Первый цзюань

Ицзин «Записки о правилах монашеского поведения, отправленные мною на родину из стран Южных морей»

<< К оглавлению

Следующий раздел >>

Вступление

Вначале впервые возник Великий хилиокосм, и он явил собой отправную точку создания вселенной. Когда были созданы сто коти (один коти равен десяти миллионам) разнообразных объектов, существование людей и неодушевленных предметов еще не было упорядочено надлежащим образом. Поскольку мир представлял собой просто пустую оболочку, внутри него еще не перемещались ни солнце, ни луна. Это было действительно спокойное и тихое состояние без печали и радости, и не было различия между двумя противоположными началами инь (негативность) и ян (позитивность). Затем в этот мир низошли небесные существа Небес чистоты, а за ними последовал и их телесный свет. Вкусив земные лакомства, они стали жадными и приобрели привязанности. Они попеременно питались вьющимися растениями, растущими в лесу, и ароматными зернами риса. Когда их телесный свет постепенно угас, стали появляться солнце и луна. Возникли супружеские отношения и сельскохозяйственное производство, установились отношения между правителем и подданными, а также между отцами и сыновьями. Затем люди подняли глаза к голубой тверди над своей головой и увидели возвышенное и величественное небо, заполненное разноцветным светом. Когда они посмотрели вниз на желтую землю, то увидели, что ветер перемешивает воду и превращает ее в твердь. Говорят, что именно тогда произошло четкое разделение неба и земли. А между ними теперь жили человеческие существа, спонтанно возникшие в результате взаимодействия чистых и нечистых жизненных сил. Возникновение отрицательных и положительных элементов уподоблялись формовке и отливке с использованием большой печи, а производство всех видов вещей – изготовлению керамики из глины. Все это было ошибочными высказываниями, вызванными недостатком знаний.

Затем горы возвысились подобно звездам, рассыпанным по небу, а живые существа распространились по миру и умножились. Они разделили Путь на девяносто шесть школ и классифицировали истину на двадцать пять категорий. Школа санкхьи полагает, что все вещи возникли из единства, тогда как школа вайшешики утверждает, что пять форм существования возникли из шести категорий. Некоторые ходят голыми и вырывают у себя волосы, считая это основным способом, позволяющим избежать переселения душ. Другие обмазывают свое тело пеплом и собирают волосы на макушке в конический пучок, считая, что такая практика является средством вознесения на небеса. Третьи думают, что жизнь возникает самопроизвольно и что сознание распадается вместе с умиранием тела. Еще одни считают мир настолько туманным и глубинным, что никто не может постичь его сущности, и верят в то, что он настолько неуловим и непостижим, что никто не знает, откуда он возник. Есть те, кто говорит, что люди всегда будут перерождаться людьми, а также те, кто утверждает, что после смерти они становятся призраками или духами. Некоторые рассуждают о том, что они не знают, становится ли бабочка чьим-то «я» или чье-то «я» превращается в бабочку. Отдельные люди испытывали коллективное замешательство, увидев осу, которая при их повторном появлении уже превратилась в гусеницу. Хаос, существовавший до того, как Вселенная обрела форму, сравнивался с яйцом, а неразвитое состояние невежества уподоблялось невинному состоянию младенца.

Все эти суждения являются следствием непонимания того, что рождение – это результат ненасытности, а нынешнее существование – это результат прошлых действий. Однако, не будут ли те, кто придерживается таких взглядов, постоянно воплощаться в море страданий, дрейфуя туда и обратно и потерявшись в потоке смятения?

Наш Великий учитель, Почитаемый миром Шакьямуни, сам указал прямой путь, лично изложил чудесные принципы, рассказал о двенадцати ниданах (звеньях в цепи причинности) и обрел восемнадцать уникальных качеств будды, за что по праву зовется Учителем небесных и человеческих существ и Всеведущим. Он спас четыре класса живых существ из горящего дома и вывел всех существ трех миров из города тьмы. Он вышел из потока страстей и достиг берега нирваны (полного угасания).

Когда он впервые достиг полного просветления у Драконовой реки, все существа девяти классов лелеяли мысль об отречении от этого мира. Затем он переместился в Олений парк и озарил его своей просветленностью, чтобы живые существа, придерживаясь шести правил поведения, могли взрастить свой ум и найти в нем прибежище. Когда он впервые повернул Колесо дхармы, пять человек получили его наставление. Затем он рассказал о традиции дисциплинарных правил, и тысяча человек простерлась перед ним ниц. Таким образом, его чистый голос был услышан даже в городе Раджагрихе, а тех, кто обрел плоды святости, стало бесчисленное множество. В родном городе он воздал почести своему отцу за родительскую доброту, и множество людей решились обрести просветление. Он начал свою наставническую деятельность с Аджнаты Каундиньи, который стал его первым учеником, осознавшим истину, а его последним учеником был Субхадра, что соответствовало его изначальному намерению завершить свое наставничество в последний период своей жизни. Он хранил и поддерживал Дхарму в течение восьмидесяти лет ради спасения существ девяти местопребываний. В его учении ни один непонятный момент не оставалось непроясненным, и никто им не отвергался, каким бы тугодумным он ни был. Своим мирским последователям он, как правило, лишь кратко повествовал о пяти запретительных заповедях, а, обращаясь исключительно к монахам, он полностью излагал семь групп дисциплинарных правил. Считалось, что даже тяжкие проступки домохозяев могут быть прощены при общем соблюдении дисциплинарных правил, но когда декларируется соблюдение Винаи (нравственных заповедей), то могут быть оправданы только совсем незначительные проступки живых существ. Однажды один монах сломал ветку из чувства ненависти, и из-за этого поступка он переродился в семье драконов. В другой раз монах, проявив милосердие к мелким насекомым в воде, отказался ее пить и вследствие этого после своей смерти переродился в обители Индры. Вот насколько очевидны последствия добрых и злых поступков.

Таким образом, преподавались как сутры (священные писания), так и шастры (комментарии), а умственное сосредоточение практиковалось вместе с мудростью. Разве Трипитака (три собрания священных писаний) не является ключом к объединению живых существ? Находясь около Великого Учителя всегда можно было услышать, как он проповедует одно и то же вероучение, хотя и обучает ему ради спасения живых существ по-разному, в зависимости от текущих обстоятельств. Его теоретические рассуждения всегда побеждали аргументы других людей. Когда он впервые сообщил о своей будущей кончине в Вайшали, Ананда, чей ум был введен в заблуждение злонамеренным Марой, не смог упросить Великого Учителя продолжить жизненный путь. Во время своей последней проповеди у реки Хираньявати Анируддха, чтобы развеять сомнения аудитории, рассказал об истинном положении дел. Можно сказать, что на этом наставление на истинный путь живых существ Великим Учителем закончилось, и что он совершил то, что мог, с полным достоинством. Его физической оболочки больше не было видно у двух рек к отчаянию как людей, так и небесных существ. Его тень исчезла под парой саловых деревьев, и даже драконы и духи были убиты горем. Около саловой рощи земля превратилась в грязь от слез людей, а рядом кровь плакальщиков сделала это место похожим на сад цветущих деревьев. После ухода в нирвану Великого учителя мир стал пустым и бессодержательным.

Затем были проведены собрания архатов (совершенных святых подвижников), проповедующих дхарму, первое – с пятьюстами участниками, а второе – с семьюстами. К тому времени хранители Винаи по большей части уже были разделены на восемнадцать разных школ, а Трипитака имела ряд вариантов в соответствии с различными взглядами и традициями. Монахи разных школ носили нижнее одеяние разного покроя: прямолинейного или неправильной формы, а у верхних одежд складки могли быть как широкими, так и узкими. Когда им приходилось проживать вместе, они могли ночевать либо в отдельных комнатах, либо в одной комнате, но разделенными веревочными перегородками, причем у соответствующей школы только один из этих способов считался допустимыми. Во время получения в дар пищи монахи могли брать ее руками или же отмечать на земле то место, куда ее положить. Оба эти подхода не влекут за собой нарушения, однако, каждый из них передается только по своей традиции, которую не следует смешивать с другими.

Текущее примечание Ицзина

Школа сарвастивада кроила нижнее одеяние по прямым линиям, в то время как у других трех школ оно было неправильной формы. Эта школа предписывала монахам проводить ночь только в отдельных комнатах, в то время как школа саммития позволяла своим монахам отделять свои ложа от других веревочными перегородками. Школа сарвастивада разрешала монахам принимать пищу в руки, а школа махасангхика требовала, чтобы они отмечали на земле место, куда должна быть положена принимаемая пища.

Различные школы и сообщества имеют разное происхождение, и существует только четыре основных школы, которые сохранились в Западной земле с прошлых времен.

Текущее примечание Ицзина

(1) Арьямахасангхика-никая (Священная школа великого собрания монахов) подразделяется на семь отдельных сообществ. Каждый из трех сборников Трипитаки этой школы состоит из ста тысяч строф, которые составили бы тысячу цзюаней, если бы были переведены на китайский язык.

(2) Арьястхавира-никая (Школа святых старейшин) подразделяется на три отдельных сообщества, а ее Трипитака по объему такая же, как и у предыдущей школы.

(3) Арьямуласарвастивада-никая (Священная основополагающая школа подлинной сущности) подразделяется на четыре отдельных сообщества, а ее Трипитака по объему такая же, как и у предыдущей школы.

(4) Арьясаммития-никая (Священная школа правильных мер) подразделяется на четыре отдельных сообщества, а ее Трипитака состоит из трехсот тысяч строф.

Однако, деление этих школ варьируется в соответствии с взглядами различных традиций. Я упомянул здесь восемнадцать подразделений, которые существуют сейчас. Что же касается разделения на пять школ, то об этом в Западных странах ничего не слышали.

Расколы на новые направления, их взлеты и падения, а также названия новых сообществ в разных источниках выглядят по-разному, и, поскольку они описаны в других местах, мне нет необходимости вдаваться здесь в эти подробности.

Во всех пяти частях Индии, а также на различных островах Южных морей люди говорят о четырех никаях, но число последователей отдельных никай варьирует в зависимости от конкретного места. В Магадхе присутствуют все четыре никаи, но наиболее процветающей является сарвастивада-никая. В Лате (Lata) и Синдху (Sindhu) – странах, расположенных в Западной Индии, – самое большое количество приверженцев у саммитии, а у других трех никай последователей мало. На севере все монахи следуют сарвастивада-никае, хотя иногда можно встретить последователей махасангхика-никаи. На юге все монахи привержены стхавира-никае, а у других никай последователей здесь мало. В странах на восточной границе в той или иной степени присутствуют все четыре никаи.

Текущее примечание Ицзина

Местность, расположенная к востоку от Наланды на расстоянии пятьсот почтовых станций, известна как «восточная граница». На крайнем востоке находится Великая черная гора, которая, как я считаю, является южной границей Тибета. Говорят, что она расположена к юго-западу от Сычуани, откуда можно добраться до этой горы, потратив немногим более одного месяца. Далее, к югу от этого места и ближе к морскому побережью, находится страна Шрикшетра (Sriksetra; государство в центральной Бирме – прим. shus), а еще дальше на юго-востоке – страна Ланкасу (Lankasu/Kamalanka; Пегу и дельта Ирравади в южной Бирме – прим. shus). Далее на востоке располагается страна Дварапати (Dvarapati; монское государство Дваравати, совр. центральный и южный Таиланд – прим. shus). Еще дальше, на крайнем востоке, находится страна Линьи (Lin-yi/Zhanpo, государство Чампа, совр. центральный Вьетнам – прим. shus). В всех этих странах глубоко почитают «три драгоценности». Там много людей, соблюдающих заповеди, а аскетическая практика существования на подаяния является традицией для монахов этих страна. В Западных странах я видел таких монахов, которые действительно отличаются от людей, следующих обычным нормам нравственности.

