2.5 Традиционные отрасли сельского хозяйства

Источники, относящиеся к голландскому периоду колониальной истории Цейлона, дают основание утверждать, что, как более раннюю историческую эпоху, основной продовольственной культурой страны продолжал оставаться рис [24; 121а; 146а; 232а]. Агротехника его возделывания находилась на высоком для того времени уровне [25, с. 143; 50, с. 12-17; 121а, с. 334; 169, с. 259; 219, с. 364-365]. В этой связи следует отметить, что утвердившееся в нашей исторической литературе мнение, что на острове использовались «примитивные способы рисоводства» [104, с. 91; 106, с. 14-32; 108, с. 78-117], требует, на наш взгляд, более строгой научной аргументации.

Политика голландских властей в этой отрасли традиционного сельскохозяйственного производства состояла в расширении площадей под рисом. Для этой цели голландцы, как и их предшественники – португальцы, широко использовали существовавшие феодальные и даже дофеодальные институты. Прежде всего использовалась система принудительного труда – раджакария, в соответствии с которой крестьяне и ремесленники, как известно, обязаны были бесплатно отработать на «общественных» работах определенное количество дней в году.

Как правило, раджакария применялась голландцами в основном при прокладке дорог и рытье каналов. Но поскольку такой труд, видимо, был малопроизводительным, голландские власти постарались каким-то образом заинтересовать крестьян и ремесленников. Поэтому с середины XVIII в. труд по системе раджакария стал частично оплачиваться, но ставки, установленные самими колонизаторами, естественно, были чрезвычайно низки.

Во второй половине XVIII в., судя по данным цейлонских исследователей, этот принудительный труд нередко стал использоваться и для восстановления (или ремонта) небольших сельских прудов и водоемов [см. 207, с. 119]. Инженерную часть этих работ брала на себя специальная организация, созданная голландскими властями (она насчитывала до 200 ремесленников различных специальностей), в то время как наиболее простые, но трудоемкие операции обязаны были бесплатно выполнять сами крестьяне и ремесленники.

Отдельные попытки предпринимались и для восстановления более крупных водохранилищ, а также для осушения болот, но все они, по существу, оказались безуспешными [см. 233а, т. 2, с. 357]. Тем не менее в отдельных местах, например в районах Грандпасса, Матары и Мутураджавелы, площадь орошаемых земель, освоенных с помощью этой организации, была расширена, и как результат этого повысилась урожайность зерновых (16) [211а, с. 282], а доходы колониальных властей от реализации продукции, полученной в форме земельного налога в этих районах, более чем удвоились [207, с. 119; 234, т. 2, с. 373].

 ———————————————————————–

(16) В этой связи точка зрения некоторых советских исследователей относительно того, что при голландцах «производство продуктов питания в прибрежной зоне стало приходить в упадок» [94, с. 5], не кажется нам достаточно аргументированной.

———————————————————————– 

Для расширения площади земель под рисом голландцы использовали и такой традиционный институт, как рабство. По свидетельству англичанина Р. Персиваля, находившегося на Цейлоне в самом начале XIX в., «голландцы стали завозить на Цейлон рабов из Южной Индии и Малайи» [206, с. 141]. Можно предположить, что эти рабы, как и в более ранний период, по-видимому, в основном использовались в домашнем хозяйстве (главным образом в качестве поваров, садовников и слуг). Но какая-то часть их была использована и для освоения ранее труднодоступных и заболоченных мест в целях расширения площади под рисом.

По данным современного цейлонского историка Д. Котелавеле, специалиста по аграрной политике голландских властей, «завезенные голландцами рабы наделялись небольшим земельным участком и для первого сева им выдаюсь семена» [182, с. 16]. Этот факт подтверждается также цейлонским историком Г. Мендисом [195, с. 58]. Рабский труд производства продовольствия использовался голландцами и в отдельных частях острова, населенных тамилами. По данным К. М. де Силвы, на п-ове Джафна и в восточной части Цейлона «рабы использовались и в сельскохозяйственном производстве, а в виде «награды» за свой труд они получали от колониальных властей часть выращенной ими же продукции» [235 с. 209].

Нет сомнений в том, что основная часть прибавочного продукта, произведенного рабами, присваивалась голландскими властями. Что же касается прикрепления рабов к земле, этот факт на наш взгляд, не является решающим при определении характера их эксплуатации. Возможно, что внешне положение рабов уже мало отличалось от положения феодально-зависимых крестьян, но экономически они принадлежали все же различным социальным слоям, так как в основе их эксплуатации лежала не столько собственность колониальных властей на землю, сколько их собственность на личность самих непосредственных производителей.

