<< К оглавлению: «Народные верования населения Индокитая» |
Следующая глава>> |
Обязательным признаком развитой религиозной системы является наличие храма. Однако в определении храма все многообразные религии народов Азии отступают от дефиниции – простого перевода слова – храм (хоромы, дом, «дом божий»). Храм есть место коллективной молитвы. Существует, естественно, и личное «общение с божеством», индивидуальные моления (а также созерцания божества, равно как и индивидуальные жертвоприношения), но храм – это прежде всего твердо фиксированное место обязательных молений определенного коллектива. При этом храм может быть и «походным», т. е. передвигаться вместе с коллективом, для обязательных молений которого он предопределен, но это исключение и, как это часто бывает, исключение, подтверждающее правило. Вероятно, самым первым храмом могли бы стать тотемные центры, но им недоставало для этого еше одной существенной черты храма – фиксированного объемного пространства. Одной площади мало, необходимо еще представление о перекрытиях (ср. латинское Doma – крыша и Domus – жилище богов, обиталище божеств) .
В этом смысле навес или помещение, ограниченное столбами (колоннами, естественными стенами и т. д.) и подведенное под крышу, более соответствует представлениям о храме, чем цирк (не обязательно театральное, но и спортивное сооружение) с округлой ареной и амфитеатром сидений, как, например, в Афинах Атэней или Колизей в Риме. Применение «открытых» храмов, характерное для культовых театрализованных действ, лишь отражает определенный исторический этап – этап захвата религиозными организациями (или теократами, т. е. правителями, соединившими в своих руках и духовную и светскую власть) общественных мест собраний и традиционных площадей, предназначенных для проведения безрелигиозной обрядности.
Вместе с тем, вероятно, все религии мира знают культовое помещение, ограниченное стенами, но не имеющее иного покрытия, кроме купола небес (4).
——————————————————————————————————————
(4) Примером тому являются латинские и греческие «enpetros» (от греческого- не .покрытый камнем), вошедшие в архитектуру как культовый ансамбль с центральным непокрытым залом. Таким образом, это лишь часть храмового комплекса.
——————————————————————————————————————
Необходимо, отходя от жестких рамок дефиниции, сказать, что порой «свод небесный» и представляется своеобразным гиперпокрытием. Тем самым и лесная поляна со священной группой деревьев (или чаще всего одним многоствольным деревом) становится храмом.
Однако справедливость пространственного ограничения понятия «храм» подтверждается стремлением верующих «прикрыть» священное место. Так, и в речной долине Северного Лаоса, и в джунглях острова Калимантан, и в каменистых предгорьях Центрального Вьетнама верующие стремятся подвести под крышу и алтари у «старой скалы», и мини-жилище – домик духов. У качинов Бирмы святилищем и местом моления служит весь нумшан – площадка для проведения обрядов, а алтарное помещение постепенно переместилось под открытый навес дома дува – вождя данного подразделения [73а, 76].
Одной из специфических черт Юго-Восточной Азии в той области, о которой мы говорим, является, по-видимому, переплетение трех линий развития храмового ансамбля (или храма, обрамленного комплексом площадей и помещений): главная из этих линий восходит к жилищу-пещере или скальному навесу, вторая – к жилищу-гнезду (свайному жилью) и третья – к жилищу-плоту или ветровому заслону.
В наши дни уже трудно установить временное и количественное преобладание храмовых священных мест по их истокам. Древнейшим (по культовому значению – главным) был, по-видимому, храм, восходящий к пещере. Пещера была первым закрытым домом для первозасельщиков обширных горных районов материковой Юго-Восточной Азии и островов, составляющих более половины территории этой обширной историко-этнографической области. Понимание значений пещер в жизни древнейших обитателей прекрасно передано крупнейшим советским знатоком археологии Юго-Восточной и Южной Азии П. И. Борисковским: «Жаркий климат Южной и Юго-Восточной Азии делал ненужными долговременные зимние жилища, при сооружении которых использовались бы крупные кости млекопитающих и выкладки из камней… Скорее всего, они здесь просто отсутствовали, и нет основания ожидать находок их остатков. Другое дело пещеры и скальные навесы, защищенные от дождя и ветра (5).