На Львином острове (Шри Ланка – прим. shus) все монахи принадлежат к cтхавира-никае, а махасангхика-никая здесь отвергается. В Южных морях есть более десятка стран, где преобладает только муласарвастивада-никая, хотя иногда можно встретить и последователей саммития-никаи. В последнее время здесь также появилось небольшое количество приверженцев двух других никай.

Текущее примечание Ицзина

Если вести отсчет с запада, то сначала располагается остров Полусы (Po­lu-si), затем остров Малайю (Malayu), который сейчас является страной Шрибходжа (Sribhoja), а также остров Мохэсинь (Mo-he-xin), остров Хэлин (He-ling), остров Дада (Da-da), остров Пеньпень (Pen-pen), остров Поли (Po-li), остров Кунлунь (Ku-lun/Kun-lun), остров Бходжапура (Bhojapura), остров Ашань (Ashan), остров Моцзямань (Mo-jia-man). Есть также небольшие острова, полный список которых я не могу привести.

Во всех этих странах люди следуют буддизму, но в основном пути хинаяны, за исключением Малайи, где есть небольшое количество последователей махаяны.

Размер некоторых из этих стран по периметру составляет от ста ли (один ли равен полукилометру) до несколько сотен ли или даже около ста почтовых станций. Хотя размеры великого моря трудно измерить, те, кто постоянно плавает на торговых судах, могут оценить его приблизительно. Поскольку люди Кулуня (остров Пуло-Кондор – прим. shus) первыми пришли в Цзяочжоу (Jiao-zhou; китайский протекторат на территории совр. северного Вьетнама- прим. shus) и Гуанчжоу (Guang-zhou; находился на месте совр. Гуанчжоу – прим. shus), эти места стали называть страной Куньлунь (Kun-lun). В этой стране у людей кудрявые волосы и черные тела, в то время как жители других стран ничем не отличаются от жителей Божественной земли Китая, хотя они обычно ходят босиком и носят камбалу (kambala, одеяние из шерстяной ткани по типу саронга – прим. shus). Подробности этого полностью приводятся далее в «Записках».

Следуя пешком прямо на юг от Хуаньчжоу (Huan-zhou, север совр. Вьетнама – прим. shus) в течение более полумесяца (или, если плыть на корабле, в течение пяти или шести приливов) можно достичь Би-цзина (Bi-jing), а затем, двигаясь дальше на юг, попасть в Чампу (Champa), т.е. в Линьи (Lin-yi). В этой стране большинство монахов принадлежит к саммития-никае, и лишь небольшое количество является приверженцами сарвастивада-никаи.

Продвигаясь на юго-запад в течение одного месяца, путешественник достигает страны Банань (Banan), ранее называвшейся Фунанью (Funan; располагалась на территории совр. Камбоджи – прим. shus). В старину эту страну населяли нагие люди, которые в основном поклонялись дэвам. Впоследствии здесь возобладал буддизм, но теперь злой царь полностью истребил его. Монахов там нет, а живут разного рода еретики. Это южное побережье Джамбудвипы, а не остров в море.

Замечу, что в Восточном Китае в основном следуют принципам буддизма школы дхармагупта. Кроме того, в старину в различных местах Центрального Китая существовали последователи махасангхика-никаи. А к югу от реки Янцзы и за [местным] горным хребтом в прежние времена процветала сарвастивада-никая. Мы называем винаю [сарвастивада-никаи] «Винаей десяти чтений», а винаю [дхармагупта-никаи] – «Винаей четырех частей», поскольку в данных названиях в целом отражается количества разделов в текстах винай каждой из этих школ. При внимательном рассмотрении отличий между четырьмя школами и различий в текстах их винай мы видим, что серьезные нарушения и незначительные проступки в разных школах рассматриваются совершенно по-разному. То, что разрешено одной школой, может быть запрещено другой. Однако, монахи должны соблюдать дисциплинарные правила только своих школ и не должны подменять правила, касающиеся серьезных нарушений их собственной школы, правилами, регулирующими незначительные проступки других школ. Они также не должны относиться с презрением к запретительным правилам других школ, полагая при этом, что такие действия разрешены их собственной школой. В противном случае различия между школами не будут очевидны, а причины разрешений и запретов будут вызывать сомнения. Как может один и тот же человек соблюдать дисциплинарные правила всех четырех школ? Притча о куске хлопчатобумажной юбки и золотом посохе, разломанном на отдельные части, повествует о достижении нирваны, а так же указывает на то, что те, кто практикует Дхарму, не обращая внимания на такие различия, должны вести себя в соответствии с правилами своих школ.

Текущее примечание Ицзина

Однажды владыке Бимбисаре приснилось, что кусок хлопчатобумажной ткани разорван на восемнадцать клочков, а золотой посох разломан на восемнадцать частей. В страхе он спросил об этом Будду. Будда сказал: «Спустя сто лет после моей нирваны, Джамбудвипой будет править царь по имени Ашока. В те времена бхикшу [нищенствующие] разделятся на восемнадцать школ, но врата, ведущие к освобождению, будут для них одними и теми же. Твой сон – это предсказание. О владыка, не беспокойтесь об этом!»

Не существует четкой классификации, какие из четырех школ следует относить к махаяне, а какие – к хинаяне. В регионах Северной Индии и Южных морей безоговорочно преобладает хинаяна, тогда как в Божественной земле Китая умы монахов направлены на великое учение. В других местах практикуют и махаяну, и хинаяну в смешанном виде. Рассматривая практику этих двух направлений, мы не видим различий в их дисциплинарных правилах и ограничениях. Оба они классифицируют правила винаи в соответствии с пятью разделами и практикуют четыре благородные истины. Тех, кто поклоняется бодхисатвам и читает писания махаяны, называют махаянистами, а тех, кто этого не делает, называют хинаянистами. То, что называют «махаяной», состоит всего лишь из двух подшкол: первая – мадхьямика, а вторая – йогачара. Школа мадхьямика считает, что вещи существуют только условно, а в действительности они пусты, и их сущность пуста подобно иллюзии. А школа йогачара утверждает, что внешние явления в действительности не существуют. То, что существует, существует только внутренне, т.е. все является проявлением сознания.

Обе эти подшколы следуют священным учениям Будды. Как мы можем сказать, что правильно, а что неправильно, если обе они одинаково ведут нас к нирване? И как мы можем сказать, какая из них истинная, а какая ложная, если цель обеих этих подшкол – отсечь наши страсти и спасти всех живых существ? Зачем нам пытаться создавать еще больше сложностей и усугублять недопонимание? Если мы будем практиковать в соответствии с тем, чему они учат, мы все достигнем другого берега, а если мы будем действовать вопреки им, то мы останемся погруженными в море перерождений. В Западных странах признаются обе эти подшколы, не имеющие абсурдных противоречий в своих теориях, а поскольку мы не обладаем оком божественной мудрости, то кто из нас может судить о том, что правильно, а что нет? Мы должны доверять тому, что уже давно практикуется, и в соответствии с этим развивать свои способности. Мы не должны отделять себя от них.

Различные школы, присутствующие в Божественной стране и имеющие собственные винаи, следовали одинаковым подходам. Преподаватели и писатели этих школ создали многочисленные и разнообразные работы, трактующие винаи. Вследствие этого пять разделов или семь групп дисциплинарных правил, которые было просты для понимания, стали восприниматься с трудом. А описания действий, ведущих к нарушениям или соблюдениям правил, которые ранее были вполне очевидными, стали звучать невразумительно. По этой причине намерение человека [соблюдать правила винаи] исчезает в тот момент, когда насыпают первую корзина земли ради того, чтобы соорудить гору, а его ум впадает в ступор уже после посещения начального занятия. Даже самые талантливые люди могут достичь полного понимания винаи только тогда, когда их усы уже поседели. А как же могут добиться успеха люди со средним или малым талантом, даже если за время обучения их волосы уже покрылись сединой? Поскольку тексты винаи по своей природе многословны и содержат избыточные части, для прочтения всех комментариев потребуется целая жизнь. Общепризнанный метод передачи знаний от учителей к ученикам заключается в изложении глав и разделов и разъяснении их абзац за абзацем и слово за словом, а при обсуждении освобождения от ответственности за проступки они анализируются предложение за предложением. Если оценить усилия, которые необходимо затратить при таком методе обучения, то он также трудоемок, как сооружение горы. Но если говорить о его преимуществах, то его блеск чаще всего подобен сиянию морской жемчужине.

Одной из целей писателей является помощь читателям в том, чтобы последние могли как можно легче понять написанное ими. Но как можно сначала намеренно использовать невыразительный язык, а затем пытаться объяснять свою несуразность? Это подобно тому, как если бы наводнение затопило равнину, а затем вода ушла в глубокие колодцы, и у не имеющего воды и умирающего от жажды человека не было бы никакого способа спасти свою жизнь. Однако, с изучением текстов винай дело обстоит иначе. Для суждений о крупных или мелких проступках хватило бы и нескольких строчек, а при объяснении условий совершения нарушений можно было бы уложиться и в полдня. Такова общая ситуация с этим вопросом у буддистских монахов Индии и Южных морей.

Что касается Божественной земли, то здесь преобладает учение об этических принципах уважения и служения своему государю и родителям, воздания почестей и подчинения старшим, сохранения нравственной целостности, скромности и покладистости, а также взятия только того, что праведно брать. Сыновья должны быть почтительны к своим родителям, а министры верны монарху. Всем им следует быть благоразумными в поведении и вести скромную жизнь. Император проявляет большую заботу о миллионах своих подданных. Как только наступает день, он с жалостью рассматривает бедственное положение обездоленных и бездомных, в то время как все его министры выполняют его приказы днем и ночью с такой почтительностью и осторожностью, какую проявляют при ходьбе по тонкому льду. Иногда он организует большое собрание, рассчитанное на сотню мест, чтобы распространять учения трех ян (yana, колесница). Он воздвиг чайтьи (caitya, святилище) по всей империи, чтобы все способные к прозрению люди обратили свой разум к буддизму. Он также построил сангхарамы (samgharama, монастырь) во всех своих владениях, чтобы все заблудшие вернулись на истинный путь. Крестьяне весело поют на своих полях, а торговцы радостно декламируют стихи на борту кораблей или на своих повозках. Поэтому жители стран, где почитают и уважают петухов и слонов, приходят отдать дань уважения на красную террасу перед Тронным залом, а жители областей Золотых соседей и Нефритового хребта предлагают присягнуть на верность на его поросших зеленым мхом ступенях. Пусть каждый выполняет свои обязанности неукоснительно, ничего к ним не добавляя.

Текущее примечание Ицзина

«Почитатели петухов» – это название страны Корея, используемое индийцами. На их языке она известно как Куккутешвара (Kukkutesvara), где «куккута» означает «петух», а «ишвара» – почитаемый. В Индии говорят, что в Корее петухов чтят как богов и что люди носят петушиные перья в качестве украшения. Индия известна как страна, где почитают слонов, потому что правители этой страны относятся к ним с огромным уважением. Так обстоит дело во всех пяти частях Индии.

