Второй цзюань

 Ицзин «Записки о правилах монашеского поведения, отправленные мною на родину из стран Южных морей»

<< К оглавлению

Следующий раздел >>

 

10. Требования к одежде и пище

Следует отметить, что пока посредством постижения истинности пустоты обретается совершенная мудрость, дарующая прекращение перерождений, физическому телу для поддержания его жизнедеятельности необходима пища и одежда. Если кто-либо использует пищу и одежду ненадлежащим образом, он шаг за шагом накапливает свои прегрешения. А если его сосредоточенный ум собьется с правильного пути, то с каждой последующей мыслью он будет все больше и больше приходить в замешательство. Поэтому те, кто желает достичь духовного освобождения, используя в процессе этого пищу и одежду, должны делать это в соответствии со священными словами Будды. А те, кто пытается практиковать истинное учение с сосредоточенным умом для того, чтобы правильно сконцентрировать свои мысли, должны следовать учениям прежних мудрецов. Глядя на жизнь сверху вниз, видишь, что это всего лишь темница для тех, кто сбился с пути. А пристально вглядываясь в берег нирваны, созерцаешь распахнутые врата просветления и спокойствия. Только так можно вытащить лодку Дхармы из моря страданий на берег и высоко пронести факел мудрости в течение долгого периода тьмы. Что касается правил ношения одежды, еды и питья, то то, что является их соблюдением, а что нарушением, четко описано в текстах Винаи, и даже новичок в Дхарме знает, что есть серьезный проступок, а что – незначительный. Однако, вопрос дисциплины, как бы к ней не относились, с похвалой или осуждением, касается только каждой отдельной личности, и поэтому нет необходимости утруждать себя здесь спорами об этом. Однако, есть люди, которые ведут себя вопреки правилам Винаи и, тем не менее, наставляют других сообразно своему поведению. Есть и такие, кто считает, что практика может следовать из обычая, и, независимо от того правы они или неправы, полагают такие практики формальными и безупречными. Некоторые же утверждают, что Будда родился на западе, где монахи следуют обычаям и нравам запада, а поскольку мы являемся монахами, живущими на востоке, то мы должны следовать правилам и предписаниям востока. «Как мы можем, – говорят они, – сменить это утонченное облачение Божественной земли Китая и принять эти своеобразные обычаи Индии?» Именно людям, придерживающимся таких взглядов, я адресую эти мои, пусть и резкие, высказывания, чтобы они могли взвешено подойти к данному вопросу.

Поскольку предписания относительно одежды являются руководящими правилами для не имеющих своего жилья монахов, мне следует дать полное описание стиля их одежды. К этому никогда нельзя относиться с небрежением, а тем боле игнорировать. Лоскуты трех одеяний, которые носят монахи во всех пяти частях Индии, всегда сшиты между собой по всем четырем сторонам, тогда как в Китае некоторые стороны оставляют незакрепленными. Я лично навел справки в северных странах Индии, где преобладает виная школы дхармагупты, и обнаружил, что края лоскутов всегда сшиты между собой, и нигде их не оставляют свободными. Если бы индийский монах получил китайское религиозное одеяние, то он, вероятно, прежде чем его надевать сшил бы у него между собой все лоскуты. В текстах винай всех школ упоминается, что лоскуты монашеских одеяний должны быть сшиты между собой.

Существуют строгие правила относительно шести обязательных принадлежностей монаха, также в текстах Винаи есть исчерпывающее разъяснение по поводу тринадцати предметов первой необходимости.

Ниже перечислены шесть обязательных принадлежностей:

1. Сангхати (samghati), что переводится как «двойное одеяние».
2. Уттарасанга (uttarasanga), что переводится как «верхнее одеяние».
3. Антарваса (antarvasa), что переводится как «внутреннее одеяние».

(Эти три предмета одежды известны как чивара (civara). В северных странах их обычно называют кашая (kasaya) из-за их красноватого цвета. Однако, данное слово не является формальным термином, используемым в текстах Винаи).

4. Патра (patra), чаша для подаяния.
5. Нишидана (nisidana), ткань или циновка, на которой можно сидеть или лежать.
6. Парисравана (parisravana), фильтр.

Кандидат на пострижение в монахи обязан иметь все эти шесть принадлежностей.

Далее перечислены тринадцать предметов первой необходимости:

1.  Сангхати.
2. Уттарасанга.
3. Антарваса.
4. Нишидана.
5. Нижнее белье (nivasana; нижняя «юбка», «не свисающая ни спереди, ни сзади» – прим. shus).
6. Сменное нижнее белье (prati-nivasana – прим. shus).
7. Самкакшика (samkaksika; «жилет» в виде полосы ткани вокруг грудной клетки до подмышек – прим. shus).
8. Запасной самкашика (prati-samkaksika – прим. shus).
9. Полотенце для вытирания тела (kaya-pronkhana- прим. shus).
10. Полотенце для вытирания лица (mukha-pronkhana – прим. shus).
11. Фартук для сбора волос при бритье (kesapratigraha – прим. shus).
12. Кусок ткани для прикрытия зудящихся мест (kanldupratikkhadana – прим. shus).
13. Одеяние, которое используют при приготовлении лекарственных отваров (bheshagaparishkaracivara; необязательный предмет, можно иметь при необходимости – прим. shus).

В стихотворной форме это звучит так:

Три одеяния и ткань для сидения,

Пара юбок и две полосы ткани, обматываемые вокруг груди,

Полотенца для вытирания тела и лица, фартук для бритья,

Ткань, чтобы прикрывать зуд, и одежда для приготовления лекарственных отваров.

Таким образом, монаху разрешено иметь в собственности только эти тринадцать видов одежды. Поскольку существуют установленные правила, регламентирующие монашеское одеяние, следует использовать его в соответствии с учением Будды. Эти тринадцать предметов нельзя учитывать в совокупности с прочим дополнительным монашеским имуществом. Они должны идти отдельным перечнем, четко подсчитываться и надежно сохраняться. Когда кто-либо получает что-то из этих вещей, он может оставить это у себя. Однако, он не должен стремиться стать обладателем всего того, что ему преподносится. Что касается излишков одежды, то монах может распоряжаться ими по-разному, в зависимости от обстоятельств. А что касается таких вещей, как шерстяные матрасы, одеяла, циновки и тому подобное, то он может принимать и использовать их только будучи уверенным в том, что они переданы дарителями конкретно ему.

Иногда люди говорят о трех одеяниях и десяти предметах первой необходимости, но это утверждение проистекает из идеи отдельных переводчиков разделить тринадцать предметов первой необходимости на две группы, что не соответствует санскритским текстам. Они отдельно говорят о трех одеяниях, а затем перечисляют десять предметов помимо самой одежды. Но они не могут дать полного списка этих десяти предметов и тем самым только порождают беспочвенные догадки и предположения. Они трактуют слово ши (shi, означает «десять») как «разное», однако, это не является его изначальным значением.

Одеяние для приготовления лекарственных отваров, которое Будда разрешил хранить монахам, должна быть сделана из куска шелка длиной около двадцати футов или из целого его рулона. Человек может заболеть в любой момент, а такую одежду трудно достать в спешке, поэтому монаху разрешается приготовить ее заранее и хранить у себя. Поскольку эта одежда необходима во время болезни, ее нельзя использовать другим образом.

Целью пути духовного совершенствования и принесения пользы всем живым существам является всеобщее спасение. Однако, поскольку люди делятся на три категории в зависимости от их умственных способностей, их устремления нельзя ограничивать только одним видом пути. Четыре зависимости, четыре действия и двенадцать аскетических практик предназначены для людей с высшим разумом. Уход за помещением для собственного пользования и принятие даров в виде тринадцати предметов первой необходимости подходит для монахов как среднего, так и низкого уровня способностей. Таким образом, те, у кого меньшие запросы, будут избавлены от неловкости, связанной с избытком повседневных предметов первой необходимости, а те, кто желает иметь больше, не будет беспокоиться из-за их нехватки. Велик тот сострадательный отец, носящий титул Проводник Людей, который умело откликается на нужды всех людей с любыми уровнями способностей и является хорошим наставником для человеческих и небесных существ.

В текстах винай всех четырех школ отсутствует утверждение, что для удовлетворения физических потребностей монаха ему может быть предложена сто одна вещь. Хотя намеки на него и делаются в некоторых священных писаниях, оно упоминается только в отношении особых случаев. Даже богатый мирянин не имеет более пятидесяти предметов домашнего обихода. Как же тогда монаху, отрешённому от мирских привязаностей, может быть позволено владеть более чем сотней вещей? Тут достаточно прибегнуть к здравому смыслу, чтобы понять, допустимо это или нет.

Что касается использования тонкого и прочного шелка, то это разрешено самим праведным Буддой. Зачем насильно запрещать его использование, создавая при этом искусственные проблемы? Я считаю, что намерение упростить этот вопрос только усложнило все дело. Во всех пяти частях Индии монахи четырех школ носят [шелковые одежды]. Почему мы должны отказываться от шелка, который у нас легко достать, и пытаться добыть тонкий хлопок, который трудно найти? Разве это не помеха, которая значительно затрудняет Путь? Такое правило принадлежит к классу запретов, которые не были установлены Буддой, а были навязаны другими. Причем это позволило некоторым назойливым радетелям правил Винаи чрезмерно раздуть свое самомнение и смотреть на других свысока.

Те почтенные, кто ни к чему не стремится и имеет минимум желаний, будучи смиренными внутри и скромными внешне, сказали бы, что это не лучший способ облечь себя, а как же иначе? Они имеют в виду, что шелк производится посредством причинения вреда жизни, что чрезвычайно ранит сострадательный ум. Поэтому из жалости к живым существам логично не использовать шелк. Однако, даже если это так, то одежда, которую мы носим, и пища, которую мы едим, в большинстве случаев производится посредством причинения вреда чьей-то жизни. Если мы не обращаем внимания на медведок и дождевых червей, то почему мы должны проявлять заботу о куколках тутовых шелкопрядов? Если кто-либо захочет защитить абсолютно всех живых существ, то у него не будет средств для поддержания собственной жизни. А зачем человеку отказываться от жизни без веской причины? Исходя из данного логического вывода, мы можем заключить, что такая идея непрактична. Таким образом, те монахи, которые воздерживаются от употребления в пищу топленого масла и творога, а также от ношения кожаной обуви и шелковых одеяний, являются людьми вышеупомянутой категории.

Что касается вопроса об убийстве, то если жизнь уничтожается преднамеренно, то это считается кармическим деянием [которое произведет должный эффект]. Однако, если оно совершено непреднамеренно, то по словам Будды это не считается губительным поступком. Три вида чистого мяса предназначены для употребления в пищу без порицания. Причем, если чьи-либо действия не соответствуют духу этого правила, то они являются незначительным нарушением. [Чтобы доказать это с помощью силлогизма, мы можем выдвинуть утверждение, что] употребление в пищу чистого мяса не влечет за собой вины по причине, которую признают обе стороны: данное действие совершается без намерения убить. Если мы добавим к этому силлогизму наглядный пример, то это утверждение станет еще более ясным и очевидным. Поскольку причина и пример указывают на то, что данное действие не несет в себе вины, утверждение становится самоочевидным. Оно, благодаря силлогизму, становится более понятным, и кроме того соответствует золотым словам Будды. Зачем же нам тогда утруждать себя вымученными толкованиями? Они просто запутают людей подобно таким несуразностям, как написанное по недосмотру автора «пятьсот» вместо «пять дней» или ошибочное прочтение «три свиньи» вместо «земляная свинья», которые распространяются теми, кто считает эти слова истинными.