Что же касается других отраслей традиционного сельскохозяйственного производства, то голландские и английские иссторики XVII-XVIII вв. не дают никаких конкретных сведений. Однако важно отметить, что всех без исключения европейцев, находившихся на Цейлоне в XVII – начале XIX в., поражало разнообразие и обилие продававшихся на базарах тропических овощей, фруктов, а также мяса [см. 24, с. 141, 152-153, с. 20-21; 129, с. 210-220; 145, т. 1, с. 351; 206, с. 319 и др.] , что, вне сомнения, хотя и косвенно, может служить известным показателем дальнейшего развития товарно-денежных отношений на территории, находившейся под властью голландских колонизаторов.

* * *

Имеющиеся в нашем распоряжении источники XVII – XVIII вв., по существу, не позволяют характеризовать земельно-налоговую политику голландских властей, но некоторое представление об этом можно составить, основываясь на фактах, приводимых цейлонскими и европейскими исследователями, изучавшими голландский период истории Цейлона. Так же как и в эпоху господства португальцев, основной целью земельно-налоговой политики иноземных властей было изыскана способов увеличения доходов казны.

Поскольку многие документы, удостоверявшие права крестьян и других землевладельцев, оказались утерянными или уничтоженными во время вооруженной борьбы с португальцами, то использовать португальские переписи (томбо) голландским властям не удалось. Поэтому уже во второй половине XVII в. они провели несколько своих земельных переписей (кадастраций). На рубеже XVII-XVIII вв., по данным П. Пириса, такого рода переписи стали проводиться регулярно через каждые 15 лет [212, с. 77]. К сожалению, материалы этих переписей не были опубликованы и до нас не дошли.

Таким образом, повторяем, наши сведения о земельно-налоговой политике голландских властей (особенно относящиеся к концу XVII – первой половине XVIII в.) очень ограниченны, и пока многие вопросы остаются неясными. Известно лишь, что голландские переписи были намного совершеннее португальских и очень детализированы. В документах переписей указывалась не только стоимость земельного и приусадебного участка, но и характер строения (жилья), количество плодовых деревьев на участке, и в зависимости от этого устанавливался размер земельного налога для данного хозяйства. Имеются сведения что непосредственным результатом этих переписей было повышение некоторых ранее существовавших налогов [212, с. 40-41].

Другой известный специалист по голландскому периоду истории Цейлона, Л. Перера, на основе изучения голландских источников и некоторых косвенных данных пришел к выводу что «проведенные голландцами переписи дали им возможность собирать установленные ранее налоги систематически, гораздо более методично, нежели это делалось при сингальских королях и даже при португальцах» [207, с. 117]. Но каковы были суммы налогов и в какой форме они выплачивались, неизвестно. Имеются основания полагать, что, как и в более раннюю эпоху, все налоги выплачивались в натуральной форме. По данным, приводимым А. Бертолаччи, находившимся на Цейлоне в самом начале XIX в., в отдельных провинциях в качестве земельного налога – по требованию голландских властей – крестьяне поставляли определенное количество продуктов животноводства, которые использовались колонизаторами для обеспечения продовольствием колониальной армии и военных гарнизонов крепостей [129, с. 33].

Налоговая система, установленная голландцами, в какой-то мере, очевидно, затронула и общинные земли. По данным современного цейлонского историка К. Р. де Силвы, в отдельных местах, где крестьяне-общинники на землях чена занимались подсечно-огневым земледелием, культивируя на них засухоустойчивые сорта риса, колониальные власти стали взимать налог в размере десятой части собранного урожая [233а, т. 2, с, 325].

В конце первой и особенно во второй половине XVIII в. в земельной политике наметились новые тенденции: голландцы стали более активно использовать имевшийся в их распоряжении земельный фонд в целях расширения площади под экспортными культурами (кокосовой пальмой, кардамоном, перцем, кофейным деревом и др.). Ранее не обрабатывавшиеся земли теперь стали раздавать местным чиновникам, служащим Компании, а также представителям торгово-ростовщического капитала. В результате площади под этими культурами стали быстро расширяться.

Однако вскоре было обнаружено, что в процессе подготовки участков для посадки новых экспортных культур нередко вместе обычными тропическими деревьями вырубались и сжигались коричные деревья. Это отразилось на объеме заготовок корицы и в конечном счете сдерживало увеличение экспорта этой продукции. Чтобы прекратить подобную практику, в 1753 г. голландские власти, по данным Д. Котславелы, приняли закон, запрещавший расчистку земель без получения соответствующего разрешения [182, с. 17]. Этот закон относился также и к землям чена. После принятия этого закона освоение новых земель было поставлено под контроль голландских властей. По данным того же автора, во второй половине XVIII в. в одном округе Коломбо колониальные власти стали ежегодно выдавать до 4-5 тыс. разрешений на освоение новых земель [182.с. 17].