Что касается бродячих монахов, то они читают лекции о дисциплинарных правилах, а их ученики с усердием и почтением изучают основополагающие сущности, излагаемые этими наставниками. Некоторые из них уединяются в отдаленных укромных долинах, вдали от мирских привязаннстей. Перед тем, как заняться медитацией, они омывают рот водой, стекающей со скал, или уходят в джунгли, где находят духовную пищу. Они практикуют Путь в течение всех шести периодов дня и ночи, тем самым отплачивая за доброту, проявленную к ним людьми чистой веры. В течение ночи они дважды погружаются в умственное сосредоточение, и это достойно уважения богов и людей. Поскольку такие действия находятся в полном согласии со священными писаниями и правилами винаи, можно ли найти у них хоть какой-нибудь недостаток?

Но в процесс передачи вкрались ошибки и заблуждения, и таким образом текущие дисциплинарные правила перестали соответствовать изначальным (Ицзин имеет ввиду Китай – прим. shus). Сохранившиеся с давних времен неправильные формы поведения могут стать обыденной практикой, противоречащей моральным принципам. Я был очень тщателен и руководствовался священными учениями, основными правилами и существующими положениями, когда писал эту работу в сорока главах, разделенных на четыре цзюаня, и озаглавленную мною как «Записки о правилах монашеского поведения, отправленные мною на родину из стран Южных морей». Я также посылаю домой еще одну свою книгу в двух цзюанях под названием «Краткие биографии выдающихся монахов, посетивших Западные страны в поисках Дхармы во времена Великой династии Тан» вместе с различными священными писаниями и комментариями, которые я скопировал. Я бы хотел, чтобы почтенные монахи моей родины лелеяли мысль о распространении Дхармы, не питая никаких предубеждений, и действовали рассудительно в соответствии с тем, чему учил Будда, и чтобы они не игнорировали Дхарму из-за того, что она доставлена столь малозначимым человеком.

Следует заметить, что теории и концепции священных писаний и комментариев, передаваемые из поколения в поколение с древних времен, тесно связаны с практикой дхьяны (dhyana, медитация). Но поскольку я нахожусь далеко от вас, мне трудно передать вам утонченную технику умственного сосредоточения, направленную на то, чтобы удерживать ум в спокойствии. Тем не менее, я могу дать приблизительное описание практик, предписанных в текстах Винаи, и представить их вам на рассмотрение заранее. Правила и предписания, на которых я подробно останавливаюсь ниже, прежде, чем я изложил их в своих «Записках», были проверены моими учителями. Даже если я умру на закате солнца, я все равно до последнего момента буду делать все возможное, чтобы, когда пламя этой свечи погаснет на рассвете, сотня светильников могла продолжать излучать свет. Читая эти «Записки», вы сможете посетить пять частей Индии, не сделав при этом и шага, и еще до истечения совсем короткого промежутка времени, вы сможете пролить свет на темный путь на тысячу лет вперед. Я надеюсь, что вы тщательно сверите и изучите Трипитаку, чтобы пробудить море Дхармы и избежать в своей жизни четырех тяжких проступков, и что с пятью разделами правил винаи, ясных, как зеркало, вы отправитесь в плавание на лодке мудрости, чтобы спасти тех, кто тонет в реке шести желаний. Хотя я получил персональные наставления от своих учителей, и все то, что я постиг, ни в коей мере не является плодом моей самобытности, я опасаюсь того, что, в конечном счете, могу быть осмеян людьми, наделенными оком мудрости. Это все, что я хотел бы сказать.

Все обсуждаемые здесь темы рассматриваются в соответствии с положениями школы муласарвастивада, поэтому все, что излагается в этой работе, не имеет отношения к традициям других школ. Упомянутые здесь вопросы в целом совпадают с теми, что присутствуют в «Дашасвадхьяя-винае» (Dasasvadhyaya-vinaya, Виная десяти чтений) школы сарвастивада, которая включает в себя три подшколы, а именно: (1) дхармагупта (dharmagupta), (2) махишасака (mahisasaka) и (3) кашьяпия (kasyapiya). Эти подшколы практически отсутствуют во всех пяти частях Индии, за исключением Удияны (Udyana), Кучи (Kucha) и Кустаны (Kustana, одно из названий Хотана – прим. shus), где обитает некоторое количество приверженцев данных подшкол, смешанных с последователями других школ. При этом еще раз отметим, что «Дашасвадхьяя-виная» не является винаей школы муласарвастивада.

1. Нарушение режима летнего затворничества не приводит к понижению монашеского статуса

Те бхикшу, что покинули место летнего затворничество, просто лишаются возможности получать от него десять благ. Неправомерно умалять их истинный статус старшинства в монашеской общине. Разве допустимо, чтобы монах, к которому в прежние времена другие монахи относились с почтением, теперь наоборот оказывал почтение своим младшим собратьям? Такие ставшие привычными формы поведения со временем могут превратиться в обычаи, но это является ничем не обоснованной практикой. Принятие монахом особого приглашения покинуть место летнего затворничество является таким же серьезным проступком, как и зарабатывание на жизнь воровством. Поэтому мы должны внимательно изучать этот вопрос и не пренебрегать им. Однако, старшинство положения монаха должно определяться только датой его ординации. Даже если он и не соблюдает должным образом летнее уединение, он не может быть понижен в своем статусе, поскольку в священных учениях такого предписания нет. Кто был тем человеком, который в прежние времена положил начало этой практике?

2. Поведение по отношению к почитаемым существам

Согласно учению Будды, благопристойный монах должен снимать обувь, приближаясь к священной статуе или к своим почитаемым учителям (за исключением случаев, когда он болен). Ношение любого вида обуви в таких обстоятельствах не допускается. Он должен держать правое плечо открытым, а левую руку прикрывать монашеским одеянием, не покрывая головы платком или тюрбаном. Таков обычный порядок, однако, ему может быть позволено поступать иначе, не совершая при этом проступка, когда он пребывает в других местах. Если он находится в холодной стране, ему разрешается надевать короткие сапоги или туфли, соответствующие местному климату. Поскольку в разных краях и регионах климат может быть как жарким, так и холодным, многие правила можно адаптировать в соответствии со священными учениями. Разумно, что монаху в суровые зимние месяцы разрешается временно носить теплую одежду, чтобы поддерживать тело в добром здравии. Однако, в весенний и летний периоды монах обязан действовать в соответствии с предписаниями Винаи. Нельзя обходить ступу Будды в обуви, т.к. на это ясно указывается в изначальном учении. Те, кто носит ботинки со шнурками, не должны входить в храмы, и это было заявлено еще в давние времена. Однако, есть люди, которые умышленно нарушают данное правило. Они грубо пренебрегают этими золотыми словами.

3. Сидение на маленьких стульчиках во время еды

Индийские монахи должны мыть руки и ноги перед едой. Каждый из них сидит на маленьком стульчике высотой около семи дюймов и размером всего в один квадратный фут. Это сиденье, сплетенное из ротанга и имеющее круглые ножки, легко в переноске. Для младших и совсем молодых монахов сиденьями могут служить небольшие куски дерева размером с разделочную доску. Они помещают свои ноги на землю, куда перед ними ставят тарелки и кувшины. Для очищения землю смазывают коровьим навозом, а поверх него расстилают свежие листья. Стулья расставляются с интервалом в один локоть, так что сидящие на них монахи не касаются друг друга.

Я никогда не видел [в Индии] монахов, сидящих со скрещенными ногами на больших кушетках и принимающих пищу. Согласно священным правилам, длина кушетки должна равняться восьми пальцам Будды. Поскольку пальцы Будды в три раза длиннее, чем у обычного человека, длина кушетки должна равняться двадцати четырем пальцам обычного человека, что соответствует полуторакратной длине китайского ху (hu, церемониальная табличка, используемая чиновниками при дворе). В монастырях Китая на востоке высота кушеток превышает два фута, но такая кушетка изначально непригодна для сидения монахов, так как ее использование ими считается серьезным дисциплинарным нарушением. Однако, в настоящее время многие монахи сидят на высоких кушетках, и что мы можем с этим поделать? Тем, кто принимает на себя эту вину, следует изучить предписанные размеры кушетки. А вот в монастырях Лин-янь (ling-yan) и Си-чань (si-chan) используют кушетки высотой в один фут. У добродетельных людей древности была причина установить такое правило. Также следует знать, что для монахов неприемлемо сидеть при приеме пищи со скрещенными ногами и коленями на одной линии.

Я слышал, что вначале, когда буддизм еще только пришел в Китай, все монахи во время еды сидели на корточках. Так было до времен правления династии Цзинь (265-419), когда такая манера стала считаться ошибочной. С тех пор монахи сидят за едой, скрестив ноги. Прошло семьсот лет с тех пор, как священное учение распространилось на восток и пришло в Китай. За этот период сменилось десять династий, и у каждой династии были свои выдающиеся монахи. Индийские монахи посещали один за другим Китай, а китайские монахи выстраивались в очередь, чтобы получить от них наставления. Кроме того, некоторые китайские монахи лично отправлялись на запад в Индию и сами могли наблюдать там, что является правильным, а что нет. Вернувшись домой, они рассказывали своим собратьям-монахам о том, что видели за границей, но кто бы их услышал?

В одном из священных писаний сказано «Приняв пищу, они омыли ноги». Из этого следует, что во время приема пищи монахи не сидели, скрестив ноги на кушетках, т.к. они мыли ноги, потому что остатки пищи падали на землю возле их ног. Отсюда мы можем заключить, что монахи во время еды сидели ногами на земле. Ученики Будды должны следовать примеру Будды. И даже если им трудно соблюдать правила, они не должны их высмеивать.

Если монах расстелил шарф и сел на него, скрестив ноги, ему трудно содержать себя в чистоте, поскольку в этой позе невозможно не испачкаться остатками пищи и пролитой жидкостью. Более того, собирание остатки еды совсем не соответствует индийскому обычаю. Это привело бы к загрязнению тарелок, которыми пользуются монахи, а прислуга может прикасаться только к чистой во всех отношениях посуде. Это бессмысленная традиция, неэффективная для сохранения чистоты. Пожалуйста, тщательно изучите эти соображения и оцените, каковы их достоинства и недостатки.

4. Различие между чистой и нечистой пищей

Как среди монахов, так и среди мирян Индии принято различать чистую и нечистую пищу. Если съедена хотя бы одна ложка пищи, вся она становится оскверненной, и даже сосуд, в котором она была, становится непригодным для повторного использования и должен быть отложен в сторону, чтобы быть выброшенным вместе с другими использованными емкостями после окончания трапезы. Вся оставшаяся еда отдается тем, кто в соответствии с правилами может ее съесть. Собирать и сохранять ее для дальнейшего использования категорически запрещается. Все люди и высокого, и низкого ранга следуют этому обычаю, который является правилом поведения, соблюдаемым не только людьми, но и божествами.

Поэтому в ряде комментариев говорится следующее: «Считается пренебрежением не жевать веточку ивы [для чистки зубов], не омываться после испражнения, не различать чистую и нечистую пищу». Как же мы можем использовать оскверненную посуду, чтобы еще раз подать еду, собирать и сохранять ее остатки на кухне, класть излишек сваренного риса обратно в кастрюлю, возвращать остатки супа в термос, есть на следующее утро бульон и овощи, оставленные на ночь, и хранить лепешки и фрукты, чтобы съесть их послезавтра? Те, кто соблюдают правила Винаи, хорошо знают об этом различии пищи, но те, кто недисциплинирован, не делают различия между нею и считают, что она ничем не отличается.