На такие действия, как выпрашивание живых коконов и переживание по поводу уничтожения тутового шелкопряда, не пошел бы даже ученый-мирянин, не говоря уже о монахе, стремящемся к освобождению от мирских уз. Приводить это в качестве доказательства я считаю совершенно недопустимым. Если даритель приходит с чистыми мыслями, желая преподнести монаху шелковую одежду, монах должен произнести слово «анумода» и не просто принять ее, но и использовать в качестве одеяния (принятый, но не используемый дар, не порождает заслугу дарителю – прим. shus), в котором он мог бы и далее взращивать добродетель, не навлекая на себя никакого порицания.

В пяти частях Индии религиозная одежда может быть сшита по своему усмотрению, не беря во внимание, вдоль или поперек расположены нити ткани. Время ее изготовления не превышает трех-пяти дней. Один рулон шелка можно разрезать на одно одеяние из семи полос и еще одно из пяти полос. Внутренние лоскуты имеют ширину в три пальца, а периферийные кромки – один дюйм. Эти кромки прошиваются тремя рядами строчек, а внутренние лоскуты сшиваются вместе. Поскольку эти предметы одежды используются для выполнения повседневных обязанностей или проведения церемоний, то почему мы должны придавать им красивый и изысканный вид?

Намерение тех, кто носит одеяния из старого тряпья, состоит в том, чтобы упростить свою одежду. Они могут либо собирать ненужные лохмотья на кучах мусора, либо подбирать брошенную одежду на кладбищах. Насобирав таких тряпок, они сшивают их в соответствующее одеяние, которым защищают себя от жары и холода.

Некоторые люди говорят, что то, что в текстах Винаи упоминается как спальные принадлежности, относится к категории трех одеяний. Когда они видят, что использование шелка из коконов дикого шелкопряда [для изготовления спальных принадлежностей] запрещено, то утверждаются во мнении, что одежда также не должна изготавливаться из шелка. Поэтому они изо всех сил стараются найти хлопчатобумажную ткань, не зная, что в изначальных текстах «спальная принадлежность» на самом деле означает матрас и что слово каусея (kauseya) – это название тутового шелкопряда. Такое же название носит и ткань, которую ткут из шелкового волокна. Поскольку это дорогостоящий материал, изготовление из него матрасов не допускается.

Существует два способа изготовления матрасов. Один из них – это сшить из куска ткани мешок и наполнить его шерстью. Другой — сплести из шелковых (в другом переводе «из хлопчатобумажных» – прим. shus) нитей матрас, подобный ковру. Такой матрас имеет два локтя в ширину и четыре локтя в длину и может быть толстым или тонким в зависимости от времени года. Просить матрас у дарителей запрещено, но если его дают в качестве подношения, то его можно принять, не подвергаясь порицанию. Ведь если бы они были полностью запрещены, то это было бы очень серьезным вопросом, и тогда следовало бы установить строгие правила против их использования. Такие матрасы не являются тем же самым, что три одеяния.

Опять же, то, что упоминается в Винае как праведный образ жизни, в основном касается добывания средств к существованию. Вспахивать и пропалывать поля следует надлежащим образом, а сев и посадка не должны производиться с нарушением руководящих принципов нашего учения. Если пища принимается в соответствии с предписаниями, то это не вызовет никаких нареканий. Только в этом случае можно сказать, что укрепляя свое тело также можно умножить и свое счастье.

Согласно учению Винаи при возделывании рисовых полей сангха (община монахов) обязана делиться урожаем с монастырскими слугами, а также может снабжать им другие семьи, направляя на все это одну шестую часть урожая. Сангха только предоставляет сельскохозяйственный скот и землю, и это единственное, за что она несет ответственность. В зависимости от сложившихся обстоятельств распределение урожая может быть скорректировано соответствующим образом.

Большинство монастырей на западе следуют вышеупомянутой системе. Однако, некоторые скупые монахи не делят урожай пропорционально с другими, а нанимают работников и работниц и лично управляют земледелием. Соблюдающие дисциплинарные правила бхикшу (bhiksu; монах) отказываются есть пищу, произведенную такими монахами, поскольку они считают, что эти монахи, лично управляя выращиванием урожая, обеспечивают себя неправомерными средствами к существованию. Распоряжаясь наемными людьми, работающими в поле, они неизбежно вызывают их недовольство, а вскапывание земли для посадки семян и ее вспашка может причинять вред муравьям и другим насекомым.

Дневной рацион человека составляет не более одного шэна зерна (sheng; один шэн равен одному литру). Так кто же может его заставить совершить за эту порцию еды сотню злодеяний? Поэтому нравственный и честный монах испытывает отвращение к тягостному занятию земледелием. Он отвергает его и уходит вдаль со своим горшком и чашей, чтобы посидеть в одиночестве в тихом лесу и насладиться общением с птицами и оленями. Находясь вдали от суеты, порождаемой погоней за славой и прибылью, он взращивает в себе покой нирваны.

Если монах занимается коммерческой деятельностью, чтобы получить прибыль для сангхи, то это дозволяется Винаей. Однако, ему не разрешается возделывать землю и причинять вред живым существам. Нет ничего более вредного для насекомых и более препятствующего добрым делам, чем возделывание земли. Ни в одной из книг вы не найдете оценки виновности и неправомерности полученных средства к существованию при обработке десяти цинов (qing; один цин равен 6,6666 га) земли, при том, что люди во множестве расходуют кисти и чернила, чтобы еще и еще раз написать о правилах, касающихся трех безупречных и правомерных одеяний. Увы! Я могу рассказать об этом только тем, у кого есть вера. И мне трудно обсуждать это с теми, кто настроен скептически, поскольку я боюсь, что те, кто распространяет Дхарму, могут по-прежнему упорно придерживаться своих собственных взглядов.

Когда я впервые прибыл в Тамралипти (Tamralipti), я увидел квадратное поле за пределами монастыря. Внезапно там появилось несколько мирян, которые, собрав овощи, разделили их на три части, отдав одну часть сангхе и забрав себе две. Я не понял, что происходит, и спросил досточтимого Махаянадипу (Mahayanadipa) о смысле их поступка. В ответ он мне сказал: «Монахи этого монастыря по большей части соблюдают дисциплинарные правила. Поскольку Великим Мудрецом им не дозволено самим обрабатывать землю, они сдают ее в аренду другим и берут часть урожая для своего пропитания». Таким образом, они могли поддерживать свою жизнь правомерными средствами к существованию, не вовлекая себя в мирские связи и избегая ответственности за уничтожение живых существ во время вспашки и орошения полей. Я также видел бхикшу (монаха), управляющего монастырскими делами, который каждое утро проверял воду в колодце. Если в воде не было насекомых, то она считалась пригодной к употреблению. А если в ней обнаруживались живые существа, то перед использованием ее следовало отфильтровать. Я также видел, что если посторонние что-либо давали монахам (пусть даже такое маленькое, как кусочек какого-нибудь овоща), то они прежде, чем использовать это, должны были спросить разрешения сангхи. Кроме того, я отметил, что в монастыре нет человека, надзирающего за дисциплиной. Когда что-либо происходило, то для принятия решения созывалось общее собрание. Если же монах действовал по своему желанию и принимал решения по своему усмотрению, или же благосклонно или неблагосклонно относился к другим, невзирая на мнение сангхи, то сангха принимала решение считать его кулапати (kulapati, мирянином) и изгоняла из монастыря.

Я также видел, что когда монахини собирались прийти в мужской монастырь, они должны были прежде, чем тронуться в путь, заранее уведомить об этом. Когда монахам нужно было посетить женский монастырь, они должны были, прежде чем направиться туда, сделать соответствующий запрос. Если монахи хотели выйти за пределы монастыря, они должны были идти по двое, а когда им нужно было по делам посетить дом мирянина, они могли, с разрешения сангхи, отправиться туда только вчетвером. Помимо этого, я видел, что каждый месяц в четыре дня поста монахи всего монастыря собирались вечером, чтобы прослушать декламацию дисциплинарных правил, которые они соблюдали с глубоким почтением.

Кроме того, я стал свидетелем следующего случая. Однажды младший монах приказал своему мальчику-служке отправить два шэна (sheng) риса жене монастырского слуги, поскольку имел недозволенные отношения с данной женщиной. Об этом доложили сангхе, и монаха призвали к ответу. В ходе допроса все трое признались в своем неправомерном поведении. Хотя младший монах и не совершил пагубного поступка (т.е. не имел сексуальной связи с этой женщиной – прим. shus), он, устыдившись, вычеркнул свое имя из списка монахов и ушел из монастыря навсегда. Его учитель попросил, чтобы кто-нибудь отослал ему одежду и другие вещи. Таков духовный закон, который соблюдали все монахи. И им не нужно утруждать себя обращением в светский суд для урегулирования спора.

Также я наблюдал, как однажды монастырь посетила женщина. Она не входила в кельи, а недолго поговорила с монахами в коридоре и ушла. Кроме этого я видел, что в монастыре живет бхикшу по имени Рахуламитра, которому тогда было около тридцати лет. Его поведение было в высшей степени безупречным, и благодаря своей репутации он был известен далеко за пределами монастыря. Каждый день он читал «Ратнакута-сутру», состоящую из семисот строф. Он прекрасно разбирался в буддийских текстах Трипитаки и был достаточно сведущ в таких светских книгах, как четыре Веды. Его почитали как старейшину в восточной части Страны просветленных. С тех пор, как он получил полное посвящение, он никогда напрямую не разговаривал с женщиной. Даже когда приходила его мать или старшая сестра, он выходил только для того, чтобы взглянуть на них. Когда я спросил его, почему он так себя ведет, ведь священное учение не требует этого, в ответ он произнес: «Я по своей натуре человек с сильными плотскими желаниями, и если бы я поступал иначе, то не смог бы погасить их источник. Хотя нашим Пробужденным [разговаривать с женщинами] и не запрещено, что плохого в том, что мое поведение направлено на предотвращение пагубных желаний?»

Я также видел, что ученые монахи, особо сведущие в священных текстах какого-либо из трех сборников, размещались в лучших покоях и имели прислугу. Они регулярно читали лекции и были освобождены от рутинных монашеских обязанностей. Когда они покидали пределы монастыря, то чаще всего передвигались в паланкинах и никогда верхом. Еще я видел, что когда монастырь посещал путешествующий монах, сангха поначалу обеспечивала его в течение пяти дней хорошей едой, чтобы он мог отдохнуть и оправиться от усталости. После этого он жил как все другие обычные монахи. Если он был благонравным человеком, сангха могла пригласить его остаться и позволить ему провести в этом году летний ретрит, обеспечив при этом постельными принадлежностями. Если он не был ученым человеком, с ним обращались так же, как с другими обычными монахами. Только к тем, кто обладал глубокими знаниями, относились вышеупомянутым образом, а их имена записывались в монашеский реестр наравне с именами монахов-резидентов.

