Обычаи и обряды сухого сезона

В декабре – январе по григорианскому календарю, примерно через 120 дней после пересадки на постоянное место рисовой рассады, пожелтевшие рисовые поля готовы к уборке урожая. Сжатый рис привозится в деревню, где и происходит процесс обмолачивания и провеевания. Свежее и душистое рисовое зерно свозится в закрома или заполняет огромные глиняные кувшины, надежно убранные хозяином. Подношения духам-натам, которые помогли вырастить урожай, совершаются повсеместно и многократно.

Первый раз подношение ритуальной еды – кокосового ореха и свежего риса – делается еще на поле. Этот ритуал посвящен Нату земли (Богине земли) и Матери риса.

Когда рис обмолочен и свезен в закрома, делается следующее ритуальное подношение, на этот раз Нату риса Бунмачжи (Банад-жи, Боунчжи, Бомачжи), с тем чтобы он последил за хранящимся зерном, не давал ему портиться. На этот раз подношения составляют сладкие рисовые печенья или жареные рисовые лепешки, иногда (если они делаются «женскому» нашу, например Матери риса) добавляется пудра из коры дерева танакха, гребень и зеркальце.

На Праздник угощения натов часто приглашают наткадо, и снова уже в конце календарного сельскохозяйственного цикла оживают древние верования, и снова вселившийся в свою «супругу» нат предсказывает будущую жизнь и судьбу бирманского земледельца [Nash М., 1966 (I), с. 108].

В следующих месяцах – феврале и марте (таботве и табаун по бирманскому календарю) – устраиваются празднества с подношениями в честь домашних, наследуемых каждым новым поколением в доме как по мужской, так и по женской линии духов мизайн-пхазайн.

Во время прохладного сезона отмечается также Праздник наша Великой горы Поупа, в честь которого когда-то, при одном из легендарных королей государства Тагаунга, были принесены в жертву сотни белых быков, коз и лошадей.

В это время к горе Поупа совершаются паломничества. Во времена бирманских королей в месяце пьятхо (приблизительно январь) устраивались королевские конные состязания – отголосок древних жертвоприношений в честь натов [Maung Htin Aung, 1959, с. 61-67; Kanbawza, 1977, с. 70-71, 75].

Прохладный сезон – время нового урожая – породил много календарных, буддийских по форме и характеру и глубоко народных по своей сути праздников. Обилие риса, основы самой жизни бирманца, относительно свободное время после уборки урожая наконец-то позволяли земледельцу с оптимизмом взглянуть на будущее, жениться или устроить свадьбу своих детей, пригласив на нее сотни людей – всю деревню или городской квартал.

Он мог наконец расплатиться с долгами, не думая сейчас о том, что очень скоро колесо времени повернется и он опять будет молить натов и монахов о помощи, и снова природа и силы, ею управляющие, будут требовать от него предельного напряжения.

Но пока время прохладного сухого сезона – это время радости. Главный и пожизненный долг истинного буддиста – исполнение обязанностей и поведенческих традиций для получения высшей «заслуги».

Наряду с календарными праздниками и фестивалями во время «холодного» сезона устраивалось большинство (по сравнению с другим временем года) свадеб, а также церемоний щин-пью (посвящения в послушники) и прокалывания ушей. Эти обряды инициации, отмечаемые пышно и широко в течение нескольких дней, имели большую социальную значимость в бир­манском обществе и включали в себя многие элементы ритуалов, совершаемых во время календарных праздников бирманцев [Поздеева, 1988, с. 105- 107].

Праздник Тхамане

В месяце таботве, соответствующем февралю, бирманцы проводят один из самых веселых и любимых ими праздников – Праздник тхамане – Празд­ник урожая (Тхамане нее). Само слово тхамане означает «блюда из клейкого риса», которые входят в ритуальную пищу, предлагаемую на церемонии тхамане нее [Западова, 1980, с. 61-62].

