·······································

·······································

Введение

<< К оглавлению книги «Традиционное мировоззрение сингалов …»
Следующий раздел>>

Сингалы составляют основное население Демократической Социалистической Республики Шри Ланки (1) – государства, играющего важную роль в экономической, политической и культурной жизни Южной Азии, выступающего в качестве суверенной влиятельной державы и на мировой арене.

Сингальский народ имеет древнюю историю и богатую своеобразную культуру. Весьма значительныего достижения в области литературы, различных видов искусства, народных ремесел, традиционных наук. Уникальные памятники живописи, скульптуры и архитектуры Шри Ланки – величественные останки древних столиц Анурадхапуры и Полоннарувы, фрески дворца-крепости Сигири и многое другое – известны по всему миру.

Об инженерно-строительном таланте народа и высоком уровне земледельческой культуры свидетельствуют остатки; мощных ирригационных систем древности.

Глубокую древность имеет письменная традиция острова: ранние эпиграфические памятники датируются III-I вв. до н. э. История сингальской литературы начинается в VIII-IX вв. и отмечена многими выдающимися именами и значительными произведениями на сингальском языке. Обширная литература создана также на пали (2)- языке буддийской учености.

Буддизм южной ветви (хинаяна или тхеравада) свыше двух тысячелетий был господствующей религией Шри Ланки, главным вероисповеданием сингалов и сыграл очень важную роль в развитии сингальской культуры. Подавляющее большинство сингалов и в настоящее время являются буддистами (3), да и вообще религиозные представления все еще составляют существенную часть общественного сознания в ланкийском обществе.

Буддийская сангха (община монахов), в особенности высшее буддийское духовенство, имеет огромное влияние в экономической и политической жизни страны. Буддийское учение стала флагом консолидирующихся национальных сил в борьбе против английских колонизаторов в конце XIX -начале XX в., под eго эгидой развивалось движение за возрождение национальной культуры, начавшееся в 50-х годах нашего века.

Государство Шри Ланка поддерживает буддийскую религию, финансирует некоторые мероприятия буддийской общины и в то же время пользуется поддержкой сангхи в своей собственной деятельности, нередко освящает политические акты соотнесением с моральными ценностями буддизма, совершением буддийских ритуалов. Несмотря на проявления тенденций секуляризации, связанные с общим научно-техническим прогрессом, развитием современного образования, буддийское влияние еще сильно в сфере обучения и воспитания молодого поколения страны.

——————————————————————————————

(1) По данным переписи 1971 г., общая численность населения Шри Ланки (бывший о-в Цейлон) – 12 Zl 1,1 тыс. человек, из них более 9 млн. сингалов, т.е. около 71% всего населения страны; второй крупной этнической группой Шри Ланки являются тамилы (около 2,5 млн. человек). Менее 10% населения составляют прочие (малые) этнические группы: бюргеры, евразийцы, малайцы, ведды, европейцы и др.

(2) Пали – один из сред неиндийских языков, так называемых пракритов.

(3) Что касается других этнических групп Шри Ланки, то тамилы исповедуют преимущественно индуизм, мавры – приверженцы ислама, а христианство является религией бюргеров и немногочисленных представителей других групп населения острова.

——————————————————————————————

В то же время в духовной культуре современных сингалов живы и актуальны многие народные верования и культы, истоки которых теряются в глубине веков и даже тысячелетий. Переплетение этих народных представлений с положениями и догматами буддийского вероучения и создают тот сложный комплекс традиционного мировоззрения, который мы обнаруживаем у современных сингалов.

Комплекс этот многосоставен, элементы его разнородны и разновременны по происхождению; в нем отразилась вся длительная и сложная история сингальского народа, история его отношений с другими народами и племенами.

***

Сингалы являются выходцами из Северной Индии. По своему антропологическому типу они относятся к южным (темноволосым) европеоидам.

Сингальский язык принадлежит к новоиндийской ветви индоевропейских языков, и его ближайшими родственниками являются такие современные индийские языки, как маратхи, гуджарати, бенгали.

В то же время ближайшими соседями сингалов являются народы Южной Индии (современные тамилы, малаяли и др.), предки которых с древних времен населяли южную часть полуострова Индостан.

Эти народы имеют отличия в физическом облике по сравнению со своими соседями из Северной Индии, они говорят на языках особой, дравидской или дравидийской, семьи, в созданной ими культуре есть много неповторимых черт. Влияние этого дравидского мира на сингалов, как мы это увидим далее, было велико на всем протяжении их историй. Что касается древней истории Ланки, то, к сожалению, приходится принять пессимистическое заключение д-ра А. Л. Бэшама, высказанное им в предисловии к книге X. Эллавалы о древней истории Цейлона: Это «предмет, о котором можно написать достаточно много, но который остается в действительности самым непроясненным и требующим изучения, и с достоверностью мы знаем о нем плачевно мало» [133, с. 1].