Также я видел, что когда монастырь посещал человек с добронравным умом, его спрашивали о его намерениях, и если он приходил, чтобы стать монахом, сангха брила ему волосы. После этого его имя больше ничто не связывало с правительственным реестром учета населения, поскольку монахи вели свои собственные регистрационные книги. Если же он впоследствии нарушал правила Винаи или совершал правонарушения, его изгоняли под звуки гханты (ghanta, колокола). Поэтому монахи должны были проверять друг друга и следить за тем, чтобы их недочеты пресекались в зародыше, а не превращались в нечто большее с течением времени.

Я должен со вздохом сказать, что, когда я жил в Божественной земле Китая, я считал, что хорошо знаю Винаю. Я даже не мог себе представить, что, приехав сюда, в Индию, я обнаружу, насколько я не сведущ в этом вопросе. Если бы я не приехал на запад, как бы я мог узнать эти истинные правила и предписания? Некоторые из них установлены монахами монастыря, а некоторые созданы специально для корректировки ума. Остальные можно найти в текстах Винаи, которые так важны для поддержания учения Будды в этот период упадка Дхармы.

Все вышесказанное относится к правилам монастыря Балаха (Balaha) в Тамралипти, однако, в монастыре Наланда правила еще строже. Здесь проживало более трех тысяч монахов, а вотчинные владения этого монастыря включали более двухсот деревень, дарованных ему в качестве подношения правителями сменявших друг друга династий. Такое непрерывное процветание монастыря можно объяснить ни чем иным, как соблюдением его монахами правил Винаи.

Я никогда не видел [в Индии], чтобы светский чиновник сидел посреди зала для аудиенций своего ямэня (yamen; резиденция государственного чиновника в имперском Китае), а в это время монахи стояли в стороне в ряд и, как обычные миряне, задирались, проявляли неуважение, окликали друг друга и просто кричали. Провожая отъезжающего чиновника или приветствуя вновь прибывающего, [китайские] монахи передвигаются бегом, редко чувствуя при этом усталость. Если имперский инспектор не посещает монастырь, то они в поисках пропитания отправляются в правительственную резиденцию, вне зависимости от того, холодное ли это время года или жаркое.

Человек становится бездомным монахом, поскольку желает освободиться от мирских пут для того, чтобы отказаться от опасного пути пяти страхов и следовать безопасным восьмеричным праведным путем. Почему он должен вновь вовлекаться в мирские дела и опять оказываться в сетях безнравственности? Если поступать таким образом, то как мы сможем исполнить наше желание достичь совершенного успокоения? Можно сказать, что, двигаясь этим путем, мы действуем в полном противоречии с духовным освобождением и устремлением к покою. Вполне разумно, что мы должны практиковать двенадцать дхутагун (dhutaguna, аскетические практики) и владеть только тринадцатью предметами первой необходимости, чтобы поддерживать свою жизнь в соответствии со сложившимися обстоятельствами. Мы должны отречься от старых привычек, воздать должное за великую щедрость нашим учителям, сангхе и нашим родителям, а также небесным существам, нагам, владыкам и императорам за их глубокое сострадание. Только так мы сможем добродетельно следовать заветам Проводника Людей и обрести законное право двигаться по пути духовного развития и распространения учения. В ходе обсуждения сохранения жизни я упомянул о реальных практиках. Я надеюсь, что мои добродетельные читатели не сочтут мои рассуждения скучными и утомительными.

Различия между четырьмя школами проявляются и в том, как монахи носят нижнее белье (nivasana – прим. shus). Монахи сарвастивады протягивают левый и правый коннцы снизу через пояс и свешивают их наружу, в то время как монахи махасангхики засовывают правую часть нижнего белья на левую сторону и плотно прижимают ее под пояс, чтобы оно не распустилась. Женщины Индии носят свои юбки точно так же, как монахи школы махасангхика. Способ, которым монахи школ стхавира и саммития носят свое нижнее белье, похож на тот, что используется у махасангхиков, за исключением того, что они выпускают край наружу и прижимают его к одной стороне. Изготовление пояса у разных школ также отличается. Монахини носят свои одеяния таким же образом, как и монахи соответствующих школ, без какой-либо разницы.

А вот то, что носят китайские монахи: самкакшики (samkaksika; предмет верхней одежды, см. выше – прим. shus), которые надевают только через одно плечо, квадратные юбки, брюки, рейтузы, свободные халаты с огромными рукавами и короткие жакеты, никак не соответствует изначальным правилам. Мало того, что их верхнее одеяние имеет рукава, как у одежды мирян, и плотно закрывает всю спину, даже способ его ношения не соответствует правилам Винаи. Как ношение, так и использование такой одежды заслуживают только порицания. Некоторые китайские монахи прибыли сюда на запад, в Индию, именно в таком одеянии, и местные жители смеялись над ними. Поскольку им было стыдно за себя, они рвали свои одежды на куски, используя их затем для разных целей, ведь монаху не подобает носить такие одежды. Если бы я промолчал, ничего не сказав об этом, то люди бы так ничего бы и не узнали. Однако, хотя я и хотел высказаться со всей откровенностью, я все же опасался, что мои слушатели могут затаить на меня обиду. Поэтому я попытался выразить в этом сочинении лишь только свои поверхностные взгляды и при этом все время колебался: продолжать дальше или сдерживаться. Я бы хотел, чтобы мудрые люди провели тщательное исследование, чтобы узнать все об изначальных правилах, касающихся одежды.

В Индии одежда мирян, чиновников и аристократов высших каст состоит из двух кусков тонкой белой хлопчатобумажной ткани, а у бедняков и людей из низших каст –только лишь из одного. Бездомные монахи обычно имеют лишь три одеяния и шесть предметов первой необходимости, и только те, кому нравится обладать большим количеством вещей, пользуются тринадцатью предметами первой необходимости. В Китае монахам не разрешается носить одежду с двумя рукавами и цельной спиной, но в действительности они следуют китайским обычаям и говорят неправду об индийских порядках.

Теперь я дам краткое описание людей и их одежды в Джамбудвипе и на различных островах, расположенных вдоль морской границы. От Махабодхи (совр. Бихар – прим. shus) на восток до Линь-и (Lin-yi, Чампа – прим. shus) располагается более двадцати стран, простирающихся до южной границы Хуаньчжоу (Huan-zhou, север совр. Вьетнама – прим. shus). Если далее двигаться на юго-запад, то мы достигнем моря. На севере крайней территорией является Кашмира (Kasmira), а в южных морях на островах находится более десятка стран, включая остров Синхала (Simhala, Шри Ланка – прим. shus). Во всех этих странах люди носят два куска камбалы (kambala; одеяние из шерстяной ткани по типу саронга – прим. shus), которые не кроятся, не сшиваются и не имеют пояса. Это просто широкий кусок ткани длиной около двух саженей (у автора «two fathoms», т.е. ~3,66 м – прим. shus), обернутый вокруг талии, чтобы прикрыть нижнюю часть тела. За Индией на краю великого моря располагаются страны персов и таджиков, где люди носят рубашки и штаны, а в стране нагих людей (речь идет о Никобарских островах – прим. shus) все ходят вообще без одежды – и мужчины, и женщины совершенно наги. Еще дальше за Кашмирой обитают различные народы ху, такие как тибетцы и тюрки Сули (Suli), которые одеваются примерно одинаково. Они не носят камбалы, а используют одежду из войлока и меха. У них мало кароасы (karoasa, хлопок), и он используется ими лишь изредка. Поскольку это холодный регион, они постоянно носят рубашки и брюки.

За исключением персов, нагих людей, тибетцев и тюрков, где люди изначально ничего не знают о буддизме, все жители этих стран следуют учению Будды. Кроме того в странах, где носят рубашки и брюки, люди не моются дочиста, поэтому жители пяти частей Индии гордятся своей чистотой и возвышенностью. Но в том, что касается культурной индивидуальности и утонченности, этикета при встрече с друзьями, кулинарного искусства, благородства, доброты и праведности, ни одна восточная страна не может превзойти Китай. Однако, при этом монахи Китая не следят за чистотой пищи, не омываются после посещения уборной и не жуют ивовые веточки для очистки зубов. В этих вопросах они отличаются от западных регионов. Некоторые монахи не видят нарушения в том, что носят неподобающую одежду, цитируя при этом отрывок из «Самкшипта-сасана-виная-сутры» (Samksipta-sasana-vinaya-sutra), в котором говорится: «То, что считается нечистым в этом месте, может считаться чистым в других местах, где оно может практиковаться без нарушения». Этот отрывок переведен с ошибками, и его истинный смысл вовсе не таков, на что я уже указывал в другом месте.

Священные правила запрещают бхикшу (bhiksu, монах) в Китае носить одежду отличную от трех одеяний. Поскольку ношение дополнительного одеяния неправомерно, разумно вообще не использовать его. В такой теплой стране, как Индия, во все времена года можно носить вообще только одно одеяние и даже без подкладки. Однако, в холодной стране с заснеженными холмами как можно оставаться здоровым, если захочется отказаться [от теплой одежды]? Согласно подлинным словам Будды, мы должны содержать свое тело в подобающих условиях и постоянно совершенствоваться, а практика самоистязания и неумеренных усилий – это учение еретиков. Что же нам следует принять, а что отвергнуть?

Будда разрешил пользоваться одеждой называемой репа (repa), которую обычно носят в холодных странах и которой достаточно, чтобы содержать тело в тепле. Как можно говорить о том, что это мешает практике Пути? Санскритское слово репа можно перевести как «ткань, покрывающая живот». Вкратце опишу, как она изготавливается. Отрежьте кусок ткани таким образом, чтобы спина и одно плечо оставались открытыми. Ни к одной из сторон не следует прикреплять никаких рукавов. Должен получиться только лишь один кусок ткани, достаточно большой, чтобы его можно было надеть на себя. Неширокий плечевой свес в виде рукава располагается с левой стороны. Он не должен быть слишком широким и протяженным. Чтобы ветер не задувал под одежду, с правой стороны этот «рукав» фиксируется завязками. Его можно набить большим количеством ваты, тогда он станет толстым и еще более теплым. Иногда правая сторона такой нижней одежды сшивается у подмышки, так что ее приходится надевать через голову. Таков правильный способ изготовления этой одежды, который я видел на западе. Большинство монахов, прибывающих из регионов проживания ху (hu), приносили с собой и использовали данное одеяние. Однако, я никогда не видел такой одежды в Наланде, поскольку она располагается в жаркой стране, где люди ее не носят. Благодаря этому, мы теперь знаем, что монахам разрешено носить такую одежду в холодных странах. Оголенная сзади одежда прежних времен первоначально следовала примеру этого одеяния. Но из-за дополнительного куска ткани, добавленного с правой стороны, данная одежда утратило свой прежний облик (речь идет о Китае – прим. shus). Если человек изготавливает одежду, которая не соответствует установленным правилам, он, безусловно, совершает правонарушение против Дхармы.

