Из книги:
С.С. Ожегов, Т.С. Проскурякова, Хоанг Дао Кинь «Архитектра Индокитая»
В числе городов Индокитая два уникальных градостроительных района — Ангкор в Кампучии и Паган в Бирме, созданные в период наиболее высокого подъема средневековой культуры этих стран; в X—XIII вв. Ангкор и Паган вполне соизмеримы с самыми выдающимися явлениями в истории мирового градостроительного искусства по своим масштабам и значимости.
Сравнение творческих методов их создателей — архитекторов, скульпторов и художников — может дать отчетливое представление о специфических особенностях этих культур и позволит сопоставить их с особенностями индийского зодчества.
Градостроительные районы Ангкора и Пагана не были беспорядочным скоплением построек, лепившихся друг к другу.
Это были продуманные произведения планировочного искусства нескольких поколений градостроителей, постоянно развивавших и совершенствовавших ансамбли, созданные их предшественниками. Но градостроительные принципы, положенные в основу каждого из районов, были диаметрально противоположными.
Ансамбль Большого Ангкора, включавший несколько десятков крупных и небольших храмовых ансамблей, городские стены, дворец, гигантские ирригационные сооружения, был построен на основе многочисленных композиционных осей, пересекавшихся под прямым углом. Многокилометровые идеально прямые композиционные оси связывали в единое целое большие и малые элементы градостроительного района. Отдельные ансамбли строились по законам многоосевой симметрии, где каждая деталь подчинялась общему геометрическому строю.
В противоположность Ангкору Паган был построен на основе свободной живописной компоновки элементов ансамбля. Отдельные крупные храмовые комплексы обычно были квадратными в плане, в центре квадрата размещалось главное сооружение. Однако взаимное размещение комплексов подчинялось сложным закономерностям равновесия общей композиции всего градостроительного района.
В общей градостроительной композиции серьезное внимание было уделено последовательному раскрытию ансамблей и крупных памятников при въезде в город по основным направлениям.
Ни Ангкор, ни Паган не имели подобных себе градостроительных ансамблей ни в одной из стран современного им мира. Пожалуй, только императорский Рим и средневековый Пекин могли сравниться с этими городами по числу и масштабам построек. Но и они имели меньшую по размерам территорию.
Подобно Вавилону, Риму или Византии Ангкор и Паган могли возникнуть только в результате захватнических войн, приносивших необходимые материальные ценности и дешевую рабочую силу — храмовых и монастырских рабов, пополнявшихся за счет военнопленных и крестьян.
Рассматривая отдельные памятники Ангкора и Пагана, нетрудно увидеть ряд их специфических особенностей.
Каждому из городов свойственны свои распространенные типы построек, мало похожие друг на друга. Не похожи они и на индийские памятники. Только при первом взгляде формы ангкорских храмов напоминают современные им храмы Каджурахо, Бхубанешвары или Мадраса.
На это наталкивают известная схожесть пластической трактовки плоскостей фасадов, наличие идентичных развитых цоколей и башнеобразных завершений. Но при внимательном сравнении форма и декор индийских шикхар и кхмерских прасатов окажутся совершенно несхожими, не говоря уже об объемно-пространственной трактовке храмовых ансамблей.
Кхмерский «храм-гора» с развитым многоступенчатым основанием — искусственной горой, на которой стоят повышающиеся к центру башни прасатов, не имеет аналогий в индийских ансамблях, размещавшихся на плоскости и не всегда следовавших композиции с подчеркнуто выявленным центром.
Все специфично и неповторимо и в Ангкоре и в Пагане, начиная со строительной техники, несомненно повлиявшей и на характер архитектурной трактовки зданий, и на характер синтеза архитектуры со скульптурой и живописью.
Мелкозернистый песчаник Ангкора был великолепным материалом для создания барельефов и круглой скульптуры. Строителей, возводивших храмы, сменяли скульпторы и резчики по камню, покрывавшие поверхности стен кружевом орнамента и уникальными тематическими барельефами, тянувшимися в Ангкор Вате и Байоне на сотни метров.
Миниатюрные интерьеры храмов, перекрытые ложными сводами, почти не обрабатывали. В них, как в реликварных камерах ступ, ставили лишь объекты поклонения — статуи божеств или фаллосы.
