<< К оглавлению книги «Очерки экономической истории Шри Ланки» |
Следующий раздел>> |
В начале XIX в. наиболее прибыльной культурой по-прежнему оставалось коричное дерево. Но никакого опыта в выращивании этой культуры у новых колониальных властей практически не было. Поэтому в первые годы своего господства на Цейлоне они использовали методы, которые были разработаны их предшественниками – португальскими и голландскими колонизаторами.
Ответственность за сбор и производство определенного количества корицы была возложена на английского чиновника, стоявшего во главе особого департамента корицы.
Монопольное право на экспорт корицы было передано английской Ост-Индской компании, которая стала заключать с колониальными властями на Цейлоне контракты на поставку ей определенного количества корицы. При этом право продления контракта оставалось за колониальными властями. Контракты заключались обычно на три-четыре года. По условиям первого контракта, заключенного в 1802 г., английская Ост-Индская компания обязывалась ежегодно выплачивать колониальным властям 60 тыс. ф. ст. [129, с. 245; 198, с. 204] при условии, что последние будут поставлять ей по установленной цене 400 тыс. ф. корицы в год [233а, т. 1, с. 415]. В последующие годы условия контрактов несколько раз менялись [166а, 150-51; 198, с. 203-208; 233а, т. 2, с. 424].
Контракты заключались не только на поставку определенного количества, но предусматривали и качество. Английская Ост-Индская компания, как правило, закупала высшие сорта корицы, экспортировавшиеся в Европу. Для определения качества (сорта) корицы Компания в своем штате имела специального чиновника. Корица низших сортов, забракованная этим чиновником, составляла нередко до четверти общего количества и экспортировалась английскими властями в страны Ближнего и Среднего Востока и частично в Южную Америку [145, с. 416], но эта корица в английскую статистику не включалась.
В первые годы английского колониального господства собираемая на Цейлоне корица поступала на склады колониальных властей в основном из джунглей на территории Кандийского государства и в меньшем количестве с заложенных еще голландцами казенных плантаций.
Поскольку отношения колониальных властей с кандийским правителем в этот период были чрезвычайно натянутыми, сборщикам с большим трудом удавалось проникать на территорию этого государства, и поэтому колониальные власти далеко не всегда могли обеспечить поставку предусмотренного контрактом количества корицы. Но директора английской Ост-Индской компании, получая от экспорта цейлонской корицы крупную прибыль (6), предпочитали не поднимать вопроса о невыполнении колониальными властями условий контракта, полагая, очевидно, что некоторое уменьшение прибыли с лихвой окупится, если Компании удастся заключить контракт на новый срок.
———————————————————————–
(6) По имеющейся оценке, чистая прибыль Компании в 1806-1808 гг. в среднем составляла 84 тыс. ф. ст. в год [198, с. 207].
———————————————————————–
По официальным данным английских властей, казенные плантации коричного дерева ко времени захвата англичанами юго-западной части Цейлона оказались в запущенном состоянии [15, с. 339]. Плантация в Моратуве, например, заросла джунглями, на плантациях в Кадиране и Экела обрабатывалась только десятая часть общей площади и т. д. [233а, т. 2, с. 421]. Единственная плантация, дававшая сравнительно большое количество корицы, была в Марадане, близ Коломбо. Используя накопленный на этой плантации опыт, колониальные власти решили полностью освободиться от поставок корицы из джунглей Кандийского государства. С этой целью они осуществили целый ряд организационных мероприятий, которые в конечном счете привели к повышению роли казенных плантаций в производстве корицы.
Прежде всего в целях уменьшения издержек производства в самом начале XIX в. была проведена реорганизация системы управления казенными плантациями, в результате чего административные расходы на содержание коричных плантаций были снижены с 15 тыс. до 4 тыс. ф. ст. в год [233а, т. 2, с. 420].
В Велисара была заложена новая коричная плантация, а площади ранее существовавших были расширены. В результате общая площадь казенных плантаций достигла почти 13 тыс. акров [233а, т. 2, с. 424-428]. В коричные плантации колониальные власти ежегодно вкладывали до 4-6 тыс. ф. ст. [198, с. 207; 233а, т. 2, с. 427]. На казенных плантациях англичане стали широко использовать новейшие агротехнические методы; окапывание стволов деревьев, прополку, прочесывание леса, освобождение коричных деревьев от затенения их другими деревьями и т. п. [138, с. 374].
