Johannes Bronkhorst «Does Buddhism have Central Eurasian roots?», MIZ Volume II – 2010/13
перевод shus 2016
Эта статья посвящена вопросу применимости по отношению к буддизму утверждения Кристофера Беквита (Christopher Beckwith «Empires of the Silk Road»), что большинство классических цивилизаций имеют центрально-евразийские корни. Широкое распространение на индийском субконтиненте ступ и сходных с ними им погребальных курганов (*) мною рассматривается как возможное продолжение центрально-евразийской традиции. Однако одним из выводов данного исследования является то, что очень сложно предоставить достоверные доказательства взаимосвязи между центрально-евразийскими и южно-азиатскими обычаями (1).
——————————————————————————————
(*) В тексте статьи автор употребляет принятый в западной археологии термин «тумулус» (лат. tumulus, мн. число tumuli), в т.ч. вместе с термином «kurgan» (напр. «… kurgans, or tumuli …»). Я в переводе использую только слово «курган». См. также текст и рисунки в начале статьи У Вин Маунга «Предшественники великой ступы Шведагон». – – прим. shus
(1) Расширенная версия статьи была представлена на конференции «The influence of Central Eurasian religious beliefs on the cultures of the periphery», проходившей в Рурском университете в Бохуме в апреле 2012-го года.
——————————————————————————————
Нет никаких сомнений в том, что Центральная Евразия оказала влияние на индийские религии. Тот факт, что язык Вед является индоевропейским языком, наглядно демонстрирует его доисторическую связь с Центральной Евразией, также как и различные особенности ведической мифологии.
В случае с буддизмом ситуация представляется не столь очевидной. Фундаментальным доктринальным положением, без которого не мог бы возникнуть буддизм, является вера в перерождение и кармическое воздаяние, которая кроме буддизма присутствует в джайнизме и других религиозных течениях. Долгое время индологи полагали, что возникновение в ведической среде веры в перерождение и кармическое воздаяние является результатом внутренних религиозных разработок. Согласно этой точке зрения буддизм и джайнизм представляют собой результат дальнейшего развития ведической религии. Таким образом, если ведическая религия в конечном счете демонстрирует нам явные признаки своего центрально-евразийского происхождения, а буддизм и джайнизм являются не более чем ее дальнейшим продолжением, то их истоки также находятся в Центральной Евразии.
Но в своих предыдущих публикациях я уже писал о том, что такое представление об истоках буддизма и джайнизма является ошибочным. Вера в перерождение и кармическое воздаяние не была создана внутри ведической религии, а существовала уже в начале исторического периода вне ее в регионе, где ведическая религия не имела никакого влияния, и этот регион я называю «Большой Магадхой» (Greater Magadha). Буддизм и джайнизм возникли в этой местности как отклик на широко распространенную там веру в перерождение и кармическое воздаяние. Впоследствии эта доктринальная идея проникла в соседние регионы и оказала влияние на ведическую религию, что получило свое отображение в нескольких поздневедических текстах (2).
И все же вопрос о том, где нам следует искать корни буддизма (и джайнизм), пока что остается без ответа. Поскольку языки, на которых создавались священные тексты этих религий, изначально были индоарийскими, у нас появляется закономерное желание попытаться найти их центрально-евразийские корни. А так как обе они являются откликом на веру в перерождение и кармическое воздаяние, хотелось бы знать: присутствовала ли эта вера хотя бы у некоторых носителей индоевропейских языков до того, как они появились в Индии. Но, насколько мне известно, в настоящее время невозможно дать убедительный ответ на этот вопрос – ни положительный, ни отрицательный.
Однако, существовали другие характерные особенности центрально-евразийской культуры, которые, возможно, были унаследованы буддизмом. Я имею ввиду предположения, выдвинутые в рамках так называемой «курганной гипотезы», которая «остается единственным и самым популярным решением проблемы поиска родины индоевропейцев» (Trask, 2000: p. 180-181; см. также Mallory, 1989: p 182-185 и Mallory & Adams, 1997: p.338-341) (3). В соответствии с ней курганы, которые были найдены в Центральной Евразии, принадлежали именно носителям индоевропейских языков. А моя гипотеза, которую я бы хотел рассмотреть далее, основана на предположении, что эти самые курганы являлись предками буддийских ступ (4).