Что касается репы, то она предназначена только для обертывания живота, защищая его в суровые холода, в то время как надетая поверх всего тела толстая накидка является достаточно теплой, чтобы предотвратить общее замерзание. При почитании образа Будды в зале храма или в присутствии старшего монаха всегда следует держать одно плечо обнаженным, прикрытие его является проступком. Поскольку именно ради избавления от мирской обузы человек становится бездомным монахом, и, кроме того, поскольку в жилых помещениях в зимнее время года всегда горит уголь, монаху незачем надевать лишнюю одежду. В случае болезни, когда необходимо надеть больше одежды, можно поступать по своему усмотрению, однако, не следует действовать против правил.

Однако, в Китае бывает такой лютый холод, что пронизывает все тело, и если не надеть теплую одежду, то непременно ослабнешь и умрешь. Поскольку мы все одинаково подвержены страданиям, то было бы разумным действовать во имя спасения всех людей без исключения. Квадратная юбка и одеяние, оставляющее одно плечо открытым, отличают монаха от мирянина, поэтому такую одежду, как репа, следует носить только временно, в период зимних холодов. Не вызывает сомнений, что изначально репа не была предназначена для ношения монахами, но нам разрешено использовать ее ради защиты наших жизней, подобно тому, как колеса повозки нуждаются в смазке. Мы должны испытывать глубокий стыд за то, что вынуждены делать это, и лучше вовсе не носить ее. Также ни в коем случае нельзя использовать на постоянной основе и другую одежду: просторные халаты, рейтузы, брюки и рубашки. Не подобает кутаться во все это после окончания периода суровых холодов. Поскольку монаху на самом деле не дозволено носить такую одежду, при первой возможности ее следует сменить на одеяние, оставляющее одно плечо непокрытым. Таким образом, действуя в соответствии с истинным учением Будды, мы можем следовать его сути и не впадать в излишества. Однако, как действовать в таких ситуациях, каждый должен решать сам, поскольку есть опасения, что наставляя в этом вопросе других, можно ввести их в заблуждение.

Если бы мы (в Китае – прим. shus) могли изменить прежний курс и встать на новый путь, то мы смогли бы продолжить движение [заданное нам Бодхидхармой] на горе Шаоши (Shao-shi, см. Суншань (Songshan) – прим. shus) и стать столь же возвышенными, как Пик коршуна. Мы могли бы сидеть бок о бок [с мудрецами] в городе Раджагриха и передавать Дхарму в страну Императора, чтобы таким образом вместе с ним защищать ее. Тогда бы Желтая река могла смешать свои чистые воды с озером Мучилинда (Mucilinda). А тонколистая ива сияла бы вместе с деревом бодхи, которое бы пышно разрасталось все то время, пока поля шелковичных деревьев превращаются [в море] (образное выражение, обозначающее очень долгий временной период – прим. shus). И наша слава бы длилась до той поры, когда полностью источится камень кальпы. Как бы это было бы чудесно! Давайте же стремиться к достижению этой цели!

Но теперь солнце Будды закатилось, и в этот период завершения у нас осталось только его учение. Если мы будем практиковать наследие Великого учителя, то это будет то же самое, что жить в его присутствии. Однако, если мы будем действовать вопреки его учению, то нами будут совершаться различные прегрешения. Поэтому Будда сказал в одной из сутр: «Если следовать моим наставлениям, то результат будет точно таким же, как если бы я сам жил в этом мире».

Кто-то может сказать, что если добродетельные люди прежних времен ничего не говорили о таких вещах, то почему мы, люди более позднего времени, должны изменять эти правила поведения? Однако, это неверное рассуждение. Ведь мы полагаемся на Дхарма, а не на некоего человека, и данный момент подробно разъяснен в учении Будды. Изучение текстов Винаи укажет нам на то, что монахи могут принимать только ту одежду и еду, которые не запятнаны осквернением и нарушением заповедей. Нетрудно обладать знаниями, но очень трудно применять их на практике. Если человеку не удается практиковать то, чему он научился, то почему в этом следует винить учителя?

Позвольте мне повторить это другими словами:

Для всех живых существ

Нет ничего важнее пищи и одежды.

Это колодка на шее и кандалы,

Удерживающие нас в поле перерождений.

Следуя священному слову и правилам,

Можно обрести свободу от мира.

Если же поступать как заблагорассудится,

То это влечет за собой злоключения и проступки.

Пусть мудрецы знают:

Возмездие мгновенно.

Человек должен быть незапятнанным, подобно нефриту, пребывающему в грязи,

Или лотосу, пробивающемуся наружу из мутной воды.

Когда восемь воздухов покинули тело,

Пять страхов больше не доставляют беспокойства.

Одежда нужна только для покрытия тела,

А еда – только для поддержания жизни.

Направьте свой ум на обретение освобождения и

Никогда не желайте переродиться человеком или божеством.

Практикуйте самоограничение до конца своей жизни,

Потратьте свои годы на спасение всех живых существ.

Откажитесь от воображаемой реальности девяти счастливых обителей,

Стремитесь к обретению совершенства и непоколебимо следуйте десяти стадиям.

Старайтесь стать таким, чтобы получать подношения, достойного пятисот архатов,

И способным принести пользу и благополучие трем тысячам миров.

11. Как носится монашеское одеяние

Теперь я опишу, как в соответствии с Винаей носить три одеяния и делать на нем петли и застежки. Берется монашеское одеяние длиной в пять локтей и складывается в три слоя. К складке ткани на плече на расстоянии четырех-пяти пальцев от края ткани прикрепляется квадратный лоскуток размером в пять пальцев, при этом все его четыре стороны пришиваются к одеянию. Затем у него в центре шилом прокалывается небольшое отверстие для крепления петли, которая делается из шелковой тесьмы или куска шелковой ткани и размером примерно соответствует петле обычной рубашки. Она завязывается любовным узлом и имеет длину в два пальца (остаток следует отрезать) Затем один конец петли продевается в отверстие и протягивается на другую сторону ткани. Его растягивают крест-накрест, чтобы образовались две петли. Внутренняя часть застежки располагается на складчатой части одеяния перед грудью. Застежки по краю одеяния крепятся так же, как и на рубашке. Таков способ крепления застежек на монашеской одежде. Это лишь приблизительное описание, которое я в настоящее время представляю своим читателям. Если кто-то хочет разобраться с этим методом более подробно, то ему лучше всего лично попросить об этом своего учителя. Петли и застежка также крепятся и в нижней части одеяния. Будда разрешил монахам носить свои одеяния, переворачивая изнанку на верх по своему усмотрению, поэтому петли и застежки крепятся на обоих нижних его углах на расстоянии примерно восьми пальцев от края одежды. Используя эти петли и застежки, монахи должны перед приемом пищи скрепить на груди загнутые углы своего одеяния. Это очень существенный момент.

Находясь в монастыре или присутствуя там, где происходит собрание монахов, нельзя пользоваться завязками и застежками или покрывать одеянием оба плеча. Но когда монах покидает монастырь или входит в дом мирянина, он должен укрывать тело с использованием застежек. В иной ситуации можно просто прикрыть плечи. Будучи в уединенном месте или выполняя монашеские обязанности, можно на свое усмотрение надевать монашеское одеяние наизнанку. Однако, находясь там, где присутствует образ Будды, следует одеваться должным образом и выглядеть опрятно, свободно накинув правый угол одеяния на левое плечо так, чтобы он свисал за спину, не падая на руку. Если кто-то желает использовать застежки, нужно накрыть одеянием оба плеча, а затем повернуть застежки внутрь, чтобы они переместились на заднюю часть плеча, при этом нельзя позволять им распускаться. Когда угол одеяния наброшен на плечо, часть его можно закинуть вокруг шеи, при этом обе руки могут выглядывать из-под одеяния, а другой угол будет свисать спереди. Прекрасная статуя правителя Ашоки, изображающая его в процессии с зонтиком над головой, одета именно таким образом. Это является одним из правильных способов ношения верхней одежды, соответствующим учению Будды.

Зонт может быть сплетен из узких бамбуковых палочек, и быть таким же тонким, как плетеный сосуд из бамбука, состоящий только из одного слоя. Его размер по желанию владельца может составлять два или три фута в диаметре. Центр делается вдвое толще, чтобы надежно удерживать ручку. Ее длина пропорциональна окружности верхней части, которую можно покрыть тонким слоем лака. Также она может быть сплетена из тростника. Если верхнюю часть изнутри обклеить бумагой, как это делается при изготовлении шляп из ротанга и подобных им изделий, то она становится еще более прочной.

Хотя зонты в Китае ранее не использовались, нам было бы желательно освоить их изготовление. Во время внезапного ливня зонт защищает нашу одежду от промокания, а в жару под палящим солнцем нам прохладно в его тени. Применение нами зонта соответствует правилам Винаи, и, кроме того, полезно для нашего тела. Так что нет никакого вреда в том, что мы пользуемся этим предметом. Многие из необходимых вещей, которые мы здесь уже обсудили, ранее никогда не использовались в Китае.

Один угол кашаи (kasaya) свисает вперед, подобно хоботу слона. Все индийские монахи, прибывшие в Китай, носили именно такие одежды, поскольку тонкий шелк настолько гладок, что сделанное из него одеяние может соскальзывать с плеча. Таким образом правильный способ облачения был заменен неправильным. Впоследствии, когда великий знаток Трипитаки династии Тан (достопочтенный Сюаньцзан) вернулся из Индии (в 645 г., за 26 лет до отъезда Ицзина – прим. shus), он ввел ношение монашеского одеяния, один угол которого свисает через плечо. Однако, многие пожилые монахи по-прежнему относятся к этому способу с неприязнью. Пока что еще повсеместно присутствует уклон в сторону старых привычек.

Что касается трех одеяний, то если на них вместо длинных лент закреплены короткие застежки, то это не считается нарушением. Ношение сдвинутого набок цельного куска ткани в виде юбки без пояса избавит от необходимости сшивания. Горшок для воды, чашу для подаяния и все другие принадлежности следует вешать на плечи, опуская их чуть ниже подмышек, чтобы шнуры, на которых они подвешены, не перепутались. Эти шнуры не должны быть слишком длинными, только, чтобы можно было повесить все эти предметы на плечо. Если шнуры перекрещивать на груди, то это может привести к одышке. Кроме того, так делать нельзя еще и потому, что это не традиционный способ ношения монашеских принадлежностей. О сумке для ношения чаши для подаяния я расскажу позже.

Жители Сули (Suli) и ряда других мест, расположенных на севере, часто переносят вещи, перекрещивая их шнуры. Эта региональная особенность не соответствует правилу, установленному Буддой. Если кого-нибудь имеет дополнительное одеяние, он может сначала расправить его вдоль одного плеча, а затем закутать им оба плеча, накрыв таким образом и то, во что он одет, и чашу для подаяния, которую он несет.