Площадь казенных коричных плантаций удалось расширить в результате привлечения к этому местных чиновников – мудальяров, находившихся на службе в департаменте корицы. Каждому из них английские власти предложили освоить определенный участок земли и засадить его коричными деревьями. За это им обещали предоставить дополнительные привилегии, наградить орденами, а участкам присвоить их имена. Многие чиновники на это охотно согласились и в 1806 г. приступили к работам. В результате площадь посадок под коричным деревом расширилась [138, с. 372].
Для охраны казенных плантаций был принят целый ряд новых, весьма строгих законов, согласно которым любое повреждение коричных деревьев на казенных плантациях, а также разведение костров, постройка жилищ, использование территории под пастбище и т. д. карались штрафом от 10 до 100 риксталеров или тюремным заключением сроком от 1 до 6 месяцев. Вывоз семян или саженцев коричного дерева рассматривался как тягчайшее преступление. Совершившие его ссылались на каторгу, а корабль, на котором пытались вывезти саженцы, подлежал конфискации [233а, т. 2, с. 419, 426].
В результате всех этих мер, направленных на укрепление и расширение собственности колониального государства, общий объем производства корицы на Цейлоне значительно возрос. Об этом, в частности, могут свидетельствовать данные об увеличении объема ее экспорта. Так, в 1804-1808 гг. Ост-Индской компании удавалось экспортировать с Цейлона в среднем 3440 кип в год, а уже в 1808-1814 гг. -она в среднем вывозила 4800 кип [подсчитано по 138, с. 373-374]. При этом основная часть корицы собиралась уже не в кандийских джунглях, а на казенных плантациях. Объем производства на этих плантациях увеличился среднем с 3340 кип в 1804 г. до 5032 кип в 1808 г. [138, с. 373].
После завоевания в 1815 г. Кандийского государства политика английских колониальных властей в отношении производства корицы подверглась существенному пересмотру. Поскольку теперь сбор этой пряности в джунглях бывшего Кандийского государства стал осуществляться беспрепятственно, то общее количество собранной корицы резко возросло (7).
———————————————————————–
(7) В 1815 г., например, на острове было собрано всего 9600 кип корицы, . примерно в 2-2,5 раза больше, чем в среднем за предшествовавшее десятилетие [138, с. 374], хотя качество собранной корицы в целом снизилось.
———————————————————————–
Это, в свою очередь, позволило собирать корицу с казенных плантаций раз в два года [233а, т. 2, с. 425]. Но даже в этом случае экспорт корицы сохранился на высоком уровне и в 1815-1821 гг. колебался от 4 тыс. до 7 тыс. кип в год [138, с. 375; 233а, т. 2, с. 424]. Это увеличение в значительной мере следует отнести за счет того, что в бывшем Кандийском государстве колониальные власти разрешили заниматься сбором корицы и представителям некоторых других каст (8).
———————————————————————–
(8) По имеющимся данным, во второй половине 20-х годов XIX в. в департаменте корицы было зарегистрировано около 15 тыс. сборщиков корицы из касты салагама и около 5 тыс. из других каст [233а, т. 2, с. 428].
———————————————————————–
Немаловажную роль сыграло, очевидно, и то обстоятельство, что в 1819 г. колониальные власти упразднили должность представителя английской
Ост-Индской компании на Цейлоне и Компания была вынуждена принимать всю корицу независимо от ее качества.
В последующие годы объем экспорта цейлонской корицы еще более возрос. К 1826 -1830 гг. он составил в среднем 6472 кипы [подсчитано по 198, с. 208, 209].
Однако чрезмерно быстрое увеличение объема экспорта имело и свою оборотную сторону. Качество корицы, поступавшей из джунглей бывшего Кандийского государства, было намного хуже, чем качество корицы с казенных плантаций. Поэтому Ост-Индская компания иногда отказывалась принимать , считая, что она не соответствует принятому в Европе стандарту [233а, т. 2, с. 421].
Заключая в 1821 г. новый контракт, Компания поставила условие: ограничить экспорт низких сортов корицы в страны Востока. При этом, видимо, имелось в виду, что низкосортная корица может вытеснить на европейском рынке корицу высшего сорта, которая экспортировалась Компанией. Однако колониальные власти на острове не приняли это условие (поскольку в этом случае доходы казны сократились бы среднем на 12 тыс. ф. ст. в год) и отказались возобновить контракт [подсчитано по 233а, т. 2, с. 430].
Так была ликвидирована монополия на экспорт цейлонской корицы. В результате круг предпринимателей, которые стали участвовать в экспортной торговле цейлонской корицей, значительно расширился. Аукцион по продаже цейлонской корицы был перенесен из Лондона в Коломбо, и приезжавшие из Лондона представители экспортных фирм и купцы из других стран получили право закупать и экспортировать корицу в любую страну [198, с. 207-208].