——————————————————————————————————————
(5) Это особенно важно, так как спастись от ливневого дождя трудно даже в крытом атапом жилье; важно не попасть под холодный ветер мокрым – простуда уносит больше жизней, чем чума.
——————————————————————————————————————
Как показывает пример хоабиньской мезолитической и бакшонской ранненеолитической культур Индокитая, они могли широко использоваться в каменном веке Южной и Юго-Восточной Азии в качестве жилища. Можно предполагать, что продолжения археологических разведок приведут к открытию в Южной и Юго-Восточной Азии немалого количества палеолитических пещер, не уступавших по своему значению пещере Ниа на Калимантане» [226, 10-11].
В наши дни в борьбе против агрессоров и против «своих» реакционных властей народы Юго-Восточной Азии часто использовали пещеру-убежище (пещерный лазарет, школа, завод и т. д.). Использование для жилья пещер и значительно приподнятых над общим уровнем местности скальных навесов общеизвестно. Меньше внимания обращается на использование пещер и скальных навесов как некрополей и как храмов. Использование в древности отдельных участков жилой пещеры или специальных пещер под одиночное погребение или в качестве некрополя известно широкому кругу специалистов еще по дискуссиям последних лет о времени возникновения религии. Такое использование пещер в странах Юго-Восточной Азии встречалось очень часто и почти повсеместно.
Также широко известно погребение в нишах относительна отвесных скал. Определенный интерес представляет прямая связь между некрополем-пещерой и некрополем в обрыве скалы (Па, 20; 179]. Так, пещерное погребение в оссуариях или гробах-лодках – это характерный признак культуры предков народа кая (или народов кая-каренской группы). Описание такого погребения известно по исследованиям на острове Калимантан (нынешних мест обитания даяков) [Б. Бока ди Вилла-реджа – 1964].
Но наиболее ярким доказательством культового характера использования многих пещер можно считать открытие тайных росписей горельефных, барельефных и гравированных композиций вотивного характера. Если обрядовые композиции типа «охоты на медведя» еще спорны (мне представляется, что здесь нам, людям XX в., трудно провести грань между тренингом и обрядом испрашивания удачи в охоте), то тайные росписи, никогда не видимые полностью и с большим трудом доступные, на мой взгляд, носят бесспорно культовый характер. И пещера-храм дает для такого эзотерического искусства исключительные возможности (6).
——————————————————————————————————————
(6) Интересное свидетельство значения росписей и гравировки на стенах труднодоступных пещер мы имеем в труде Н. Кастере: «В глубокую галерею с цветными фресками, изображающими северного оленя, бизона и носорога в пещере Фон-де-Гом, можно попасть только протиснувшись сквозь узкое отверстие, .получившее название Рубикон. В Камбореле есть узкий длинный коридор, где приходится нагибаться или ползти на коленях и, только пройдя полдороги вглубь, можно увидеть гравировки. В Ля Мут пришлось расширить трубу, прежде чем найти на потолке рисунки, где до них надо добираться только ползком. В Нис декорированный зал находится в полумиле от входа. Пещера «Трех братьев» представляет собой бесконечный ряд коридоров комнат, а разрисованные стены находятся в полумиле ходьбы под землей…: «Культовые пещеры» хорошо скрыты или имеют трудный и опасный доступ. Кроме того, все изображения – принадлежности церемоний – находятся далеко (иногда очень далеко) от дневного света и в большинстве случаев в наиболее скрытых местах пещеры» [32а, 171].
И далее: «Чтобы добраться до «Зала бизонов» пещеры Тюи д’Орубер, где расположена глиняная фигура самки бизона, преследуемой быком, приподнявшимся на задние ноги для спаривания, т. е. в позе, символизирующей плодородие, надо продвигаться вплавь по подземной реке, пользоваться лестницами и пробираться низкими коридорами». А. Ф. Анисимов замечает: «Вся обстановка свидетельствует, что пещеры типа Монтеспан и Тюи д’Орубер были для позднепалеолитического человека постоянным местом культа, которое охранялось и укрывалось от посторонних с величайшими предосторожностями [11а, 73]. Кроме того, трудности проникновения в культовую пещеру… «Они наряду с таинственной обстановкой пещер давали определенную эмоциональную зарядку всем, кто туда приходил. Особенно сильное «гипнотизирующее» действие на участников обряда должны были производить сами ошеломляющие по своей выразительности изображения» [11, 91-92]. Далее Анисимов приводит из книга Н. Кастере [32а, 147] описание впечатления «столкновения лицам к лицу со зверем» от рисунка, изображающего голову льва в гроте Лябастид.
