http://dragon-naga.livejournal.com/
13.1 Столица Мьянмы Нэйпьидо. Часть 1.
Mar. 1st, 2010
Так… Пусть это будет вводная часть про Нэйпьидо…
Несколько лет назад во время обсуждения в Янгоне одного из проектов достаточно высокопоставленный мьянманский чиновник сказал мне: «Это я не могу решить – вы должны поговорить с моим экселленси» (имелся в виду министр-генерал). «Как я с ним встречусь?» – спросил я. «Очень просто – приезжайте в Нэйпьидо!» «Но, говорят, в Нэйпьидо иностранцев не пускают!» Чиновник оказался человеком образованным и с юмором: «А еще говорят, что у вас в Москве медведи по улицам ходят!»…
После этого я тут же купил билет на самолет (бетонка из Янгона была еще не построена) и полетел в Нэйпьидо. Никто меня не хватал за руки и не орал, что въезд в столицу запрещен.
…После того, как все дела были сделаны, мой собеседник отправил меня в аэропорт на машине в сопровождении своего помощника. «Можно мы заедем на пару минут ко мне домой? – попросил меня помощник. – Сегодня точно сидеть на работе допоздна, а мне надо передать жене деньги». Так я получил шанс побывать в гостях среднего чиновника мьянманской столицы.
Квартира была в одном из небольших 4-этажных многоквартирных домиков, которые в России можно было увидеть в любом более-менее богатом советском колхозе или совхозе. Разница, пожалуй, только в том, что в мьянманских домах лестничные пролеты чаще всего находятся не внутри, а снаружи здания – морозов тут не бывает. По метражу и комфорту квартира представляла собой нормальное жилье «брежневского» типа с побеленными стенами и стандартной мебелью. Мой помощник сказал, что единственное, что он привез из Янгона – это колыбелька для маленькой дочки. Все остальное в квартире уже было. Квартиру ему дало государство на время его работы в министерстве в Нэйпьидо.
В этом, собственно, и кроется разгадка Нэйпьидо как города, формируемого по гарнизонному принципу. Эта модель уже была воплощена в Мьянме до строительства Нэйпьидо: по такому же принципу комплектуется Пьян У Лвин – «военная столица» страны, расположенная в горной местности неподалеку от Мандалая. Основная масса людей приезжает в Нэйпьидо только служить – и на время службы им создаются все условия для того, чтобы не думать о мелочах быта: меблированная квартира, 24-часовое электричество (китайцы недалеко от новой столицы построили электростанцию), транспорт до работы (чиновников развозят на работу на крытых грузовичках с лавками). Есть здесь «рыночная» зона, где можно купить продукты и товары. Есть «прогулочная» зона с шикарными фонтанами и парками со скульптурами. Только это не избавляет от одного – все-таки жить в Нэйпьидо, по общему мнению его обитателей, очень скучно. Нэйпьидо идеален для трудоголиков, засиживающихся на работе допоздна – как тот мой знакомый чиновник, разговор с которым я процитировал в самом начале.
Таких поселков для среднего и младшего персонала в Нэйпьидо несколько. Более высокие по рангу чиновники размещаются в коттеджных поселках, а главы министерств – на виллах. Естественно, тут построена новая резиденция главы государства, а на возвышенном месте величественно достраивается новый парламент – по замыслу нынешних властей именно тут будут заседать депутаты после намеченных на этот год всеобщих выборов.
Вообще, Нэйпьидо – это не город в обычном понимании этого слова. Скорее он похож на дерево с лысыми ветками и пучками листьев на их концах. Ствол дерева – это главный проспект, с той разницей, что, в отличие от городского проспекта, по его сторонам не толпятся здания, а вполне себе растет дикий лес. Ветки – это дороги к разным объектам – министерствам, жилым комплексам, резиденциям. Но если едешь по главному проспекту – сложно представить, что где-то за стеной деревьев в небольших зданиях вершатся судьбы этой страны. Мьянманцы сами говорят о том, что здания эти разбросаны по джунглям с единственной целью – чтобы их нельзя было поразить одной ракетой. Именно поэтому же долгое время над территорией Нэйпьидо долгое время не было роуминга сотовой связи, а сейчас там работает только стандарт CDMA.