На это, собственно, и рассчитывали колониальные власти, ожидая, что в результате свободной конкуренции цены на корицу повысятся. Однако этот расчет не оправдался, и отмена монополии Ост-Индской компании не принесла желаемых результатов. Хотя число фирм, участвовавших в торговле, и увеличилось, их представители договаривались поддерживать цены на самом низком уровне [198, с. 208]. Поэтому в 1826 г. аукцион был вновь перенесен в Лондон.
Для увеличения поступлений в казну от экспорта корицы колониальные власти в 20-х годах XIX в. предприняли еще ряд мер, направленных на дальнейшее снижение издержек производства на казенных плантациях. В результате вторичной реорганизации управления коричными плантациями им удалось снизить издержки производства до 1 пенса за 1 ф., тогда как при голландцах они составляли 5 пенсов. Но в целом выгоды оказались не столь значительными, как могло показаться на первый взгляд, поскольку цены на корицу в это время имели тенденцию к понижению.
Во второй половине 20-х годов, когда запасы нереализованной корицы Ост-Индской компании истощились, а экономическое положение в Европе стабилизировалось, спрос на цейлонскую корицу вновь значительно возрос и цены повысились.
Значительно увеличились и доходы английских колониальных властей: если в 1826 г. от реализации корицы они получили всего 42,4 тыс. ф. ст., то в 1831 г.- уже 106,4 тыс. ф. ст. [подсчитано по 233а, т. 2, с. 435]. Общая сумма доходов колониальных властей от продажи цейлонской корицы в 1823-1833 гг. составила около 850 тыс. ф. ст. [233а, т. 2, с. 435] плюс доходы от продажи корицы на восточный рынок – в среднем 12 тыс. ф. ст. в год [подсчитано по 233а, т. 2, с. 430], а также доходы от продажи коричного масла, вырабатывавшегося из коры и листьев коричного дерева, – в среднем 500 ф. ст. в год [233а, т. 2, с. 433].
Однако уже в конце 20-х – начале 30-х годов продавать корицу по установленным ценам становилось все труднее. Объем нереализованной корицы вновь стал возрастать и к 1830 г. превысил уже 1,4 млн. ф. ([198, с. 208; 233а, т. 2, т. 441]. Эти «запасы» в известной мере отражали нежелание колониальных властей снижать цены на цейлонскую корицу, но удержать их на высоком уровне все же не удалось. Теперь и другие страны, куда раньше экспортировалась цейлонская корица, в том числе Индия, Ява, Бразилия, сами стали ее выращивать, а некоторые даже и экспортировать [233а, т. 2, с. 438]. Кроме того, на мирвом рынке у корицы появился конкурент – кассия (заменитель корицы), которая к тому времени выращивалась уже во этих странах Востока.
Для широких слоев населения, в особенности беднейших, корица из-за высоких цен была недоступна, а кассия по вкусу сильно напоминала корицу, что и обусловило постепенное увеличение ее потребления вместо корицы.
В Европу кассия ввозилась из Китая и некоторых других стран Юго-Восточной Азии. В конце XVIII – начале XIX в. ее потребление в Европе было относительно небольшим, но, поскольку она была несравненно дешевле корицы (9), ее популярность быстро росла, и концу 20-х годов уже продавалось до 837 тыс. ф. кассии в год, (т.е. примерно в полтора раза больше, чем общий объем вывозимой с Цейлона корицы.
———————————————————————–
(9) В конце 20-х годов 1 ф. кассии в Лондоне стоил 5,5-7,5 пенса, тогда как корица (в зависимости от сорта) продавалась по 4-8 шилл. за 1 ф. [210, с. 198; 233а, т. 2, с. 440].
———————————————————————–
Огромный разрыв в уровне цен корицы и кассии, а также нежелание колониальных властей снизить цены на корицу вынудили английских предпринимателей в конце 20-х годов поставить в парламенте вопрос об отмене монополии колониальных властей на экспортную торговлю цейлонской корицей.
Другой экспортной культурой, которая привлекала внимание английских колониальных властей, было кофейное дерево. Как и раньше, оно выращивалось на небольших, площадью до 10 акров, участках, принадлежавших обычно кандийским феодалам и зажиточной сельской верхушке, которые сдавали эти земли в аренду местным крестьянам.
Продукция, собранная в этих хозяйствах, обычно скупалась купцами-маврами (10) либо индийскими купцами, принадлежавшими к различным торговым кастам, причем последние широко использовали практику выдачи крестьянам авансов для выращивания кофейного дерева [129, с. 174-175; 233а, т. 2, с. 483].