Посещая монастырь или дом мирянина, следует сначала зайти в помещение, положить зонт, а затем развязать шнуры, чтобы повесить свое [дополнительное] одеяние и чашу для подаяния. На стене перед домом обычно прикрепляют вешалки из слоновой кости, чтобы у гостей не было проблем с тем, куда можно повесить свои вещи. Другие важные вопросы, касающиеся того, как встретить старого знакомого, будут освещены в двадцать шестой главе.

Поскольку тонкий шелк, из которого изготовлена кашая (kasaya), очень скользкий, она не может быть надежно зафиксирована на плече, и, когда монах поклоняется образу Будды, она часто спадает на землю. Поэтому лучше использовать менее гладкую ткань, например, грубый шелк или тонкую хлопчатобумажную ткань. Что же касается самкакшики (samkaksika), т.е. есть одежды, закрывающей бока, то ее ширина в соответствии с изначальными правилами должна быть более одного локтя. У такого одеяния прикрыто только левое плечо, а правое остается обнаженным. Во внутренних покоях всегда носят именно такую одежду, дополненную юбкой. Однако, выходя приветствовать почетных персон, следует надевать вдобавок к ней и другие предметы монашеского одеяния.

Далее я вкратце расскажу о том, как носиться юбка (у автора «skirt»; судя по всему, этим словом он обозначает нивасану (nivasana, нижнее белье, см. выше) – прим. shus). Согласно правилам изготовления юбки, принятым в школе сарвастивада, это одеяние, в зависимости от обстоятельств, представляет собой кусок тонкой шелковой или хлопчатобумажной ткани размером пять локтей по горизонтали и два локтя по вертикали. В Индии он делается без подкладки, а в Китае наличие подкладки, а также ее длина и ширина – полностью на усмотрение владельца. После того, как вы обернете ее вокруг [нижней части] тела, вы должны подтянуть ее вверх, чтобы прикрыть пупок. Приподнимите правой рукой правый угол полотнища, который теперь находится слева и сверху, а левой рукой протяните находящийся под ним левый край вокруг правого бока и далее покройте им левую часть талии. То же самое повторите для правого края. Таким образом, левый бок должен быть покрыт левым краем полотнища изнутри, а правый – правым краем снаружи.

Текущее примечание Ицзина

Правый край полотнища – это тот, что находится у правой руки, а левый – тот, что у левой.

Вытяните вверх оба конца полотнища юбки, чтобы они выровнялись, и скрутите их прямо посередине в три складки. Затем прижмите их обеими руками к талии так, чтобы все три складки были повернуты назад и загнуты вниз. Затем эту скрутку подтяните вверх примерно на три пальца и протолкните внутрь за полотно также примерно на три пальца. При таком ношении юбка облегает тело и не спадает, даже если не подвязана поясом. Затем обхватите середину юбки поясом длиной около пяти локтей и поднимите его вверх, чтобы он располагался прямо под пупком. Поместите его по верхнему краю юбки, сложив в два слоя, а затем оберните им талию, вытянув его концы соответственно с левой и правой стороны. Держа оба конца ленты пояса (по одному в каждой руке), крепко прижмите их друг к друга, а затем трижды перевяжите их между собой. Если пояс слишком длинный, то обрежьте его, а если его длины напротив недостаточно – надставьте. Концы пояса не должны быть прошиты или чем-либо украшены. Этот способ ношения юбки [известный на санскрите как паримандала-ниваса (parimandala-nivasa), что в переводе на китайский язык означает «круговой способ одевания юбки»] является отличительной чертой школы сарвастивада. Ширина пояса примерно равна одному пальцу. Что касается шнурков, подвязок и тому подобного, то они могут быть как прямоугольной, так и круглой формы. Использование их сложенными вдвое не является нарушением, а вот употребление в одежде такой вещи, как пеньковый шнур, текстами Винаи не дозволяется.

Когда вы садитесь на маленький стульчик или деревянный брусок, нужно приподнять нижние углы юбки и быстрым движением прижать ее край к нижней части бедер, чтобы таким образом прикрыть колени. Голени можно оставить непокрытыми, т.к. это не является нарушением. Однако, нижний край юбки должен располагаться не выше четырех пальцев от лодыжек, при этом ее верхняя часть должна закрывать пупок. Так надлежит обращаться с юбкой в доме мирянина, а в монастыре дозволено прикрывать только верхнюю часть голеней. Эти ограничения были установлены Буддой, и никто не может их изменять по своему усмотрению. Вправе ли кто-либо намеренно действовать вопреки учению Будды ради удовлетворения своих человеческих прихотей? Если юбка, которую вы носите, настолько длинна, что волочится по земле, то с одной стороны вы портите дар, преподнесенный от чистого сердца приверженцами Учения, а с другой игнорируете предписания Великого Учителя. Поверьте, все мои увещевания предельно искренни, хотя я и вовсе не уверен, что кто-нибудь меня послушает. И все же я надеюсь, что из десяти тысяч монахов хотя бы один или два обратят внимание на мои слова.

В Индии юбку оборачивают крест-накрест вокруг тела. При этом белая хлопчатобумажная ткань здесь имеет ширину всего лишь два локтя. Это составляет лишь половину ширины, необходимой для пошива юбки, а бедному человеку трудно достать кусок большего размера. Поэтому ему для удовлетворения своих потребностей приходится сшивать два куска ткани. Полностью правила ношения одежды приводятся в текстах Винаи, а здесь я лишь вкратце коснулся основных моментов данной темы. Что касается более подробных разъяснений этих правил, то они возможны только в личной беседе.

Также следует добавить, что вся одежда бездомного монаха может быть окрашена в цвет гандхи (gandha, т.е. желтый цвет) мирром, а также желтой пыльцой реманнии клейкой, витекса, филодендрона и т.п. Данные ингредиенты следует смешать с водой, в которую добавлена красная земля или измельченный красный камень. При этом необходимо добиться того, чтобы цвет был не слишком насыщенным, но и не слишком блеклым, а также однозначно соответствовал установленным требованиям. Кроме того можно использовать сердцевину дерева жужуба, или просто красную землю и измельченный красный камень, или же дикую грушу с земляным пурпуром. Поскольку цвет, полученный после окрашивания, сохраняется до тех пор, пока одежда не износится, зачем пытаться получать еще какие-либо виды красителей? Кора тутового дерева, синий и зеленый цвета правилами запрещены, а чисто фиолетовый и коричневый на западе не используются.

Что касается обуви и сандалий, то на этот предмет существуют особые указания. Сапоги и вязаная обувь полностью запрещены как не соответствующие правилам. Вышивка и орнаменты также не дозволены Буддой, что подробно разъясняется в «Правилах касающихся кожи».

12. Одежда и погребальные обряды бхикшуни

В Китае бхикшуни (bhiksuni, буддийская монахиня) одеваются как мирянки, и их одежда по большей части противоречит установленным правилам. Согласно Винае, бхикшуни должны иметь пять одеяний, а именно: (1) самгхати (samghati), (2) уттарасангу (uttarasanga), (3) антарвасу (antarvasa), (4) самкакшику (samkaksika) и (5) нижнюю юбку. Первые четыре предмета одежды монахини не отличаются от того, что носит монах, а вот фасон ее юбки совсем иной. На санскрите она называется кусулака (kusulaka), что означает «юбка в форме силоса (цилиндрического строение для хранения зерна и т.п. – прим. shus)», потому что ее края сшиты между собой, придавая ей таким образом цилиндрическую форму. Ее длина составляет четыре локтя, а высота – два локтя. Сверху она должна покрывать пупок, а снизу не подниматься выше четырех пальцев от лодыжек. Чтобы надеть такую юбку, в нее вступают обеими ногами, подтягивают, чтобы прикрыть пупок, а затем плотно складывают верхнюю часть юбки с обеих сторон и стягивают ее двойной лентой, завязываемой сзади. Способ завязывания ленты в целом примерно такой же, как и у монахов.

[Бхикшуни] не следует использовать нагрудник, обтягивающий грудную клетку до подмышек. Однако, если она молода или наоборот уже стара и ее груди соответственно либо слишком выпирают, либо стали совсем дряблыми, она может носить его, не чувствуя при этом вины. Зачем ее стыдить, говоря, что она не знает правил и предписаний? Использование бхикшуни украшений достойно порицания как в момент их надевания, так и снятия. В момент ее смерти пагубные последствия от такого поступка падут на нее, как моросящий дождь. Если она совершит его даже только один раз, она все равно должна своевременно раскаяться.

Выходя из дома, в присутствии монахов или будучи приглашенной на трапезу в дом мирянина, монахиня должна прикрыть свое тело, обернув кашаю (kasaya) вокруг шеи, и не развязывать шнуры на плечах. Она не должна обнажать грудь, а ее руки могут высовываться из-под одеяния ровно настолько, чтобы можно было взять пищу. Самкакшика (samkaksika), закрывающая только одно плечо, а также рубашки и брюки запрещены Великим Мудрецом, т.к. они непригодны для ношения монахинями.

В странах Южных морей монахини носят особую одежду. Ее также называют самкакшикой, хотя по своему фасону она отличается от индийской. Данное одеяние имеет два локтя в длину и два локтя в ширину. Его края сшиваются по всей длине, оставляя несшитым около одного фута в центре, а верхние углы разрезаются на один дюйм. Чтобы надеть это одеяние, нужно поднять его, продеть голову и плечи в отверстие, а затем высунуть из него правое плечо. Оно не имеет пояса; закрывает бока, грудь и пупок и покрывает ноги ниже колен. Ношение такого одеяния не является нарушением. У него всего две застежки, и его вполне достаточно, чтобы скрыть неблагопристойное. Если кому-то не по душе пользоваться такой одеждой, можно одеваться в самкакшику, которую носят монахи. Во внутренних покоях женского монастыря монахиня может одеваться только в кусулаку и самкакшику.

Текущее примечание Ицзина

Я изучал санскритские тексты и не встретил в них названия «одеяние, закрывающее плечи», которым на самом деле и является самкакшика. Это слово на китайский язык было транслитерировано как «ци-чжи» (qi-zhi). Также в китайских переводах не используется название «юбка», возможно, что переводчики использовали другие термины.

Следует отказываться от одеяний, противоречащих правилам, и носить только те из них, что изготовлены в соответствии с учением Будды.

Для изготовления самкакшики (samkaksika) требуется шелковая или хлопчатобумажная ткань длиной четыре или пять локтей и полуторной ширины. Ее следует носить, накинув на плечи задом наперед, как носят одеяние из пяти полос. Посещая места за пределами своей кельи, монахиня должна тщательно укрывать свое тело. Даже в уборной неприлично оставлять плечи обнаженными. Весной и летом для прикрытия тела можно использовать этот вид одеяния, а в осенний и зимний периоды допустимо по своему желанию надевать более теплую одежду.