——————————————————————————————————————
Наконец, стены пещеры были естественной стелой для первых текстов (типа указов индийского правителя Ашоки и дарственных в пользу монашеской общины). Примером открытого типа молельни, посвященной геометрической магии, является знаменитый японский Храм 15 камней Рюонджи в Киото.
Скрытый, тайный комплекс рисунков и рельефов сохранился в Юго-Восточной Азии и в непещерных храмах. В ряде храмов Камбоджи (Кампучии), Лаоса, Индонезии, Бирмы имеется «цокольный этаж», темный или затемненный, барельефы или скульптурные композиции которого практически не доступны молящимся. Поражает, казалось бы, светский характер композиции, но «светский сюжет» («светский» в нашем понимании) мог иметь иное звучание в культе Короля-Горы и в культе предков вообще.
Специфичным проявлением храмового зодчества в Юго-Восточной Азии мне представляется строительство пагод на одной колонне. Широко известная пагода на озере в Ханое не единственный пример такого зодчества. Как культовое сооружение она сродни качинским культовым шестам «вуданг» с конусом (открытым вверху, чтобы можно было положить в него жертвенную птицу или человеческую голову), с корзиной – навершием для головы врага или жертвенного животного. Таковы же воздвигаемые в поле у лаосцев, кхмеров, вьетнамцев и других народов полуострова группки «домиков духов», возвышающиеся на шестах. По-видимому, как и свайные жилища, храмовые строения типа пагоды на одной колонне восходят к гнездообразному жилью или площадке на дереве.
Домики для духов бывают самой различной формы и сооружаются из самых разнообразных материалов.
Вальтер Кодерн так описывает конструкцию домика для духов: «Простейшая постройка для ночлега делается из четырех веток, связываемых попарно и втыкаемых в землю одним концом, с пере-|рытием сверху поперечиной (в манере коньковой слеги. – Г. С). Два или три больших пальмовых листа, прикрепляемые к поперечине, образуют крышу, и «дом» готов к использованию. Вдоль троп, особенно в лесах, мы часто находили подобие навесы миниатюрного размера. Они предназначены для дурных духов. Когда, например, до слуха кого-либо из туземцев донесется крик зловещей птицы, он боится, что здесь есть какой-то злой дух, который может нанести ему вред. Тогда он останавливается. Из нескольких палок и пучка пальмовых листьев, нарубаемых на куски около фута длиной, он делает Маленький дом для духов. Внутри него он кладет кучку палок, предназначаемых на топливо, а затем делает [духу] подношение в виде нескольких листьев бетеля и табака, но предпочтительно из своих, сорванных второпях волос (7). Затем он произносит обращение к духу с надеждой, что злой дух не станет его преследовать (ведь он остается в домике, получив свою часть), а примет во владение домик» [150а, 22].
——————————————————————————————————————
(7) Оставление пряди своих волос символизирует отдачу себя под власть или покровительство духа.
——————————————————————————————————————
Довольно часто можно наблюдать устройство временных обиталищ для душ предков, поддерживающих, по представлениям верующих, связь со своими родичами, посещая их дом в определенные дни месяца (у кхмеров в первый и пятнадцатый день лунного месяца, у шанов в нечетные дни и т. д.), или постоянно обретающихся где-то поблизости от дома.
В поселках чинов, у собственно бирманцев и у шанов Бирманского Союза нам пришлось видеть специальные полки под крышей заднего фасада дома или с угла, обращенного к роще, скале или реке. На эти полки помещаются пустые сосуды, полый кокосовый орех или даже модель домика. Все это предназначается для духов – они могут занимать любое из названных «помещений», когда им потребуется. Особого внимания заслуживают кокосовые орехи (и иногда – пустые калебасы). Кокосы в легендах часто играют роль «дублеров» черепа. Таким образом, можно видеть здесь забытый прием устройства или, вернее, охранения за душой предка ее законного жилища – собственного черепа (об аллеях, украшенных черепами у ва и нага, мы писали выше [70, 66]).