———————————————————————–
(10) В советской экономической литературе было высказано мнение, что возделыванием кофе занимались и сами мавры [см. 93, с. 15], однако этот тезис нам кажется недоказанным.
———————————————————————–
Вся продукция вывозилась в Индию, а оттуда в страны Ближнего Востока. Агротехника выращивания этого дерева, а также методы обработки кофейных зерен были чрезвычайно примитивны, почва не удобрялась, деревья не окучивались. Из-за опасения, что зерна могут склевать птицы, урожай часто собирался недозревшим. Из-за того кофейные зерна продавались не по весу, а по объему, иногда перед продажей крестьяне на несколько дней опускали воду, чтобы они набухли [239, с. 22]. Все эти факторы словили низкое качество цейлонского кофе (11).
———————————————————————–
(11) В начале XIX в. колониальные власти опубликовали указ, запрещавший опускать кофейные зерна в воду перед продажей, и за нарушение установили штраф в размере 10 риксталеров. Но в целом качество цейлонского кофе в этот период продолжало оставаться низким.
———————————————————————–
Однако некоторые представители колониальных властей считали (и, видимо, не без оснований), что если производство кофе поставить на научную основу и выращивать его в крупных масштабах, то и качество можно улучшить и со временем сделать эту культуру прибыльной.
В начале XIX в. английские власти восстановили заброшенные голландцами казенные кофейные плантации в районах Негомбо и Галле [15, с. 304]. Одновременно офицер английских колониальных войск капитан де Буше заложил частную кофейную плантацию [233а, т. 2, с. 483]. Однако опыт показал, что климатические и почвенные условия в прибрежных провинциях юго-западной части острова не вполне благоприятны для выращивания этой культуры и прибыльное производство кофе наладить не удается.
Поэтому уже в 1807 г. колониальные власти отказались от попыток создания плантаций кофейного дерева, а восстановленные ими казенные плантации были вновь заброшены. То же самое был вынужден сделать и владелец первой кофейной плантации. По объем производства кофе, который выращивался в мелких крестьянских хозяйствах, постепенно увеличивался, о чем, в частности, свидетельствуют следующие данные: в первом десятилетии XIX в. экспорт кофе (12) составлял в среднем 261,5 тыс. ф. в год, во втором десятилетии – 434,8 тыс. ф. в год (233а, т. 2. с. 483], т. е. почти удвоился.
———————————————————————–
(12) Поскольку на самом Цейлоне кофе-напиток в первой половине XIX в. не был известен широким массам, то весь кофе вывозился [67, с. 48]. Поэтому данные экспорта, на наш взгляд, в точности соответствуют объему его производства.
———————————————————————–
В 1819 г. цейлонский кофе (около 30 тыс. ф.) впервые был вывезен в Англию одним из представителей немецкого торгового капитала. Этот опыт, видимо, оказался удачным, и вывоз цейлонского кофе сделался регулярным, и к 1821 – 1825 гг. представители английского торгового капитала вывозили с Цейлона в среднем 1 млн. ф. кофе в год [233а, т. 2, с. 484]. Эта тенденция увеличения объема экспорта кофе за счет расширения масштабов мелкотоварного и различных форм докапиталистического производства наблюдалась и в последующие годы [15, с. 304; 233а, т. 2, с. 483-484; 239, с. 29].
В начале 20-х годов XIX в. в английских предпринимательских кругах вновь возродилась идея о возможности прибыльного вложения капитала на Цейлоне, поскольку с завоеванием Кандийского государства открылись новые перспективы для выращивания кофейного дерева на основе крупного производства.
Новый эксперимент закладки частных кофейных плантаций был осуществлен в 1823 г. Это были уже крупные по тому времени хозяйства, в которых использовался труд наемных рабочих, завезенных из Южной Индии [31, с. 67; 166а, с. 56, 94; 198, с. 226; 239, с. 18]. Почти одновременно с частными плантациями была заложена и казенная кофейная плантация в Перадении, близ Канди, предназначавшаяся в основном для проведения экспериментальных и научно-исследовательских работ [166а, с. 94; 233а, т. 2, с. 484].
Английские плантаторы получали от колониальных властей помощь, которая стимулировала развитие крупного производства. В частности, земля под плантации выделялась бесплатно, владельцы плантаций на десять лет освобождались от уплаты земельного налога и экспортной пошлины на вывоз кофе [20, т. 2, с. 279]. Кроме того, колониальные власти брали на себя основную часть расходов, связанных с прокладкой дорог в районы создания кофейных плантаций.
