.
|
|
Следующий раздел >> |
