Дэвидсон Р. М. «Индийский эзотерический буддизм: социальная история тантрического движения»
<< К оглавлению |
Примечания>> |
Буддистские сиддхи (siddha) захватили воображение буддистских сообществ Северной Индии, Непала и сопредельных территорий в период между своим появлением в начале 8-го века н.э. и упадком их движения приблизительно шесть-семь столетий спустя, хотя в любой момент времени их количество в абсолютном исчислении было невелико. Новый идеал возник в результате как буддистского заимствования элементов намного более старших чем сиддхи традиций, так и агрессивного проникновения небуддийских элементов в буддистскую среду. При этом, главной целю сиддхов было обладание сверхъестественными способностями (siddhi, сиддхи) и, в конечном счете, обретение власти над богами и магами-видьядхарами (vidyadhara). Средства достижения этой цели включали магические ритуалы на кладбищах или в лесах с привлечением к таким обрядам местных правителей (особенно великих монархов) для того, чтобы воспользоваться их помощью при подчинении себе различных категорий обитателей потустороннего мира. Часто посещая как кладбища, так и дворцы новых феодальных правителей, они практиковали различные формы магии: от применения приворотных зелий до ритуальных жертвоприношений. Проявляя политическую сознательность в ответ на привилегии, полученные ими благодаря монаршему покровительству, сиддхи (siddha) действовали как агенты правителей, применяя при этом секретные знаки и сложные методы маскировки, а также проводили перед своими высокими покровителями священные представления в виде изысканного храмового пения и танцев. Однако, даже при том, что они обладали возможностью завладения мирской политической властью, земная политическая сфера деятельности для сиддхов была всего лишь жалкой имитацией высшего небесного политического устройства. Фактически, сиддхи желали обладать не чем иным, как властью над божествами и движущими силами реального мира. Кроме того, они считали , что ограничения мирской этики и морали применимы только к непосвященным, поскольку сиддхи должны быть выше подобных условностей.
В истории буддистских сиддхов наблюдается как продолжительное взаимодействие, так и отсутствие непрерывности взаимосвязей с сиддхами других (особенно шиваитских) аскетических линий. В какой-то мере, буддистские сиддхи демонстрируют заимствование более древней социологической формы: независимый мудрец/маг, живущий в пороговой зоне на границах между полями и лесами. Их ритуалы включали в себя объединение сексуальных практик и визуализаций буддийской мандалы с использованием атрибутов, сделанных из частей человеческого тела, а их целью был контроль над силами, препятствующими врожденным способностям сиддхи (siddha) управлять вселенной по его желанию. В своем самом экстремальном проявлении сиддхи (siddha) также представляли собой оборонительную позицию внутри самой буддистской традиции, принятую и поддерживаемую ей с целью агрессивного взаимодействия со средневековой культурой публичного насилия. Они укрепляли свою репутацию личной неприкосновенности слухами о магической манипуляции различными видами демонических женщин (dakini, yaksi, yogini; дакини, якши, йогини), кладбищенскими вампирами-веталами (vetala), а также другими существами и явлениями, вызывающими ночные страхи. Действуя на «социальных границах» как монастырей, так и культурного сообщества, некоторые их сиддхов использовали поведение, ассоциируемое с призраками (preta, pisaca; прета, пишача), не только как религиозную практику, но также как и возможность увеличения потенциала исходящей от них опасности.
Таким образом, буддистские сиддхи (siddha) представляли собой новый социальный прототип, который обеспечил региональные центры и лишенные гражданских прав группы населения новой моделью автономной власти вне структуры кастового индуизма. Они также предложили усовершенствованный религиозный подход, который не требовало отказа от региональной идентичности и таким образом отличался от деперсонализации буддистских монахов. Сиддхи стали первой религиозной линией с мирским вовлечением племенных и внекастовых народов, заимствовавшей и имитировавшей их культовые практики, объекты и священные места и продвинувшей свою религиозную активность в отдаленные области и на заграничные территории. Нельзя сказать, что все к ним относились одинаково – для многих буддистов сиддхи (siddha) выглядели, по крайней мере, достаточно спорно, поскольку подвергали другие традиции насмешкам и запугиваниям. Сиддхи также спорили и боролись друг с другом и с власть имущими, подтверждая свою репутацию самой беспокойной группы буддистских аскетов из тех, что населяли Индийский субконтинент в период средневековья. В своем поведении они последовательно представляли себя неподлежащими стандартным этическим ограничениям, поскольку их целью было стать повелителями видьядхаров (vidyadhara). Пространная литература, которую они оставили после себя, только начинает подвергаться критическому исследованию и нас ждет еще много неожиданных открытий, связанных с этой новой формой святых подвижников. В следующей главе мы и переходим к рассмотрению вопросов их литературы и языка .