Процесс приготовления ритуальной еды занимает много времени. Блюда тхамане должны быть приготовлены за одну ночь, накануне праздника (подобно тому, как одеяние для статуи Будды в церемонии катхейн должно быть выткано из только что собранного, спряденного и вытканного хлопка за одну ночь).

В ночь полнолуния, накануне празд­ника, жители деревни не спят; организуются своеобразные производственные группы, причем занятия мужчин и женщин традиционно разделены.

Мужчины приносят и разрубают кокосовые орехи, девушки и женщины обрушивают только что сжатый рис, провеивают его в широких плоских корзинах, подбрасывая содержимое в воздух; вышелушивают и провеивают семена кунжута. Молоко, находящееся внутри кокосового ореха, выпивается мужчинами – рубщиками орехов, мякоть натирается на терке или мелко режется.

Особое внимание уделяется варке клейкого риса. Специальный сорт риса – каухнин – варится в большом котле и в большом количестве воды. Когда рис становится мягким, двое крепких, рослых мужчин, специально выбираемых для этой цели, снимают котел с огня и, одновременно опустив толстые деревянные мешалки – иногда в виде узкой лопатки, иногда в виде продолговатого узкого ковша, – начинают мять и давить рис, отпуская при этом фривольные шутки. Хотя праздник Тхамане не носит оргиастического характера, тем не менее культ плодородия применительно к Земле и Человеку присутствует, и противопоставление и единство мужского и женского начал подчеркиваются постоянно.

В котел кладется масло, подогревается, туда же выкладывается приготовленная  однородная клейкая рисовая масса. Все участники приготовления тхамане собираются вокруг готовящегося блюда и последовательно при непрерывном помешивании его теми же мужчинами бросают в рис натертый кокосовый орех, очищенные ядра арахиса.

В последнюю очередь (и это считается важнейшей частью ритуала) «тот, кто сеет (распространяет) семена сезама (кунжута)», разбрасывает горстью, с интервалами кунжутное семя по поверхности размешиваемой массы. Не исключено, что это имитация будущего посева семян, испрашивание разрешения на него у высших сил природы. Считается, что от самого «разбрасывателя» кунжутных семях зависят цвет и аромат тхамане [Khin Myo Chit, 1978, с. 65-67].

Утром в день праздника рис раскладывают по блюдам и несут, прежде всего в монастырь, делая подношения монахам, затем родственникам, соседям, посылают в другие города, оставляют дома (приготовленный таким образом рис довольно долго не портится). В каждом доме гостя непременно угостят тхамане, олицетворяющим плодородие земли.

Церемония «падейта»

Время сбора нового урожая предполагает увеличение числа церемоний подношений монахам, обеспечение их всем необходимым. Как говорилось выше, на характер, ритуальное оформление подношений влияли те объективные условия (любого характера), в которых традиционно проходила та или иная церемония. В сознании бирманца все это трансформировалось в буддийские легенды, в добуддийского происхождения верования и культы.

Церемония падейта связывается с вполне конкретной необходимостью исполнить свой долг перед буддийской сангхой и обрести надежду когда-нибудь, в одном из следующих существований, родиться в той земле, где волшебное дерево падейта дает все необходимое человеку, дает постоянный «урожай».

Церемония подношения денег, вещей, продуктов, одежды, которая проводится с небольшими перерывами, начинается с сооружения (на средства жителей) на улицах или в любом людном месте павильонов (мандалов). Около каждого из них ставятся столы, на которые кладутся разного рода подношения – зонты, веера, чаши для сбора ритуального подаяния.

Бумажные деньги, а также красиво завернутые пакеты с дарами прикрепляются к тонким деревянным обручам (или планкам), сужающимся кверху наподобие детской пирамиды, держащейся на шесте.