——————————————————————————————
(2) Bronkhorst 2007.
(3) Траск (Trask) далее отмечает: «эту гипотезу отстаивала на протяжении большей части своей карьеры литовско-американский археолог Мария Гимбутас (Marija Gimbutas), причем она остается единственным и самым популярным решением проблемы поиска родины индоевропейцев, хотя и никогда не имела ничего похожего на всеобщее признание». См. Gimbutas 1997.
(4) Из наших рассуждений мы исключаем ведические погребальные практики. По поводу них Елена Кузьмина (Elena Kuz’mina) сообщает следующее (2007: p. 340): «Каковы могут быть археологические следы погребальных обрядов ведических ариев в Индии? К сожалению, археологу они оставляют мало надежды. Прах умершего на чужбине ария был иногда развеян, в других случаях тело, или череп и кости, или пепел отвезены на родину, где захоронены; обычно там был сооружен поминальный кенотаф. Следовательно, следы первых мигрировавших ариев надо искать не в Индии, а на их прародине, там, где есть кенотафы!»
——————————————————————————————
Эта гипотеза не нова. Она уже предлагалась, к примеру, Майклом Витцелем (Michael Witzel 2003: p. 56), который видел в этом вопросе иранское влияние (я не имею возможность прокомментировать это предположение). Генри-Пол Франкфорт (Henri-Paul Francfort) в частной переписке сообщил мне, что курганы этого же самого типа были идентифицированы непосредственно в северной Индии, в Химачал-Прадеше, при этом добавив, что обычно невозможно установить материальную, стратиграфическую или историческую связь курганов северной Индии с курганами Средней Азии или с самыми старыми ступами. Возможно, существовавшие когда-то в северной Индии курганы были сделаны из земли, а не из камня, но это всего лишь умозрительное предположение (5). Некоторые ученые полагают, что индоарии прибывали на индийский субконтинент отдельными волнами, и что жители Магадхи, в частности, появились здесь раньше ариев Ригведы (e.g., Parpola, 2002: p. 254 ff.). Если это предположение имеет под собой основу, то оно может быть использовано в качестве аргумента в поддержку гипотезы курганного происхождения ступ.
Я больше не буду останавливаться на этих дискуссионных вопросах. Далее мое внимание будет в меньшей степени сосредоточено на точном определении пути, по которому этот специфический обычай предположительно проник в Индию, а в большей – на его широком распространении на индийском субконтиненте, которое часто оставалось незамеченным. Затем я приведу свои доводы в пользу того, что обычай кремировать тела умерших для помещения части (или всего) пепла в ступу, является побочным продуктом, поскольку буддийская традиция сохранила следы, указывающие на то, что тела Будды и некоторых других буддийских праведников были помещены в ступы без кремирования.
Прежде, чем мы приступим к обсуждению этих пунктов, необходимо напомнить хорошо известный факт, которому возможно не всегда придается должного значения. Речь идет об отрывке из древнего буддистского канона, в котором в недвусмысленных выражениях утверждается, что ступы возводились для правителей. Это утверждение звучит из уст самого Будды, который обращается к своему ученику Ананде (6):
«Ананда, останки вращающего колесо [закона] монарха завернуты в новую льняную ткань. Этот [сверток] они обертывают в распушенный хлопок, а затем в новую ткань. Сделав это пятьсот раз каждый, они вкладывают тело короля в масляный чан из железа, который покрыт другим железным котлом. […] Они возводят ступу на перекрестке дорог. Это, Ананда, то, что они делают с останками вращающего колесо [закона] монарха, и они должны таким же образом обращаться с телом Татхагаты. Ступа должна быть возведена на перекрестке дорог и для Татхагаты» (*).
——————————————————————————————
(5) «Il est certain que l’archéologie, qui fournit quelques kourganes (ou tombes de type kourgane) jusqu’en Himachal Pradesh pourrait être utilisée pour établir le lien que vous cherchez entre le stupa et les sépultures steppiques. Cependant, comme il n’est le plus souvent pas possible d’établir un lien matériel, stratigraphique, historique entre les kourganes des régions du nord de l’Inde et de l’Asie centrale et les plus anciens stupas, je crains que nous ne restions sur notre faim. La question reste ouverte autant que je puisse en juger, mais le manque de cimetières à kourganes dans le nord de l’Inde n’engage pas à poursuivre bien loin les investigations, sauf à considérer qu’il exista des kourganes disparus, je veux dire en terre et non en pierre qui auraient été arasés.» (email message of 1.12.2011)
(6) DN II p. 141 f.; tr. Walshe, modified. Cp. Waldschmidt 1950-1951: p. 360 f.; Silk 2006: p. 9.