При подношении жертвенной пищу божествам, человек, совершающий этот обряд, должен стоять в стороне. После завершения церемонии он должен помыть руки и прополоскать рот, а также вымыть жертвенную утварь. Только после этого он может прикасаться к чашкам и горшкам. В противном случае его мольбы и заклинания будут безрезультатны, и даже если жертвенная пища им будет преподнесена, божества не примут ее. Поэтому следует отметить, что любые приношения, приготовленные либо для подношения тройственной драгоценности, либо для подношения духам, либо даже для обычной еды, должны быть чистыми и непорочными. Если монах не умылся и не прополоскал рот, и не омылся после того, как облегчился, то он непригоден для приготовления пищи. Как гласит известное высказывание: «В жертву умершему можно подносить только чистую пищу. [При совершении такого подношения] ногти должны быть аккуратно подстрижены до самой плоти. Как для тех, кто оставил этот земной мир, так и для таких людей, как Конфуций и его ученик Янь Хуэй, жертвенная пища должна быть чистой и непорочной, а ее остатки никогда не должны использоваться в качестве подношений усопшему». Для приготовления пищи в качестве подношения или в качестве обычной еды для монахов необходим управляющий, который бы наблюдал за этим процессом. Если у монаха или мирянина в ожидании приготовления пищи возникает опасение, что он может задержаться сверх предписанного для принятия пищи времени, он может взять часть пищи и съесть ее отдельно от других до того, как трапеза будет подана должным образом. Это разрешено учением Будды и поэтому не является нарушением.

Недавно я увидел, как под руководством монахов и монахинь трапезу часто подают после полудня. Этим самым они совершали нарушение вместо того, чтобы обрести блаженство, ведь этого делать нельзя. Фундаментальное отличие пяти частей Индии от других стран заключается в этом различении чистоты и нечистоты. Однажды в Индию пришли какие-то посланники племени ху (hu) с севера [Китая], и местное население потешалось над ними, потому что они не омывались после ответа на зов природы, хранили остатки пищи в горшке, сидели так тесно, что касались друг друга во время еды, не сторонились свиней и собак и не жевали веточки ивы для очистки зубов. Таким образом они навлекли на себя насмешки и порицания. Поэтому практикующие Дхарму должны быть предельно внимательны к этим вопросам и не должны думать о них как о пустяках. Но в Китае с давних времен никогда не делалось различия между чистой и нечистой пищей. Хотя монахи слышали об этом, они никогда не применяли данные правила на практике, и пока я не поговорю с ними лично, они не смогут по-настоящему понять их.

5. Очищение после приема пищи

После еды монах должен вымыть руки, затем ошкурить и пожевать веточку ивы, чтобы затем ей почистить зубы и поскрести язык, вплоть до их полного очищения. Он может это сделать либо над сосудом для использованной воды, либо в каком-нибудь укромном месте, либо над отверстием стока, либо возле лестничного пролета, ведущего в дом. Он может держать кувшин с водой сам или попросить кого-нибудь полить ему воды. Если у него во рту остается слюна, считается, что он не выполнил предписание. Затем, он должен обтереть губы шелухой от бобов, а иногда и грязью из земли, смешанной с водой, чтобы убрать запах жира. После этого он должен налить воду из чистого кувшина в чашу из раковины, которую либо ставят на кусок свежего листа, либо держат в руке. Чтобы смыть жир, и сосуд, и руку следует очистить одним из трех видов отбросов: шелухой от бобов, сухой землей или коровьим навозом. Также он может налить себе в рот воды из чистого кувшина, но только в каком-нибудь укромном месте. Если он находится на открытом пространстве, ему запрещено это делать правилами Винаи. Достаточно прополоскать рот два или три раза, и он будет полностью очищен. Перед этими действиями монаху не разрешается сглатывать слюну, так как это является не только нарушение этикета, но и неправильным поведением. Перед тем, как повторно прополоскать рот чистой водой, слюну необходимо выплюнуть. Если он не сделает этого до полудня, то будет считаться, что он нарушил правило «не есть в неурочное время». Люди редко знают об этом правиле, и даже если они знают о нем, им нелегко его соблюдать. В качестве дополнения мы можем сказать, что даже употребление шелухи бобов или воды с разведенным в ней пеплом вряд ли может полностью избавить нас от нарушения предписаний, так как частицы пищи все равно могут оставаться между зубами, а жир – на языке.

Мудрые должны вникать во все это и помнить об этих моментах. Монаху не разрешается проводить время в сплетнях и разговорах после того, как трапеза подобающим образом окончена. Также ему не позволено не иметь при себе кувшина, полного чистой воды, и не жевать веточку для чистки зубов, оставаясь с нечистым ртом все утро и терзаясь чувством вины всю ночь. Если человек будет так жить до конца своей жизни, то это будет настоящим бедствием! Если попросить ученика подержать кувшин и полить чистой водой для омовения, то это тоже соответствует правилам.

6. Две бутыли для хранения воды

Вода используется по-разному: для чистых и нечистых целей и хранится отдельно в двух бутылях. Глиняные или фаянсовые бутыли используются для хранения воды для чистых целей, а медные или железные – для нечистых. Чистую воду хранят для питья во второй половине дня, а нечистую используют для омовения после посещения отхожего места. Бутыль с чистой водой следует держать чистой рукой и хранить в чистом месте, а бутыль с водой для нечистых целей следует брать нечистой рукой и убирать в какое-нибудь нечистое место. Только вода, находящаяся в чистой бутыли или в каком-нибудь новом и чистом сосуде, пригодна для питья после полудня. Вода, находящаяся в других сосудах, называется «уместной водой», которую без нарушения можно пить в полдень или до полудня, однако, пить ее во второй половине дня – это нарушение.

Бутыль для воды изготавливается с крышкой, закрывающей отверстие на торце горлышка, высота которой составляет примерно два пальца (см. kundika, кундика – прим. shus). Наверху крышки находится небольшое отверстие такого размера, чтобы в него проходила медная палочка для еды. Таким образом получается носик, из которого можно пить воду. На боку бутыли имеется еще одно круглое отверстие размером с монету с горлышком, выступающим на два пальца в высоту. Через это отверстие бутыль пополняется. Она может вмещать в себя два или три литра воды. Бутыли меньшего размера не используются. Если кто-либо опасается, что через эти два отверстия в бутыль могут попасть насекомые и пыль, можно их просто прикрыть или же закрыть пробками из бамбука, дерева, льна или листьев.

У индийских монахов бутыли для воды сделаны именно таким образом. Ко времени заполнения бутыли прежде, чем набирать свежую воду, ее внутренняя часть должна быть вымыта дочиста и очищена от пыли и грязи. Как мы можем использовать воду, не обращая внимания на то, чистая она или нет, просто храня ее в маленьком медном кувшине и выливая ее через крышку, закрывающую горлышко, так что вода проливается и разбрызгивается? [В таком виде] он непригоден для использования, потому что трудно узнать, чиста ли вода, хранящаяся в [кувшине], или нет. Ведь он на самом деле может оказаться внутри грязным и зловонным, т.е. совсем не пригодным для хранения воды. Кроме того, помещающееся в него количество воды – один литр и два децилитра – совершенно недостаточно для совершения каких-либо действий.

Для изготовления сумки для бутыли можно использовать кусок ткани длиной около двух футов и шириной один фут. Сложите ткань так, чтобы два конца соединились, и сшейте края вместе. К верхним углам прикрепляются шнурки длиной в одну пядь для стягивания отверстия сумки. Сумка вешается на плечо монаха с бутылью внутри. Когда монах ходит за подаянием, сумка для его чаши для подаяний делается таким же образом. Однако, в ней должна закрываться горловина чаши, чтобы в нее не попадала пыль. Так как дно сумки делается заостренной формы, чаша в ней не переворачивается. Но сумка для хранения чаши отличается от сумки для бутыли, ее устройство описано далее. Когда монах путешествует, он носит по отдельности на своих плечах бутыль, чашу для подаяний, личные одеяния и другие предметы. Кроме того, он полностью покрыт своей кашаей (kasaya, религиозное одеяние) и держит в руках зонт. Такова манера поведения буддистских монахов.

Если у него есть свободная рука, он может нести бутыль для нечистых целей и сумку с кожаной обувью, а также держать посох с оловянными кольцами наискось под мышкой, спокойно продолжая свой путь с остановками, как этот описано в «Сутре о притче про ворону и луну».

В сезон поклонения чайтьям (caitya) монахи стекались с четырех сторон к Раджагрихе, Дереву бодхи, Пику коршуна, Оленьему парку, где росли саловые деревья, которые порой покрывались белыми цветами похожими на стаю журавлей, а также к безлюдной горе Куккутапада (Kukkutapada). Каждый день я видел тысячи монахов, облаченных вышеупомянутым образом. Что касается ученых монахов великой добродетели из монастыря Наланда, то они передвигались только в паланкинах, и никогда верхом. Точно также поступали и монахи монастыря Махараджи. Все принадлежащие им вещи несли другие люди или же слуги. Таково правило для монахов Индии на западе.

7. Утренний осмотр воды для очистки от насекомых

Воду необходимо осматривать каждое утро. Так как вода поступает из разных источников: бутыли, колодца, пруда или реки, она не проверяется по единому правилу. На рассвете первым делом проверяют воду из бутыли, выливая пригоршню воды из безукоризненно чистой медной чашки, медного блюда, чашки из раковины или лакированного сосуда на кусок кирпича. Для исследования воды также можно изготовить специальное деревянное приспособление. Кроме того, можно в течение долгого времени наблюдать за водой в миске или горшке, прикрыв рот ладонью. Даже к крошечным насекомым, размером не более толщины волоса, нужно относиться предельно внимательно. Если было обнаружено какое-либо насекомое, воду следует вернуть в бутыль, которую следует промывать снова и снова до тех пор, пока в ней не останется ни одного насекомого.

Если вблизи есть пруд или река, отнесите туда бутыль и вылейте в нее воду с насекомыми, а затем снова наполните ее фильтрованной чистой водой. Если доступен только колодец, процедите воду обычным способом. При исследовании колодезной воды следует сначала набрать немного воды из колодца, наполнить медную чашку из ведра, а затем исследовать ее так, как сказано выше. Если в ней нет насекомых, то водой можно пользоваться всю ночь, а если они есть, то воду следует процедить, как уже упоминалось выше. Что касается проверки воды из пруда или реки, то это подробно объясняется в Винае.

Для фильтрации воды у себя на западе индийцы применяют лучшую белую ткань из капока, а в Китае можно использовать тонкий шелк. Шелк следует накрахмалить жидкой рисовой кашей или слегка проварить в воде. Возьмите кусок проваренного шелка длиной в четыре фута. Придерживая края, потяните его в разные стороны, а затем соедините два конца вместе и сшейте их в форме сита. К двум углам прикрепляются шнурки, а к обеим сторонам – петли. Посередине шелка кладут палку, чтобы растянуть его до ширины в один фут и шесть дюймов. Два конца такого фильтра крепятся к стойкам, а под ним помещается чаша. Когда в фильтр наливают воду из горшка, дно горшка не должно выступать за его пределы. В противном случае насекомые могут упасть с водой на землю или в чашу, где они обязательно погибнут. Как только вода прольется через фильтр, возьмите его в руки и осмотрите. Если на нем есть хоть какие-то насекомые, фильтр следует заменить. Если оно, как и подобает, чистое, то его можно использовать снова. Когда через него было пропущено достаточное количество воды, фильтр можно вывернуть наизнанку. Два человека, держась каждый за один конец, выворачивают фильтр в сосуд для сохранения жизни насекомых, трижды обливают его водой, а затем ополаскивают снаружи. Затем в него снова наливают воду для повторного осмотра. Если насекомых не обнаружено, то, исходя из ситуации, фильтр можно убрать на хранение.

Если эта [отфильтрованная] вода простояла всю ночь, то ее необходимо повторно проверить. В Винае сказано, что использование воды, которая хранилась всю ночь, без повторного осмотра утром влечет за собой виновность, независимо от того, есть в ней насекомые или нет.