В более отдаленных провинциях широкое распространение получила практика самовольного захвата пустовавших земель, в результате чего огромные площади оказались засаженными кокосовой пальмой и другими культурами без разрешения.

Колонильные власти не обращали на это серьезного внимания, не желая, видимо, вызывать недовольство населения, земли, как правило, не отбирали, а облагали земельным налогом в размере половины собранной продукции. Но в целом подобная практика самовольного освоения земель, видимо затрудняла планомерное расширение площадей под наиболее прибыльными экспортными культурами.

Поэтому в 1757 г. голландские колониальные власти назначили специальную комиссию, которая должна была представить свои рекомендации. На основе обследования 1197 деревень эта комиссия составила отчет, который вскоре был представлен на рассмотрение высших колониальных властей в Батавии [182, с. 22]. После его изучения голландские власти приняли решение о существенном изменении проводившегося ранее курса земельной политики. В соответствии с новыми законами земли, засаженные без разрешения колониальных властей в течение установленного законом периода, подлежали конфискации и переходили в собственность метрополии [141, с. 142].

Все деревья, в которых голландцы не были заинтересованы и которые были посажены в течение пяти лет до принятия этого закона, подлежали вырубке, и владельцы таких участков были обязаны засадить их другими культурами, представлявшими интерес для голландской Ост-Индской компании [182, с. 19-23].

Примерно в это же время был принят еще один важный закон, согласно которому «все владельцы земель, не имевшие юридических прав собственности, обязывались продать свои участки» [212, с. 51]. Но в какой мере этот закон оказался выполненным, сказать трудно. Можно предположить, что принятие этих законов дало возможность голландской Ост-Индской компании на основе использования буржуазного права экспроприировать земли части цейлонского крестьянства и за счет расширения площади обрабатываемых казенных земель добиться увеличения объема производства некоторых видов экспортной продукции.

Во второй половине XVIII в. новым моментом в земельной политике голландских властей на Цейлоне было принятие законов, способствовавших укреплению частнособственнических прав цейлонских феодалов, что в значительной мере объяснялось стремлением колониальных властей обрести в их лице надежных союзников. Так, многие феодалы-землевладельцы, в том числе и те из них, кто владел землями на условии несения «личной службы» [140, с. 19; 176, с. 22; 233а, т. 2, с. 341], получили право выкупать у голландских властей свои участки по установленным ценам (17).

———————————————————————–

(17) Имеются данные, что земля продавалась голландскими властями ш 25 риксталеров за 1 морген (1 морген равняется 2 акрам), если участок был расположен недалеко от морского побережья, и несколько дешевле, если Ой находился во внутренних районах острова [233а, т. 2, с. 324].

———————————————————————–

После оплаты стоимости участка последний становился их частной собственностью. В результате принятия этих законов к концу голландского колониального периода продажа земельных участков сделалась вполне обычным явлением, и общее число феодальных служебных пожалований, по мнению современного цейлонского историка П. Каннангара, «заметно уменьшилось, и соответственно возрос удельный вес частной земельной собственности в прямом смысле этого слова» [176, с. 24].

Случаи продажи земли и перехода земельных участков из рук в руки особенно часто происходили во второй половине XVIII в., когда голландцы особым законом разрешили приобретение земли представителям торгово-ростовщического капитала (18), которые ранее были лишены такого права [182, с. 19].

———————————————————————–

(18) К концу XVIII в. в отдельных районах «более половины общего числа крестьянских наделов были заложены у ростовщиков, функции которых обычно выполняли индийские торговцы из касты четтияров и купцы-мавры. Ростовщический процент обычно взимался в натуральной форме и составлял от 25 до 50 годовых, а иногда был и выше» [233а, т. 2, с. 361].

———————————————————————–

Постепенно многие из них стали крупными земельными собственниками, а некоторые одновременно имели до 35 земельных участков в разных районах страны [182, с. 20].

Эти участки сдавались в аренду малоземельным или безземельным крестьянам на условии выплаты доли урожая, которая в зависимости от местной традиции составляла от одной пятой до одной трети валового продукта [140, с. 9-10]. Таким образом, земельно-налоговая политика голландских колониальных властей была направлена на всемерное увеличение объема поставляемых в казну (в качестве налога) продовольственных товаров, а также на стимулирование производства экспортной продукции, вывозившейся в метрополию и другие страны Европы и приносившей голландской Ост-Индской компании немалую прибыль.