Оштукатуренные кирпичные стены Паганских храмов диктовали иные решения — профили из лекального кирпича, неглубокая резьба по штукатурке на архитектурных обломах и деталях.
Альтернативой блистательным барельефам Ангкора стали росписи интерьеров храмов Пагана. Их композиционная структура, стилевая характеристика, цвет и техника живописи не имеют себе подобных в Азии, существенно отличаясь от знаменитых росписей Аджанты и Сигирии.
Отчетливо проявляется различие художественного мировоззрения средневековых мастеров Кампучии и Бирмы.
Пластическое решение памятников Ангкора и в целом и во фрагментах почти всегда было сложным, многоплановым, чрезвычайно богатым светотенью. Богатство пластики фасадов как бы разрушает их плоскости, маскирует большие формы не только при их близком обзоре, но даже разбивает подчас четкость силуэта вертикальных элементов композиции. Такая пластика была сродни тропическому лесу с его играющей светотенью, иногда вспышками цвета где-то в чаше стволов, листьев, лиан. В сравнительно небольших постройках она сродни мимикрии.
До Бантай Срея, одного из прекрасных шедевров Ангкора, полчаса езды по грунтовой дороге, проложенной в величественном тропическом лесу. Машина останавливается на поляне, покрытой ковром из опавших листьев, пронизанной мерцающими лучами солнца. Храм открывается, как на «загадочной картинке». Он стоит в глубине поляны, как золотистое резное чудо. Он прячется в джунглях, подобно лесному пятнистому оленю и, как Бемби, неожиданно появляется из затейливой путаницы листвы и солнечных бликов.
В Бантай Срее отчетливо выражена тенденция архитектуры вырастать из природы, из земли, из рощи, растворяясь в природе, подражая ей масштабами пластики и цвета. И та же тенденция видна в Байоне. Казалось бы, двадцать пять его башен с ликами Авалокитешвары должны создать запоминающийся выразительный силуэт.
Но нет, Байон выглядит, как гигантская скульптура, изрезанная светотенью, высеченная из окружающего массива мощного тропического леса. Основное богатство, идея, смысл Байона наиболее полно раскрываются внутри ансамбля, когда посетитель идет теми путями, которыми его заставляет идти создатель ансамбля.
И Ангкор Ват, наиболее строго и геометрично сформированный ансамбль с развитым силуэтом центральной группы, подчиняется в целом тому же закону раскрытия ансамбля изнутри, в обусловленной заранее последовательности. Сначала виден широкий, бесконечно длинный ров и за ним низкая каменная стена. Вдалеке за стеной виднеются среди редких пальм округлые вершины пяти башен. Путь идет к мосту перед главным западным входом. За мостом ворота, над которыми по-прежнему на заднем плане виднеются вершины башен. И только из ворот открывается знаменитая панорама, панорама внутреннего двора ансамбля.
В Бирме — иные художественные концепции. В основе архитектурного творчества здесь лежало создание крупных, ясно очерченных форм, четко выделяющихся на фоне окружающего пейзажа.
Выявлению зданий способствовал и их цвет, белый и золотой у монументальных построек, темно-коричневый у деревянных. Цвет был концентрированным, не пестрым.
Бирманские здания не сливались с природой, а контрастировали с ней. Важнейшие, узловые памятники ставили так, чтобы видеть их порой за 10—20 км.
При подъезде к Пагану по основной дороге, уже за 12—15 км, сквозь долину, рассекающую холмы, впервые показывается миниатюрная панорама силуэтов храмов и ступ в оправе крутых склонов холмов.
Потом она скрывается и по оси дороги зажигается золотая точка единственной позолоченной ступы — Шзезигона. Холмы уходят назад, и панорама города развертывается непрерывной лентой все увеличивающихся размеров.
Отчетливо видны на фоне голубого силуэта далеких гор контуры прославленных храмов. Чем дальше, тем больше деталей. Становятся видимыми все больше и больше ступ и храмов. Силуэт каждого здания точно прорисован и сознательно рассчитан на восприятие с удаленных точек.
Для правильной оценки характера архитектуры исключительно важны те эмоциональные и эстетические ощущения, которые испытывает человек, вступивший в соприкосновение с памятником.
А ощущения эти бывают достаточно сильными даже и у нас, у людей современного атеистического мировоззрения. Это закономерно, так как средневековые художники искусно использовали весь арсенал имевшихся у них средств, начиная от эмоционального воздействия архитектуры, скульптуры и живописи и кончая особенностями климата.