Предки современных сингалов появились на о-ве Ланка в середине I тысячелетия до н. э. Этими историческими сведениями мы обязаны прежде всего сингальским хроникам «Дипаванса» и «Махаванса» (датируются соответственно IV и V вв. н. э.), в которых подробно излагается легенда о царевиче Виджайе, изгнаннике некоего северного индийского царства (4) который после долгих морских скитаний достиг вместе со своими спутниками берегов Ланки и нашел там пристанище.

В такую легендарную форму оказался облеченным факт древней миграции индо-ариев с территории Индии на Ланку. Царевича Виджайю из рода Львов («синха») сингалы чтут своим прародителем, что отражается и в самоназвании народа – «синхала», т. е. «люди Львиного рода».

Упомянутые хроники являются наиболее полными и достоверными источниками по древнейшей истории сингалов, хотя надо иметь в виду, что события этой истории часто изложены в такой легендарно-мифологической форме, что зерно исторической правды нередко извлекается из материала хроник с большим трудом.

—————————————————————————————–

(4) Сделать определенные выводы относительно первоначальной родины этих «северных пришельцев» историческая наука пока не может. Неясно, пришли они с западного или с восточного побережья Индии. Анализ североиндийских топонимов, упомянутых в хрониках, не дает убедительного решения: наряду с такими названиями, как Ванга, Калинга, Магадха, которые соотносятся с названиями древних индийских царств, есть и другие – Лала, Супарака, Сихапура, которые трудно увязать с конкретными географическими пунктами или районами. Поселения с подобными названиями можно найти и в западных и в восточных районах Индии [133, с. 101]. Не увенчались успехом и попытки лингвистов разрешить эту проблему: пока не удается доказать, что сингальский язык ближе к той или иной (западной или восточной) группе новоиндийских языков. Вполне вероятно, что отдельные волны мигрантов приходили и с западного и с восточного берега Индостана. Та же «Махаванса» свидетельствует о приходе других групп индоарийских переселенцев. Первым упоминается племянник Виджайи царевич Пандувасудева, прибывший вместе с тридцатью двумя «сыновьями министров» [21, VIII, стк. 11]. Затем называются царевна Бхаддакаччана, дочь правителя с берегов Ганги, и ее тридцать две подружки, приплывшие на Ланку, чтобы стать женами Пандувасу-девы и его товарищей [21, VIII, стк. 18-28]. Спустя некоторый срок на Ланку прибыли шесть братьев Бхаддакаччаны, которые в разных местах острова основали новые города [21, IX, стк. 6-12].

—————————————————————————————–

Особенно темным является период с V по III в. до н. э.; в хрониках это промежуток от прибытия Виджайи на Ланку до принятия сингалами буддизма при царе Деванампиятиссе.

События этого периода, описанные в хрониках, носят в высшей степени легендарно-мифологический характер. Факты, которые можно принять за исторические, переплетены в описании с различными чудесными происшествиями, нереальными событиями, действующие лица наделены нередко сверхъестественными способностями.

Некоторые ученые склонны выделять этот период как переходный от доисторического к историческому. Так, С. П. Ф. Сенаратне предлагает рассматривать его как период сингальской протоистории [265, с. 7]. Этот промежуток времени представляет огромный интерес для исследователей, так как, по-видимому, в эти века происходили крупные миграции и активные процессы ассимиляции разнородных групп населения острова.

Древнейшими районами обитания сингалов на острове являются северный (северо-западный) и юго-восточный, позднее (около XIII в. н. э.) они заселили юго-западную часть острова.

Это так называемые «тун-синхалая» – «три синхала»: Пихити, или Раджараттха (центры – Анурадхапура, Полоннарува), Рухуну (Тиссамахарама), Майа (Котте, Келания).

Еще позже, в значительной степени под давлением различных иноземных захватчиков, ими был обжит центральный, горный район острова. Возможно, что заселение юго-восточного района острова связано с какими-то особыми потоками миграции [133, с. 105]. В эпиграфических памятниках, в «Махавансе» среди обитателей этих мест подчеркнуто выделяются «кшатрии из Катарагамы (или Каджарагамы)» – «благородные из Катарагамы». Существует предположение, что речь идет об ответвлении одной из царских династий Южной Индии (Чера или Пандия), объединившем и возглавившем какую-то группу переселенцев [247, с. 36-38].

Сингалы не были первыми поселенцами на Ланке. Археологические находки свидетельствуют о том, что люди жили на Ланке уже несколько тысячелетий тому назад, однако время их появления на острове пока точно не установлено.

