·······································

5.1 Янгон: общий обзор

<<К оглавлению книги «Священные места Бирмы» Следующий раздел>>
021-2

Карта кликабельна

В религиозном ландшафте Янгона доминирует пагода Шведагон (Shwedagon), в которой, как считается, находятся священные волоски Будды, привезенные из Индии двумя братьями-купцами. Самый ранний миф Шведагона, возникший еще в 15-ом столетии, уже в достаточно поздние времена был переработан и дополнен сюжетами, связанными с двумя другими главными городскими святилищами – пагодами Суле (Sule) и Ботатаунг (Botataung).

Процессия монахов и мирян в суете янгонских улиц. Грузовик перевозит в пагоду большую металлическую статую Будды.

Считается, что Суле находится на том месте, где обращенный в буддизм демон-билу (bilu) помог местному правителю найти потерянные священные реликвии и таким образом выполнить предсказание Будды, сделанное им двум братьям-купцам. Следует заметить, что Суле была включена в легенду Шведагона только после того, как в соответствии с генеральным планом развития Янгона, принятым британцами после аннексии Нижней Бирмы в 1850-ых годах, эта ступа стала центром города. Ботатаунг был включен в легенду Шведагона как место, где король приветствовал судно с возвратившимися из Индии братьями-купцами, однако это произошло только в середине 1950-ых годов.

Начавшаяся в 1850-ых годах иммиграция привела к необратимому изменению облика города, поскольку в составе городского населения в течение многих десятилетия китайцы и индийцы численно превосходили бирманцев. На рубеже веков китайские и индуистские храмы, наряду с мечетями, стали обыденным элементом городского ландшафта. Кроме того в городе было два кафедральных собора католиков и протестантов: Пресвятой Девы Марии и Святой Троицы, а небольшое еврейское сообщество проводило свои службы в синагоге Мусмеах Ешуа (Musmeah Yeshua), основанной в 1850-ых годах и до сих пор расположенной на том же самом месте. При этом один из самых старых индуистских храмов города Махапейнне (Mahapeinne) даже был включен в легенду Шведагона.

Пагода Маунг Ди, расположенная между Янгоном и Тванте. Вполне вероятно, что к концу первого тысячелетия подобные ступы располагались во многих местах в регионе Янгона. Восьмиугольное основание ступы облицовано латеритом, а ее тело сложено из древнего кирпича. Эти сооружения датируются ранним монским периодом или временем правления паганского правителя Аноратхи, чьи вотивные таблички здесь были найдены (см. ниже).

Для мусульман Янгона самым почитаемым было место ухода из жизни последнего императора династии Великих Моголов, который скончался спустя четыре года после его высылки из Дели. Местоположение его могилы было преднамеренно скрыто британскими чиновниками, и она была случайно обнаружена только в 1990-ых годах. Таким образом, все главные мировые религии сошлись в Янгоне, демонстрируя многообразие Британской Индии (Raj), и во время прогулки по центру города вы наверняка довольно скоро встретите священное сооружение какого-либо из этих почитаемых вероучений.

Вместе с обретением независимости в 1948-ом году в стране поднялась волна бирманского буддистского национализма, который в скором времени изменил священный ландшафт Янгона, создавая новые буддистские святилища, такие как комплекс Каба Э (Kaba Aye), и восстанавливая старые, такие как пагода Ботатаунг (Botataung). В последовавший за этим период диктатуры Не Вина (1962-1988 г.г.) новая власть продвигала свой «Бирманский путь к социализму» (Burmese Way to Socialism) за счет дхаммы (dhamma), но и не пренебрегла строительством новых священных сооружений, среди которых самым заметным является пагода Маха Визая (Maha Wizaya), расположенная у подножья холма Шведагона.

С 1988-го года новая военная клика страны постоянно затевала бесконечные религиозные проекты, самыми амбициозными из которых являются огромный храм, посвященный реплике Зуба Будды и гигантская мраморная статуя Будды. Но за весь период бирманской независимости только пагода Ботатаунг была «встроена» в национальную легенду Шведагона, другие же священные сооружения пока что находятся вне контекста основного предания, хотя и стремятся популяризовать свои собственные легендарные истории.

Ранняя история

В первом тысячелетии н.э. Нижняя Бирма была территорией проживания моноязычных народов, но к настоящему времени в регионе Янгона сохранилось лишь небольшое количество памятников материальной культуры того времени. Самые значимые из них были обнаружены в реликварной камере городской ступы Ботатаунг (Botataung) и в руинах разрозненных буддистских сооружений, расположенных за рекой около современного Тванте (Twante), примерно в 30-ти километрах к западу от Янгона (Moore 2007).

Фрагментированная вотивная табличка, одна из множества найденных на двух верхних террасах пагоды Маунг Ди. Многие их них подписаны именем Аноратхи. Подобные таблички недавно были обнаружены и при раскопках в Пагане. Они являются самыми большими из известных археологам терракотовых плиток на территории Бирмы (размер 68х58 см).