Существует много разных способов защитить жизнь живых существ во время набора воды. Упомянутый выше фильтр подходит для использования у колодца. У реки или пруда можно закрепить деревянную чашу и использовать двойную бутыль в качестве временного приспособления для фильтрации. В шестой и седьмой месяцы насекомые имеют меньший размер и отличаются от тех, что бывают в другое время года, поэтому они могут проникать через десять слоев шелка-сырца. Те, кто посвятил себя защите жизни, должны помнить о том, что ее необходимо беречь. Для этой цели можно использовать глиняную чашу, однако, шелковый фильтр удобнее и проще в изготовлении. На западе, в монастырях Индии, чаши в основном сделаны из меди. Поскольку это также делается в соответствии с правилами, установленными Буддой, этим не следует пренебрегать.

Сосуд для сохранения жизни насекомых представляет собой небольшой горшок для воды с открытой горловиной шириной с сам горшок. У него по бокам у самого дна сделаны два ушка, к которым крепятся веревочки. Горшок опускают в воду, после чего тянут за веревочки, чтобы он перевернулся вверх дном. Прежде, чем вытащить его обратно, его опускают и поднимают в воде несколько раз.

Если фильтр в монастыре предназначено для общего пользования, то полностью ординированному монаху в принципе не подобает прикасаться к нему, равно как и брать «уместную воду», хранящуюся в его покоях. Он может пить ее только тогда, когда ее приносит ему монах, не имеющий полного посвящения. Когда пьешь воду в неурочное время, нужно использовать чистый фильтр, чистую бутылку и чистую чашку, и только в этом случае можно пить. Сохранение жизни есть дисциплинарное правило, относящееся к врожденной нравственности. Среди правил запрета лишение жизни является одним из серьезнейших нарушений, поэтому оно стоит во главе списка десяти дурных поступков. Этот факт ни в коем случае нельзя игнорировать или относится к нему с пренебрежением.

Фильтр, входящий в список шести обязательных принадлежностей монаха, является для него ничем не заменимым предметом. Без фильтра нельзя отправляться в путь даже на три или пять ли. Если монах знает, что в монастыре не используют фильтры, то ему не подобает принимать там пищу. Лучше умереть от жажды [чем пить неотфильтрованную воду] в дальнем путешествии, и этого звучит достаточно наглядно, чтобы быть хорошим уроком для нас. Как мы можем использовать нашу повседневную воду, не проверяя ее?

Хотя некоторые монахи и используют фильтры, они позволяют насекомым умирать внутри них. Даже если они намереваются спасти жизнь, они часто не знают правил, как это сделать. Они просто переворачивают фильтр над устьем колодца, не зная, что нужно использовать средства для сохранения жизни насекомых. Но как только насекомые достигают воды в колодце, они, несомненно, погибают. Иногда монахи делают маленькое круглое сито из необработанного, грубого или тонкого шелка, способное вместить только двенадцать децилитров воды. Они не ищут насекомых в этом сите, а просто вешают его рядом со своей чашей для подаяния, чтобы его видели люди и знали, что оно у них есть. Они не обладают разумом, способным защищать жизнь и совершают эти ошибки каждый день. Они используют этот способ и передают его от учителя к ученику, полагая, что они передают Дхарму! Какая жалость, и как это прискорбно! У каждого должна быть свой сосуд для осмотра воды, и везде должны быть предусмотрены средства для спасения жизни насекомых.

8. Жевание зубной палочки по утрам

Каждый день поутру монах должен разжевать кусочек зубной палочки, чтобы почистить им зубы и поскрести язык, причем делать это нужно надлежащим образом. Только после того, как человек омыл руки и рот, он может произносить приветствия. В противном случае нарушителями являются и приветствующий, и приветствуемый. На санскрите зубная палочка именуется дантакастхой (dantakastha), где данта означает зуб, а кастха – кусок дерева. Обычно ее длина составляет двенадцать пальцев, а у самой короткой – не менее восьми пальцев, что по размеру соответствует мизинцу. Хорошенько разжуйте один конец палочки в течение длительного времени, а затем почистите им зубы. Если [во время жевания зубной палочки] нужно пройти рядом с человеком более высокого ранга, следует прикрыть рот левой рукой. После того, как палочка была использована для чистки зубов, расщепите и согните ее, чтобы поскрести язык. Можно также использовать скребок для языка, изготовленный из меди или железо. А в качестве зубочистки для очищения сломанных зубов можно использовать тонкий плоский кусок бамбука или дерева размером с поверхность мизинца, заостренный с одного конца. Когда палочку согнута для чистки языка, следите за тем, чтобы не повредить его. После использования зубной палочки ее можно начисто промыть и выбросить в каком-нибудь укромном месте. Вынимая зубную палочку изо рта или выплевывая воду или слюну, нужно трижды щелкнуть пальцами или прокашляться более двух раз. В противном случае ваши действия будут считаться нарушением. Зубную палочку также можно изготовить, расщепив большой кусок дерева или разрезав тонкую ветку на короткие куски. Вблизи гор или деревень следует отдавать предпочтение использованию веток дуба, лиан и лозы, а на равнинах можно по своему усмотрению заранее собрать ветки шелковицы, персика, акации, ивы и хранить их про запас. Свежие веточки следует предлагать другим, а сухие можно оставить для собственного использования. Младшие монахи могут брать веточки и жевать их как угодно, а старшие должны постучать молотком по одному концу веточки, чтобы она стала мягкой.

В качестве зубных палочек лучше всего использовать веточки с горьким, вяжущим или острым вкусом, конец которых после жевания становится подобным волокнам хлопка. Для этой цели лучше всего подходит грубый корень беруиды.

Текущее примечание Ицзина

Это корень дурнушника (xanthium spinosum). Срежьте его на два дюйма под землей. Он укрепляет зубы и создает приятный запах изо рта, а также помогает пищеварению и лечит сердечные заболевания. После использования этого корня в течение полумесяца неприятный запах изо рта исчезнет, а зубная боль или болезнь зубов излечится через тридцать дней. Нужно хорошо разжевывать такую зубную палочку и начисто вытирать зубы. Дайте всей слюне и сочащейся крови выйти изо рта, а затем прополощите его большим количеством воды. Таков способ очищения рта.

Кроме того, если человек сможет влить в себя ложку воды через нос, то это будет практикой искусства долголетия Нагарджуны. Если человек не привык вливать в себя воду через нос, то также полезно пить воду. Если этот метод используется в течение длительного времени, человек будет меньше болеть. Зубной камень накапливается у основания зубов и с течением времени затвердевает, его следует полностью соскабливать. Если прополаскивать рот начисто, то зубы больше не будут портиться до конца жизни. В Индии зубная боль практически неизвестна, поскольку тамошние люди жуют зубные палочки.

Нам не следует путать зубные палочки с ивовыми веточками, ведь ива в Индии практически не встречается. Хотя переводчики использовали это название, зубные палочки Будды в действительности были не из ивы. Я видел это своими глазами в монастыре Наланды. Я вовсе не пытаюсь убедить других в своей правоте, поскольку моим читателем нет нужды утруждать себя сомнениями в этом вопросе. Ведь даже в санскритском тексте «Нирвана-сутры» есть такое высказывание: «Во время жевания зубной палочки…».

Некоторые монахи [в Китае] используют пять или шесть маленьких прутков ивы, пережевывая их во рту и не зная, как выполоскать остатки. Кое-кто из них глотает получившийся сок, думая, что он излечит их от недугов. Они стараются быть чистыми, но, наоборот, загрязняются, и, хотя они надеются избавиться от болезней, в результате они приобретают еще более серьезные заболевания. Однако, они могут не знать об этом факте, и поэтому их поведение выходит за рамки нашего обсуждения. Согласно обычаю пяти частей Индии зубные палочки жуют регулярно, и даже трехлетнего ребенка учат, как это надо делать. И священное учение Будды, и мирские обычаи людей поддерживают эту полезную привычку. Я разъяснил правильные и неправильные способы жевания зубных палочек, а мой читатель должен сам решить, следует ли ему практиковать этот обычай или же отказаться от него.

9. Принятие приглашения на праздничное угощение

Что касается посещения монахами праздничной трапезы в Индии и других странах Южных морей, то ниже я дам краткое описание данной церемонии.

В Индии даритель заранее приходит к монахам и, выразив им свое почтение, приглашает их принять праздничное угощение. В день званого обеда он приходит, чтобы сообщить им: «Пришло время [праздничной трапезы]». Посуда и сиденья для монахов готовятся по обстоятельствам. Они могут использовать либо свои собственные сосуды, принесенные для них монастырскими служителями, либо чистые принадлежности для еды, предоставленные дарителем. Вся утварь должна быть исключительно медной и тщательно начищенной мелкой золой. Каждый монах сидит на небольшом стульчике, установленном на таком расстоянии, чтобы один человек не касался другого. Устройство таких стульчиков уже была описана в Главе 3.

Глиняные сосуды должны быть совершенно новыми, и их можно употреблять только один раз, иначе это будет нарушением. После того, как они были применены для каких-либо целей, их выбрасывают в яму или канаву, потому что оскверненные сосуды нельзя собирать для повторного использования. Вот почему в этой западной стране Индии в тех местах около дороги, где раздается милостыня, громоздятся огромные кучи бывших в употреблении сосудов, и ни один из них не может использоваться повторно. Однако, глиняную посуду хорошего качества, подобную той, что производится в Сянъяне (Xiangyang), можно применять после того, как она уже была однажды использована, поскольку после того, как она будет удалена со стола, ее можно отмыть дочиста и тем самым добиться ее ритуальной чистоты. В пяти частях Индии раньше не было фарфоровых и лаковых мастерских. Фарфоровые сосуды, которые выглядят так, как будто сделаны из глины, смешанной с маслом, несомненно чисты. Купцы иногда привозят в Индию лакированные изделия. Однако жители стран Южных морей никогда не употребляют их в качестве сосудов для еды, потому что подобные изделия склонны к засаливанию. Но если эти сосуды новые, то их вполне можно использовать после того, как запах жира будет удален с помощью чистой золы. Деревянная утварь не используется для столовой посуды. Тем не менее, новые сосуды из дерева можно применить один раз, и это не будет считаться нарушением. Однако, повторное их использование уже является проступком. Об этом говорится в Винае.

В доме дарителя в месте, предназначенном для праздничной трапезы, земля должна быть намазана коровьим навозом, и отдельно друг от друга расставлены маленькие стульчики. В чистых кувшинах запасается большое количество воды. Когда монахи входят в дом, они развязывают узлы на своих одеяниях. Они осматривают воду в приготовленных для них чистых кувшинах и, если в ней не обнаруживается насекомых, омывают ею ноги. Затем они садятся на маленькие стульчики и некоторое время отдыхают. Даритель следит за временем и как только обнаруживает, что солнце почти в зените, объявляет, что пришло время [начинать званый обед]. После этого каждый монах складывает свое верхнее одеяние и связывает два его угла спереди, а затем берет правый угол нижней стороны и заправляет его под пояс с левой стороны. Монахи начисто моют руки с бобовым порошком или землей, при этом либо даритель поливает им руки водой, либо монахи сами используют воду из кундики (kundika, см. Главу 6 – прим. shus). Это делается в зависимости от того, какой способ более удобен. Затем они возвращаются на свои места и получают посуду для еды, которую слегка омывают, не позволяя воде переливаться через край. Перед принятием пищи никогда не читаются молитвы. Омыв свои руки и ноги, даритель помещает в начале ряда сидений пищу как дар благочестивым монахам, а затем раздает ее монахам по очереди. В конце ряда ставится тарелка с едой в качестве подношения Матери Харити (Mother Hariti).