(*) Отрывок из DN16: Maha-parinibbana Sutta – прим. shus
——————————————————————————————
Далее нам еще представиться случай обсудить этот отрывка из канона. А пока мы на время откладываем рассмотрение этого вопроса, и возвращаемся к обсуждению первого пункта (см. выше): широкому распространению ступ и сходных с ними погребальных курганов на индийском субконтиненте.
В случае с буддизмом это утверждение не требует особых доказательств, поскольку буддизм во всех его формах сопровождался (и до сих пор сопровождается) почитанием ступ. В идеале эти ступы содержат в себе физические останки Будды или других буддистских праведников. Известно также, что в Индии наблюдалась усиливающаяся тенденция почитать ступы сами по себе, как отдельные священные сооружения, или помещать в них не телесные останки, а другие священные объекты, например манускрипты или даже остатки статуй Будды. Тем не менее, это никак не противоречит тому факту, что буддистские ступы являлись прежде всего погребальными сооружениями, содержащими в себе телесные реликвии усопших святых.
Буддизм не был одинок в своем почитании ступ. У джайнизма – еще одной сохранившейся до наших дней религии, которая возникла в Большой Магадхе – также были собственные ступы, о чем свидетельствуют несколько ранних текстовых и эпиграфических источников. Помимо этого одна большая джайнская ступа была обнаружена археологами в Матхуре. Но приблизительно с середины первого тысячелетия по причинам, которые требуют пояснения, ступы перестали играть центральную роль в джайнизме. В каноне шветамбаров содержится достаточно поздняя история, которая объясняет, почему это произошло: боги забрали останки всех джинов (санскр. jina) на небеса, и таким образом не осталось ни одной телесной реликвии, которой можно было бы поклоняться на земле (7).
——————————————————————————————
(7) Bronkhorst 2011: p. 225 ff.
——————————————————————————————
Адживикизм является еще одной из религий Большой Магадхи. При этом он не только сам не сохранилась до нашего времени, но и не уцелел ни один из принадлежавших ему текстов (если таковые существовали). Вся наша информация о нем получена из других источников. Некоторые из них, исследованные Грегори Шопеном (Gregory Schopen, 1996: p. 571 ff. [337 ff.]), убедительно подтверждают, что у этого религиозного движения также были свои ступы (или, по меньшей мере, одна ступа под названием Пурана (Purana)).
Таким образом, ступы не были явлением, ограниченным рамками буддизмом. При этом из многословной цитаты, приведенной выше, вполне очевидно, что ступы первоначально возводились для политических правителей, откуда этот обычай и был заимствован буддизмом. И не только буддизмом. Другие религиозные движения Большой Магадхи также имели свои ступы, по крайней мере в течение определенного периода времени.
По-видимому, подобный обычай сохранился и в погребальных ритуалах, которые относятся к святым подвижникам другого типа – т.н. саньясинам (sannyasins) (8). Движение саньясинов является частью брахманской традиции, но анализ их идей показывает, что первоначально они не принадлежали этому религиозному направлению и что их идеи ведут свое происхождение из Большой Магадхи (9).
——————————————————————————————
(8) Bronkhorst 2011: p. 208 ff.
(9) Bronkhorst 1993: p. 1 ff.; 2007: p. 67 ff.