Но в целом этих мер оказалось недостаточно. Возникли трудности с наймом рабочей силы, повлияла и дискриминационная политика английского правительства, отказавшегося по целому ряду причин снять преференциальные пошлины на кофе, экспортируемый из Вест-Индии и Южной Америки [подробнее см. 93, с. 15-16]. Плантаторы не смогли наладить прибыльное производство, и большинство первых плантаций вскоре были заброшены, а казенная плантация продана [198, с. 226 ; 233а, т. 2, с. 484]. Таким образом, первые попытки создания крупных хозяйств по производству кофе потерпели провал.
В дальнейшем, вплоть до конца 20-х – середины 30-х годов XIX в., производство кофе на Цейлоне по-прежнему продолжало развиваться за счет расширения мелкотоварного и различных форм докапиталистического производства. Экспорт цейлонского кофе в 1827 г. составил почти 1,8 млн. ф., а в 1837 г. достиг 6,7 млн. ф. (13) в год [15, с. 304].
———————————————————————–
(13) В советской исторической литературе есть точка зрения, что производство кофе в этот период «росло очень медленно» [cм. 108, с. 36], однако, по нашему мнению, она не подтверждается.
———————————————————————–
Производству других видов экспортной сельскохозяйственной продукции (плоды арековой пальмы, индиго, перец, кардамон, табак, ценные породы деревьев и др.), вывозившейся главным образом в Индию и другие страны Востока, английские колониальные власти уделяли несравненно меньшее внимание, однако стимулировали выращивание этих культур.
Наибольший доход в казну приносил экспорт плодов арековой пальмы. Поскольку значительная часть их закупалась купцами на территории Кандийского государства, объем экспорта в отдельные годы сильно колебался: в конце XVIII в. с Цейлона вывозилось около 16 тыс. амунам в год, в начале XIX в.- только 8,5 тыс. амунам.
После завоевания Кандийского государства закупки орехов арековой пальмы резко возросли, и к концу 20-х – началу 30-х годов XIX в. их объем достиг в среднем 19,8 тыс. амунам в год [233а, т. 2, с. 478-482]. Практически все они вывозились в Индию, на Коромандельское и Малабарское побережья. Экспортная пошлина на плоды арековой пальмы давала английским колониальным властям около 120 тыс. риксталеров дохода в год [129, с. 160-167].
В северной части Цейлона, на п-ове Джафна, широко распространенной экспортной культурой был табак, выращиванием которого занимались тамильские крестьяне. Колониальные власти закупали табак по установленным ценам. Между колониальными властями и непосредственными производителями была целая иерархия торговцев-посредников. Предоставляя авансы, эти посредники закабаляли крестьян и в конечном счете забирали у них весь урожай почти даром [129, с. 174-175]. Доходы колониальных властей от экспортной пошлины на табак составляли примерно 99 тыс. риксталеров в год [129, с. 173].
Среди других экспортных товаров следует отметить краситель индиго, который вывозился в Индию, а оттуда, очевидно, в Европу. Объем экспорта индиго составлял примерно 150 тыс. ф. в год. Экспортная пошлина на индиго давала колониальным властям до 27 тыс. риксталеров дохода [129, с. 270]. Точно так же на основе мелкотоварного производства происходил рост и других видов экспортной продукции, например кардамона и перца [129, с. 156-157; 233а, т. 2, с. 478482]. Закупкой этих товаров внутри страны, как и в более раннюю эпоху, в основном занимались индийские купцы и купцы-мавры. Но какая-то часть этой торговли, по-видимому, оказалась под контролем малайцев и отчасти сингальских купцов [129, с. 159].
Таким образом, в результате разработанной английскими властями экономической политики производство восточных пряностей и других видов экспортных товаров на Цейлоне в первой трети XIX в. существенно возросло. Цейлон все глубже втягивался в мировую торговлю, а его экономика все более подчинялась интересам метрополии, приобретала характер ее аграрного придатка. При этом следует подчеркнуть, что это увеличение производства и экспорта было достигнуто не за счет изменения организационных форм хозяйствования, а главным образом за счет совершенствования существовавших ранее докапиталистических форм производства, на основе усиления феодальной эксплуатации непосредственных производителей. Между тем отдельные представители английской буржуазии, искавшие пути наиболее прибыльного вложения капитала, все чаще стали высказываться за необходимость создания в колониях, в том числе и на Цейлоне, более благоприятных условий для развития частнокапиталистического предпринимательства. Под влиянием подобных идей, становившихся иногда своего рода требованием предпринимательских кругов буржуазии метрополии, английское правительство с целью изучения возможностей более полного использования природных и людских ресурсов колонии в 1829 г. направило на остров специальную комиссию.
<< К оглавлению книги «Очерки экономической истории Шри Ланки» |
Следующий раздел>> |