Изыскания археологов начались здесь только в самом конце прошлого – начале нынешнего века, долгое время они были случайными и до сих пор не обрели необходимой целенаправленности. Тем не менее усилиями различных ученых к нашему времени во многих районах (прежде всего на северо-западе, юге и юго-востоке острова) обнаружены стоянки каменного века (в том числе интересные мегалитические сооружения), памятники более поздних археологических периодов.

К сожалению, уровень археологических работ в Шри Ланке все еще недостаточно высок, до последнего времени здесь мало пользовались современными методами раскопок, не придавали большого значения стратиграфии и т. п.; эти недостатки начинают преодолеваться только в последние годы. Найденные материалы по-разному оцениваются отдельными учеными. Но как бы там ни было, проведенная за многие десятилетия работа принесла интересные результаты.

Первоначально были выделены два основных типа каменной индустрии – серии «гор» и «низменности» (Харти и Вайланд).

П. Дераниягала, бывший директор Национального музея в Коломбо, 20 лет жизни отдавший ланкийской археологии, выделил две основные культуры эпохи каменного века: «Ратнапура», которую он отнес к палеолиту, и «Балангода» – соединение мезолита и неолита.

По поводу этой классификации не существует единого мнения: X. В. В. Нун и вслед за ним Бриджит Олчин считают, что нет достаточных оснований так строго разделять этот комплекс, и называют его единой культурой Бандаравела; С. Дераниягала, продолжатель дела своего отца П. Дераниягалы, уделяет преимущественное внимание изучению культуры «низменности», относя ее к мезолиту.

До сих пор наименее изученным в ланкийской археологии остается период неолита, что с сожалением отмечается и сингальскими учеными [265, с. 48]. Тем не менее накопленные материалы позволяют сделать некоторые интересные и важные выводы.

В частности, ряд исследователей с уверенностью говорят о сходстве каменных индустрии, особенно позднего периода, Ланки и Южной Индии [247, с. 32].

Советский археолог П. И. Борисковский высказывает предположение, что пещеры и стоянки позднего каменного века и Ланки, и юга Индии были оставлены одним и тем же населением, часть которого преодолела Полкский пролив, отделяющий Индостан от о-ва Ланка [39].

Б. Олчин отмечает это сходство наряду с общими чертами географии, экологии, геологической структуры этих регионов [79].

С. П. Ф. Сенаратне, рассматривая важнейшие, с его точки зрения, из открытых доныне стоянок, обращает внимание на раскопки Махатиттхи (совр. Мантай) и Помпариппу. Он считает вполне вероятными связи Махатиттхи, этого древнейшего порта на северо-западном побережье Ланки, с известной южноиндийской стоянкой Арикамеду, имевшей в период с I в. до н. э. по III в. н. э. активные и широкие связи со средиземноморским миром. Проявляя известную осторожность, он считает возможным датировать находки в Мантае с помощью индийской керамики из Арикамеду.

Стоянка Помпариппу (тоже северо-западное побережье, но южнее Мантая) представляется чрезвычайно важной для изучения постнеолитического и протоисторического периодов ланкийской истории. Она также имеет большое сходство с находками в Южной Индии (5), конкретно – с ее мегалитической культурой, для которой характерны захоронения в урнах (6), как, например, в Адичанналуре.

—————————————————————————————–

(5) На подобное сходство указывают и другие мегалитические памятники, например дольмен из Падиягамполы.

(6) Захоронения в урнах рассматриваются как один из аспектов большей культуры южноиндийского мегалита. Есть также предположения, что комплекс этих погребений был абсорбирован мегалитической культурой [265, с.15]

—————————————————————————————–

Перспективным представляется сопоставление ланкийских материалов (при проведении дальнейших раскопок) с южноиндийским мегалитом, так как южноиндийские находки хорошо датируются найденными здесь монетами III-II вв. до н. э.

Интересно было бы сравнить ирригационные водоемы, характерные для мегалитических стоянок Южной Индии, с древнеланкийской ирригационной системой крупных водоемов с дамбами.

Однако С. Сенаратне полагает, что пока преждевременно считать мегалитическое влияние Южной Индии на Ланке доминирующим и приписывать иммигрантам мегалитического периода введение прудовой ирригации на острове [265, с. 15-18]. Тем не менее в целом он не отрицает заметного влияния какой-то миграционной культуры, для которой, в частности, существенным элементом был металл.