——————————————————————————————
Одной из особенностей, которая выделяла их даже внутри брахманизма, было то, что их тела не сжигались (как у всех прочих, так или иначе связанных с брахманизмом), а помещались во временные погребальные сооружения. Уже некоторые параведические тексты упоминают этот обычай, и он сохранился до наших дней. В определенных случаях тела этих святых праведников помещались в капитальные сооружения, которые носили название «самадхи» (samadhi, см. samadhi shrine или samadhi mandir – прим. shus) (вероятно потому, что верующие часто полагали, что внутри этих сооружений святой человек продолжал оставаться в состоянии глубокого медитативного транса (samadhi)). В Индии присутствует множество сооружений такого типа, при этом их самые ранние археологические следы датируются начиная с 12-го столетия. Тем не менее, эти самадхи следует воспринимать не как некое новое явление, а скорее как продолжение ранних традиций, засвидетельствованных в соответствующих параведических текстах. Другими словами, есть серьезные основания полагать, что погребальные сооружения, называемые самадхи, продолжают традицию, которая изначально принадлежала Большой Магадхе. Таким образом, ступообразные погребальные сооружения, возводившиеся по всей Индии, являются порождением одной единственной традиции, чье первое исторически обозримое проявление представлено ступами буддизма, джайнизма и аджикивизма. Если указанные ступы все же являются потомками центрально-азиатских курганов, то тогда можно говорить о том, что этот специфический центрально-азиатский обычай оказал сильное влияние не только на буддизм, но также и на другие религиозные течения Индии.
Есть одно важное различие между ступами буддизма и джайнизма и сооружениями, построенными для саньясинов и других индуистких отшельников. Ступы содержат кремированные останки (или их часть) буддистских или джайнистских святых праведников, тогда как тела саньясинов перед помещением их в погребальные сооружения не кремировались. В другой своей работе я приводил доводы в пользу того, что строка текста (здесь она не приведена), согласно которой можно сделать вывод, что тело короля кремируется, является более поздней вставкой. На самом деле, тело мирового правителя украшалось и помещалось внутрь погребального сооружения, которое буддистских текстах называется «ступой». Вполне возможно, что подобным процедурам было подвергнуто и тело Будды (10).
——————————————————————————————
(10) Bronkhorst 2011: p. 206.
——————————————————————————————
Я не буду повторять различные аргументы, свидетельствующие о том, что в цитируемом источнике изначально отсутствовало упоминание о кремации, и подтверждающие ритуальные действия, совершавшиеся с телом Будды. Но в качестве краткого резюме хотелось бы отметить, что в своей истории буддизм достаточно рано стал религией почитателей реликвий. Телесные реликвии Будды сопровождали новую религию везде, где бы она ни появлялась, и вполне очевидно, что для удовлетворения потребностей верующих требовался источник большого количества таких реликвий. По всей видимости, самое раннее повествование, в соответствии с которым тело Будды было помещено в одну единственную ступу, не отвечало чаяниям верующих, и поэтому оно было усовершенствовано: теперь в нем тело Будды было подвергнуто кремированию, а пепел и другие останки были вначале распределены между небольшим количеством последователей его учения, а впоследствии разделены императором Ашокой на 84 000 частей.
Как мы уже отмечали, обычай помещения тел почитаемых персон (в данном случае религиозных праведников) в погребальные сооружения не ограничивался буддизмом. Кроме джайнизма, который прекратил эту практику спустя несколько столетий, и аджикивизма, который исчез почти без следа, данный обычай сохранился среди святых, которых считали «отрекшимися» (sannyasins).
Таким образом, я предлагаю рассмотреть следующую гипотезу: традиция возведения погребальных сооружений купольного типа для религиозных праведников, которая существовала и все еще существует в Индии в различных формах, является продолжением обычая строительства такого рода гробниц для правителей, что, как кажется, являлось характерным для центрально-евразийской культуры. Форма, в которой эта традиция сохранилась в Индии, отличается от той, что по нашему мнению присутствовала в Центральной Евразии. Наиболее важным отличием здесь является то, что буддистские ступы и индуистские самадхи сооружались не для правителей, а для святых праведников. Однако буддистские тексты утверждают, что возведение ступ является продолжением обычая, согласно которому до времен Будды они предназначались только для царей (для вселенских правителей, если быть точным). Поскольку у нас нет никакой явной причины подвергать это утверждение сомнению, мы можем вполне обоснованно сделать на основании него следующий вывод: буддизм продолжил традицию, которая изначально была светской и предназначалась только для правителей, и превратил ее в религиозный обычай.