Получая от мирян еду в качестве подаяния, монахиня вполне может самостоятельно прокормить себя. Ведь хотя она и является женщиной, у нее такие же высокие устремления, как и у мужчины. Почему же она должна сама изготовлять свои многочисленные одеяния (не менее пяти или даже десяти), постоянно возясь с челноком и ткацким станком и выполняя иную разнообразную работу? Некоторые монахини никогда не уделяют внимания медитации или декламации священных писаний, поскольку всегда находятся под воздействием омрачений, порождаемых их эмоциональным темпераментом. Они, подобно мирянкам, используют украшения, не обращая внимания на тексты заповедей. Всем ученикам следует быть внимательным друг к другу и вовремя оценивать поведение своих товарищей.

В Индии ни одна монахиня не ведет себя подобным образом. Все они живут скромно и непритязательно и добывают себе пропитание, собирая подношения. В отличие от них [китайские] монахини редко имеют какую-либо благотворительную поддержку. Женским монастырям, в которых они обитают, местные сообщества, как правило, не оказывают помощи продуктами питания. Поэтому, если бы они не пытались зарабатывать себе на жизнь всеми возможными для них способами, то попросту бы не выжили. Однако, если они поступают таким образом, то на них ложиться ответственность, за то, что они действуют вопреки учению Винаи и заветам Будды. Могут ли они найти какой-либо компромисс и разрешить эту дилемму? Ведь сказано, что, когда тело в покое, Путь благоденствует. Но может быть нам следует рассмотреть этот вопрос более подробно?

В ответ я бы сказал, что изначальная цель человека, становящегося бездомным, состоит в том, чтобы обрести освобождение, полностью уничтожить вредоносные корни трех деревьев [алчность, ненависть и глупость] и подавить течение четырех потоков [желания, непрерывное существование, ошибочные взгляды и невежество]. Нужно следовать практике аскезы и избегать ложных путей страдания и наслаждения. Следует усердно стремиться к тому, чтобы свести свои желания к минимуму, и следовать истинным путем спокойствия. Если соблюдать заповеди днем и ночью, то в этом мире Путь всегда будет успешен. Как можно считать, что самым разумным является забота о своем теле? Если человек способен соблюдать правила Винаи и отличать истину от лжи, то он естественным образом будет пользоваться уважением драконов, духов, а также небесных и человеческих существ. Зачем ему беспокоиться о средствах к существованию и трудиться без цели? Для удовлетворения жизненных потребностей монахине вполне достаточно иметь пять одеяний, сосуд для воды и чашу для подаяния, а для проживания – небольшую келью. Когда кто-либо упрощает личные дела и избавляет своих учеников от беспокойств, связанных с необходимостью ему прислуживать, он уподобляется куску нефрита, остающемуся неоскверненным, даже пребывая в грязи, или чистому цветку лотоса, пробивающемуся наружу из мутной воды. Хотя такая монахиня может быть человеком низкого ранга, ее мудрость воистину равна мудрости высшей личности.

[Китайские] монахи и монахини выполняют поминальные обряды и церемонии по своим умершим родителям без должного добронравия. Некоторые из них даже оплакивают усопших, как это делали бы осиротевшие дети мирской семьи, или устраивают в своих комнатах небольшие траурные столики для подношений умершему. Другие вопреки предписаниям добавляют к своему одеянию кусок темной ткани, или, нарушая правила, носят длинные волосы. Есть и такие, что ходят с траурным посохом, или же спят на соломенной циновке в траурной хижине. Будда не учил всем этим практикам, и поэтому отказ от них не является дисциплинарным проступком. Что следует сделать ради усопшего, так это прибрать и украсить комнату, в которой можно временно повесить балдахины и занавеси, чтобы затем декламировать в ней священные писания и медитировать на Будду, поднося ему при этом благовония и цветы, что способствует перерождению душ умерших в хорошем местопребывании. Именно так потомок должен вознаграждать умершего за его доброту. Зачем для демонстрации своей добродетели соблюдать три года траур или поститься семь дней подряд, полагая, что таким образом человек вознаграждает за доброту своих умерших родителей? Эти действия лишь заново привяжут усопшего к земным невзгодам, и он, страдая от новых цепей и оков, продолжит перемещаться из одного безрадостного местопребывания в другое, ничего не зная о двенадцати звеньях цепи причинности в трех секциях. Если человек просто следует от одной смерти к другой, то как он сможет реализовать десять стадий достижения совершенства?

Согласно учению Будды, когда бхикшу (bhiksu) умер и его смерть удостоверена, труп в тот же день относят на кремационную площадку и вскоре после этого кремируют. Во время кремации его родственники и знакомые собираются вместе и сидят с одной стороны на том, что имеется: связках соломы, куче земли, кирпичах или камнях. По их просьбе знающий монах декламирует строфы из «Анитья-сутры» (Anitya-sutra), текста о непостоянстве, но не более полстраницы или одной страницы, чтобы не было скучно и утомительно.

Текущее примечание Ицзина

Данный текст был скопирован и отправлен домой отдельно.

Затем все они медитируют на непостоянную природу всего сущего, после чего возвращаются в свои жилища. Далее они купаются в пруду за пределами монастыря, не снимая одежды. Если нет пруда, то они могут омыться возле колодца. При этом они используют старую одежду, чтобы не испортить новую. Затем они переодеваются в сухую одежду и возвращаются в свои покои. Погребальная земля очищается посредством обмазывания ее коровьим навозом, а все остальное остается как обычно. [По этому случаю] ничего из одеяния менять не надо. Иногда собираются шариры (sarira, кремационные останки) и возводится ступа (курган). Она известна под названием кула (kula, холм) и имеет форму небольшой пагоды, но без символа колеса наверху. Пагода для обычного человека и пагода для святого праведника отличаются друг от друга, и это подробно описано в текстах Винаи. Как мы можем согласиться с отказом от священных учений нашего Отца Шакьямуни, и следовать светским обрядам погребения, завещанным правителем Чжоу (Zhou), оплакивая усопших по несколько месяцев и облачаясь в траурные одежды в течение трех лет? Я слышал, что некогда жил досточтимый Линюй (Lingyu), который никогда не выполнял похоронных обрядов и не надевал траурного платья. В память об умерших он совершал благие дела, посвящая им свои заслуги. Его примеру также следовали некоторые монахи в столице и Лояне. Людям может показаться, что, поступая таким образом, он отказывался от выполнения сыновьего долга, однако, они не ведают, что его действия полностью соответствуют сути Винаи.

13. Очищение участка для строительства

Существует пять методов очищения земли на участке для строительства монастыря, а именно: (1) очищение посредством мыслительного действия, (2) очищение посредством общего согласия, (3) место похожее на лежащую корову, (4) старое заброшенное место и (5) очищение посредством одобрения собранием монахов.

Очищение посредством мыслительного действия означает, что, когда закладывается первый камень в основание строящегося монастыря, надзирающий за этим бхикшу (bhiksu) должен думать так: «В этом месте в монастыре или в здании должна быть построена чистая кухня для общины монахов».

Общее согласие означает, что при закладке первого камня в основание монастыря в присутствии, скажем, трех монахов, один из них должен сказать двум другим: «Братья, давайте сосредоточим свое внимание на том, чтобы выделить это место в монастыре или в здании для сооружения чистой кухни для общины монахов». То же самое должны повторить второй и третий монахи.

«Место похожее на лежащую корову» означает, что расположение построек возводимого монастыря по своей форме напоминает лежащую на земле корову с произвольной, без определенного плана ориентацией дверей келий. Даже если для его очищения не проводилось никаких обрядов, такое место само по себе считается чистым.

«Старое заброшенное место» означает участок земли, когда-то давно покинутый монахами. Если они сюда возвращаются, то, как только они достигают этого места, оно сразу же считается чистым. Однако, они не могут оставаться там на ночь, пока не будет проведена соответствующая церемония.

Очищение с согласия монашеского собрания означает, что утверждение границ участка для строительства монастыря производится монашеским собранием после надлежащего обсуждения представленного им на рассмотрение предложения. Подробности этой процедуры описаны в «Муласарвастивада-никая-экашата-кармане» (Mulasarvastivada-nikaya-ekasata-karman).

По поводу последствий выполнения любого из этих пяти ритуалов Будда сказал следующее: «Это дает всем бхикшу двойную возможность: готовить пищу внутри монастыря и хранить ее вне его границ или же готовить пищу снаружи и хранить ее в его пределах. Оба эти способа не являются нарушением».

Когда я ознакомился с ритуалами очищения монахов четырех школ, т.е. с реальными практиками, используемыми в настоящее время, а также тщательно проверил их сущность на соответствие Винае, то обнаружил, что они являются примерно такими же, как это было описано выше. Если монахи совместно пьют, едят и проживают в каком-либо месте до того, как оно было очищено, они совершают проступок, заключающийся в приготовлении пищи и проживании [в неподобающем месте]. После того, как оно будет очищено, они могут совместно пить, есть и жить в пределах его границ, не нарушая правил приготовления пищи и проживания.

Когда мы говорим о монастыре, то подразумеваем, что вся монашеская резиденция является «чистой кухней». Ведь в любой из келий могут храниться как исходные продукты, так и приготовленная пища. Если монаху не разрешено ночевать в монастыре, можем ли мы отправить его ночевать на прилегающую территорию? Во-первых, хранение провизии в монастыре допустимо, а во-вторых, в последнем случае монах не будет иметь обустроенного согласно правилам спального места. В Индии существует традиция очищать и определять всю территорию монастыря как кухню, при этом использование только его части в качестве кухни также разрешено Винаей. Однако, обе эти точки зрения не совпадает с мнением китайских наставников Винаи.

Если монах остается вне монастыря на ночь, не отметив и не очистив места для хранения своих одежд, то он заслуживает порицания. Если место уже отмечено и очищено решением монашеского собрания, то он может покинуть свой монастырь и переночевать там, не совершая проступка. Так же обстоит дело и с чистой кухней. И мы не должны следовать в этом вопросе нашим собственным мирским мнениям, поскольку все это дозволено Буддой. Установление границы места для хранения своих монашеских одеяний осуществляется по-разному, в зависимости от того, находится ли оно под деревом или в каком-либо другом месте. Однако, это всего лишь ограничительная линия, не предназначенная для защиты от женщин. Ведь если служанка войдет на освященную кухню, мы же не будем считать это помещение деревней? Точно также, когда монах идет в деревню, облаченный в свои одеяния, это не означает, что таким образом он защищается от женщин. Когда кармадане (karmadana; монах, распределяющий хозяйственные обязанности) приходится обходить монастырское хозяйство и места работ, облаченным во все свои одеяния, это на самом деле очень обременительно для него.

14. Летний ретрит пяти групп

Первый летний ретрит начинается в первый день темной половины пятого лунного месяца, а второй – в первый день темной половины шестого лунного месяца. Летний ретрит может быть начат только в эти два дня, т.к. в текстах Винаи не указывается других дат, в том числе и в промежутке ними. Первый летний ретрит заканчивается в середине восьмого лунного месяца, а второй – в середине девятого. В день, когда ретрит подходит к концу, монахи и миряне проводят грандиозную церемонию раздачи подаяния. Месяц, начинающийся после середины восьмого лунного месяца, называется карттика (октябрь-ноябрь). Когда в месяц карттика в Китае к югу от реки Янцзы начинают проводить собрания, это означает завершения первого летнего ретрита*. Шестнадцатый день восьмого лунного месяца – это день раздачи в качестве подношений монахам одеяний катхина (kathina), т.е. одежды, дарование которой порождает заслугу. Это является древней традицией.

