Дэвидсон Р.М. «Тибетский ренессанс: тантрический буддизм и возрождение тибетской культуры»
<< К оглавлению |
Следующий раздел >> |
На фоне такой бурной медитативной и интеллектуальной деятельности монастырь Сакья казался чем-то вроде тихой заводи. Однако, это представление пришлось пересмотреть уже в первой половине двенадцатого столетия. Основав во второй половине одиннадцатого столетия свой новый монастырь Сакья, Кончок Гьялпо не стал следовать примеру своего старшего брата, а отказался от безбрачия и женился. В результате этого на свет появился его единственный сын Кунга Ньингпо, который задал направление развития школы сакья на все будущие времена, и чье повествование о рождении является одной из тех историй, что делают изучение тибетской агиографической литературы таким интересным54. Сын и агиограф Кунги Ньингпо Дракпа Гьелцен без каких-либо подробностей сообщает, что его отец родился на территории верхней Дромпы, расположенной в Цанге55. Обычно под этим подразумеваются окрестности монастыря Сакья, поэтому данная информация не вызывает удивления. Однако, существует поразительная история обстоятельств его рождения, датируемая семнадцатым столетием, которая уже достойна нашего внимания (вне зависимости от того, правдива она или нет) только из-за того, что представляет собой ценный артефакт тибетской самопрезентации, а также из-за своей особой литературной привлекательности. Эта история о провидческом откровении и хмельном соблазнении, о странствующем ламе и дочери феодального правителя56.
Согласно наиболее достоверным сведениям первая жена Кончока Гьелпо Дордже Чукрно не родила ему ни одного ребенка, при этом основатель сакьи, похоже, был доволен тем, что оставался бездетным57. Но проживавший в этой местности выдающийся провидец, великий Джецун Чокьи Гьелцен из монастыря Кхау-кьелхе (далее его имя для удобства сокращено до Нам-кхаупа), имел видение Авалокитешвары в форме Кхасарпаны58. Он увидел бодхисатву в радужном шатре ясного света, направляющегося в близлежащий район Каргонг-лунг. Святой праведник мгновенно понял, что бодхисатва сострадания ищет подходящие условия для нисхождения в человеческое тело посредством рождения, и что можно срежессировать соответствующую ситуацию, в результате которой Кончок Гьялпо мог бы стать отцом такого ребенка. Нам-кхаупа отправил великому ламе множество приглашений. Однако, их жилища находились довольно близко друг от друга, и лама совершал визит и возвращался обратно в один и тот же день, что не давало возможности предоставить бодхисатве доступ к подходящему вместилищу (женщине) для нисхождения в тело будущего ребенка. Наконец, Нам-кхаупа придумал как познакомить стареющего Кончока Гьелпо с Мачик Жангмо, молодой дочерью окружного правителя (того самого племенного вождя, который способствовал продаже Кончоку Гьялпо земельного участка для постройки монастыря Сакья). Когда лама однажды принял его приглашение, святой провидец Нам-кхаупа задержал его и отвел в Каргонг-лунг, где располагалось поместье правителя. Он познакомил девушку со стареющим ламой, и они угостили его крепким свежесваренным пивом. Кончок Гьелпо понял, что до ночи уже не сможет вернуться в Сакью, и спросил, нет ли поблизости постоялого двора, но вместо этого юная леди пригласила его к себе в постель. Результатом их романтической ночи стало рождение девять месяцев спустя (в 1092 году) Сачена Кунги Ньингпо.
Более поздние сакьяпинские источники буквально восторгаются историей пророчества о рождении Сачена Кунги Ньингпо59. Согласно легенде, когда по пути в Самье Атиша прибыл в Сакью, он предсказал, что в будущем здесь будет монастырь, охраняемый двумя формами Махакалы. Кроме того, в нем будут пребывать семь воплощений Манджушри, а также одно воплощение Авалокитешвары и одно воплощение Ваджрапани. Таким образом, рождение Кунги Ньингпо стало результатом не только реализации плана святого подвижника, но и божественного замысла ряда бодхисатв. Однако, поскольку в этой истории Нам-кхаупа был главным заговорщиком, он позаботился о том, чтобы Кончок Гьялпо узнал об этом рождении, и пригласил его посмотреть на своего новорожденного сына.
Можно представить себе растерянность Кончока Гьелпо, когда он узнал, что стал отцом в возрасте пятидесяти восьми лет. Он попытался сохранить существование мальчика в тайне, однако, его жена узнала об этом и выступила против такого подхода к данной проблеме. Какой бы ни была харизма ламы, этот разговор складывался для него непросто. Жена вполне определенно указала ему на то, что без этого ребенка его семейная линия прервется, так как его брат умер безбрачным мирянином. Она заявила, что сама она ни в чем не нуждается, а вот ребенку и его матери необходимы средства для обеспечения жизни и получения образования. Поэтому она настояла на том, чтобы Кончок Гьялпо привез мальчика и его мать в Сакью и предпринял все необходимые действия для обеспечения достойного существования своего наследника. Он так и поступил, выделив бо́льшую часть обрабатываемой земли Сакьи на содержание будущего ламы Сакьи и его матери. К сожалению, Кончок Гьелпо смог только начать обучение ребенка, так как скончался в здании Горума в Сакье в 1102 году, когда мальчику было десять лет60.