Большинство ученых в настоящее время склоняются к выводу, что Многие пещеры, стоянки, артефакты каменного века (7), в особенности его позднего периода, принадлежат протоавстралоидам, т. е. предкам современных веддов, которых считают автохтонами острова (8). Это мнение было высказано еще братьями Сарасин; его придерживались известные исследователи веддов Зелигманы, разделяется оно и современными учеными, в частности названными нами Б. Олчин, П. Дераниягалой [79; 113; 114].

Немногочисленное племя веддов Шри Ланки и доныне ведет образ жизни, в значительной степени близкий укладу первобытных охотников и собирателей [46]. Предполагают, что в древности это был гораздо более многочисленный народ, частично истребленный, а в какой-то степени ассимилированный более поздними насельниками острова.

Признано, что в этногенезе сингалов участие веддоидов было весьма значительным [306, с. 31; 49, с. 21]. В Южной Индии существуют народности, близкие по происхождению к веддам, – это малые племена дравидского,юга, так же как и ведды, относящиеся к большой австралоидной расе (а уже – к веддоидной) [49, с. 14-16].

Неолитические стоянки, приписываемые протоведдоидам, демонстрируют довольно развитой уклад жизни: здесь множество керамических находок, каменных орудий труда, следы употребления огня, остатки разнообразных охотничьих трофеев, свидетельства об употреблении в пищу различных овощей, фруктов, хлебных злаков. Некоторые ученые высказываются о возможности существования у этого населения примитивного земледелия [113].

—————————————————————————————–

(7) С. П. Ф. Сенаратне высказывает мнение, что культура каменного века существовала на острове и в те времена, когда там уже образовались древние сингальские царства [265, с. 8].

(8) В народных ланкийских преданиях сохранились глухие намеки на борьбу веддов с малорослыми чернокожими ниттево, которые якобы были предшественниками веддов на ланкийской земле, но погибли в борьбе с ними [247, с. 13].

—————————————————————————————–

***

Чрезвычайно существенным для выяснения древнейшей истории Ланки представляется вопрос об отношениях ее с предками дравидского населения Южной Индии. С. А. Пэйкман писал: «Следует ожидать, что, будучи расположен так близко к южной части Индийского субконтинента и так легкодоступен оттуда, Цейлон принял не одну волну мигрантов в доисторический период, до прихода предков сингалов из Индии» [220, с. 26].

Подобное предположение трудно отвергнуть, хотя археологические, исторические, литературные свидетельства пока не дают нам доказательств и достаточных сведений для создания полной исторической картины.

Думается все же, что среди возможных мигрантов на Ланке не могло не быть представителей протодравидов, одних из древнейших обитателей Индии.

Последние исследования протоиндийских письмен и культуры долины Инда, проведенные Ю. В. Кнорозовым и его сотрудниками, позволяют, предполагать, что именно протодравиды были носителями этой; высокоразвитой культуры [72; 73], датируемой III-II тысячелетиями до н. э.

Вероятно, к эпохе гибели протоиндийской цивилизации относится время массовых миграций протодравидов в южные районы Индостанского полуострова. Есть предположение, что значительная часть этих миграций могла происходить морским путем [73, с. 65-70]. О сохранении традиций мореплавания у дравидов известно по периоду раннего средневековья; в частности, жители государства Паллавов были прославлены как прекрасные мореходы и отважные путешественники.

К сожалению, история дравидских народов Южной Индии не имеет хорошей письменной традиции, поэтому многие ее периоды, особенно древние, представляются недостаточно ясными.

Ранние тамильские литературные памятники «Еттуттохей» и «Паттуппатту», относящиеся к первым векам нашей эры и являющиеся основными источниками сведений о юге Индии этой поры, содержат (как, впрочем, и более поздние произведения) мало достоверных исторических сведении. Это сборники различных жанров светской поэзии, поэтому при упоминании имен правителей, названий царств, различных событий не придается большого значения хронологии. Вопросы датировки древней истории юга Индии недостаточно проясняет и средневековая тамильская литература.

Примером сложности хронологизации в ранней истории юга Индии может служить факт так называемого «синхронизма Гаджабаху».

В средневековой тамильской эпической поэме «Силаппадигарам» говорится как о современниках о царе государства Чера Сенгуттуване и сингальском правителе Гаджабаху. Это обстоятельство дало многим исследователям основание для сопоставительной, хронологии, поскольку царь Гаджабаху упоминается в «Махавансе» и время его правления относится ко II в.

Этот метод имеет немаловажное значение в хронологии ранней истории и литературы тамилов. Имя Гаджабаху многократно возникает также в сингальском фольклоре, в различных средневековых сингальских произведениях, в частности в исторических трудах «Раджаратнакара» и «Раджавалия» XVI и XVII вв.

Гаджабаху приписывается введение на Цейлоне культа Паттини, имеющего южноиндийское происхождение.