—————————————————————————–

* Во времена Ицзина буддисты северного Китая оканчивали летний ретрит в первый день карттики, а южного – в день полнолуния в этом же месяце – прим. shus.

—————————————————————————–

В одном из текстов Винаи говорится, что во время летнего ретрита монах может покинуть монастырь на один или несколько дней по уважительной причине, но только в ответ на приглашение. Если то, что он делает, может быть сделано за одни сутки, он должен просить разрешения на отсутствие в течение одного дня, и так вплоть до семи дней в ответ на различные приглашения. Если у него возникнут намерение еще раз покинуть пределы монастыря по тому же поводу, Виная предписывает ему снова обратиться за разрешением. Если его отсутствие может превысить семь дней, допустим, восемь суток и так вплоть до сорока ночей, он должен просить дозволение на это у общего собрания монахов. Получив их единогласное разрешение, он может убыть на восемь и более дней. Однако, он не должен отсутствовать более половины летнего ретрита, т.е. более сорока ночей. Если больной человек или некое неблагоприятное событие требует от него отправиться из монастыря в какое-либо другое место, он может сделать это, не получая заранее разрешения. Такой поступок не считается нарушением летнего затворничества.

Когда пять групп* бездомных последователей Учителя приступают к летнему ретриту, то, если у какого-либо члена монашеского сообщества низкого ранга есть причина не участвовать в нем, он (или она) может попросить обратиться за разрешением на это вместо себя другого члена своей группы. Перед началом летнего ретрита монахам заранее распределяются комнаты, причем лучшие из них отводятся старшейшим монахам и так далее в порядке старшинства до последнего человека. Такие правила и до сих пор практикуются в монастыре Наланда. Там комнаты распределяются большим собрание монахов каждый год. Этому нас учил Почитаемый Миром, и это приносит великую пользу для всех нас. Во-первых, данный подход способствует искоренению такого явления как эгоизм, а во-вторых, за монастырскими комнатами, как правило, ухаживают все монахи. Все бездомные монахи должны поступать именно так.

 —————————————————————————–

* Речь идет о пяти группах (parishad, «собрание») монашеского сообщества: бхикшу (bhikshu, монах), бхикшуни (bhikshuni, монахиня), шикшаманы (siksamana, послушница с испытательным сроком), шраманеры (sramanera, послушник) и шраманери (sramaneri, послушницы). В целом буддистское сообщество включает в себя семь групп («собраний»), к указанным пяти добавляются упасаки (upasaka, мирянин) и упасики (upasika, мирянка) – прим. shus.

—————————————————————————–

Монастыри к югу от реки Янцзы в Китае также иногда распределяют комнаты для монахов. Это является традицией, переданной нам предками, и она все еще практикуется в настоящее время. Как можно воспринимать монастырь в качестве своей собственности только потому, что человек живет в нем до конца своей жизни, не задумываясь о том, дозволено ли такое поведение или же нет? Именно из-за того, что люди прошлых поколений не соблюдали надлежащих условностей, люди последующих веков утратили представление о Дхарме. Если распределение комнат будет осуществляться должным образом в соответствии с учением Винаи, это принесет нам огромную пользу.

15. Церемония признания проступков

Последний день летнего ретрита, который также является концом года, следует называть праварана (pravarana; день освобождения от ограничений). В этот день монахи в целях освобождения друг друга от ответственности за сделанные ими нарушения вправе оглашать проступки других с указанием трех видов источника информации [был свидетелем, слышал или подозревал о проступке]. Раньше это слово в соответствии с его значением переводилось на китайский язык как цзы–цзы (zi-zi, самоосвобождение от ограничений). В ночь на четырнадцатый день сведущего в священных текстах учителя приглашают взойти на высокое сиденье и начать декламацию буддийских писаний. Вокруг него, подобно облакам и туману, собираются монахи и мирские последователи Учения с непрерывно горящими светильниками и подношениями из благовоний и цветов. На следующее утро они все вместе обходят деревню или город и с большим почтением поклоняются чайтьям (caitya), куда прибывают с паланкинами и повозками с полками для перевозки изображений Будды. Все это время небосвод оглашается звуками барабанов и других музыкальных инструментов, а знамена и зонты, расставленные в надлежащем порядке, парят так высоко, что заслоняют солнце. Это называется самагри (samagri), что переводится как «полный сбор». Так отмечаются все великие праздничные дни. В Китае данная церемония известна как «шествие вокруг города».

Ближе к полудню они возвращаются в монастырь, а затем приступают к обычной полуденной трапезе. Во второй половине дня они собираются вместе, каждый берет пучок свежей когоновой травы (cogon grass) и, топча ее ногами, исполняет свой долг открытой критики. Сначала это делают монахи, затем монахини, а вслед за ними и три более низких по рангу групп бездомных последователей Учителя. Если есть опасения, что для выполнения данной процедуры может потребоваться много времени из-за присутствия на собрании большого количества людей, то для выслушивания признаний следует назначать большее количество членов собрания. Когда кого-то обвиняют в проступке, он должен признать свою вину и попросить освободить его от наказания в соответствии с существующими обычаями.

В это время либо мирские последователи Учения преподносят монахам дары, либо монахи обмениваются ими между собой. Все полученное в дар от мирян выносится и раскладывается перед собранием, после чего монах-«исповедник», обладающий пятью добродетелями [свободен от пристрастности, гнева и страха, его очень трудно обмануть, и он обладает способностью распознавать уклоняющихся от признания], должен спросить председательствующего монаха: «Можно ли распределить эти дары между членами монашеской общины, чтобы они могли ими пользоваться?» Председательствующий монах в ответ говорит: «Да!» Затем все полученные от дарителей одеяния, бритвы, иглы, шила и тому подобное поровну распределяются между монахами. Таково учение Винаи. Причина, по которой монахам в этот день преподносятся бритвы и иглы, заключается в том, что таким образом дарители желают им приобрести острый ум и проницательную мудрость.

После взаимной критики и распределения даров монахи могут расходиться и отправляться по своим делам. Теперь летний ретрит завершен, и им не нужно проводить там еще одну ночь. Полное описание всего этого приводится в другом месте, поэтому я не буду здесь вдаваться в подробности.

Признание вины монахом заключается в покаянии за свои текущие проступки и напоминании, какие нарушения им были совершены в прошлом. Ради исправления прошлых и предотвращения будущих ошибок все это делается с полной искренностью и ревностным самопорицанием. Церемония посадха (posadha, пост) проводится раз в полмесяца. Во время нее каждое утро и вечер следует предаваться размышлениям о совершенных ранее проступках.

Текущее примечание Ицзина

Поса означает «взращивание/питание», а дха – «очищение». Таким образом, смысл термина посадха можно трактовать как «взращивание добрых дела вкупе с очищением от вины за нарушение дисциплинарных правил». Ранее это слово транслитерировалось в ошибочно сокращенной форме как pu-sha.

Совершение любого правонарушения первой группы (имеется ввиду раздел «Параджика» «Пратимокша-сутры» – прим. shus) непоправимо, а рассмотрение нарушения правил второй группы (раздел «Сангхадишеша» – прим. shus) требует участия двадцати членов монашеской общины (для выслушивания признания нарушителя и снятия с него вины). Если кто-то совершил незначительный проступок, то для снятия с себя вины он должен признаться в этом монаху более высокого ранга. Данная процедура на санскрите называется апатти-пратидешана (apatti-pratidesana), где апатти означает «проступок», а пратидешана — «признание в этом другому». Именно в надежде обрести чистоту человек признает свою вину. Следует последовательно признаваться в своих ошибках, перечисляя их пункт за пунктом, и только в этом случае можно ожидать снятия с себя вины. Обобщенное признание своих ошибок не допускается Винаей. Раньше в качестве признания мы произносили по-китайски словосочетание чань-хуэй (chan-hui), что на самом деле не имеет никакого отношения к признанию в проступках. Почему? Потому что кшама (ksama, транслитерируется как «чань») – это индийское слово, означающее «терпение», а хуэй – китайское, означающее «раскаяние», а раскаяние не имеет ничего общего с терпением. Если мы хотим строго следовать санскритскому тексту, то, когда мы делаем признание в ошибках, мы должны говорить: «Я искренне признаю свои ошибки». Этот тщательный анализ наглядно демонстрирует нам, что перевод термина кшама как «покаяние» навряд ли хоть чем-то обоснован.

В Индии, если люди, независимо от их возраста, непреднамеренно касаются друг друга или, проходя мимо, задевают другого плечом, то тот, кто из них старше, смотрит на другого опустив руки вниз, а младший складывает руки ладонь к ладони, чтобы таким образом выразить старшему должное почтение. Также иногда он может погладить его по телу или коснуться плеча, но всех случаях он произносит слово кшама, что означает «Пожалуйста, простите и не сердитесь на меня!». В самой Винае слово кшама используется для выражения извинения. А когда человек признается в собственных прегрешениях, то это называется дешана (desana, наставление). Я рассказал об ошибках, допущенных в прежние времена из-за опасений возникновения недоразумений в будущем. Ведь пагубная привычка, если ее долго придерживаться, со временем может стать обычаем. А мы должны следовать изначальным предписаниям.

Санскритское слово праварана (pravarana) переводится как «на усмотрение». Оно также означает «дающее удовлетворение», указывая на то, что каждый волен раскрывать недостатки других монахов по своему усмотрению.

16. Использование ложек и палочек для еды

На западе люди во время еды берут пищу рукой, причем только правой. Однако, монаху в случае болезни может быть позволено использовать для этих целей ложку. Что касается палочек для еды, то в пяти частях Индии о них ничего не известно, и они не упоминаются ни в одном их текстов винай четырех буддистских монашеских школ. Таким образом, палочки для еды используются только на востоке, в Китае. Нет сомнений, что это старинный мирской обычай, и монахи в соответствии со своими предпочтениями могут сами решать: пользоваться ими или нет. Использование палочек для еды напрямую не запрещается, однако, и не разрешается, поэтому данный вопрос подпадает под действие общих правил монашеской морали. Если никто их не высмеивает и ничего не говорит по поводу их использования, то ими вполне можно пользоваться в Китае. Однако, если монах имеет при себе палочки для еды [в Индии], это может вызвать презрительные насмешки мирян. Ведь в Индии люди никогда даже не держали в руках палочки для еды. Таков принцип общих правил монашеской морали.

17. Приветствие в надлежащей ситуации

Порядок выказывания почтения регламентируется правилами. При их нарушении любое почтительное простирание превращается в простое припадание к земле. По этому поводу Будда сказал: «Есть два вида нечистоты, при которых не следует ни принимать приветствие, ни приветствовать других». Если монах поступает вопреки этому учению, то каждый сделанный им поклон трактуется как проступок, выражающийся в дурном поведении.