Проживавшие в регионе Янгона моны попали в зависимость от Пагана в 11-ом столетии, когда Янгон, который тогда назывался Дала (Dala), по всей вероятности был небольшим портовым городком. (Frasch 2002: 61). Единственным историческим памятником, сохранившимся с того периода времени в более или менее неповрежденном виде, является ступа Маунг Ди (Maung Di), расположенная между городом Тванте (Twante) и рекой Янгон. Две верхние круглые террасы ступы когда-то были украшены рядами больших терракотовых плиток с именем паганского правителя Аноратхи (Anawrahta, правл. 1044-1077 г.г.) (Luce 1969: III. мн 4). По всей вероятности, этими плитками была декорирована уже существующая ступа монского периода, поскольку их высота не соответствует высоте ступеней террасы. Восьмиугольное основание ступы облицовано латеритом, а само тело («барабан») ступы сложено из древнего кирпича (Stadtner 2008a). Наличие этого сооружения служит убедительным доказательством того, что монументальная архитектура была достаточно хорошо развита в регионе Янгона в конце первого тысячелетия, или даже несколько раньше. Традиционное название пагоды связано с легендарным принцем по имени Маунг Ди, который упал с дерева и разбился насмерть, скрываясь от преследования принцессы. Этот миф впервые встречается в хрониках только в 19-ом столетии, и скорее всего создан уже в достаточно позднее время (Lloyd: 68). Совсем недавно правительство стало продвигать новую легенду этой ступы, связанную с завоевательным походом Аноратхи на Татон (Thaton), но без каких-либо доказательств. Следует также отметить, что нам ничего неизвестно о происхождении ее священных реликвий и о связанных с ними преданиях. Безусловно, в Янгоне и его окрестностях в это же самое время находились и другие ступы, подобные Маунг Ди, но в настоящее время ни одна из них не может быть достоверно идентифицирована или надежно датирована. В их число скорее всего входит как сам Шведагон (Shwedagon), так и многие другие менее известные монументы, такие как Чай-ваинг (Kyaik-waing), Чай-касан (Kyaik-kasan), Чай-калэи (Kyaik-kalei), Чай-калоэ (Kyaik-kaloe), Суле (Sule), а также пагода Ботатаунг (Botataung) (Thaw Kaung 2004; Saya Thein). Многие из них изначально были сооружены, на восьмиугольных основаниях из латерита, но позже были облицованы кирпичом и значительно увеличены в размерах (Bird 160; Spearman II: 281). Некоторые монументы были забыты и полностью заброшены, и только совсем недавно заново «обнаружены» среди густых зарослей, как например ступа Чай-ваинг в 1853-ем году (Yeo Wun Грех: 217). Слово «kyaik», являющееся частью многих современных названий, на монском языке обозначает «ступа» (или изображение Будды), что является еще одним свидетельством того, что многие пагоды Янгона относятся к периоду доминирования монов в этом регионе.

Упоминания о самых старых пагодах Янгона, таких как Ботатаунг, встречается только в мифах, возникших не ранее 18-го столетия. Причиной этого является периодическое появление новых легенд, затмевающих своей популярностью более ранние предания, которые часто попросту предаются забвению. Большинство местных монских и бирманских хроник, включающих в себя «мифы об основании», редко датируются ранее 18-го столетия и, как правило, содержат только самые последние варианты легенд. Особняком от всех стоит миф пагоды Шведагон, который уходит своими корнями в 15-ое столетие, но он является единственным исключением, поскольку основывается на сохранившихся эпиграфических надписях того времени.

После падения Пагана в 14-ом веке моны восстановили свой контроль над Нижней Бирмой. Подтверждением присутствия монов в регионе Янгона в это период является посвященная неизвестному памятнику и датированная 1362-ым годом эпиграфическая надпись на пали и монском языке, найденная около Тванте (Twante) (Bauer). Примерно в это же время моны объявили своей столицей город Пегу (Pegu, совр. Bago). Моны называли Янгон «Дагон» (Dagon) или «Лагун» (Lagun), а для расположенной здесь пагоды Шведагон этот период связан с ростом ее популярности, начало которого по всей вероятности относится к середине 14-ого столетия и связано с близостью к новой столице монов Пегу. Следует отметить, что до 18-ого столетия сам Янгон всегда находился в тени порта и торгового центра Дала (Dala), расположенного на противоположной стороне реки.

Предназначенный для отправки в Мадрас в качестве военного трофея колокол Шведагона соскальзывает с плота в реку в 1825-ом году. Он был поднят со дна реки изобретательными бирманцами, которые вернули его на прежнее место на платформу Шведагона, где он и находится в настоящее время. By Ohn Myint Win, 1987. Shwedagon platform.

Янгон также ассоциировался со словом «Оккалапа» (Okkalapa), происходящим от индийского «Уккала» (Ukkala) – названия прибрежного государства, находившегося в нынешней Ориссе и известного по ранней палийской литературе. В Бирме придавали особенное значение этому названию, поскольку согласно палийским источникам два брата-купца, доставившие священные волоски Будды из Индии к пагоде Шведагон, были родом из Уккалы. Слово «Оккалапа» использовалось в качестве названий как города Янгона, так и местного государства, а также имени первого легендарного правителя этой области короля Оккалапы (Okkalapa), впервые упомянутого в исторической записи, датированной 1588-ым годом (Jambudipa Ok Saung: 158). В прежние времена в Бирме Ориссу также называли Уссой (Ussa), кроме того это название иногда применялось и к Пегу (Tun Aung Chain 2002: 48).