Легенда о Гаджабаху рассказывает о том, как этот добродетельный царь отправился в страну Чолов, чтобы вернуть 12 тыс. сингальских пленников, захваченных тамилами еще в правление его отца. Ему удалось уладить дело мирно: правитель Чолов покорно вернул всех пленников. Более того, устыженный монарх во искупление вины своего родителя позволил Гаджабаху взять (с (собой на Ланку еще 12 тыс. местных жителей, а также священные браслеты индийской богини.

Г. Обейесекере [207] с достаточной убедительностью доказывает, что метод «синхронизма Гаджабаху» не имеет ценности для хронологии, так как Гаджабаху в «Силаппадигарам» – персонаж мифический и не имеет отношения к сингальскому царю, правившему в 173- 193 гг. Исследователь считает, что вокруг Гаджабаху позднее II в. сложился особый иммиграционный миф, объяснявший инкорпорацию сингальским обществом какой-то значительной массы пришельцев с юга Индии [207, с. 27-33], который и был в определенном виде заимствован создателем «Силаппадигарам». Он же в несколько иной форме закрепился и в поздней сингальской литературе.

Это только один из возможных примеров, но и он убеждает, сколь осмотрительным следует быть при использовании подобных исторических сведений.

И все-таки, соблюдая необходимую осторожность, мы не можем оставить без внимания тот факт, что во многих произведениях тамильской литературы содержатся упоминания о путешествиях и походах на о-в Ланка, причем в очень давние времена.

В тамильском фольклоре, в так называемом жанре калветту, также нередки сюжеты о колонизации острова с незапамятных времен племенами и народами Южной Индии [247, с. 51]. Можно полагать, что предки дравидов действительно издавна приходили на Ланку и как завоеватели, и как мирные иммигранты. Не исключено, что перед приходом мощной волны индоевропейских переселенцев (запечатленной в легенде о Виджайе) на острове кроме протоведдов жили и предки современных дравидов.

Нельзя не упомянуть такой источник, традиционно связываемый с древностью о-ва Ланка, как «Рамаяна». Легендарную историю борьбы Рамы с царем демонов Раваной, который похитил жену Рамы Ситу и заточил ее в садах своего дворца на о-ве Ланка, непременно приводят как одно из свидетельств древнейших связей (9) индоариев Северной Индии с каким-то аборигенным населением Ланки, которое в «Рамаяне» представлено в обличье демонов, подданных Раваны.

—————————————————————————————–

(9) Сингальская «Раджавалия» относит время легендарного сражения Рамы с Раваной к 1301 г. до н. э. [247, с. 8].

—————————————————————————————–

Заметим, однако, что до сих пор оспаривается некоторыми учеными и окончательно не установлено, действительно ли Ланка «Рамаяны» может отождествляться с островом, где расположено современное государство Шри Ланка, тем более что существуют гипотезы согласно которым древняя Ланка была затоплена океаном.

Некоторые ученые относят Ланку «Рамаяны» к более северным широтам (10).

—————————————————————————————–

(10) Здесь мы не даем оценку гипотезам, а только хотим обратить внимание на существование различных точек зрения.

—————————————————————————————–

Так, маратхский историк Вивекананд Годболе, проведя соответствующие топографические и топонимические исследования, утверждает (сообщение об этом появилось в газете «Дхармаюг» от 27 марта 1977 г.), что Ланка «Рамаяны» – это не что иное, как небольшой остров Сашти, расположенный в Аравийском море вблизи от Бомбея. В. Годболе замечает, что название «Ланка» стало употребляться применительно к нынешней Ланке лишь в буддийскую эпоху. Он указывает, что в «Рамаяне» названия Ланка и Синхаладвипа обозначают разные земли: так, у царя Юдхиштхиры во время царственного жертвоприношения присутствуют в качестве гостей правители обоих царств.

Сходное замечание делает и М. Д. Рагхаван, напоминая, что в астрономическом трактате «Грахасамхита» Варахамихиры (VII в.) Ланка и Синхала – разные царства, расположенные к югy от Индии. И в других санскритских и палийских текстах названия Ланка, Синхаладвипа и Тамбапанни употребляют не как синонимы, а как наименования разных стран [247, с. 7].

Надо сказать, что в настоящее время «Рамаяна» достаточно хорошо известна и популярна у жителей Шри Ланки. Ее сюжет пересказывают маленьким детям вместо сказки, изучают в школьном курсе литературы, разыгрывают на театральных подмостках.