Можно вспомнить и о появившейся в СМИ информации о многокилометровых тоннелях, вырытых под Нэйпьидо. Интересно, что сначала мьянманское руководство думало прибегнуть к услугам российских метростроевцев (и даже осторожно пыталось наладить контакты), а потом по некоторым причинам пригласило специалистов из КНДР. Тем не менее, люди, которые призваны осуществлять контроль над этими работами от имени заказчика, учились все-таки в московских вузах. Вот, например, ссылка на выложенный в Интернете автореферат кандидатской диссертации одного из мьянманцев, посланных правительством этой страны на учебу в Россию. Она была защищена в ноябре 2009 года.
http://www.google.com/url?sa=t&source=web&ct=res&cd=14&ved=0CBEQFjADOAo&url=http%3A%2F%2Fmiit.ru%2Fcontent%2F398060.doc%3Fid_wm%3D398060&ei=M7wlS5z4MIH46QO26KG1Bg&usg=AFQjCNHZsfcyuraYuqLua_2xzyawU6AeVA&sig2=_xWNky_w_HfmQqYhRYpnvQ
Формально речь идет совсем о другом – о строительстве метро в Янгоне. Все это было бы хорошо, если бы в Янгоне кто-то на самом деле собирался строить метро. Кстати, из текста диссертации ясно, что диссертант эту работу не только не писал, но и даже не читал. Потому что если аспирант, которого мьянманские военные власти послали на учебу в Россию, в автореферате своей диссертации называет Янгон столицей Мьянмы (а это утверждение генералы сегодня как раз стараются выбить из голов мьянманцев) – это или оговорка по Фрейду, или опасное диссидентство. И вот этот ученый товарищ, видимо, будет отвечать за то, какие составы будут ездить по мьянманским тоннелям…
Следует учесть и еще одну причину, почему столица оказалась именно такой, а не иной. Нужно понимать психологию генералов, большинство из которых – сами дети военных, выросшие в небольших гарнизонах. Большие города их пугают, поэтому в Янгоне они всегда чувствовали себя некомфортно. Можно написать целый трактат на эту тему – от знаменитого китайского «Деревни окружают города» до входа «красных кхмеров» в Пномпень. Пномпеньская кровавая баня была во многом спровоцирована тем, что обитавшие в джунглях и никогда не бывавшие в городах 12-14-летние подростки с автоматами, оказавшись на асфальтированных улицах среди нависавших над ними высотных зданий, почувствовали ужас перед этим страшным местом, жившим как живой организм по непонятной им логике, и этот ужас нашел у них выход в неконтролируемой необузданной жестокости, с которой они относились к местному населению.
Сегодня мьянманское руководство делает все, чтобы в будущем превратить Нэйпьидо не только в подлинную столицу, но и в туристический центр страны. Я уже сказал о парках с фонтанами и скульптурными композициями. Недавно в Нэйпьидо с помпой открыли новоотстроенный Музей драгоценных камней – это здание находится на бетонке, ведущей через Нэйпьидо, и из проезжающих мимо него междугородных автобусов видна его красивая подсветка. Чуть в стороне, около Пьинманы, находится большой новый зоопарк (меня как-то жаба задавила платить 20 долларов за его посещение). Недавно было объявлено о том, что в Нэйпьидо сооружается огромный ландшафтный парк, повторяющий в уменьшенном виде карту Мьянмы с возведенными на ней копиями основных туристических достопримечательностей типа Шведагона, озера Инле и горы Попа. И, наконец, недавно было объявлено о том, что около Нэйпьидо будет построен огромный международный аэропорт, который после завершения строительства будет рассчитан на 10,5 миллионов пассажиров в год. Подробнее – вот тут:
http://en.wikipedia.org/wiki/Naypyidaw_Airport
Интересно, что мощность действующего сейчас янгонского аэропорта – всего 2,7 млн. пассажиров в год, а стоящий из-за отсутствия международных рейсов фактически в законсервированном виде международный аэропорт Мандалая рассчитан на 3 миллиона пассажиров.