Основным препятствием, с которым сталкивается эта гипотеза, является то, что археологические свидетельства о такого рода захоронениях имеют два больших временных пробела. С одной стороны, следы центрально-евразийской курганной культуры датируются начиная со второго тысячелетия до н.э., а Будда жил по меньшей мере тысячу лет спустя. В связи с этим ряд ученых отвергают возможность исторической связи между этими двумя культурами (11). Мы можем добавить, что в регионе, где жил и проповедовал Будда, не было найдено никаких добуддистских курганных захоронений. С другой стороны, полностью отсутствуют археологические свидетельства об обнаружении самадхи ранее 1200 г. н.э. В связи с этим некоторые ученые предполагают исламское влияние на данные сооружения (12).
Тем не менее, одно обстоятельство может объяснить возникновение обоих этих промежутков. Купольные захоронения, возводившиеся для «отрекшихся» (sannyasins), не всегда представляют собой сложные сооружения с использованием кирпича и камня. Иногда они очень незатейливы и сделаны в виде простой земляной насыпи, т.е. настолько просты, что могут быть быстро смыты во время сезона дождей. Возможно эти сооружения были именно такими в большей части своей истории, и поэтому не оставили археологических следов в течение вышеупомянутых периодов времени. Хотя на данный момент это конечно же является чистой воды предположением.
Предложенная гипотеза также сталкивается еще с одной трудностью. В статье, озаглавленной «Immigrant monks and the protohistorical dead: The Buddhist occupation of early burial sites in India» (1996a), Грегори Шопен привлек внимание к факту, что многие буддистские ступы были возведены на местах мегалитических погребений, включая захоронения курганного типа. К примеру, Шопен утверждает (p. 239 [370]):
«Не раз было отмечено общее сходство и возможная связь между в равной степени обобщенными индийским мегалитом и буддистской ступой. К примеру, Ф. Р. Аллчин (F. R. Allchin), говорил в отношении «реликварной камеры» в буддистской ступе, что «эти камеры были не более, чем каменными гробницами и часто были идентичны гробницам южных захоронений». Он также отмечал, что «существует непосредственная близость по времени создания самых ранних сохранившихся ступ и захоронений с гробницами» и утверждал о наличии «существенной аналогии их частей»; но при этом отказывался обсуждать происхождение этих сооружений (13). Пиггот (Piggot) также привел доводы в пользу «аналогии» между деревянными столбами, окружавшими старую ступу в Байрате (Bairat) и предполагаемыми «деревянными оградами … окружавшими каменные пирамиды и курганы» в пре-маурийской Индии (14)».
——————————————————————————————
(11) So Fussmann (2003: p. 803 n. 53) : «On ne peut [pas] dire que le kourgane survive dans le stupa bouddhique, monument d’origine funéraire certes, mais qui apparaît fort tard en Inde (pas avant le Ve siècle avant notre ère) et ne peut donc dériver des kourganes du IIe millénaire avant notre ère.»
(12) So Bakker (2007: p. 35): «How to explain that we have no archaeological evidence of this sort of ancient monuments of yogins, whereas we have innumerable ones of Buddhist saints?»
(13) Schopen refers here to F. R. Allchin, «Sanskrit eduka – Pali eluka», BSOAS 20 (1957) pp. 1-4.
(14) Reference to S. Piggot, «The earliest Buddhist shrines», Antiquity, Vol. 17, no. 65 (1943) pp. 1-10.
——————————————————————————————
В приведенной выше цитате из статьи Шопена имеет место неявное предположение, что ступы продолжают традицию погребальных холмов, которая изначально присутствовала в южной Индии. В случае если эта идея верна, связь между ступами и Центральной Евразией становится более хрупкой, а ее обоснование – еще более трудным. Конечно, нельзя исключать того, что один из характерных признаков центрально-евразийского культурного комплекса достиг южной Индии ранее, чем проявился в форме буддистских и иных ступ. Но в этом случае становится очевидным, что простая теория центрально-евразийских корней для того, чтобы приспособиться к таким неудобным фактам, должна будет в ущерб своей убедительности допустить некоторые натяжки.