Названия многих мест, особенно Центрального нагорья, связываются с именами персонажей «Рамаяны»: есть пещера Раваны, долина Ситы, водопад Раваны; туристу могут показать «любимый ручеек Ситы». Сад Ашокавана – место заточения героини – соотносят с современными садами Хакгаллы. Считается, что в Келании находилась столица Вибхишаны Кальянапура. В окрестностях порта Галле находится небольшой живописный островок с богатой и разнообразной растительностью, о котором говорят, что это и есть та самая гора с лекарственными растениями, которую Хануман принес из Гималаев. Впрочем, повторим, что историческая достоверность этих «топографических» легенд крайне сомнительна, да и сами легенды нередко противоречат друг другу.

«Рамаяна» не оказала серьезного влияния на сингальскую литературу. В древней Ланке по мотивам «Рамаяны» была создана на санскрите поэма «Джанакихарана» царя-поэта Кумарадасы (508-516), сильное воздействие на которого оказала североиндийская литература, особенно творчество Калидасы [41, с. 45]. В дальнейшем, вплоть до начала XIX в., сюжет «Рамаяны» не используется в произведениях сингальской литературы.

Рукописи поэтической версии истории о Раме и Раване называются «Равана-катава-кави» (т. е. «Рассказ-поэма о Раване»). Сюжет «Рамаяны» проникает в сингальскую литературу через фольклор под влиянием именно южноиндийской традиции.

Как известно, адаптация сюжета «Рамаяны» южноиндийской литературой происходит лишь в конце XII – начале XIII в. К этому времени относится тамильская «Камбарамаяна» поэта Камбана, отличавшаяся значительным своеобразием как в поэтических приемах, так и в общем мироощущении: североиндийский эпос в этом произведении заметно «дравидизован».

Первый перевод «Рамаяны» (двух первых частей версий «Камбара-маяны») на сингальский язык был осуществлен в 1841 г. (опубликован в 1886 г.) Д. И. Вирасекхарой Абхаягунавардханой [149, с. 11, 51, 348].

Фольклорным сингальским версиям истории о Сите, Раме и Раване присущи многие оригинальные черты.

Например, иногда совсем иначе представляется продолжение истории Ситы после всех перенесенных ею испытаний. Рассказывается, что она осталась жить на Ланке(11); у нее было трое сыновей, одного из которых звали Малая-раджа. Он-то и стал причиной гибели матери: когда сыновья звали мать переселиться в царство Малая (Малайа?) (12), Сита отказалась, и Малая-раджа, вспылив, застрелил мать из лука.

Нетрадиционно и отношение сингальских версий к Раване: в фольклорных представлениях он выступает скорее как положительный, нежели отрицательный герой. Ему приписываются высокие моральные качества человека и правителя, он нередко изображается добродетельным буддистом. Кроме того, считается, что Равана был крупнейшим знатоком народной медицины и сочинял медицинские трактаты.

—————————————————————————————–

(11) Поныне существует пещера (Сита Котува), которую Сита якобы избрала местом своего пребывания. Неприглядная на вид, во времена Ситы, как рассказывают, пещера была богато украшена, но впоследствии демоницы-яккхи-ни сделали это пышное убранство невидимым и неосязаемым.

(12) Страна Малая упоминается и в сингальских хрониках, но комментаторы обычно понимают под этим названием внутренний горный район самой Ланки [ср. 21, с. 60, примеч. 4]; в данном случае такое толкование этого географического названия вряд ли подходит.

—————————————————————————————–

Сильно трансформировавшиеся на сингальской почве версии «Рамаяны», безусловно, интересны для изучения народных воззрений, процессов адаптации заимствованных идей и сюжетов в круг традиционных представлений. Но в целом эти явления относятся к сравнительно позднему периоду и почти не сообщают сведений по ранней истории сингалов, хотя для изучения культуры сингалов последующего периода (в разных ее аспектах) представляют несомненный интерес.

Начиная с III в. до н. э. исторические свидетельства о жизни на Ланке более достоверны. Этот период сопоставим с эпохой Ашоки в Индии, так как отмечен приходом на остров буддизма.

Полнее становятся данные хроник(13), значительные добавления дают эпиграфические материалы, а также составленные позже комментарии к хроникам и другая буддийская литература.

В целом представляется, что этническая ситуация на острове в последние века до нашей эры и в начале нашей эры была достаточно сложной.

Выходцы из Северной Индии пришли не на пустынные земли, а в населенные места. В легенде это изображается как встреча Виджайи и его 700 спутников с демоницей (яккхини) Кувени (или Куванной (14)) и ее соплеменниками (яккхи), обитавшими на острове.

Кроме яккхов упоминаются еще и наги (15): в первой главе «Махавансы», где рассказывается о посещении Ланки Буддой, излагается эпизод его встречи с главами племени нагов Маходарой и Чулодарой (дядей и племянником), которые не могли поделить трон, украшенный драгоценными камнями, и Будде пришлось выступить в роли судьи и миротворца [21, I, стк. 44-45, 58-61].