Редко кому из европейцев доводилось побывать в двух великих центрах цивилизации Юго-Восточной Азии, Ангкоре и Пагане, с минимальным перерывом в одну-две недели.
Но в этом случае невозможно не сравнивать их постоянно и во всем. И самое острое ощущение остается от общих эстетических концепций. Каждый шаг в Ангкоре заставляет чувствовать скромность человеческого бытия в сравнении с поистине божественным происхождением и предназначением его храмов. Прежде всего огромны расстояния. Только скорость автомобиля скрадывает километры и километры прямых, как стрела, дорог, ведущих от памятника к памятнику. Но ведь у средневекового человека автомобилей не было
Путь в ангкорском храме от его ворот до центральной постройки состоит из бесконечного преодоления крутых, в 50—60° лестниц, то поднимающихся на галерею, то спускающихся к поверхности двора и огромных, в полметра высотой, порогов. Поднимаясь по лестницам, перелезая через пороги с помощью рук, а попросту на четвереньках, подобно обезьяне, с грустью думаешь о своем земном происхождении и завидуешь богам.
Потом, от лестницы к лестнице идешь по раскаленным камням под безжалостным солнцем между каемнными демонами, держащими в руках тело гигантской каменной змеи. И опять лестницы и пороги, пороги и лестницы.
Только паузы, заполненные созерцанием бесконечных лент божественно красивых барельефов, дают силу идти вперед, к цели.
Последняя лестница ведет к главному святилищу, к центральной башне, где в крошечном зальце стоит священное изображение. Стоя на вершине почти отвесной лестницы, со страхом смотришь вниз, думая как бы суметь спуститься.
Одни храмы, подобно Ангкор Вату, построены для больших существ, умеющих, видно, не только ходить, но и летать по воздуху. Только сверху, с высоты птичьего полета раскрывается целиком сложная и утонченная композиция больших храмовых комплексов Ангкора.
А Бантай Срей, напротив, построен для миниатюрных созданий. Обычный человек с трудом ставит ногу на маленькую ступень, не может не пригибаясь войти в дверь. Масштаб храма сбит. Он тоже построен не для людей. Люди могут только восхищаться и благоговеть перед прекрасными проявлениями человеческого гения.
Паган совсем другой. Растительности в нем немного, но вдоль дорог стоят деревья. На каждом шагу гостеприимно раскрытые двери храмов и монастырей без высоких порогов и лестниц сулят прохладу и зовут отдохнуть.
Постройки сомасштабны человеку, несмотря на гигантские размеры некоторых из них. Характерно, что почти в каждом храме, даже относительно небольшом, в толще стен есть лестницы, ведущие на крышу и на верхние террасы, образованные уступами венчания.
Лестницы круты, но разбиты на несколько маршей, и подниматься по ним приходится в прохладной тени, а не на жарком солнце. И, поднявшись наверх, выйдя из полумрака на яркий солнечный свет, человек видит панораму прекрасного города, раскинувшегося у его ног. Не чувство трепета перед божеством, а чувство гордости за могущество человеческого гения возникает здесь, на вершинах храмов, под сильным теплым ветром.
При сопоставлении архитектур Бирмы и Кампучии уместно вспомнить о взаимоотношении культур Древней Руси и Западной Европы. Мягкость и гуманистичность бирманской архитектуры и настенной живописи соотносятся со строгостью и несколько отвлеченным величием кхмерских композиций подобно тому, как древнерусское зодчество соотносится с западноевропейской готикой.
Речь идет, конечно, не о содержании эстетических воззрений, они глубоко различны, как различны народы, как различны конкретные исторические условия, породившие и различные проявления художественного творчества.
Сравнение Индокитая с Европой может помочь лучше понять самобытность и взаимосвязь культур этого еще совершенно недостаточно исследованного региона. Подобно странам Европы, страны Индокитая были связаны между собой общностью географического региона, общностью социально-экономического развития и известной общностью религиозной идеологии. И, подобно Европе, в каждой из стран Индокитая развивалась своя, неповторимая художественная культура. Ее бирманский и кхмерский центры отличались друг от друга особенно ярко. Но и другие культуры имели достаточно выразительные черты самобытности, хотя, подчас и тяготели к основным центрам художественного развития региона.
……………………………………………………….