В литературе довольно часты упоминания о том, что в Таиланде, Камбодже, Лаосе, отойдя всего на несколько миль от селения, можно набрести на целый поселок маленьких домиков, типичных не только по конструкции однокамерного свайного жилища, но и стоящих на сваях. Они только меньше размерами: их площадь 1 -1,5 кв. м и высота свай около 1 м.
Мы остановились подробно на «домиках» духов потому, что по ним можно проследить историю развития храма: от довольно раннего пещерного храма, молельни на дереве, храма-навеса до храмового комплекса из нескольких помещений. На длительном историческом пути развития социальных отношений и культуры народов Юго-Восточной Азии все перечисленные типы храмовых построек претерпели существенные, но, на наш взгляд, не принципиальные изменения.
Конечно, резко увеличилось число помещений, вспомогательных строений, общая площадь храмового ансамбля. Значительно изменился декор храмовых помещений и украшения храмового инвентаря. Декораторы и архитекторы храмовых помещений с большим вниманием относятся к выбору места не только самого комплекса строений (хорошо известно, что храмы размещаются в наиболее живописных местах, живописной должна быть и каждая из ячеек храмового ансамбля), но и размещению световых проемов, чтобы освещение обеспечивало необходимую общую настроенность посетителей храма. Полумрак и слабая вентиляция способствуют тому, что в помещении храма, пропитанном воскурениями и запахами, притупляется острота восприятия моления. В храмовом зодчестве Восточной и Юго-Восточной Азии заметно стремление причта (8) воздействовать на молящегося самой формой молитвенных строений.
——————————————————————————————————————
(8) На мой взгляд, традиционные формы храма в странах Юго-Восточной Азии зависят не столько от замысла архитекторов, сколько именно от заказов церкви.
——————————————————————————————————————
Вряд ли случайно Ват Арун в Бангкоке, как и многие другие храмы Юго-Восточной Азии, сохраняют по традиции фаллическую форму основного купола храма. Совершенно ясно, что многосложные крытые переходы и галереи, ведущие к стоящему на холме храму от подножия этого холма, сохраняют традиционные формы крытых мостов и входов в пещерное помещение храма, дворца или жилища. Также важно и расположение веранд с хорошим обзором.
Геометрически точные храмовые комплексы Боробудур, Шведагон, храмы Ангкора, по существу, повторяют традиционный храм-гору, понимаемую как микрокопия вселенной.
Выше мы заметили, что современные крупные храмы – это всегда целый комплекс помещений различного назначения, который геометрически рассчитан по соотношению в горизонтальной и в вертикальной плоскостях. С. С. Ожегов, долгое время преподававший в Рангуне, подробно раскрывает смысл этих соответствий [55]. Для нас важно отметить также, что все храмы Бирмы (а также и других стран Индокитая) сохраняют четкую ориентировку по странам света.
В храмовом комплексе кроме основного помещения имеется множество вспомогательных помещений, предназначенных для разных целей (колодезные павильоны, современные сувенирные помещения, место для колокола и т. д.), школьные помещения, жилье для монахов и, главное, помещение для отдыха паломников. Наибольший интерес для нашей темы представляют сала – помещения для паломников, устройство которых является традицией, восходящей к очень давним временам.
Все церкви-храмы мировых религий и молельни местных религиозных систем имеют дома путника. В Юго-Восточной Азии, где климат большую часть года благоприятен, дом путника представляет собой открытое помещение, имеющее вместо навеса многоярусную или многоскатную крышу и часто полустенное прикрытие со всех четырех или с трех сторон.
Вероятно, предтечей этого сооружения было тенистое (особенно многоствольное) дерево. Традиционные места отдыха путников под священными деревьями сохранились и в современной Бирме (в столице штата качинов и др.).
Даже в тех местах, где основные храмовые помещения строят из блоков песчаника или иного камня с последующей их побелкой, дом путника принято делать из дерева (с выносом возможного места приготовления пищи за его пределы, как иногда выносится кухня в жилом доме). Так как такие дома путника даже после пожара или разрушения постоянно восстанавливаются в их традиционном виде, историки культуры имеют возможность наблюдать здесь формы, декор и планировку строений сравнительно очень отдаленных эпох.