Появляются наги и в более поздних эпизодах. Обычно они изображаются как обладатели сверхъестественных способностей, нередко называются в парном сочетании «боги и наги» [21, XXXI, стк. 56]. Местом их обитания называется царство в океане [21, I, стк. 48] или под землей [21, XXXI, стк. 45-47].

В то же время царство правителя нагов Маниаккхики находилось на р. Кальяни [21, I, стк. 63, примеч. 4], соотносимой с современной рекой Келани недалеко от Коломбо. Упоминаются города яккхов – Сирисаваттху и Ланка. Называется крупный порт Махатиттха, в котором высадились царевна Мадуры и ее спутницы (16), предназначенные в жены Виджайе и его приближенным [21, VII, стк. 58]. Виджайе и нескольким его министрам приписывается основание ряда городов: Тамбапанни (основан самим царевичем), Анурадхагамы, Упатиссагамы, Удджени, Урувелы, Виджиты 17 [21, VII, стк. 39- 45].

Можно предположить, что эти города возникли не на пустом месте, а пришельцы расширили и укрупнили какие-то существовавшие поселки. Логика изложения их истории в хронике дает возможность такого предположения: о Виджайе говорится, например, что, проведя некоторое время в стране яккхов-и одержав над ними победу, он отправился в Тамбапанни и основал там город под тем же названием.

—————————————————————————————–

(13) Нельзя, впрочем, забывать, что ланкийские хроники имеют специфический характер: написанные буддийскими монахами прежде всего как история самого буддийского учения на острове, они до известной степени тенденциозны. Наибольшее внимание в них уделяется событиям, так или иначе связанным с историей самого буддийского вероучения на острове, и этот угол зрения, естественно, лишает описания необходимой исторической полноты. Не исключается и некоторая умышленность. К примеру, если сравнить описания «Дипавансы» и «Махавансы», то можно заметить, что последняя (более поздняя по времени создания) в изложении истории Виджайи и некоторых последующих событий приводит гораздо больше североиндийских названий. Видимо, автор «Махавансы» хотел связать генеалогию сингальских царей с буддийскими династиями в Индии и старался привязать известные ему индийские топонимы к сингальской легенде [133, с. 101].

(14) Куванна – палийская форма этого имени, видимо, от санскр. «куварна» – «некрасивого цвета» (темного?). Виджайя вступил в брак с Кувени, у них родились сын и дочь, от которых пошло племя пулинда [21, VII, стк. 67-68]; считается, что и этим термином в хронике обозначены ведды [21, с. 60, примеч. 5].

(15) Нага – букв. «змея». Наги – люди-змеи, люди змеиного облика. Возможно, племя, отличительной чертой которого было поклонение змеям.

(16) Сингальский историк X. Эллавала предполагает, что этот город Махатиттха мог быть основан дравидами и ими преимущественно заселен, а также явился «приемным пунктом» для постоянных волн дравидских пришельцев из Индии. Он подтверждает свою гипотезу, в частности, лингвистическим наблюдением: Махатиттха в сингальских хрониках никогда не называется индо-арийскими словами «нагара» или «пура» – «город», а всегда словом дравидского происхождения «паттана» (со значением «город», «порт»). Эпиграфические свидетельства (III в. до н.э.- I в. н.э.) также могут служить подтверждением: здесь обнаружена терраса (видимо, «зал собраний»), где высечены тамильские имена (вероятно, обозначавшие именные «ложи»); наиболее высокое место принадлежало некоему капитану корабля [133, с. 136-137]. Упоминаемый нами эпизод из «Махавансы» о прибытии на Ланку мадурской царевны также, как нам кажется, говорит в пользу этой гипотезы.

(17) Предположительно считается, что Анурадхагама, или Анурадха,- это то же, что Анурадхапура; местоположение Упатиссагамы привязывается к нижнему течению р. Малватту, Виджиты – к водохранилищу Калу-вява, из которого берет начало р. Калу. Заметим, что в последующих главах «Махавансы» основание городов Анурадхи, Урувелы и Виджиты относится ко времени правления племянника Виджайи и его преемника на ланкийском троне Пандувасудевы [21, IX, с. 9-11]. Это также может служить подтверждением того, что пришельцам должен был понадобиться немалый срок, чтобы обжиться и укрепиться на новом месте.

—————————————————————————————–

Таким образом, можно утверждать, что какое-то поселение в том месте, куда отправился царевич, уже существовало. Заметим, что упомянутые поселения привязаны к важным водным артериям северо-западной части острова.