Дханнавати (пали Dhannavati, бирм. Dhanyawadi) было еще одним значимым названием, связанным с Янгоном. Оно использовалось как для самого Тванте и его окрестностей, так и для того места, где король Оккалапа встретил двух братьев, возвратившихся из Индии (Pe Maung Tin 1934: 47). Помимо этого, в ряде источников Дханнавати идентифицируется как легендарный город, ставший столицей монов после разрушения Татона (Thaton) – центра государства монов в юго-восточной Бирме (Vamsadipani: 124; Glass Palace Chronicle: 12). В некоторых бирманских и монских хрониках Дханнавати упоминается как город, расположенный в регионе Уккалапа (Ukkalapa) (Pe Maung Tin 1934: 46). По своему происхождению слово «Дханнавати», как впрочем и «Хамсавати» (Hamsavati), является географическим названием, заимствованным из классических палийских источников, причем место с точно таким же названием существовало и в Аракане (Arakan). 

Ранний Янгон: «пестрое сборище»

Король Паган (Pagan, правл. 1846-1852 г.г.) построил комплекс пагоды Эиндоя около юго-западного подножья Шведагона внутри ограждения из глинобитных стен, сооруженного его предшественником в 1840-ых годах. Изображенный на рисунке зал посвящения в настоящее время уже не существует. Murals, Kyauk-taw-gyi Pagoda, Amarapura, c. 1850.

«Это могила Педро из царства Авы, который умер 1-го марта 1749-го года» (надпись на португальском). Текст продублирован на армянском, португальском, и бирманском языках. Двуглавый орел является одним из геральдических символов старой Армении. Европейцы присутствовали в Бирме задолго до начала британской колониальной эпохи. Shwegugyi inscription shed, Pegu.

В течение многих столетий значимость Янгона определялась главным образом присутствием в нем пагоды Шведагон, но эта ситуация изменилось в середине 18-ого столетия, когда Алаунпайя (Alaungpaya, правл. 1752-1760) сделал Янгон главным коммерческим центром Нижней Бирмы вместо Пегу. Алаунпайя был основателем династии Конбаун (Konbaung, 1752-1885 г.г.), чьи столицы всегда располагались в Верхней Бирме. Тем не менее, все правители этой династии продолжали опекать Шведагон даже после того, как в 1850-ых годах Янгон и Нижняя Бирма оказались в руках британцев.

Алаунпайя изменил монское название города «Дагон» (Dagon) на «Янгон» (Yangon), что означает «конец вражды», а также соорудил длинный примыкающий к реке частокол, примерно 1.5 км длиной и 800 м шириной. В результате пагода Суле (Sule) оказалась расположенной вне города, чуть севернее частокола. Следуя традициям космополитического Пегу, внутри огражденного города разместились армянская и римско-католическая церкви, а также мечеть. Городские чиновники и все «уважаемые люди» также жили внутри огороженной территории. Снаружи находились жилища «корабельных плотников и людей низшего сословия», которые всегда могли найти увеселение на одной из улиц, «предназначенной исключительно для общедоступных проституток» (Symes: 205).

От укрепленного города к Шведагону вела единственная дорога длинной более 3-х километров, которая в начале 19-го века была вымощена кирпичом новообращёнными в буддизм мусульманами (Crawfurd: II 54)

К 1790-ым годам население Янгона выросло приблизительно до 30 000 человек, что было больше, чем в Пегу (Pegu) и соседнем городе-спутнике Сириаме (Syriam, совр. Thanlyin). Репутация города была весьма сомнительной, поскольку он был «убежищем неплатежеспособных должников со всех уголков Индии … [и] заполнен чужеземными искателями лучшей доли», которые представляли собой «пестрое сборище … малабарцев, мугалов, персов, парсов, армян, португальцев, французов и англичан» (Symes: 215). Британские войска, захватившие Янгон в 1820-ых годах, даже обнаружили там английского корабела, руководившего постройкой «двадцати восьми пушечного фрегата для имама Маската», что наглядно характеризует уровень связей Янгона с внешним миром (Snodgrass: 290). Его коммерческая деятельность складывалась из торговли и услуг по строительству и ремонту иностранных судов, причем их стоимость была намного ниже, чем в Индии. Кроме того, бирманский тик, испытанный научными методами в Калькутте в начале 19-ого столетия, оказался более прочным, чем его индийские аналоги (Crawfurd: II. 209). Таким образом, глобализация и аутсорсинг были достаточно хорошо развиты еще до начала 20-го столетия.

 Англо-бирманские войны

Деревянный частокол вдоль берега реки конечно же не смог защитить Янгон во время Первой англо-бирманской войны 1823-1826-х г.г., но по Яндабоскому договору 1826-го года город был возвращен бирманцам. В период кратковременной оккупации Янгона британцы попытались отправить в Мадрас в качестве военного трофея огромный колокол с платформы Шведагона, но при погрузке на баржу он свалился в реку и пошел ко дну. Хотя он был поднят со дна реки и возвращен на свое место местными жителями в 1826-ом году, образ тонущего колокола стал своеобразным символом растущей уязвимости страны.

В 1841-ом году по приказу короля Таявади (Tharrawaddy, правл. 1837–1846 г.г.) частокол демонтировали, и было начато строительство нового города, который для того, чтобы снизить эффективность судовых орудий, теперь располагался в 2-х километрах от берега реки. По периметру города была сооружена массивная глинобитная стена высотой почти 5 метров, которая своим северным углом охватывала Шведагон. Как выглядели эти крепостные валы можно представить по описаниям того времени и старым картам, а поднятая над уровнем земли дорога, начинавшаяся сразу к северу от Шведагона, возможно проходила по короткой секции этого защитного сооружения.