Все это подводит нас к более широкой постановке вопроса: почему должно постулироваться какое-то влияние, чтобы объяснить широкое распространение таких в принципе довольно простых сооружений, как погребальные холмы? Разве не очевидно, что погребальные холмы были «изобретены» много раз в различных местах и в разное время? Если бы одно только существование погребальных холмов (какой бы они не были формы) доказывало центрально-евразийское влияние, то оно должно было бы быть принято также и для древнего Египта с его впечатляющими пирамидами (15). Тем не менее, пока что еще никто не выдвинул такой теории. Таким образом, мы не можем не прийти к выводу, что для того, чтобы с уверенностью говорить, что ступы продолжают центрально-евразийский традицию, требуются дополнительные надежные свидетельства. Эти дополнительные свидетельства могло бы быть разных видов. Если бы были обнаружены ступы, в которых бы находились телесные останки правителей вместе с останками их ближайших соратников (comitatus), то параллелизм с центрально-евразийскиими обычаями был бы просто поразительным (даже несмотря на желание убедить себя в том, что погребальный обычай хоронить правителей вместе с его ближайшими соратниками являлся исключительной особенностью центрально-евразийского культурного комплекса). Дополнительные свидетельства могли бы также быть представлены в виде ряда специфических центрально-евразийских особенностей (не обязательно непосредственно связанных друг с другом), которые были бы обнаружены в тех областях, где возводились ступы. Но, насколько я знаю, подобных дополнительных свидетельств в настоящее время не существует.
——————————————————————————————
(15) Погребальные холмы были найдены также и в Америке.
——————————————————————————————
Несмотря на все эти оговорки, позвольте мне вкратце еще раз сформулировать рассматриваемую нами гипотезу. Ранние индоарийские мигранты принесли с собой из Центральной Евразии обычай помещать тела мертвых правителей в погребальные курганы. Этот обычай сохранился на индийском субконтиненте (появившись изначально на севере или же сделав «проход» с севера на юг и обратно) в регионе, где возникли буддизм и джайнизм, т.е. в восточной части долины Ганга. Однако, прежде чем он впервые был описан в доступных нам источниках, этот погребальный ритуал был изменен следующим образом: теперь религиозные лидеры, а не правители удостаивались чести быть захороненными в ступах. Вскоре после этого последовала дальнейшая модификация погребального обряда (но только в буддизме и, по-видимому, в джайнизме): тело религиозного лидера теперь кремировалось, а останки помещались в один или более погребальных кургана. Эта модификация была по всей вероятности ответом на возрастающее влияние брахманизма, который также имел центрально-евразийские корни, но не сохранила в своих обрядах ничего, связанного с курганами. Напротив, мертвые тела здесь со временем стали считаться источником нечистоты, и поэтому, чтобы избавиться от них, их стали как можно скорее кремировать. Забота о ритуальной чистоте одновременно с потребностью в множественных реликвиях стали причиной того, что буддизм также начал кремировать свои трупы. Несмотря на это, практика помещения цельных некремированных тел религиозных праведников в гробницы внутри курганов была включена, как маргинальный обычай, в брахманизм, где она и сохранилась вплоть до нашего времени.
В конце своей книги «Империи Великого шелкового пути» Беквит заявляет (стр 318-319):
«Самые ранние из известных по археологическим исследованиям великих цивилизаций – культуры речных долин Нила, Месопотамии, Инда и Желтой реки – зародились на плодородной сельскохозяйственной периферии Евразии. Но современная мировая культура ведет свое происхождение не от них, а из беспокойных окраинных земель Центральной Евразии.
Динамичные и неутомимые прото-индоевропейцы, культура которых зародилась в этих местах, мигрировали через обширные континентальные пространства и «обнаружили» Старый Свет. В процессе перемещения они смешивались с местными народами, основывая классические цивилизации греков и римлян, а также иранцев, индийцев и китайцев. В период Средневековья и Ренессанса их потомки и другие центрально-евразийские народы продолжали завоевывать открывать, исследовать и изучать окружающие их территории, создавая новые мировые системы, высокое искусство и передовые науки. Центрально-евразийцы, а не египтяне, шумеры и пр., являются нашими предками, а Центральная Евразия – это наша родина и место, где зародилась наша цивилизация».