Поскольку перечень полученных Саченом наставлений читается как каталог доступной тибетской буддистской литературы начала двенадцатого столетия, то практическим результатом его обучения можно считать установление нового образовательного стандарта. Хотя агиографы Сачена приписывают ему знание всех мирских наук, на самом деле мало что подтверждает это заявление. Его собственные литературные труды исходят из узко религиозного интереса, и именно по этой причине было бы ошибкой считать его великим энциклопедистом. По факту обучение Сачена началось после завершения погребальных ритуалов, сопровождавших похороны его отца. При этом его мать сообщила ему, что, хотя он и является наследником главы Сакьи, он пока что не может править монастырем, поскольку было бы смешным, если бы таким учреждением, каким стал Сакья, управлял плохо подготовленный мальчик61. У Мачик Жангмо было еще одно весьма значимое соображение: поскольку своим авторитетом отец Сачена во многом был обязан обучению у переводчиков, получивших образование в Индии, то и Сачен должен последовать его примеру. Поэтому для того, чтобы ее сын мог получить хорошее образование, она пригласила уважаемого ученого и переводчика ритуальных наставлений Бари-лоцаву Чокьи Дракпу (1040-1112) занять место настоятеля Сакьи62. Бари согласился и ввел в практику базовую предпосылку средневекового буддийского образования: если требуется развитие умственных способностей, то следует умилостивить бодхисатву божественного разума (здесь речь идет о Манджушри – прим. shus). В соответствии с этим Кунга Ньингпо был отправлен практиковать великую мантру этого бодхисатвы: АРАПАЧАНАДХИХ (ARAPACANADHIH), которая представляет собой мантрическое применение эзотерического слогового письма, разработанного на основе языка, возникшего в первые века н.э. в Гандхаре, и ассоциируется с мудростью (prajna)63. Сначала мальчик столкнулся с обычными медитативными препятствиями, в т.ч. видением больших белых людей, львов и тому подобного, но благодаря применению надлежащих медитативных противоядий все они были устранены.
В конечном счете, как сообщают источники, через шесть месяцев Кунга Ньингпо обрел великое видение бодхисатвы Манджушри, который даровал ему четырехстрочное наставление, получившее называние «Отторжение четырех привязанностей» (Zhen pa bzhi bral), а также сообщил ему, что с данного момента все его наследники будут являться воплощением этого бодхисатвы64. Причем в действительности данное наставление представляет собой стандартное изложение основ буддизма:
«Если человек привязан к этой жизни, он не обладает истинной верой.
Если человек привязан к существованию, он не может отмежеваться [от него].
Если человек привязан к собственному благу, у него нет бодхичитты.
Если имеет место привязанность (к какой-либо точке зрения), то нет правильного видения» 65.
Вполне очевидно, что данный эпизод (по крайней мере, видение и словесная формула) достаточно ранний. Однако, нет уверенности в том, что он изначально включал в себя пророчество о воплощениях в наследственной линии мальчика. Более вероятно, что оно является более поздним дополнением к истории этого откровения. Оба его сына особо подчеркивали, что у Кунга Ньингпо действительно было видение Манджушри, и что «Отторжение четырех привязанностей» не содержит ничего неуместного для человека, который только начинает практиковать Дхарму. Действительно, это довольно изящное изложение тех самых проблем, которые волнуют каждого начинающего, и именно таким образом оно воспринималось сакьяпой66.
Когда Кунге Ньингпо было одиннадцать лет его после консультации отправили изучать основы метафизики (абхидхарму) в расположенный поблизости Ронг Нгурмик к старому члену клана Дрангти по имени Геше Дрангти Дарма Ньингпо67. Очевидно, в те времена метафизика была популярной темой (вероятно, благодаря обучению по «Абхидхармасамуччае»), и все жилые помещения в центре этого ламы были уже заполнены ранее прибывшими учениками. Поэтому Кунге Ньингпо пришлось довольствоваться расположенной по соседству ветхой пещерой, прикрытой черным войлочным занавесом из меха яка68. Однако, вскоре возникла гораздо более серьезная проблема: его сосед заболел, по всей видимости, оспой (‘brum bu’i nad), и ему некому было помочь, поскольку он был родом из кочевого племени. Кунга Ньингпо оказал необходимую помощь несчастному монаху, но при этом сам заразился, и это горестное обстоятельство вынудило его вернуться домой.
Несколько позже, после того как Кунга Ньингпо завершил изучение основ абхидхармы, Геше Дрангти умер. Испытывая особый интерес к буддийский доктринальной тематике, Кунга Ньингпо отправился в храм Ньянгто Джангче. Здесь он обучался у Дрангти Зурчопи Геше Кхьюнги Ринчена Дракпы, постигая «Бодхисаттвабхуми» Асанги и изучая описанные в ней комплексы обетов69. Затем с этим же учителем, а также Зурчопой Пел-мидикпой он вступил на путь освоения эпистемологических материалов и занялся изучением «Праманавинишчаи» и «Ньяябинду» Дхармакирти. В этот момент он получил очень трогательное письмо от управляющих землями Сакьи (gzhis-pa) с призывом к честолюбивому ученому вернуться в родной монастырь70. «Лама Бари пожилой человек, и может статься так, что у Вас не будет возможности учиться у него позже». На самом деле этот призыв содержал в себе напоминание как о преемственности в управлении монастырем, так о том, что молодой Кунга Ньингпо должен продолжить свое образование в той области, что сплачивает такого рода сообщества, т.е. в ритуалистике. Ведь ритуал не только объединяет религиозную общину в единое целое, но и устанавливает основополагающие отношения между монашеским учреждением и окружающей его долиной, в пределах которой Сакья и подобные ему монастыри осуществляли властные и правовые полномочия. Для того, чтобы в сакье продолжал сохраняться непрерывный поток ритуальной жизни, молодой наставник должен был изучить эзотерические ритуальные системы, в которых специализировались его отец и Бари-лоцава. Т.е. действующие руководители сакьи, прекрасно понимали, что эпистемологические знания в принципе не способны консолидировать социальную структуру этой школы.
<< К оглавлению |
Следующий раздел >> |