… После той первой поездки я бывал в Нэйпьидо не раз, и не два. Сначала я попадал туда регулярным рейсом «Мьянма Эйрвэйз», потом предпочитал нанимать машину и по новоотстроенной бетонке (по четыре полосы в каждую сторону) добирался туда за несколько часов. Поэтому могу сказать, что столицу Мьянмы я знаю неплохо.
После этого мне смешно читать статьи, где авторы с умным видом рассуждают о таинственной столице, въезд в которую запрещен. Одно дело, когда об этом пишут авторы маргинальных сайтов. Но иногда подобными текстами балуют и весьма солидные издания, типа «Коммерсанта». Любопытные могут посмотреть вот эту статью Александря Изюмова (кстати, довольно недавнюю – она вышла в свет 9 ноября 2009 года):
http://kommersant.ru/doc.aspx?fromsearch=1215f432-0cad-4e27-a702-73e9c04dbac2&docsid=1268620
Не удержусь от цитаты:
«Город, который был построен в 2005 году, до сих пор практически закрыт для иностранцев. Те же, кто туда проник, рассказывают самые невообразимые вещи. По словам одного из азиатских журналистов, побывавших в новой столице, город является “наилучшей гарантией защиты от смены режима, и его можно рассматривать как шедевр городской планировки, целью которой является исключительно борьба с “цветными революциями”».
Хочется пожелать автору не читать с утра газет, где публикуют свои статьи пробравшиеся в Нэйпьидо азиатские журналисты.
Тем не менее, есть в Интернете и серьезные попытки разобраться в феномене Нэйпьидо, основанные не на вымыслах и слухах, а на более точных зданиях. Лучшее из того, что я видел – это статья С. Рогачева «Найпьидо – новая столица Мьянмы». Конечно, я мог бы рассказать обо всем, что там написано, в своем ЖЖ сам, но зачем это делать, если в статье все изложено интересно и доходчиво:
http://geo.1september.ru/view_article.php?ID=200801906
И тоже не удержусь от цитаты:
«Уже ясно, во всяком случае, что это опыт обоснованный и имеющий шансы на успех. А вовсе не чисто волюнтаристская акция «параноидального диктатора», как пытаются ее представить некоторые наиболее антибирмански настроенные репортеры».
Вот с этим выводом я бы без всяких споров согласился. И как-нибудь обязательно выложу в своем ЖЖ еще несколько текстов об этом весьма интересном городе – Нэйпьидо. Так что продолжение следует.
13.2 Нэйпьидо. Последний рабочий день перед Тинджаном.
Apr. 11th, 2010
Пусть это будет продолжением моего поста про Нэйпьидо, ссылка на который вот:
http://dragon-naga.livejournal.com/28816.html
Как-то так получилось, что я давно не бывал в Нэйпьидо. Вернее, министерства, расположенные вдоль пустынной Главной дороги, посещать приходилось, а вот в жилую часть города (вернее, в разбросанные по равнине его жилые микрорайоны) долгое время не заезжал. Обычный алгоритм посещения министерств – это выезд рано утром из Янгона, несколько встреч в течение дня, и вечером – обратно по той же бетонке в Янгон. Традиционное представление о Нэйпьидо заключается в том, что там сверх затраченного на работу времени абсолютно нечего делать, а гостиницы дорогие.
В этот раз в Нэйпьидо было больше времени, потому что я остался тут на ночь. Да и между встречами в министерствах было время поездить по окрестностям. К тому же я, памятуя о том, что меня часто упрекают за отсутствие в ЖЖ картинок, взял с собой фотоаппарат.