Британские суда на реке Янгон в 1824-ом году, в начале Первой англо-бирманской войны, штурмуют огораживающий город деревянный частокол. В 1840-ых годах частокол был заменен широкой глинобитной стеной, окружавшей новый город, который теперь располагался на некотором удалении от реки. Aquatint from Eighteen Views Taken at and near Rangoon, 1825. Courtesy: Richard Cooler.

Основанный в 1841-ом году новый город был всем известен под названием Оккалапа (Okkalapa), присвоенным ему в честь первого легендарного правителя и одноименного государства, хотя официально он именовался «Аун Мей Ян Хнин» (Aung Myey Yan Hnin) – «Победоносная земля отражающая всех врагов». Он был построен к северо-западу от расположенного у реки старого города в соответствии с рекомендациями астрологов, поскольку денем рождения короля являлся вторник, которому соответствует северо-запад (Tun Aung Chain, personal communication). Прежде, чем возвратиться в свою столицу в Верхней Бирме, Таявади более шести месяцев провел в Янгоне, контролируя ход работ и попутно восстановив зонт-тхи (hti) Шведагона. Его преемник, король Паган (Pagan, правл. 1846-1852 г.г.), построил пагоду под названием Махадхаммаянти (Maha Dhamma Yan Thi, Великий светоч учения Будды), которая также известна как пагода Эиндоя (Eindawya) и изображена на настенных росписях храма Чаутоджи (Kyauk-taw-gyi) в Амарапуре (Amarapura. Она находилась к юго-западу от Шведагона и была восстановлена в 1990-ых годах. Пагоды Суле (Sule) и Ботатаунг (Botataung) располагались к югу от нового города в малонаселенной местности, что хорошо видно на бирманской карте 1850-ых годов (Khin Maung Nyunt 2000: 34).

Вторая англо-бирманская война (1852-1853 г.г.) привела к повторному захвату Янгона и аннексии всей Нижней Бирмы. Своей столицей британцы сделали Пегу, а Янгон стал коммерческим центром Британской Бирмы. Существующая планировка города, центром которой стала пагода Суле, была разработана в 1853-ем году офицером из группы «Бенгальских инженеров» (обиходное название инженерно-саперного подразделения британской Бенгальской армии – прим. shus) лейтенантом A. Фрейзером. Участки земли в новом городе были разделены на пять классов в ценовом диапазоне от £11 до £250 (вероятно за акр – прим. shus).

Главной задачей, стоявшей перед Фрейзером, был общий подъем территории города, так как в то время его центр представлял из себя болото, уровень которого колебался в зависимости от приливов и отливов (один из источников 1846-го года описывал Янгон как «голландскую деревню, наполовину скрытую водой» (Grant: 16)). Для ее выполнения с более высоких участков в низинную часть города было перемещено более четырех миллионов кубических футов земли (Pearn: 199). План Фрейзера включал в себя только нынешний район даунтауна, при этом Шведагон находился за его пределами. Главные улицы города были названы в честь таких персон, как Монтгомери, Фэр, Дальхаузе и пр., но после обретения Бирмой независимости они были переименованы. После британской аннексии население города стало постепенно расти: от приблизительно 30 000 в 1795-ом году до 46 000 1856-ом году. В настоящее время Янгон уже давно вышел за пределы плана Фрейзера, а его пригороды раскинулись даже на противоположном берегу река Янгон, соединенном с городом двумя мостами.

Два озера Янгона, Инья и Кандоджи, в колониальные времена были известны как Виктория Лэйк и Ройял Лэйк. В конце 19-ого века вода из Виктория Лэйк по металлическим трубам поступала в Ройял Лэйк, а уже оттуда распределялась по всему городу. 

Пагода Шведагон (справа). Озеро Кандоджи (слева), известное в колониальные времена как Ройял Лэйк. By Maung Saw Maung, c. 1965, Shwe Indein Pagoda, Indein, Inle Lake.

Британский Рангун

Расположенный у реки и огороженный в 18-ом столетии частоколом Янгон в 1841-ом году был перемещен вглубь территории и назван Оккалапа. Защищенный глинобитным крепостным валом, он, тем не менее, пал под натиском британцев в 1852-ом году. Шведагон располагался внутри периметра стен, на северной оконечности города. Показанный на рисунке план датируется апрелем 1852-го года. After William F.B.Laurie,The Second Burmese War (1853).

После аннексии Нижней Бирмы в 1853-ем году, королевский двор Верхней Бирмы обратился к колониальным властям с просьбой о разрешении продолжать патронаж над священными местами Янгона, поскольку потеря доступа к Шведагону, как наиболее почитаемой святыне страны, постоянно напоминала об оскорбительном поражении 1850-ых годов и подчеркивала слабость королевской власти. Примерно двадцать лет спустя король Миндон (Mindon) запросил у британцев разрешение на замену зонта-тхи (hti) на Шведагоне, но колониальные власти отнеслись к его просьбе очень настороженно, так как опасались, что во время этого символического ритуала выражение симпатий к королевской семье может перерасти в беспорядки и привести к восстанию в Нижней Бирме. Разрешение на установку тхи все же было дано, но самому королю запретили присутствовать на этой церемонии.