Эти очень амбициозные утверждения. И хотя частично или даже во многом они могут быть истинны, тем не менее, их нельзя назвать очевидными. Я не думаю, что в книге Беквита они полностью исследованы и доказаны, но тем не менее я нахожусь под впечатлением того, что в дальнейшем потребуются гораздо более масштабные исследования, прежде чем мы сможем с высокой степенью достоверности принять или отклонить их. И мои собственные размышления об использовании погребальных курганов в Индии иллюстрируют эти трудности. Указанные курганы могут являться продолжением центрально-евразийский традиции, и такая идея имеет определенную привлекательность, хотя будет очень трудно получить решающие доказательства этой гипотезы. Я надеюсь, что другие исследователи будут более успешными, чем я.
Источники
Allchin, F. R., «Sanskrit eduka – Pali eluka», BSOAS 20 (1957) pp. 1-4.
Bakker, Hans T., Monuments to the dead in ancient North India, in: Indo-Iranian Journal, 50 (1) (2007), pp. 11-47
Beckwith, Christopher I., Empires of the Silk Road: A History of Central Eurasia from the Bronze Age to the Present. Princeton University Press: Princeton & Oxford 2009
Bronkhorst, Johannes, The Two Sources of Indian Asceticism. Peter Lang: Bern 1993. Reprint: Motilal Banarsidass: Delhi, 1998
Bronkhorst, Johannes, Greater Magadha. Studies in the culture of early India. Handbook of Oriental Studies, 2/19, Brill: Leiden – Boston 2007
Bronkhorst, Johannes, Buddhism in the Shadow of Brahmanism. Handbook of Oriental Studies, 2/24, Brill: Leiden – Boston 2011 Francfort, Henri-Paul, La civilisation de l’Oxus et les Indo-Iraniens et Indo-Aryens en Asie Centrale. Fussman et al., 2005, pp. 253-328
Fussman, Gérard, Entre fantasmes, science et politique: L‘entrée des Aryas en Inde, in: Annales (Histoire, Sciences Sociales) 58 (4) (2003), pp. 781-813. Reprint in Fussman et al., 2005, pp. 197-232
Fussman, Gérard; Kellens, Jean; Francfort, Henri-Paul; Tremblay, Xavier, Aryas, Aryens et Iraniens en Asie Centrale. Collège de France (Publications de l’Institut de Civilisation Indienne, Série in-8°, Fascicule 72.): Paris 2005
Gimbutas, Marija, (1997): The Kurgan Culture and the Indo-Europeanization of Europe. Selected articles from 1952-1993. Ed. Miriam Robbins Dexter & Karlene
Jones-Bley. Washington, D.C.: Institute for the Study of Man. (Journal of Indo-European Studies Monograph, 18.)
Kuz’mina, Elena E., The Origin of the Indo-Iranians. Brill: Leiden 2007
Mallory, J. P., In Search of the Indo-Europeans. Language, archaeology and myth. Thames and Hudson: London 1989
Mallory, J. P. & Adams, D. Q. (ed.), Encyclopedia of Indo-European Culture. Fitzroy Dearborn: London & Chicago 1997
Parpola, Asko, Pre-Proto-Iranians of Afghanistan as initiators of Sakta Tantrism: On the Scythian/Saka affiliation of the DAsas, Nuristanis and Magadhans., in: Iranica Antiqua 37 (Fs. C. C. Lamberg-Karlovsky 2002), pp. 233-324
Piggot, S., «The earliest Buddhist shrines», Antiquity, Vol. 17, no. 65 (1943) pp. 1-10
Schopen, Gregory (a), The suppression of nuns and the ritual murder of their special dead in two Buddhist monastic texts. In: Journal of Indian Philosophy 24, 1996, pp. 563-592. Reprint with stylistic changes: Schopen, 2004: 329-359
Schopen, Gregory (b), Immigrant monks and the protohistorical dead: The Buddhist occupation of early burial sites in India, in: Wilhelm, F. (ed.), Festschrift Dieter Schlingloff zur Vollendung des 65. Lebensjahres dargebracht von Schülern, Freunden und Kollegen. Reinbeck 1996, pp. 215-238. Reprint with stylistic changes:
Schopen, 2004, pp. 360-381
Schopen, Gregory, Buddhist Monks and Business Matters. Still more papers on monastic Buddhism in India. University of Hawai’i Press: Honolulu 2004
Trask, R. L., The Dictionary of Historical and Comparative Linguistics. Edinburgh University Press: Edinburgh 2000
Witzel, Michael, Das alte Indien. München. C. H. Beck: München 2003