Если честно, увиденное меня поразило. Еще год назад Нэйпьидо был безлюдным местом, с пустыми улицами и безжизненными домами. В этой неподвижности мертвого города было что-то зловещее, и если бы не копошившиеся на попадавшихся по пути многочисленных стройках фигуры рабочих, можно было подумать, что какая-то беда заставила людей уйти отсюда, бросив все.
Сегодня Нэйпьидо гораздо оживленней. Конечно, ему еще далеко до суетливого (по мьянманским меркам) Янгона или даже до Мандалая, но город все больше и больше производит впечатление обжитого места. При этом в быстром темпе застраиваются все новые и новые территории, возводятся новые административные здания, появляются жилые дома.
«Для Нэйпьидо это очень оживленный перекресток» . .
Понятно, что все новое и сверкающее в Нэйпьидо достигается за счет выглядящих как после бомбежки зданий и щербатого асфальта Янгона, а также за счет людей, пригнанных сюда со всей страны и работающих за гроши. Но результат, если честно, впечатляет. Для того, чтобы понять, каким будет Нэйпьидо лет через пять, нужно просто вспомнить, каким он был пару лет назад и сравнить его с сегодняшним городом. Это все равно как если бы где-то было абсолютно пустое, выжженное солнцем место, а когда вы пришли туда через пару лет – увидели бы на нем большое зеленое дерево.
«Рабочий поселок» . .
То есть, все-таки Нэйпьидо состоялся, хотя за пределами Мьянмы (да и в самой стране) в это мало кто верил. Констатирую это даже с некоторым изумлением для самого себя. По крайней мере, перелом тенденции уже случился – богатые люди Мьянмы начали в массовом порядке скупать тут земли, а также приобретать уже готовые коттеджи в поселках. Кому-то это порекомендовали, кто-то сам прикупил для того, чтобы было где принять и угостить важного чиновника из министерства, но факт налицо. Пусть эти люди пока не будут тут жить постоянно, но даже это жилье, приобретаемое «на всякий случай» – показатель того, что бизнес уже поверил, что Нэйпьидо – это всерьез и надолго. Деньги, затраченные на инвестирование в это место, должны сохранять свою стоимость – а значит Нэйпьидо уже не дадут ему умереть. Такова логика бизнеса.
Причем, в первых рядах скупающих земли и дома оказались как раз те, кто больше всего ненавидит Нэйпьидо – обитатели янгонского Шветанджара, где живут самые богатые люди страны. Самый доходный бизнес в Мьянме (как и в России) – это бизнес на государственных заказах и на получении в пользование месторождений природных ресурсов. И чтобы быть богатым и успешным, сегодня какую-то часть времени надо обязательно проводить в Нэйпьидо.
«Тоже житель Нэйпьидо» . .
Янгонцы победнее проклинают Нэйпьидо, справедливо видя в нем один из источников своей нищеты. Но к этой ненависти примешивается и зависть к тем людям, которые наслаждаются 24-часовым электричеством и поэтому могут ежедневно смотреть свои любимые корейские сериалы. А еще в Нэйпьидо можно ездить на мотоцикле – в Янгоне мотобайки запрещены. При разбросанности города мотоцикл тут – основное средство передвижения для простых жителей. Есть даже мотобайки по вызову – при отсутствии в Нэйпьидо такси и при не особо налаженном автобусном сообщении они успешно исполняют эту роль.
«Не роскошь, а средство передвижения» ..
При всей несхожести исторических эпох начинаешь понимать, что испытывали больше трехсот лет назад жители Москвы, когда им объявили, что столица будет в другом месте, на каких-то гнилых болотах. И что это будет совсем другой город, непохожий на их затхлую мещанскую столицу – передовой и величественный.
Я увидел Нэйпьидо в последний рабочий день перед Тинджаном – мьянманским Новым годом. У мьянманцев с ним связаны особые надежды. В этом году военные власти обещают провести выборы. Хотя дата еще не назначена, но многие мьянманцы почему-то уверены, что они пройдут 10.10.2010, поскольку для буддистов десятка – число завершения цикла. Хотя другие говорят, что выборы будут в июне, и о них будет объявлено сразу после Тинджана – чтобы лишить оппозицию времени для маневра.