Королевское покровительство священных мест Янгона продолжалось и в период правления Тибо (Thibaw, правл. 1878-1885 г.г.). Для надзора за сангхой (sangha) Нижней Бирмы в Янгон был направлен один из старших монахов, резиденция которого находилась приблизительно в 2-х км к востоку от Шведагона на небольшом пригорке, там, где сейчас располагается одна из самых знаменитых достопримечательностей города – огромный храм Нгатхатджи Будды (Nga Htat Gyi Buddha), который также называют «Пятиярусной пагодой». Кирпичная статуя Будда был сооружена в 1900-ом году, уже после высылки короля Тибо за границу, известным скульптором по имени Ньет У (Nyet U), который в поисках образца для будущей скульптуры отправился в Сагайн (Sagaing), где и обнаружил статую Нгатхатджи Будды (Nga Htat Gyi Buddha), воздвигнутую правившим в 17-ом столетии королем Мин Е (Min Ye Yandameik). Четыре года спустя для этого храма был отлит огромный колокол, при этом на церемонии помимо знатных горожан присутствовал лейтенант-губернатор Бирмы сэр Герберт Тёкэлл Уайт (Herbert Thirkell White). Изначально статуя была размещено в большом деревянном зале с пятьюдесятью семью тиковыми колоннами, увенчанным пятиярусным шпилем, но впоследствии он было заменен на павильон из металлоконструкций.

К северу от Шведагона расположен пруд (Thwaysay Lake), водой из которого, согласно преданию, бирманские женщины обмывали окровавленные мечи борцов за свободу во время войн с англичанами. Британцы в шутку называли его «Шотландский пруд», поскольку у местных жителей его вода считалась целебной и они использовали ее в лечебных целях.

Другим выдающимся памятником той эпохи является огромная статуя «лежащего Будду» под названием Чауктхатджи (Chauk Htat Gyi), которая была сооружена в 1907-ом году сэром Пхо Та (Hpo Tha). Этот монумент был полностью заброшен и восстановлен только в 1957-ом году, при этом в процессе реконструкции над ним было воздвигнуто строение из металлических конструкций. Еще одна гигантская статуя сидящего Будды находится внутри Коэтхатджи (Koe Htat Gyi) – «Девятиярусной пагоды», которая датируется 1905-ым годом. Начало 20-ого столетия отмечается как период самых больших частных пожертвований бирманских верующих, многие из которых к этому времени стали преуспевающими людьми и занимали высокое положение в колониальном мире.

«Рангуном» город назвали британцы, и это название, скорее всего, ведет свое происхождение от араканского произношения слова «Янгон», которое на этом языке звучит как «Ранкон» (Rankon), при этом сами бирманцы всегда называли город Янгоном. Бирманское правительство сменило название «Рангун» на «Янгон» только в 1989-ом году.

Третья англо-бирманская война (1885-1886 г.г.) привела к краху королевской власти в Мандалае и аннексии Верхней Бирмы. Последний король Бирмы Тибо (Thibaw) был сослан в небольшой прибрежный городок Ратнагири (Ratnagiri), находившийся в прежнем Бомбейском Президентстве. После обретения независимости Янгон еще долгие годы оставался столицей Бирмы, пока в 2006-ом году правительство не приняло решение о переносе административного центра страны в Нэйпьидо (Naypyidaw). 

Священный ландшафт

Слон по кличке Грэйнбэгс, выставленный капитаном Эвертом, в тот день выиграл соревнования по бегу с препятствиями, которые проводились в честь дня рождения королевы Виктории в 1853-ем году. В течение года после аннексии Рангун мог наблюдать за развлечениями англичан, подчас самыми необычными, такими как замена в соревнованиях лошадей на слонов. The Illustrated London News, September 25, 1858.

Янгон является родиной самого священного религиозного монумента страны – пагоды Шведагон, в которой находятся священные волоски с головы Будды, дарованные им двум братьям-монам, находившимся в Индии по торговым делам. Эта монская легенда впервые была записана в 15-ом столетии, но со временем видоизменилась и разрослась, став мифом, положенным в основу самоопределения всей бирманской нации. Это предание почти сразу стало украшаться множеством новых повествовательных элементов, последним из которых стал сюжет с пагодой Ботатаунг (Botataung), включенный в основную легенду уже в середине 20-ого столетия.

 Девы-плоды

Время от времени от легенды пагоды Шведагон «отпочковываются» новые мифы, связанные с различными священными монументами. К примеру, один из них возник в 1950-ых годах после того, как у одной молодой женщины были видения, в которых ее посетил дух, указавший местонахождение забытой ступы. Руины этой кирпичной ступы были обнаружены в северном Янгоне, после чего она силами монахов и мирян была очищены от зарослей и восстановлена. В легенде этой пагоды центральным сюжетом является история рождения легендарного Короля Оккалапы (Okkalapa).

Повествование начинается рассказом об отшельнике, который собирал плоды дерева ламу (бирм. Lamu, лат. Sonneratia caseolaris, Мангровое яблоко), как вдруг из одного из них чудесным образом появилась женщина. Отшельник назвал ее Мэй Ламу (Mei Lamu) и стал ее приёмным отцом.