Каковы же эти два вида нечистоты?

Во-первых, нечистота, вызванная едой и питьем. Если монах что-нибудь съел, даже проглотил таблетку лекарства, он не может принимать приветствия или приветствовать других до тех пор, пока не прополоскает рот и не вымоет руки. Если кто-либо приветствует других, не прополоскав рот и не вымыв руки после того, как выпил сок или воду, или же чай, мед и другие жидкости, такие как топленое масло, сироп и тому подобное, он совершает ошибку, о которой говорилось выше.

Во-вторых, нечистота, вызванная посещением отхожего места. Если кто-либо приветствует других, не омывшись, не вымыв руки и не прополоскав рот, или не очистив свое тело или одежду после того, как они были осквернены экскрементами или испачканы слизью, слюной и т.п., или не пожевав утром зубную палочку, то этим самым он совершает ошибку, о которой говорилось выше. Когда монахи собираются вместе по случаю приема пищи, можно просто в знак уважения сложить руки ладонь к ладони, не выполняя полного приветствия. Если в таких случаях монах все же обращается к кому-нибудь с полным приветствием, то он поступает вопреки Учению. Если кто-либо из монахов приветствует других в оживленном, узком или нечистом месте, то он также совершает подобную ошибку. Все эти моменты описаны в текстах Винаи. Поскольку данные правила передаются из поколения в поколение с давних времен, а [китайские] монахи живут в холодной стране, то им довольно трудно вести себя в соответствии с Учением, хотя они и стремятся к этому. И их вовсе не утешает, что где-то есть их собратья-монахи, живущие в подобных условиях. Вместе с тем они особо не переживают за то, что допускают мелкие нарушения.

18. Действия при естественных позывах

Теперь я кратко расскажу об опорожнении кишечника. На нижнюю часть тела необходимо надеть используемую при омовении и купании нижнюю юбку (судя по всему, nivasana – прим. shus), а на верхнюю – ткань, опоясывающую по груди верхнюю часть тела (samkaksika – прим. shus). Затем следует отправиться в отхожее место с туалетным кувшином, наполненным водой, и в целях уединения закрыть за собой дверь. Перед этим необходимо подготовить четырнадцать кучек земли, разложив их на обломке кирпича или камня или же на небольшой доске снаружи уборной. Размер кирпича или доски составляет один локоть в длину и пол-локтя в ширину. Кучки по отдельности растирают в порошок и формируют из них круглые комки земли, укладывая их в два ряда. Туда же помещается еще один, дополнительный, комок земли. В уборную с собой берут три других комка земли и откладывают их там в сторону. Один из них применяется для обтирания тела, а другой – при его омовении. Обычно используют следующий метод очищения тела: сначала левой рукой его омывают водой, а затем ей же очищают водой и землей. Оставшийся комок земли употребляют для предварительной очистки левой руки. Если [для очищения] используются щепки [бамбука], то дозволяется брать их с собой уборную, однако, после употребления их нужно удалить за ее пределы. Если же применяется старая бумага, то после использования ее можно выбросить в самой уборной. Начисто омывшись, нужно поправить одежду правой рукой, а затем отставить кувшин в сторону, открыть правой рукой дверной засов и выйти наружу, взяв кувшин в правую руку. Также можно перед выходом наружу зажать кувшин локтевым сгибом левой руки, что позволит закрыть дверь правой рукой.

Затем монах подходит к месту, где находятся комки земли, и садится на корточки сбоку от них. Если он посчитает, что ему нужно на чем-то сидеть, он может использовать все, что сочтет подходящим для данной ситуации. Кувшин ставится на левое бедро и прижимается левой рукой. Поочередно используя ближние к нему семь комков земли, он сначала омывает левую руку, а затем таким же способом с помощью остальных семи – вместе обе руки. После этого кирпич или доску необходимо дочиста промыть. С помощью оставшегося комка земли сначала омывают кувшин, а затем до полного очищения руки, бедра и ступни. После этого можно идти куда угодно. Вода в туалетном кувшине непригодна не только для того, чтобы брать ее в рот, но и даже касаться губами. Поэтому, вернувшись в свою комнату, следует прополоскать рот водой из чистого кувшина. В случае, если кто-либо коснется туалетного кувшина после окончания всех очистительных процедур, следует еще раз вымыть руки и прополоскать рот, и только после этого можно прикасаться к другой посуде. Таковы в общих чертах изложенные выше правила, касающиеся опорожнения кишечника. Чтобы не беспокоить других, монах всегда омывается сам, однако, не будет нарушением попросить служителя (если, конечно, он у него есть) помочь ему в совершении омовения. Для омовения рук и тела после мочеиспускания можно использовать один или два комка земли. Очищение очень важно, так как является первоосновой правильного почитания.

Некоторые люди могут считать, что этому не стоит придвать особого значения, однако, Виная сурово порицает [тех, кто нарушает правила]. Если человек не омылся дочиста, он не достоин ни занимать сиденье в монастыре, ни поклоняться тройственной драгоценности. С помощью этих правил Шарипутра однажды подчинил себе еретиков. Следует помнить, что Будда установил эти правила для всех монахов без исключения. Те, кто следует этим правилам, обретут блаженство, благодаря соблюдению заповедей Винаи. Если же они этого не делают, то они поступают вопреки учению Будды и тем самым навлекают на себя вину.

У нас востоке, в Китае, эти правила никогда не соблюдались. Но даже если бы они были введены, то это вызвало бы неприязнь [китайских монахов], которые бы сказали: «А что является чистым или нечистым в махаянской теории полной пустоты? Поскольку внутри брюшной полости полно грязи, то какой смысл омывать ее снаружи?». Они не знают, что, презирая и отрицая учения и дисциплинарные правила, они чернят и порочат творение священного разума. В результате они навлекают на себя вину и когда получают приветствие, и когда приветствуют других, а небесные существа и духи презирают их за то, как они носят свои одеяния и принимают пищу. Если человек не омоется дочиста, над ним будут смеяться люди во всех пяти частях Индии, и, куда бы он ни пошел, везде он будет слышать эти насмешки. Те, кто следует учениям Будды, должны трудиться и над их распространением. Поскольку мы отреклись от мирской жизни и оставили свои дома, чтобы стать бездомными монахами, мы должны соблюдать сказанное нашим Отцом Шакьямуни. Зачем бросать гневные взгляды на изречения, взятые из текстов Винаи? Если кто-то не верит в эти положения, ему все же лучше попробовать следовать указаниям по омовению. Проделав это в течение пяти или шести дней, человек сразу увидит все отрицательные стороны того, что он не омывался [после посещения уборной]. Отдельно отмечу, что в холодное время года необходимо заранее готовить теплую воду, а в остальные три сезона можно употреблять любую. Но использование сосуда с водой или корыта и куска шелка для последующего обтирания не соответствует тому, что написано в Винае. Некоторые, выходя из уборной, держат воду во рту, и это также противоречит правилам очищения.

Первым делом для монастыря должна быть сооружена уборная, которую затем необходимо содержать в постоянной чистоте. Если монахи не в состоянии сделать это сами, они могут поручить построить ее верующим, чтобы ею могли пользоваться не только обитатели монастыря, но также святые подвижники и обычные монахи, прибывающие в него со всех десяти сторон света. При этом важно не затратить на все это слишком много денег. Таков путь к очищению, который ни в коем разе не является бесполезным действием.

Поскольку монахам негде хранить землю в своих кельях, следует подготовить большое корыто объемом в один или два ши (shi; один ши равен ста литрам), установить его рядом с уборной и наполнить землей. Если у монаха нет туалетного кувшина, то ему для переноски воды разрешается пользоваться фарфоровым или глиняным горшком, а также ставить его в уборной. В этом случае он может, ничего не нарушая, использовать для омовения свою правую руку.

В районах рек Янцзы и Хуайхэ многие туалеты сделаны из больших глиняных урн, наполовину зарытых в землю. Омываться в таких местах не позволительно. Следует подготовить отдельные площадки для омовения, желательно в местах с проточной водой. В таких монастырях, как Баофу (Bao-fu) в Фэньчжоу (Fen-zhou), Линянь (Ling-yan) на горе Дай (Da), Юйцюань (Yu-quan) в столичном городе Цзинчжоу (Jing-zhou) и монастыре Белой пагоды в Янчжоу (Yang-zhou), уборные вполне соответствуют традиционным правилам, за исключением отсутствия запасов земли и воды. Если бы кто-нибудь научил их, как правильно все это обустроить, то все было бы в точности так же, как в Раджагрихе. Нынешних последователей Учения нельзя винить в невежестве, т.к. все эти несоответствия объясняются безразличием мудрецов прежних времен..

Земля, а также вода, хранящиеся в кувшине, который находится в уборной, должны быть удобно размещены и иметься в необходимом количестве, в них никогда не должно быть недостатка. Для пополнения туалетного кувшина лучше применять другой кувшин с носиком. Если кто-либо хочет использовать в этих целях бутыль, правила для этого случая описаны ранее. Медная бутыль с крышкой на широком горлышке непригодна для омовения. Но если у нее на боковой поверхности проделать отверстие, а горловину закрыть, припаяв кусок жести с небольшим отверстием посередине, то ее вполне можно использовать как временное средство, отвечающее текущим требованиям.

Дополнительные замечания

Я много потрудился на тем, чтобы выразить кистью на бумаге свои самые глубокие и искренние чувства. При этом я надеюсь, что некоторые люди все же воспримут мои увещевания и будут следовать им подобно тому, как вода следует руслу ручья. Великий Мудрец обрел состояние покоя между деревьями-близнецами сала, а архаты в пяти частях Индии превратились в пепел. Однако, с каждым восходом солнца мы все еще продолжаем ощущать на себе воздействие Дхармы. Мы должны следовать примеру тех, кто оставил мирскую жизнь, и черпать вдохновение в созданном теми, кто навсегда покинул наш мир. Мы должны избавиться от тревог, вызывающих помутнение нашего разума, и восхищаться сияющим миром чистоты. Пусть исчезнут внешние загрязнения и внутренние заблуждения, и будут полностью уничтожены как высшие оковы, так и низшие зависимости. Тогда мы перестанем оставлять в своем сознании отпечатки нашей жизнедеятельности, а наш разум станет чистым и ясным. Мы больше не будем ощущать вовлеченности во что бы то ни было в любом из четырех положений [ходьба, стояние, сидение и лежание], а три почитаемых [Будда, Дхарма и Сангха] станут нам близки и дороги. Если живые люди не насмехаются над нами, то почему мы должны бояться гнева владыки смерти? Сосредоточив свои мысли на принесении пользы всем живым существам девяти благоприятных состояний, я завершу благое дело обретения состояния будды за три долгих временных периода. Я искренне надеюсь, что благодаря моим словам на праведный путь встанет хотя бы один из десяти тысяч человек. Тогда я не буду сожалеть о страданиях и лишениях, выпавших на мою долю за последние двадцать с лишним лет.

 

Конец второго цзюаня

<< К оглавлению

Следующий раздел >>