Некогда, в своей прошлой жизни эта мать по какой-то причине дала обет пожрать всех младенцев в Раджагрихе. Из-за своего злонамеренного обета она лишилась жизни и переродилась в качестве якши (yaksi, демоница). Она родила пятьсот детей и каждый день съедала в Раджагрихе несколько младенцев мужского и женского пола. Люди рассказали обо всем этом Будде, который, выслушав их, спрятал ее маленького сына по имени Возлюбленный сын. В ходе поисков своего потерянного сына якши посетила множество мест и, наконец, нашла своего ребенка там, где находился Будда. Почитаемый Миром сказал ей: «Ты сожалеешь о потере своего Возлюбленного сына? Однако, ты скорбела о потере только одного из своих пятисот детей, но насколько же больше скорбят те, у кого был только один или два ребенка, и которые потеряли их?» Затем Будда обратил якши в буддийскую веру и заставил ее соблюдать пять заповедей в качестве упасики (upasika, последователь буддийского учения женского пола).

Якши спросила Будду: «У меня пятьсот детей. Что мы будем есть после этого?» Будда сказал ей в ответ: «В монастырях, где живут бхикшу (bhiksu), будут делать ежедневные подношения пищи в качестве еды для тебя и твоих детей». По этой причине на западе, в монастырях Индии, на крыльце или в углу кухни помещают скульптурные или рисованные образы Харити, изображающие ее с младенцем на руках и с тремя или пятью детьми на коленях. Каждый день перед ними кладут обильные подношения пищи. Находясь в прямом подчинении четырех небесных правителей, эта мать обладает способностью обогащать людей. Если страдающие от болезней или бездетные поднесут ей жертвенную пищу, их желание всегда исполнится. Полностью о ней можно прочитать в Винае, а здесь я лишь вкратце пересказал эту историю. В Божественной земле Китая раньше она была известна как Мать демонических детей.

Кроме того, в больших монастырях Индии на кухне рядом с колонной или перед воротами главного хранилища ставится деревянная статуя божества высотой в два или три фута. Это божество располагается на небольшом сидении с мешком золота в руке и с одной ногой, свисающей до земли. Оно чёрного цвета и часто смазывается маслом, а называют его Махакалой (Mahakala) или Великим чёрным божеством. Древняя традиция гласит, что он является подчиненным Махешвары. По своей сущности он является почитателем тройственной драгоценности и простирает свою защиту на пять групп буддистского духовенства, следя за тем, чтобы они не понесли никакого урона. У тех, кто возносит ему молитвы, исполняются все желания. Во время трапезы повара всегда подносят этому божеству благовония и горящие светильники, а также помещают перед ним всевозможные виды еды и питья.

Однажды я видел, как более сотни местных монахов принимали пищу в монастыре Бандхана (Bandhana) – месте, где Будда проповедовал «Махапаринирвана-сутру». В весеннее и осеннее время почитатели этого места могут появляться совершенно неожиданно. Однажды, около полудня внезапно пришли сразу пятьсот монахов, а так как был ровно полдень, то обитавшим в монастыре монахам было затруднительно приготовить дополнительную еду для незваных гостей. Монах-управляющий сказал поварам: «Что мы можем сделать в такой спешке?» Тогда одна старуха, мать монастырского служителя, ответила ему: «Это обычное дело, не беспокойтесь об этом». Она сожгла много благовоний, зажгла много светильников и поднесла обильную жертвенную пищу Черному божеству, а затем сказала ему: «Хотя Великий Мудрец ушел в нирвану, божественные существа, подобные Вам, все еще существуют. В данный момент монахи четырех сторон света пришли поклониться этому святому месту. Пусть не будет у них недостатка в подношениях еды и питья. Вы обладаете необходимым могуществом, чтобы сделать это, и Вы знаете, что сейчас самое время его применить».

Затем всех монахов пригласили занять места, и всем по одному подали обычное для проживающих в монастыре монахов количество пищи. Каждый из великого собрания монахов были полностью удовлетворен, при этом остатков пищи было столько же, сколько обычно. Все они кричали: «Садху, садху!» («Превосходно, превосходно!»), и славили могущество божества. Я лично отправился туда, чтобы поклониться этому святому месту. Так я смог увидеть образ этого божества, перед которым в качестве подношений были помещены огромные груды пищи. Когда я спросил о причине этого, монахи рассказали мне вышеописанную историю. Изображения этого божества ранее не встречались в Китае в районах к северу от реки Хуайхэ (Huai River), однако они присутствуют во многих монастырях к югу от реки Янцзы. Молящиеся этому божеству всегда получали благоприятные отклики, а его духовная сила никогда не была иллюзорной. Нага (naga) Махамучилинда (Mahamucilinda) из монастыря Махабодхи также обладает подобными чудодейственными способностями.

Пища монахам подается следующим образом. Сначала каждому из них раздают один или два кусочка имбиря размером с большой палец и одну или половину ложки соли, помешенные на лист. Человек, который подает соль, складывает руки ладонь к ладони и преклоняет колени перед главным монахом, повторяя: «Сампрагатам!» (sampragatam), что означает «Добро пожаловать!». Старая транслитерация этого слова «sam–ba» является ошибочной. В ответ главный монах произносит: «Подавайте еду поровну».

Произнесение этого [санскритского] слова должно указывать на то, что еда была хорошо приготовлена и пришло время подавать ее. Это следует понимать именно таким образом в соответствии со смысловым значением данного слова. Однажды Будда и группа его учеников получили от кого-то отравленную пищу, и тогда он научил их произносить «cампрагатам» (sampragatam). После чего, когда они приняли пищу, весь яд превратился во вкусную еду. Исходя из этого случая, мы можем сказать, что данное слово также является и мистической формулой, а не просто означает «добро пожаловать». Это слово может произноситься по желанию как в восточном (китайском), так и в западном (индийском) варианте. В районах Бинг и Фэн монахи произносят его как «ши чжи» (shi zhi, т.е. «время пришло»), и у них есть на то веская причина.

Человек, подающий еду, должен стоять почтительно, держа ступни ног вместе, и кланяться принимающему еду. Сосуд с лепешками и фруктами он держит в руках. Съедобные продукты следует опускать в руку обедающего с расстояния одной пяди над ней, а другие виды пищи кладут в его сосуд с расстояния одного или двух дюймов над ним. В ином случае принятие пищи не будет соответствовать правилам, касающимся получения монахом вещей от других. Монах может приступать к еде, как только ему будет подана его порция пищи. Ему не нужно ждать, пока пища будет роздана всем участникам трапезы. Ожидание окончания раздачи пищи всем монахам не является правильным толкованием правил хорошего поведения. Однако, не соответствует священному учению и то, что после окончания трапезы можно поступать как заблагорассудится.

Затем подается вареный круглозернистый неклейкий рис и густой фасолевый суп, а к ним – горячее топленое масло. Монахи смешивают рис и суп пальцами, добавляя в смешанную пищу различные приправы, и все это едят правой рукой. Когда человек наполовину насытится такой едой, подают лепешки и фрукты, а затем йогурт с сахарным песком. Когда монахи испытывают жажду, то они и зимой, и летом пьют холодную воду. Это был краткий рассказ о том, как монахи ежедневно принимают пищу или посещают приемы.

Для подношения еды монахам принято проявлять гостеприимство, готовя большое количество съестного – так много, что тарелки и миски до краев наполняются остатками лепешек и риса, а топленого масла и йогурта можно употреблять сколько пожелаешь. Однажды, во времена Будды король Прасенаджит (Prasenajit) лично преподнес пищу Будде и собранию его учеников. Для них было приготовлено так много еды, напитков, топленого масла и йогурта, что все это съестное вываливалось на землю. Данное событие упоминается в Винае.

Когда я впервые прибыл в расположенную в Восточной Индии страну Тамралипти (Tamralipti), то, чтобы угостить монахов, я вознамерился приготовить в качестве подношения простую и умеренную еду. Кто-то посоветовал мне этого не делать, сказав: «Можно, конечно, приготовить столько еды, сколько вполне достаточно для праздничной трапезы. Однако, согласно древней традиции она должна быть обильной и роскошной. Если еды будет хватать только для того, чтобы заполнить желудок, я боюсь, что люди будут смеяться над Вами. Я слышал, что Вы приехали из великой страны, где все в изобилии. Однако, если Вы не можете позволить себе такие расходы, лучше не устраивайте праздничной трапезы». Поэтому я поступил по их обычаю, который вовсе не является чем-то безрассудным, поскольку разум, дарующий щедрое даяние, взамен получит богатую награду. Но и бедняк после окончания трапезы может преподнести монахам любые дары из тех, что он может себе позволить.

По окончании трапезы монахи полощут рот небольшим количеством воды, которую затем не выплевывают, а проглатывают. В чашу наливается немного воды, в которой монах может слегка омыть свою правую руку, после чего ему дозволено вставать со своего места. Когда он уже собирается подняться, он должен взять в правую руку горсть любой еды, будь то пища, преподнесенная Будде или же розданная монахам, чтобы вынести ее наружу и раздать в соответствии со священным учением в качестве подаяния всем живым существам. Следует отметить, что Виная не учит раздавать пищу перед трапезой. Полную чашу еды также выносят в качестве подношения умершим и другим духам и божествам, а также тем, кому подобает употреблять такую пищу. Этот обычай берет свое начало на Пике коршуна, о чем подробно повествуется в одном из священных писаний. Также любой может принести некоторое количество пищи главному монаху и преклонить перед ним колени, после чего главный монах окропляет эту еду несколькими каплями воды и произносит следующую молитву:

Пусть то блаженство, что мы взрастили,

Принесет пользу всем тем, кто находится в мире призраков.

Съев эту пищу, они смогут избежать своего бедственного положения

И возродиться после смерти в блаженном местопребывании.

Счастье, которым наслаждается бодхисатва,

Безгранично, как пустое пространство.

Дарованием нуждающимся можно обрести такие плоды,

Которые будут беспрерывно приумножаться.

Затем еду выносят и в качестве пожертвования усопшему помещают либо в укромном месте или под деревом, либо бросают в реку или пруд. В Китае в регионах между реками Янцзы и Хуайхэ люди готовят отдельную чашу с пищей помимо еды, предлагаемой монахам. Это обычай, описанный выше.

По окончании трапезы даритель подносит монахам зубные палочки и чистую воду. О том, как омывать руки и рот, рассказывалось в Главе 5. Во время прощания с дарителем монахи говорят ему: «Мы радуемся любым похвальным делам, которые вы совершили!» После чего они расходятся.

Никаких других религиозных церемоний [в связи с праздничным угощением] не совершается, за исключением того, что каждый из монахов самостоятельно декламируют какую-нибудь строфу. Что касается остатков еды, то монахи вольны приказать мальчику унести их прочь или же раздать либо беднякам и изгоям, либо отдать любым другим людям, нуждающимся в пище. Если же все это происходит в голодный год, или если они опасаются, что даритель по своей натуре является скупым, они, прежде чем забирать остатки пищи, должны спросить его разрешение. Однако, даритель праздничного угощения ни в коем случае не должен забирать остатки трапезы себе. Именно таким образом монахи принимают подношения пищи в Индии.

Даритель также может пригласить монахов к себе домой тем же способом, что был описан выше. Но при этом он должен заранее установить у себя в доме статую Будды. Когда приближается полдень, монахи подходят к священному образу и преклоняют колени, сложив ладони вместе, чтобы почтить память Будды. Отдав дань уважения изображению Будды, они приступают к еде так, как это было описано выше. Также они могут попросить кого-нибудь из них подойти к священному образу и, преклонив колени и сложив ладони вместе, громко восхвалять Будду.