Власти объявили, что внутренняя отделка 31 здания парламентского комплекса, расположенного на площади в 318 акров, будет полностью завершена в конце мая – это еще один аргумент тех, кто уверен, что выборы состоятся в июне. Но пока эта дорога закрыта для прохода и проезда. В пустых помещениях рабочие наводят последний глянец на обитель представительной демократии.
«Шлагбаум на дороге к храму представительной демократии» ..
Пока же парламентский комплекс возвышается посреди голого пустыря как одинокий дом с привидениями из какого-нибудь голливудского фильма ужасов.
«Парламент-призрак» . .
Впрочем, для людей (и даже для чиновников) Тинджан – это прежде всего не политические ожидания. А маленькие радости, длинные выходные, когда можно всласть повеселиться и окатить друг друга водой.
На площади перед центральным рынком Нэйпьидо народ спешит закупиться на праздник – в Тинджан магазины будут закрыты. Вообще, в Нэйпьидо несколько рынков, и они устроены по одному и тому же образцу и подобию. В центре – некое подобие ряда бутиков с супермаркетами на углах. Рядом с этими рядами – навесы для торговцев более простым товаром. Неподалеку – ряды двухэтажных зданий типа таунхаузов, на первых этажах которых расположены мастерские, Интернет-кафе, или оптовые магазинчики. И, наконец, где-нибудь рядом, на холме, расположился городок ресторанчиков на любой вкус и уровень дохода.
«Предпраздничный шоппинг на центральном рынке Нэйпьидо» . .
В сетевом супермаркете «Азия Лайт» на центральном рынке Нэйпьидо продавец собирает праздничную корзину для подарка мьянманскому чиновнику. Показателем ранга чиновника является бутылка виски. Литровый «Блэк лэйбл» принято дарить госслужащим до уровня генеральных директоров министерств (впрочем, в «не навороченных» министерствах «Блэк лэйблу» рады и генеральные директора). Чиновники рангами выше имеют все права получить корзину с «Блю лейблом».
Самое главное ноу-хау – при обтягивании набора пленкой обдувать ее феном для волос. Тогда пленка будет прогибаться и изящно облегать силуэты бутылки виски, банки с кофе и жестяной коробки с бисквитами.
«Праздничная корзина для мьянманского чиновника» . .
Некоторые жители Нэйпьидо, устав от гулянья, постепенно занимают столики на «ресторанном холме». Тут отдыхают после работы столичные чиновники, и сюда вечером съезжаются местные бизнесмены. Сегодня у хозяев общепита будет неплохая прибыль.
«Место обсуждения итогов дня» . .
А пока вы ужинаете – вам могут предложить как пищу для глаз…
«Есть девушки в мьянманских селеньях…» . .
… так и угощение сверх меню в виде жареных кузнечиков (тут они гораздо вкуснее, чем в Янгоне).
«Семечки по-мьянмански» . .
Хозяева подобных ресторанов обычно сидят с таким видом, будто они тут цари и боги. Но именно эта их поза – предмет для подколок со стороны посетителей. «Эй, старший генерал Тан Шве», – громко зовет хозяина один из приятелей-клиентов. Такая вот, блин, тут военная диктатура. Как и в России, в Мьянме наиболее фамильярно относятся к власти именно те люди, которые сами работают на низших и средних этажах этой власти. А Нэйпьидо – это все-таки чиновничий город.
«По вечерам, над ресторанами…» . .
В ресторанах для клиентов попроще посетителям уже как-то все равно, кто ими правит. Они сами организуют свой досуг, и он для них гораздо интереснее обсуждений последних сплетен из министерской жизни.
«Дамка – это когда две пивные пробки лежат одна на другой» . .
Нэйпьидо поражает тем, что на улицах здесь почти нет стариков (они есть только в тех деревнях, которые территориально влились в Нэйпьидо. Это – столица молодых и здоровых госслужащих. И вместо пандусов для инвалидов здесь на лестницах делают скаты для мотобайков.