В «Дипавансе» говорится, что Тамбапанни располагался на южном берегу прекрасной реки. В комментарии к «Махавансе» рассказывается, что североиндийские пришельцы селились в местах, где было легко добывать воду [см. 133, с. 104, 118-121].

Надо думать, что здесь же, наверное вблизи воды, обитали и более ранние насельники. Кстати, по словам авторов хроник, пришельцы в своих городах не изолировались от прежних обитателей острова: они отводили для них особые кварталы или районы.

Сын внучатой племянницы Виджайи Пандукабхая, избравший Анурадху своей столицей (с тех пор она стала называться Анурадхапурой), перестроил и возвеличил город, в котором нашел место и для своих друзей – яккхов Калавелы и Читтараджи (18) и их соплеменников [21, X, стк. 84- 88]. Большинство исследователей склоняются к мысли, что речь идет о представителях древнего местного племени, которые отличались от пришельцев своим антропологическим типом, обычаями и, возможно, верованиями. У них могли существовать культы поклонения природе, анимистические представления.

—————————————————————————————–

(18) Хроники оговаривают тот факт, что эти яккхи имели телесный (видимый) облик.

—————————————————————————————–

Вполне вероятно, что это племя составляли предки веддов. А в обычаях и воззрениях веддов до сих пор обнаруживается много своеобразных черт.

Указания на связи древних сингалов с югом Индии и миграции из Южной Индии на Ланку обнаруживаются в самых ранних разделах хроник.

Так, второй, «законной» женой Виджайи была царевна из Мадуры, вместе с которой на остров прибыли невесты для его министров и приближенных, а также ремесленники: «тысяча семей восемнадцати разрядов (каст? – Н. К-)» [21, VII, стк. 55-57]. Несомненно, переселенцы не только везли с собой слонов, лошадей, колесницы и другие богатства, как это описывается в хрониках, но и принесли свои традиции.

Все вышесказанное с убедительностью, как нам кажется, свидетельствует о том, что уже в самый древний период, в самих своих истоках, комплекс духовных представлений тех жителей Ланки, которых современные сингалы считают своими предками, был неоднороден и многосоставен.

В более поздний период мы находим на Ланке и правителей из Южной Индии: они многократно завоевывали трон в Анурадхапуре. С 145 по 101 г. до н. э. сингальским царством правил Элара из страны Чолов (кстати, прославленный в хрониках как добродетельный и справедливый правитель, пекущийся о благе подданных, покровитель буддизма, хотя он и не отказался от «ложной веры», т. е. поклонения своим богам) [21, XXI, стк. 13-26, 34]. С 44 по 29 г. до н. э. на троне находились Пандии.

Серьезные вторжения тамильских завоевателей происходили в V в. до н. э., а в IX- XI вв. эти завоевания достигли такого огромного масштаба, что вся страна оказалась на несколько десятилетий под властью южноиндийских правителей из династии Чолов. В XIII в. создается независимое тамильское царство на севере острова.

После волн нашествий в стране оставались новые поселенцы. Сингальские правители в своей междоусобной борьбе нередко обращались за помощью к индийским соседям, и вновь армии чужеземцев приходили на остров.

Активные политические, экономические, культурные связи существовали и в века более мирных отношений между странами, в частности во времена правления династии Сатаваханов и Паллавов в Южной Индии (II в. до н. э. – VIII в. н. э.).

Отдельные правители оказывали друг другу военную поддержку в династической борьбе, как это делали Махаванна и Нарасинхаварман (XVIII в.) [247, с. 39].

Поддерживались торговые связи. Кандийские цари поддерживали тесные связи с югом Индии, особенно в XIII в., в частности, в форме династийных браков: тамилы играли важную роль при кандийском дворе.

Результатом этих мирных и немирных отношений было то, что все новые и новые группы южноиндийского происхождения вливались в ланкийское население и многие из них были ассимилированы сингалами. Таково в настоящее время единодушное мнение многих ученых, и, в частности, доказано, что некоторые сингальские касты (салагама, карава и некоторые другие) имеют южноиндийское происхождение [49, с. 198-200; 306, с. 31; 247; 248].

Интересно, что в коллективной памяти этих групп сохраняется предание о том, что их предки пришли из Южной Индии, и выражается это в мифе о царе Гаджабаху, уже упомянутом нами, который является общим и для карава, и для салагама, и для тамилов из равнинных областей Ланки [207, с. 35]. Переселения из Индии ремесленников и других групп населения происходили постоянно. В XIII-XVI вв. они были связаны и с миграциями индийского населения с севера на юго-восток Индостана под натиском мусульманского нашествия.

Pages: 1 2

Web Analytics