Текущее примечание Ицзина

Такое коленопреклонение означает, что оба колена должны касаться земли, а бедра поддерживать тело в вертикальном положении. В старые времена это было известно как «коленопреклонение способом народа ху». Но так говорить неправильно, поскольку выпрямленное положение тела на коленях популярно во всех пяти частях Индии, так что как можно говорить, что это коленопреклонение только народа ху?

Монах, которого попросили восхвалять Будду, только воспевает добродетели Будды и ничего более.

Затем даритель зажигает светильники, с чистосердечным духовным рвением разбрасывает цветы, натирает ноги монахам ароматной пастой и обильно возжигает благовония. Обычно все это делается одним и тем же человеком. Между тем, в зависимости от обстоятельств, церемония может включать в себя игру на барабанах и струнных инструментах, сопровождающих распевное декламирование в качестве музыкального подношения. Затем еда подается по очереди каждому из монахов, как это было описано ранее. Когда трапеза закончена, перед монахами ставится вода, налитая из бутыли. После этого главный монах произносит в адрес дарителя короткую данагатху (danagatha; стих, выражающий благодарность). Это еще один способ, которым монахи получают подношения пищи в Индии.

Хотя манера приема пищи в такой западной стране как Индия во многом отличается от китайской, я сделаю краткий обзор индийской практика приема пищи, опираясь при этом на правила Винаи.

В Винайе встречаются такие санскритские термины как панчабходжания (pancabhojaniya) и панчакхадания (pancakhadaniya). Слово бходжания означает стандартную пищу, а кхадания – то, что жуют и едят. Поскольку слово панча означает «пять», панчабходжанию следует переводить на китайский язык как «пять видов пригодного в пищу», что ранее в соответствии с семантическим значением этого слова переводилось как «пять видов стандартной пищи». Ими являются: (1) вареный рис; (2) смешанная еда из ячменя и бобов; (3) мука из поджаренного риса; (4) мясо; и (5) лепешки. Слово панчакхадания следует переводить как «пять видов пригодной к пережевыванию пищи», а именно: (1) корни; (2) стебли; (3) листья; (4) цветы; и (5) плоды. Если у человека нет другого выбора, кроме как съесть что-либо из первой группы продуктов, то затем он, конечно же, не захочет ничего есть из второй группы. Но если он сначала съел какой-нибудь продукт из второй категории, то он может захотеть съесть что-нибудь еще из первой категории. Мы знаем, что молоко, йогурт и т.п. не входят в эти две группы продуктов, потому что в Винае нет отдельного упоминания этих названий, и вполне очевидно, что они не принадлежат к классу стандартной пищи. Любая пища из пшеничной муки, если она настолько густа, что опущенная в нее ложка стоит прямо, не отклоняясь ни в одну из сторон, относится к лепешкам и вареному рису. Сухая рисовая мука, смешанная с водой, если она настолько густа, что на ее поверхности остаются следы от пальцев, также относится к одному из пяти видов [стандартной] пищи.

Границы пяти частей Индии обширны и отдалены на большие расстояния, так что если описать эту территорию воображаемой окружностью, то длина ее радиуса составит более четырехсот почтовых станций. Хотя я не все видел своими глазами в тех местах, что лежат за пределами приграничных регионов, я смог навести о них тщательные справки. Все съестное, будь то для еды или же для жевания, готовится в них наилучшим образом, но по-разному. На севере в изобилии присутствует пшеничная мука, а на западе в основном используют рисовую. На территории Магадхи мало пшеничной муки, зато в изобилии риса. На южной границе и в восточном приграничье выращивают те же культуры, что и в Магадхе. Гхи и йогурт присутствуют повсюду, а такие вещи, как лепешки и фрукты, просто неисчислимы. Миряне редко едят рыбу или мясо. В большинстве стран производится много неклейкого риса, но мало проса, при этом вообще нет клейкого проса. Везде выращивают сладкие дыни и сахарный тростник, а также большое количество таро. Окра встречается редко, а вот репа выращивается в изрядных количествах. У последней есть черные и белые семена (в стручках на стебле – прим. shus), название которых недавно перевели на китайский язык как «горчичные семена». Извлекаемое из этих семян масло используется в пищу во всех странах. Когда мы употребляем листья местной репы как растительную пищу, то обнаруживаем, что вкус у них точно такой же, как и у китайской репы, а главное ее отличие в том, что у нее твердый и крепкий корень. Кроме того, ее семена настолько крупные, что превосходят размером [китайское] горчичное семя. Такое изменение могло быть вызвано сменой почвы, также как и у апельсинового дерева, которое может начать приносить цитроны, если его пересадить с одного места на другое. В Наланде я обсуждал этот запутанный вопрос с чаньским наставником (у автора dhyana master – прим. shus) Усином (Wuxing), однако, в ходе наших дебатов мы не смогли прийти к какому-либо результату. Следует также отметить, что люди во всех пяти частях Индии не употребляют в пищу различные приправы, приготовленные из измельченного имбиря, чеснока или лука-порея, а также не едят салат и тому подобное. Поэтому они не страдают от болей в животе. Их желудки и кишечники мягки и податливы, и у людей нет опасений, что они могут стать жесткими и неэластичными.

На десяти островах Южных морей подношение пищи в праздничные дни готовят еще более основательно, и оно еще более обильно. В первый день на свежий лист помещают кусочек ореха бетеля, немного ароматного масла, добываемого из аконита, и небольшое количество дробленого риса, а затем все это укладывают на большое блюдо и накрывают куском белой ткани из капока. Затем перед этим блюдом начинают сбрызгивать землю водой из золотой бутыли в знак приглашения монахов, которых просят умаслить свои тела и омыться к полудню следующего дня. На следующий день после полудня под барабанный бой и с подношением благоухающих цветов в повозке с балдахином, либо в императорском паланкине с развевающимися на солнце лентами и знамёнами [из монастыря] вывозят священный образ. Монахи и мирские последователи Дхармы спешат, подобно несущимся облакам, к дому дарителя, где по этому случаю установлен навес с занавесями. Золотой или бронзовый образ украшают со всем великолепием и намазывают ароматической пастой. Затем его помещают в чашу, и люди с благоговением омывают его в ароматизированной воде, после чего он начисто обтирается куском надушенной хлопчатобумажной ткани и переносится в главный зал дома. Когда воскурены благовония и в изобилии зажжены светильники, люди начинают распевать хвалебные гимны. Вслед за этим главный монах декламирует данагатху (danagatha) во славу дарителя, объясняя, какая заслуга приобретается от дарения монахам. Затем монахов приглашают выйти из зала, чтобы омыть руки и рот, и угощают их сахарной водой и достаточным количеством орехов бетеля. Этим миссия монахов заканчивается, и они уходят обратно

Когда приближается полдень третьего дня, даритель идет в монастырь и почтительно объявляет, что время [для приглашения] пришло. Монахи после омовения направляются с дарителем в его дом. Снова устанавливается и накоротке омывается священный образ, но теперь цветов, благовоний и барабанного боя вдвое больше, чем накануне утром. Все подношения помещаются перед образом, и пять или десять девушек (а иногда, в зависимости от обстоятельств, и мальчиков) торжественно выстраиваются по обе стороны от образа, держа в руках различные предметы: курильницы, золотые кувшины для омовения, благовония, светильники, свежие цветы или белые мухогонки. Люди приходят с туалетными наборами, помещенными на туалетных столиках, с зеркалами в футлярах и тому подобными вещами, чтобы преподнести их образу Будды. Когда я спросил их, в чем смысл их действий, они мне ответили, что это делается ради обретения блаженства, а также сказали, что если они не сделают подношения сейчас, то как они могут рассчитывать на вознаграждение в будущем? Рассуждая логически, можно сказать, что их действия несомненно несут в себе благо.

Затем приглашается монах, чтобы он, преклонив колени перед образом, воздал хвалу Будде. Далее по отдельности приглашаются еще два монаха, которые садятся по обеим сторонам образа и распевно декламируют краткий священный текст размером в одну или половину страницы. Иногда они совершают обряд очищения образа Будды, уделяя особое внимание его зрачкам, чтобы обрести высшее счастье. Затем все они возвращаются в ту сторону, которая им удобна, и складывают свои кашаи (kasaya), скрепляя два передних угла вместе. После омовения рук они готовы к трапезе.

Текущее примечание Ицзина

«Кашая» – это санскритское слово, означающее цвет гандхи (gandha, толченое сандаловое дерево). Оно не имеет этимологической связи с китайским языком, поэтому зачем для обозначения монашеского одеяния нужно было утруждать себя транслитерацией его двумя китайскими иероглифами? Согласно терминологии Винаи, вместе все три одеяния, которые носит монах, называются чиварой (civara, одеяние монаха).

Подготовка к трапезе включает в себя обмазывание земли коровьим навозом, проверку воды, омовение ног монахам, принятие и подачу пищи, т.е. в основном все то же, что и в Индии, за исключением того, что здесь помимо прочего едят три вида чистого мяса. Как правило, они сшивают листья в блюда размером с половину циновки, чтобы на каждом из них помещался один или два доу (dou; один доу равен десяти литрам) вареного неклейкого риса, или же делают емкости меньшего объема в один или два шэна (sheng; один шэн равен одному литру). Этот рис затем приносят к месту трапезы и раздают монахам. Далее монахам подают другие разнообразные виды пищи двадцати или тридцати наименований. Все это касается трапезы, подготовленной бедной и скромной семьей. Если же трапезу организует семья правителя или кто-либо из богатых людей, то используются бронзовые блюда и чаши, а также емкости из листьев размером с циновку, в которые помещаются более сотни видов еды и напитков. Даже правители отказываются от своего благородного положения и называют себя слугами, чтобы с глубочайшим уважением и благоговением подавать пищу монахам.

Монахи должны безропотно принимать любое предложенное им количество пищи. Если бы они брали только столько, сколько достаточно, чтобы утолить голод, то их даритель был бы недоволен. Ведь он чувствует полное удовлетворение только тогда, когда видит, что еды подают с избытком. Каждому монаху предлагается четыре-пять шэнов вареного риса и две-три тарелки блинов (у автора pancake, возможно, речь идет о dosa – прим. shus) и фруктов, а родственники и соседи дарителя могут помочь в приготовлении пищи, пожертвовав рис или лепешки. Каждому участнику трапезы подается более одной тарелки супа и овощей, а оставшейся от каждого монаха еды достаточно, чтобы накормить трех или четырех человек. В случае очень роскошной трапезы даже десять человек не смогут съесть всю пищу, оставленную одним монахом. Все остатки еды передаются в распоряжение монахов, которые могут приказать своим слугам унести ее с собой.

Следует отметить, что церемония приема пищи монахами на востоке в Божественной земле Китая отличается от церемонии лежащей к западу от нее Индии. В Китае вся оставшаяся еда собирается дарителем, и монахи не должны забирать ее по своему желанию. Т.е. монахи не должны поступать так, как им заблагорассудится, и довольствоваться тем, что уже получили, чтобы не навлекать на себя позора и не оказаться недостойными благонравных помыслов дарителя. Но если он принял решение не собирать оставшуюся еду и предложил монахам забрать ее, то тогда они могут поступать сообразно обстоятельствам.