Четыре ревнивые жены бога Таджьямина, обратившись ястребами, пытаются перехватить попугая, несущего флягу небесной семенной жидкости. Одна из капель жидкости упала вниз и оплодотворила Мэй Ламу, вследствие чего на свет появился первый правитель Янгона, известный как король Оккалапа. Mei Lamu Pagoda, North Yangon.

Красота Мэй Ламу привлекла главное божество буддистов и предводителя пантеона натов Таджьямина (бирм. Thagyamin, пали Sakka), который, приняв человеческое обличье, женился на прекрасной «деве-плоде» (в тексте – fruit-maiden – прим. shus).

К сожалению, довольно скоро Таджьямина заставили вернуться домой его четыре ревнивые небесные супруги, и таким образом Мэй Ламу осталась одна. Бог отправил к ней специальную птицу-посыльного с флягой небесной жидкости, но его четыре жены, обратившись в ястребов, напали на эту птицу, пытаясь сбить ее на землю. В конечном счете, небесная птица все же добралась до Мэй Ламу, которая после употребления небесной жидкости родила будущего правителя Янгона короля Оккалапу.

Таким образом, самый первый правитель Янгона появился в результате союза между прекрасной «девой-плодом» и богом Таджьямином. Скорее всего, возраст легенды о Мэй Ламу составляет несколько столетий, но только к середине 20-ого века она стала ассоциироваться с разрушенной кирпичной пагодой.

Сюжет о том, что люди могут возникать из растений, возвращает нас к временам Пагана, где согласно одной из легенд мать короля Чанзитты (Kyanzittha, правл. 1084-1113 г.г.) появилась на свет из плода дерева баиль (англ. Bael или Wood apple, санскр. Bilva, Деревянное яблоко). Кроме того, воспитание отшельниками потомства необычных родителей является распространенным лейтмотивом в древней и современной бирманской и монской культуре.

В заключение хочется отметить, что возникновение и обретение популярности этой святыней иллюстрируют то, что миф Шведагона обладает не только долговечностью и устойчивостью, но также и эластичностью

 История двух городов

Воздвигнутый в 1900-ом году на пригорке к востоку от Шведагона Нгатхатджи Будда относится к волне проектов, спонсировавшихся бирманцами, которые достигли определенных успехов в колониальном мире.

Главным персонажем целого пласта истории Янгона, практически преданного забвению в настоящее время, является мифический король Богатена (Bawgathena), или иначе «Богасена» (Bhogasena), чья история была реконструирована на основании содержимого нескольких манускриптов на пальмовых листьях 19-ого столетия (History of Syriam; Khin Maung Nyunt 2000; Bonpyan Sayadaw).

Богатена правил в Сириаме (Syriam, совр. Thanlyin) – городе расположенном на другом берегу реки Пегу, примерно в 30-ти километрах к юго-востоку от Янгона. Его государство отождествляется с городом Пада (Pada), располагавшимся сразу за городской чертой нынешнего Сириама и ассоциируемого с латеритовыми руинами древних ступ (History of Syriam: 148).Богатену иногда называли «королем Сихадипы» (Sihadipa), так как Сириам был также известен под названием «Сихадипа» (оно так же является одним из названий Шри Ланки). Скорее всего, популярность Богатены никогда не простиралась дальше пределов региона Янгон-Сириам, и в настоящее время в Бирме, помимо ученых монахов и историков, мало кто знаком с его наследием.

В некоторых хрониках утверждается, что Богатена жил во времена Будды, в то время как другие сообщают, что он правил уже после ухода Будды, во времена императора Ашоки (Asoka). Вполне вероятно, что легендарные предания, в центре которых находилась фигуру Богатены, получили особое развитие среди монов в 18-19-ых столетиях, когда моны и бирманцы стали жить бок о бок после поражения и потери независимости монами в середине 16-ого столетия.

Ни один из источников не утверждает, что Богатена был моном, однако его супруга-королева происходила из Татона (Thaton) – столицы раннего монского государства, тесно связанной с монской национально-культурной идентичностью, а также игравшей особенную роль в истории бирманцев. Возможно, что образ короля Богатены был создан монами в противовес фигуре правившего в Янгоне легендарного бирманского короля Оккалапы (Okkalapa), хотя это предположение пока что не подкреплено никакими надежными свидетельствами. 

Янгонские Ромео и Джульетта

В повествование о Богатене вплетается история, связанная с янгонским королем Оккалапой, в соответствии с которой их пылкие дети без ума влюбились друг в друга. Однако пара была обречена на вечную разлуку, поскольку начало жизни дочери Богатены Мвай Лун (Mhway Loon) сложилось неблагоприятно: она родилась на кремационной площадке и ее мать в этот же день умерла. Из-за этого зловещего предзнаменования судьбы, король изгнал принцессу из города и поселил ее за городскими стенами Сириама (History of Syriam: 142).

Сын короля Оккалапы плывет на своем крокодиле в Сириам на встречу с возлюбленной. После того, как принц утонул, она умерла от горя, и дымы от их кремационных костров соединились в небе над рекой. Эта трагическая история любви когда-то была очень популярна в Бирме. After Maung Maung Dye’s Tales of Burma.