«Для двуногих и двухколесных» . .
Вечером люди возвращаются в свои дома, построенные для них государством. В Википедии написано, что цвет домов зависит от тех министерств, сотрудники которых живут в них. Это верно только отчасти – никто специально не стремился перекрасить дома какого-то министерства в один цвет. Просто для разных министерств жилье возводили, как правило, разные строительные компании – и каждая сама выбирала цвет отделочных материалов.
«Микрорайон» . .
Как и в большинстве новых мьянманских домов лестничная клетка тут расположена снаружи здания, а в домах Нэйпьидо она чаще всего находится в промежутке между двумя зданиями.
«Балконолестница» . .
Под окнами домов многие жители предпочитают разбить грядку для выращивания сельхозкультур. Это позволяет экономить бюджет, а также снять стресс после ежедневной рутинной работы в министерствах – любой чиновник скажет, что работа у него нервная и вредная для здоровья. К преимуществам такого земледелия относится тот факт, что шланг для поливки грядки можно высунуть прямо из окна.
«Зелень для чиновников» . .
Квартиры для простых чиновников не поражают отделкой и изобилием. Голый цементный пол, маленькие комнатки, наличие минимальных удобств. Госслужащие средней руки получают квартиры уже с мебелью. Чиновники более высокого уровня уже имеют право на персональный коттедж в специальных городках. Министры и их заместители живут на виллах.
Впрочем, даже эти квартирки для многих – роскошь после переполненного Янгона. 24-часовое электричество заставляет по-новому оценить нужность тех или иных составляющих комфорта – и практически в каждом доме есть возможность смотреть телевидение со спутника.
Недавно правительство сообщило, что в этом году в Нэйпьидо будет впервые праздноваться Тинджан (до этого в последние годы центром праздника в Мьянме был Мандалай). Это – тоже показатель того, что жизнь в Нэйпьидо после казарменно-командировочного уклада предыдущих лет постепенно становится более приближенной к нормальной. Отели соревнуются в том, чей пандал для поливания проезжающих водой будет более помпезным и величественным. Из фанеры строятся грандиозные архитектурные сооружения, к которым подводятся зеленые шланги с водой.
«Фанера, доски и немного фантазии» . .
В этом году ведущие мьянманские певцы и танцевальные коллективы получили четкую установку обязательно отметиться на том или ином праздничном концерте в Нэйпьидо. Впрочем, власти понимают, что приказ должен быть подкреплен неплохим стимулированием. Поэтому все артисты получат очень хорошее вознаграждение, плюс те, кто из них работает в других местах – официальные выходные до 3 мая. Впрочем, платить им будут не власти, а владельцы построенных пандалов, власти же проконтролируют, чтобы никто не уехал недовольным. Менеджер одного из отелей сказал мне, что в этом году практически каждая гостиница с пандалом, расположенная на Мэйн Роуд, потратит на организацию праздника не меньше миллиона долларов.
«Пандалы к Тинджану» . .
Вечер в Нэйпьидо приносит облегчение от изнуряющей жары (критики Нэйпьидо любят называть его «Нэйпудо» – «самым жарким местом»). Вдоль берега городского пруда включается дорожка бегущих разноцветных огоньков. Около этой дорожки парами прохаживаются молодые жители Нэйпьидо – вечерняя жизнь в столице еще довольно скудная и ограничена рынком и караоке-клубами.
«Вечерние огни» . .
А на рынке продолжается потребительский бум. Сегодня все спешат купить все необходимое. Завтра в Мьянме принципиально никто работать не будет. Потому что завтра – Тинджан.
«Ночной рынок» . .
***
… Эти фотографии вряд ли дадут даже минимальное представление о том, что такое сегодняшний Нэйпьидо. Да и не все, что я увидел на этот раз, было снято на камеру.