После того, как монахи закончили трапезу и вымыли руки и рты, остатки еды убирают, а землю подметают. Затем рассыпают цветы, зажигают светильники и курят благовония, чтобы воздух стал ароматным, после чего перед монахами раскладывают то, что должно быть им подарено. Далее монахам раздают парфюмерную пасту в виде шариков размером с семя китайского зонтичного дерева, и они натирают ею свои руки, чтобы сделать их благоухающими и чистыми. После этого им предлагают орехи бетеля и мускатные орехи, смешанные с гвоздикой и камфарой. При пережевывании этой смеси рот делается ароматным, кроме того она способствует пищеварению и лечит сердечные заболевания. Прежде, чем быть переданными монахам, эти ароматические и лечебные субстанции должны быть вымыты чистой водой и завернуты в свежие листья,.

Затем даритель идет к главному монаху или подходит к авторитетному наставнику и льет воду из носика бутыли над чашей так, чтобы вода текла непрерывной струйкой не толще медной палочки. Наставник, держа в руке цветы, принимает струйку воды ладонью и распевно декламирует данагатху (danagatha). Он должен сначала продекламировать строфы, произнесенные Буддой, а уже затем сочинения других людей. Он может декламировать столько строф, сколько пожелает, в зависимости от времени, которым он располагает. Он должен упомянуть имя дарителя, моля о богатстве и счастье для него и передаче счастливого воздаяние за добрые дела, совершенные в настоящем, его уже умершим предкам, императорам и князьям, а также нагам (naga, демонический змей) и духам. Он также желает, чтобы в стране были богатые урожаи и чтобы люди и другие живые существа жили в мире, а благородное учение Будды Шакьямуни было вечным. Гатха, которую я перевел в другом месте, является благословением, произнесенное Почитаемым Миром, когда он жил на нашей земле. После того, как трапеза окончена, необходимо прочитать «Дакшинагатху» (Daksinagatha, стих о заслуге от даяния). Таков обряд даяния монахам. Дакшинией (daksiniya) называется тот, кто достоин даяния. Поэтому Благочестивый установил правило, согласно которому после каждого праздничного угощения монахи, чтобы вознаградить дарителя за его щедрость, должны декламировать одну или две данагатхи.

Текущее примечание Ицзина

Слово «даритель» является переводом санскритского термина данапати (danapati), где дана означает даяние, а пати – повелитель. Китайский термин таньюэ (tan-yue), указывающий на то, что, практикуя даяние, можно преодолеть поток бедности, не является корректным переводом этого санскритского слова, несмотря на правильное толкование. Также неверно транслитерировать daksina как da–chen.

Если мы этого не делаем, мы не только действуем вопреки священным учениям, но и будем незаслуженно потреблять поднесенную нам пищу. Иногда практикуется выпрашивание остатков еды.

Затем раздаются дары, или же делается «дерево желаний», которое преподносится монахам, или изготавливается золотой цветок лотоса в качестве подношения образу Будды. Свежие цветы лежат в кучах высотой по колено, а белой ткани из капока так много, что ей можно заполнить кушетку. После полудня иногда произносится проповедь на основе короткого священного писания, а монахи порой расходятся только с наступлением темноты. Во время ухода они восклицают «Садху!» (sadhu), а также «Анумода!» (anumoda). «Садху» означает «превосходно» а «анумода» переводится как «радуюсь тому, что делается». Эти слова всегда следует произносить, когда преподносятся дары другим или даже самому себе. И тот, кто преподносит дары, и тот, кто радостно восхваляет это действие, равным образом обретут блаженство. Таков повсеместный обычай монахов, принимающих подношение пищей на десяти островах Южных морей.

Люди среднего достатка в первый день направляют монахам приглашение с подношением орехов бетеля. На второй день, ближе к полудню, омывают образ Будды, трапезу заканчивают в полдень, а вечером читают проповеди. Более бедные люди в первый день либо приглашают монахов, предлагаю им при этом немного зубных палочек, и просто готовят еду на следующий день, либо подходят к монахам без лишних церемоний и выражают свое желание пригласить их.

Однако, на севере у племен ху (hu) в таких странах, как Тукхара (Tukhara, Тохаристан – прим. shus) и Сури (Suri, регион Кашгара – прим. shus), обычай иной. Там даритель сначала преподносит цветочный зонт в качестве подношения чайтье (caitya, храм), а затем монахи обходят священный объект, прося уполномоченного монаха полностью прочитать молитвы, прежде чем они приступят к трапезе. Как выглядит цветочный зонт, описано в «Сифанцзи» (Xi-fang-ji, «Записки о западе»).

В разных странах церемонии подношения пищи монахам могут быть как совсем простыми, так и весьма изысканными, а подаваемые блюда – как очень богатыми, так и достаточно скромными. Однако, нормы поведения монахов, такие как, например, соблюдение чистоты или предписание есть пищу пальцами, а также все основные правила монашеской жизни во многом совпадают. Некоторые монахи практикуют дхутагуны (dhutaguna, аскетические практики), живя за счет самостоятельного сбора подаяния едой и нося только три одеяния. Если такого монаха приглашают и преподносят ему золото и драгоценности, он просто отбрасывает их, как слизь или слюну, и удаляется в уединенное место в лесу. Но на востоке, в Китае, существует обычай, согласно которому если даритель хочет угостить каких-либо монахов трапезой, он просто посылает им пригласительный билет. Даже на утро следующего дня он не идет лично приглашать монахов. Если сравнивать это с тем, что изложено в учении Будды, то такому поведению явно не хватает сердечности. Поэтому учеников-мирян следует учить правильным манерам. Собираясь на прием, монах должен принести с собой фильтр, а воду, предназначенную для использования монахами, следует тщательно проверить. После приема пищи монах для очистки рта должен пожевать зубную палочку. Если у него во рту присутствуют какие-либо частички еды, прием пищи считается незаконченным. Поэтому даже если он проведет всю ночь голодным, то не будет избавлен от вины за принятие пищи в неурочное время [поскольку у него во рту остаются частицы пищи]. Я надеюсь, что мы изучим эти правила приема пищи в Индии и пересмотрим у себя в Китае общепринятые подходы к этому вопросу. Ведь только тогда мы сможем естественным образом узнать, что уместно, а что неуместно. Поскольку у меня нет времени для полного рассмотрения этой темы, я оставляю ее на обдумывание мудрым.

Однажды я написал небольшое сочинение следующего содержания:

«Великосущий Почитаемый Миром, Отец Великого Сострадания, сжалившись над теми, кто погружен в море перерождений, упорно пытался обрести просветление в течение трех великих кальп (эонов) и в надежде наставить их на истинный путь прожил семь десятков лет, распространяя свое учение. Считая, что главными потребностями при сохранении Дхармы являются пища и одежда, он опасался, что это может привести к мирским бедам, и поэтому установил строгие правила и запреты. Эти предписания, отражающие волю Будды, следует соблюдать и практиковать. Но, в противовес этому, существуют некоторые монахи, которые опрометчиво считают себя безгрешными и не знают, какие виды пищи могут привести к осквернению.

Они соблюдают только одно правило, касающееся сексуальных запретов, и говорят: “Если мы безгрешны, зачем нам утруждать себя изучением правил Винаи? Еда и питье, одевание и раздевание не имеют значения. Заветы Будды указывают Путь, ведущий прямо к вратам пустоты”. Но откуда они знают, что правила Винаи не были установлены по воле Будды? Исходя всего лишь из предположения, они отдают должное одним правилам и игнорируют другие. Их ученики следуют их примеру и никогда не читают и даже не заглядывают в правила Винаи. Скопировав всего два раздела писаний о вратах пустоты, они говорят, что эта доктрина охватывает все учения Трипитаки. Они не считают, что каждый неправомерно проглоченный глоток пищи может стать причиной таких страданий, как питье расплавленной меди в аду. Неужели они также не знают, что каждый неосторожно сделанный шаг может повлечь за собой такое несчастье, как превращение в отступника?

Изначальным намерением бодхисатвы было поддержание кожаного мешка для  плавания всегда надутым [чтобы мы могли пересечь море перерождений] (аллюзия из «Махапаринирвана-сутры» – прим. shus). Мы не должны упускать из виду ни одного даже самого незначительного проступка, поскольку только тогда мы сможем сделать эту жизнь последней, без дальнейших перерождений. Для нас является правильным практиковать учения как махаяны, так и хинаяны в соответствии с наставлениями Сострадательного Почитаемого Миром. В чем наша вина, если мы принимаем все меры предосторожности против мелких нарушений и постигаем сущность великой пустоты, чтобы принять в свой круг всех живых существ и прояснить их умы? Из-за опасения, что [на родине мои собратья-монахи] могут запутать себя и ввести в заблуждение других, я просто излагаю эту неполную информацию в соответствии с учением Будды в надежде, что они смогут сделать из нее выводы и сами обрести полное знание. Дхарма пустоты истинна, а не ложна, но это не причина пренебрегать текстами Винаи. Нам подобает каждые две недели повторять правила Винаи и свершать признание в своих проступках, чтобы очиститься от своих прегрешений. Всегда следует советовать и даже увещевать учеников почитать Будду три раза в день. В нашем мире Будда-дхарма изо дня в день приходит в упадок, и я заметил, что то, что я видел в детстве, полностью отличается от того, что я вижу сейчас, в старости. Поскольку все мы являемся свидетелями нынешней ситуации, мы должны быть более осторожны в своем поведении. Еда и питье являются для нас бременем, т.к. это наша постоянная необходимость. Однако, я надеюсь, что те, кто почитает Будду, не будут пренебрегать его священным учением».

Позвольте мне повторить это:

«Из восьмидесяти тысяч священных учений только одно или два являются самыми значимыми. Внешне человеку следует подчиняться правилам мирского пути, а внутренне он должен концентрироваться на истинной мудрости. Но что такое мирской путь? Это соблюдение запретительных правил и безгрешность. А что такое истинная мудрость? Это отрешение как от способности к распознаванию, так и от распознаваемого объекта. Необходимо следовать высшей истине без всякой привязанности и покончить с путами жизни, возникающими из цепи причинности. Нужно усердно накапливать заслуги, совершая все больше добрых дел, чтобы постичь чудесный смысл совершенной истины. Как может монах ложно заявлять, что он достиг состояния бодхи (bodhi, просветление), в то время как он никогда не изучал Трипитаку, не знает ни учений, ни принципов Дхармы и совершил греховных деяний, столько же, сколько песчинок в реке Ганг? Бодхи означает просветление, при котором разрушаются все иллюзии и путы. В состоянии, известном как вечная реальность, нет ни рождения, ни смерти. Как мы можем беспечно говорить, что живем в Западном раю, в то время как на самом деле пребываем в море страданий? Тот, кто желает постичь истину вечности, должен соблюдать дисциплинарные правила, взяв за основу чистоту. Следует остерегаться даже крошечного отверстия, которое может быть проколото в кожаном мешке для плавания в море перерождений, и принимать все меры предосторожности против совершения серьезных нарушений, даже если с виду они могут казаться не больше игольного ушка. Самые серьезные недовольства монахами в первую очередь связаны с пищей и одеждой. Если человек следует учению Будды, то он недалек от обретения духовного освобождения. А если он пренебрегает благородными словами, то он, несомненно, надолго погрузится в море перерождений».

До сих пор я рассказывал о правильных действиях и кратко описывал некоторые примеры, используя опыт наших предшественников. Все это основано на священных правилах, и ничего из написанного выше не исходит из моих собственных взглядов и намерений. Я надеюсь, что мои читатели не будут недовольны моими прямолинейными высказываниями, и что все это может быть полезными для тех, кто находится вдали от меня. Если я не сформулирую точное высказывание и не представлю его своим читателям, то кто же тогда поможет им различить что благородно, а что неприлично?

 

Конец первого цзюаня

<< К оглавлению

Следующий раздел >>