Король Оккалапа запретил своему сыну Мину Нанду (Min Nanda) оказывать знаки внимания молодой женщине, которая начала свою жизнь столь неудачно, но молодой человек все равно тайком каждую ночь отправлялся в Сириам на своем преданном крокодиле по имени Нгамойэик (Nga Mo Yeik). Однако, завистливая служанка принцессы разработала коварный план, который в конечном счете привел к тому, что принца утонул, переправляясь на спине крокодила через реку из Янгона в Сириам (History of Syriam: 150). Узнав об этом, безутешная принцесса умерла, не отрывая глаз от противоположного берега реки Янгон.

Отцы-короли кремировали принца и принцессу в одно и тоже время, и дымы от их погребальных костров, смешавшись в небе над Янгоном и Сириамом, образовали сверкающую радугу, которая в конце концов все же соединила влюбленных. Сегодня в Нижней Бирме широко известна только печальная концовка этой истории. Мало кто знает, что отцом принцессы был король Богатена, или, что принц был сыном короля Оккалапы.

Для того, чтобы иностранцам было легче вникать в сюжет этой легенды, бирманцы часто называют принца и принцессу «Ромео и Джульеттой Бирмы». Эта трагическая история была настолько популярна в 19-ом столетии, что даже легла в основу сценария драмы «Миннандай» (Minnandar), написанной в 1883-ем году известным драматургом У Ку (U Ku) (Maung Htin Aung 1956: 122).

Пригорок, на котором жила изгнанная из города принцесса, сейчас находится в городской черте Сириама около католической церкви 18-го столетия, а расположенная на нем небольшая пагода носит ее имя.

Считается, что принц Мин Нанда был кремирован его отцом на том месте, где сейчас на берегу реки Янгон находится пагода Ботатаунг (Botataung). Связь этого предания с Ботатаунгом отмечается по крайней мере с середины 19-ого столетия или немного ранее (Lloyd: 105). В этом варианте легенды сообщается, что на месте кремации была воздвигнута ступа Ботатаунг, которую построили 1 000 королевских чиновников (Lloyd: 105). В таком виде легенда просуществовала до начала 1950-ых годов, но затем очень быстро была предана забвению в связи с появлением в середине 1950-ых годов нового мифа, в котором Ботатаунг стал ассоциироваться с реликвиями Шведагона.

Пагоды Богатены: потерянный пласт мифического предания

Министр короля Богатены, транспортирующий реликварий к ступе Ботатаунг. Этот легендарный король опекал в Янгоне множество пагод, включая Суле и Чай-касан, но сегодня он фактически предан забвению. By U Ba Kyi. c. mid-1950s. Botataung pagoda.

Легендарный король Богатена (Bawgathena) также внес свой вклад в священный ландшафт Янгона, распределив полученные им реликвии между главными пагодами города. Согласно по крайней мере трем немного отличающимся версиям этого предания, священные реликвии Богатене вручила делегация «просветленных», т.е. арахантов (arahant), из Шри-Ланки, посетившая его или во времена ухода Будды, или же несколько столетий спустя, в период правления императора Ашоки (Asoka) (History of Syriam; Khin Maung Nyunt 2000: 28; Lloyd).

В одном из источников сообщается, что король получил из Шри-Ланки только телесные реликвии, другой утверждает, что это были как телесные реликвии, так и священны волоски Будды, а еще в одной версии упоминаются лобная кость и зуба Будды (Lloyd: 107). Одна из хроник повествует о том, что араханты сначала посетили Татон (Thaton), а уже после этого отправились к Богатене, чтобы просить у него особенный рубин, с помощью которого можно было предотвращать наводнения на Шри Ланке. Именно в обмен на этот рубин Богатена и получил от них священные реликвии, которые поместил как минимум в десять главных ступ Янгона, включая Суле (Sule), Ботатаунг (Botataung) и Чайкасан (Kyaik-kasan).

Эти мифы, главным персонажем которых является король Богатена, вероятно возникли не ранее 18-го столетия и были широко распространены в 19-ом. Скорее всего, известность этого правителя никогда не простиралась за пределы региона Янгон-Сириам, и, наверное, поэтому он полностью проигнорирован в национальных хрониках. Сегодня сложно даже предположить, как и почему возникли эти предания, но они формируют особенный пласт истории священного ландшафта Янгона, который ныне полностью забыт жителями этого города.

Возможно, что мифы с участием Богатены впервые появились в середине 18-ого столетия, когда росли как численность населения Янгона, так и его значимость, что сопровождалось строительством новых пагод и восстановлением старых. По всей вероятности, они ведут свое происхождение из Сириама, поскольку именно там располагалось государство Богатены под названием Пада (Pada), с которым легенды связывают священную пагоду Чайкхаук (Kyaik Khauk), расположенную сразу за окраиной нынешнего Сириама. 

Игра в прятки с Буддой

Будда, которому демон-билу предложил сыграть в прятки, нашел его глубоко под землей, а затем положил на ладонь. Когда настала очередь прятаться Будде, он уменьшился до микроскопического размера и спрятался между глазами билу, поэтому тот не смог его найти. По крайней мере, три пагоды в Янгоне связаны с этой легендой, которая по всей вероятности возникла не ранее 18-го столетия.