Большой интерес в храмовых комплексах представляют также либрарии (хранилища рукописей, ксилографов и т. д.). Архитектура этих строений не имеет строгих канонов. Однако можно отметить бытование специальных павильонов для хранения рукописей и иных культовых изданий (среди которых обнаруживаются настолько старинные и ценные, что правительственные организации и деятели королевского Лаоса и Камбоджи, включая Нородома Сианука, специальными указами пытались сохранять эти хранилища), построенные в традиционной архитектурной форме: перевернутой пирамиды – в Камбодже и Лаосе, на одной колонне – во Вьетнаме, свайные, квадратные – в восточных районах Бирманского Союза.
Вся Восточная Азия имеет в числе храмовых сооружений субурган. Нередко именно субурган является центральным сооружением храмового ансамбля. Таковы, например, субурганы в храмах Шведагон и Швезигон в Бирманском Союзе.
Классический субурган – это реликварий: внешнее его оформление – ступа на одноплоскостном или ступенчатом пьедестале, а ее вершина увенчана хрустальным цилиндром, над которым высится металлический зонт: важнейшая же внутренняя часть – это камера, как правило, не имеющая открытого выхода (галерея или лестница, ведущая к ней, замуровывается после заполнения камеры). В ней-то и хранится реальная или символическая культовая драгоценность. В буддийских храмах в субургане хранятся, как считают священнослужители, ценность в виде «ларца с волосом» (или зубом) или части одежды самого Будды или его ближайших учеников, но может храниться и рукопись его учения и т. д. Независимо от того, какой из религиозных систем принадлежит данная конкретная святыня, можно сказать, что субурган-реликварий – это наследник древних народных верований, связанных с почитанием холма, содержащего останки предка (а эти верования, в свою очередь, восходят к поклонению горе, как таковой) [70, 61-63].
Культовые сооружения в странах Юго-Восточной Азии не ограничиваются храмовыми комплексами, одиночными храмами, отдельными субурганами (ступами). Буквально повсюду разбросаны часовенки и алтари, которые могут представлять собой просто поднос для подношений местному божеству, духу, фетишу страшной скале, камню, дереву и т. д.). Если объект поклонения как-то связан с деревом или пещерой, то устройство алтаря не требует даже возведения над ним прикрытия, хотя алтарь с крышей встречается чаще.
Кроме субурганов (ступ) часто встречаются близкие к ним или субурганообразные прикрытия вершины холма или горного пика. Иногда эти белые островерхие башенки размещены сотнями на одной горе, но иногда и у ее подножия устраивается буквально лес искусственных пиков.
Кроме того, имеется ряд культовых сооружений у мест молений. Не столь многочисленны, но играют важную роль в культовой жизни еще два типа культовых сооружений: это памятная стела и так называемый след божества.
Как культовый элемент «след божества» (и постройки при нем) присущ буквально всем религиям. Наибольшей известностью пользуются след Будды (который даже серьезными учеными иногда считается свидетельством пребывания в их стране лично Будды) и след Индры.
В менее буквальном понимании след божества встречается в мифах и легендах многих народов не только Юго-Восточной, но и Восточной Азии.
Стела с рисунком – повествованием о памятном событии сейчас утратила культовый характер (возможно, что утеря ею чисто культового значения началась с заменой рисунка письменностью).
Но еще в 1957 г. в отдаленном чинском районе мы отдали дань восхищения прекрасным образцам памятных стел с барельефным «текстом» – рисунком по красному шиферному сланцу. Одна из таких памятных стел высотой более двух метров и шириной около полутора метров посвящена обрядовому действу поглощения буйвола мира, т. е. совместной трапезе мясом забитого по этому случаю буйвола. Культовый смысл этих памятных стел открылся нам, однако, позднее. На обратном пути мы вынуждены были остановиться у деревянной, по высоте несколько превышающей каменную, но значительно более узкой стелы с рельефным рисунком, установленной на месте катастрофы, случившейся на этом повороте дороги. Небольшие шпеньки – рожки над стелой позволили поместить над ней черепа коз, которые явно служили обиталищем духа [70, 66].
<< К оглавлению: «Народные верования населения Индокитая» |
Следующая глава>> |