Эта пирамида – символ волшебного дерева падейта, на котором, по представлениям бирманцев, с сотворения мира росло все необходимое для человека. К этому дереву можно подойти в любое время и сорвать все, что захочешь. Но со временем люди стали срывать с дерева больше плодов, чем им было необходимо, и сорванное складывать в своих домах. Начались ссоры, и волшебное дерево засохло. Оно может снова вырасти, учат монахи, если человек будет постоянно совершать благородные поступки, дарения сангхе, соблюдать заповеди Будды [Khin Myo Chit, 1978, с. 61-64; Западова. 1980, с. 93-94].

Поскольку дарится неопределенное количество различных предметов (т. е. количество подаренных, например, вееров может не соответствовать числу монахов в монастыре), после заполнения «ветвей» символического дерева падейта производится своеобразная лотерея: кто-нибудь из мирян опускает руку в большую серебряную чашу, где лежат номера лотерейных билетов.

Ведущие церемонию громким голосом объявляют номера, и двум мальчикам, которые следуют за каждым членом сангхи и несут его корзину, куда будут складываться выигранные вещи и деньги (монахам не положено самим прикасаться к деньгам), вручаются дары. Цена каждого подарка приблизительно одинакова.

Процессия монахов, вышедшая из монастыря, проходит мимо дерева падейта, мимо рядов мирян, столов с подарками. Дойдя до конца рядов, процессия монахов возвращается. К послеполуденным часам церемония падейта заканчивается, и начинается веселье – музыка, песни, танцы.

В бирманском языке слово падейта служит для обозначения неисчислимого богатства, и одно из самых приятных пожеланий для бирманца: «Пусть у вашего порога вырастет дерево падейта!»

Праздники буддийских пагод

Последний месяц бирманского летосчисления, соответствующий февралю-марту, – табаун. Завершается годовой цикл, постепенно прохладная погода (для бирманца температура воздуха немногим более +20° очень холодна, в Верхней Бирме ночи еще прохладнее) сменяется теплой, затем жаркой. Высохшая земля замирает в ожидании дождей.

Праздники буддийских пагод, фестивали, церемонии поклонения натам, проходящие по всей Бирме народные гулянья и театрализованные представления – характерная черта времени конца сухого прохладного сезона.

Праздники пагод особенно дороги сердцу бирманца. И не только потому, что они дают ему возможность еще раз исполнить религиозные обряды и тем самым улучшить свою карму ради последующих перерождений, а еще и потому, что здесь он может насладиться земными радостями.

Именно на пагодном фестивале, писал бирманский историк Ба Хан, крестьянин мог встретить своих старых друзей. Здесь завязывались новые знакомства и возникали новые дружеские связи. Здесь велась оживленная продажа съестного и различных изделий домашнего производства, здесь особенно чтили традиции старинных игр и развлечений [Ва Han, 1968, с. 11].

Пагодный фестиваль продолжается несколько дней. Обычно целые деревни съезжаются на его празднование. Повозки, запряженные быками, нескончаемым потоком двигаются по накатанным и пока сухим дорогам.

Молодежные игры, песни и танцы повсюду, и много будущих свадеб зарождалось именно на местных пагодных фестивалях. Люди разъезжались по домам, уверенные в том, как писал об этом Ба Хан, что ими совершено «самое лучшее» в обоих мирах – земном и потустороннем.

В месяце табаун обычно начиналось строительство новых пагод – самое значимое самопожертвование, самая большая «заслуга», которой мог добиться буддист. Пагода могла быть построена одним человеком или коллективно, общиной [Nash М, 1965, с. 116-117].

Деньги на строительство пагод в данном случае собирались с каждой семьи, строительство велось под наблюдением специально выделенных для этого «уважаемых жителей» деревни или городского квартала. Иногда строительство маленькой белой пагоды осуществлялось на приусадебном участке. Распространено было сооружение маленьких песочных пагодок из песка или земли на берегах рек и водоемов. Участие в строительстве пагоды вселяло в бирманца надежду на благо­получное завершение уходящего года.