Один из популярных мифов связан с не менее чем тремя значимыми старинными пагодами Янгона: Чайваинг (Kyaik-waing), Чайкалоэ (Kyaik-kaloe) и Чайкалэ (Kyaik-kale). Сегодня эти священные сооружения располагаются в жилой застройке северного Янгона, но в прежние времена они находились на значительном удалении от центра города. Все три ступы являются восьмиугольными в плане и были облицованы латеритом, который теперь скрыт под слоями кирпича и штукатурки. Они вполне могут принадлежать к 15-ому столетию или даже к еще более раннему периоду, но в настоящее время это невозможно доказать без археологических исследований.

История Чайваинга начинается с посещения Буддой места расположения нынешней пагоды, на котором в те времена обитал демона-билу по имени Нат Махатара (Maha Thara Nat) (Thaw Kaung 2004). Билу предложил Будде сыграть в прятки и, превратив себя в песчинку, спрятался глубоко под землю. Но Будда с легкостью разыскал его и положил на ладонь своей руки.Теперь была очередь прятаться Будде, и он превратил себя в крошечную частичку, которую поместил между глаз демона-билу. После долгих поисков Махатара признал свое поражение и принял буддизм.

Легенды пагод Чайкалоэ и Чайкалэ основаны на этой же истории, но Будда Готама (Gotama) в них заменен более ранним легендарным Буддой Какусандой (Kakusandha). На пригорке, где Какусанда уменьшился и спрятался между глаз билу, располагается ступа Чайкалэ, в то время как Чайкалоэ находится на том месте, где демон-билу признал свое поражение и принял буддизм. В палийском Каноне довольно много историй, описывающих как Будда обращал в свою веру воинственных демонов, но нет ничего подобного этому довольно специфическому сюжету.

 Священные волоски Будды из Татона

Другая повествовательная традиция, лежащая в основе легенд некоторых священных мест Янгона, ведет свое происхождение от монского мифа, в котором утверждается, что Будда даровал священные волоски со своей головы отшельникам, собравшимся в Татоне (Thaton) – столице монского государства, располагавшегося к северу от Моулмейна. Изначально эта легенда появилась в 15-ом столетии и была зафиксирована в монских эпиграфических надписях того времени.

В течение столетий это предание подверглось многочисленным изменениям, но общим лейтмотивом всех вариантов всегда оставалось посещение Буддой Татона и дарование им священных волосков со своей головы местным отшельникам. В этом цикле мифов самой знаменитой современной святыней является «Золотой камень» в Чайтийо (Kyaik-hti-yo), а в число самых значимых священных мест входит и пагода Чайкхаук (Kyaik Khauk), расположенная на окраине Сириама. Согласно ее преданию, отшельник-яти (бирм. yathei, пали yati) по имени Чаук Гаук (Kyauk Gauk) возвратилися из Татона в Сириам со священным волоском Будды (History of Syriam: 148). Также считается, что и в ступе Чайкасан (Kyaik-kasan), расположенной в северном Янгоне, находится священный волосок, пожертвованный пагоде этим же самым отшельником. Другое легендарное предание, датированное 19-ым столетием, утверждает, что Будда даровал отшельникам волоски со своей головы не в Татоне, а на расположенной по соседству с ним горе Зинчаик (Zin Kyaik, Zingyaik) (Lloyd: 93).

Мифы о священных волосках Будды, действие которых происходит в Татоне, являются свидетельством живучести монских преданий и степени их восприятия бирманским населением Нижней Бирмы, появившимся на этой территории после падения монского государства в 16-ом столетии.

Сюжеты с перемещением Будды по воздуху в Бирму и дарованием им своих священных волосков местным отшельникам ведут свое происхождение из монской легенды 15-ого столетия. Изображенная на картине группа отшельников, получающая священные волоски от Будды, относится к преданию, связанному с пагодами Чайкасан в Янгоне и Чайкхаук близ Сириама. Kyaik-kasan Pagoda compound, Yangon.

Священные места в колониальное время

В Янгоне располагается множество священных мест, связанных с разнообразными иноземными сообществами, которые возникли после аннексии города в 1850-ых годах, поскольку британцы приветствовали переселение китайцев и индусов в свой новый форпост империи. В 1853-ем году (первый год оккупации Янгона) бесплатные участки земли были предоставлены армянской церкви, индуистскому храму, двум мечетям, синагоге, двум китайским храмам и Американской баптистской миссии (Pearn: 195), причем многие из них и сегодня расположены на отведенных им в 19-ом веке местах. Следует заметить, что еще до аннексии в Янгоне проживало большое количество китайцев и индийцев, а в 1840-ых годах здесь даже обитала небольшая колония бенгальских и мадрасских мужчин-прачек «дхоби» (хин. dhobi) (Grant: 46).

В последующие несколько десятилетий иммиграция росла настолько быстро, что вновь прибывшие превзошли по численности бирманцев, причем львиную долю среди них составляли индийцы. К концу 19-го столетия бирманцы «медленно, но верно были выдавлены из делового квартала города уроженцами Индии и вездесущим “Джоном Чайнамэном”» (Bird: 175). К слову сказать, ранний космополитический аромат Янгона хорошо ощущался еще в конце 18-ого столетия, когда «на одной и той же улице можно было услышать торжественный голос муэдзина, приглашающий благочестивых мусульман на раннюю молитву, и звон колокола португальской часовни, созывающий христиан-католиков» (Symes: 215).

 

Pages: 1 2

Web Analytics