Например, я не стал фотографировать последний рабочий час сотрудников одного из министерств перед Тинджаном – когда они, распахнув окна, поливали из пластиковых бутылок своих коллег, имевших несчастье оказаться внизу. Я приехал в это министерство по делам – и не хотел ставить успех этих дел под угрозу своими прыжками с фотоаппаратом.
Я не стал фотографировать маленького карапуза, сосредоточенно писающего на решетку ливневой канализации на площади перед центральным рынком Нэйпьидо. Потому что пока я придумывал заголовок для снимка (что-то вроде «Новое поколение свободных мьянманцев») малыш сделал свое дело и достойно удалился.
И, наконец, я не фотографировал коттеджи более крупных мьянманских чиновников, выросшие на том пространстве, которое еще год назад было безжизненной равниной. Просто потому, что лень было остановить машину и вылезти из нее наружу в жару Нэйпьидо.
Для завершения этого поста про Нэйпьидо я приберег слова моего друга, которые недавно тоже увидел столицу после долгого промежутка времени. Он – образованный и передовой человек, получивший университетский диплом за границей, и я никогда не мог заподозрить его в особых симпатиях к нынешней власти. Но, тем не менее, после поездки в Нэйпьидо он задумчиво сказал: «Я думаю, что старший генерал Тан Шве – на самом деле великий человек. В том смысле, что за ним стоит какая-то огромная и мощная мистическая сила – неважно, хорошая или плохая. Потому что построить с нуля и наполнить жизнью такой город всего за пару лет обычному человеку просто невозможно».
Чаще всего таких собеседников и такие фразы журналисты выдумывают для эффектных завершений статей. Но мне, как оказалось, ничего придумывать было не надо – я услышал эти слова своими ушами.
Впрочем, от жителей Казахстана я про их президента ничего подобного не слышал. А там, вероятно, проект по переносу столицы на абсолютно новое голое место был не менее грандиозный. Хотя надо признать, что Назарбаеву страна досталась все-таки побогаче.
А про Нэйпьидо я еще обязательно напишу. По крайней мере, мне это пока не надоело.
13.3 Дорога в Нейпьидо
Feb. 4th, 2011
11 ноября 2005 года в 11 часов утра 1100 военных грузовиков, на которых были размещены 11 батальонов мьянманской армии с утварью и канцелярией 11 министерств, двинулись из Янгона на север, чтобы основать на пустом месте новую столицу страны. Мьянманское руководство верило в цифру 11, считая ее счастливой для Нейпьидо (поэтому 2011 год для столицы – особенно желанный), хотя первый конвой двинулся туда чуть раньше – 6 ноября в 6 часов 37 минут утра, поскольку таковы были рекомендации астрологов. Путь конвоев пролегал по старой вихляющей из стороны в сторону дороге – из тех, про которые шутят, что это вовсе не дорога, а так, направление.
Через 5 лет пустое место на самом деле станет столицей страны, а на месте старой дороги будет проложена бетонка. В 2010 году она была давно готова и строители наносили финальные штрихи – укрепляли ее с боков бетонными откосами и высаживали деревья на разделительной полосе. Построить эту «дорогу жизни» длиной 325 километров было для руководства Мьянмы критически важным делом – от этого в том числе зависело, быть или не быть новой столице.
Бетонка эта хотя во многом и повторяла траекторию прежней дороги, но ее рельеф был спрямлен – на пути были срыты холмы и сделаны насыпи. Именно поэтому на дороге нет крутых спусков и подъемов. Причем, сделана дорога «на вырост». Хотя в обе стороны проложено по две полосы, еще на ширину двух полос идет выровненное и подготовленное для укладки бетона пространство (даже каменные ограничительные столбики установлены не вдоль края бетонной полосы, а за пределами подготовленной территории). Многие мосты тоже построены для восьмиполосной дороги, или представляют собой модульные конструкции – то есть, на каждые две полосы по отдельному мосту.
Власти предполагают, что рано или поздно движение по дороге станет настолько оживленным, что она будет расширена до четырех полос в каждую сторону, а бетон станет основой для будущего асфальтового покрытия – то есть, сегодняшняя бетонка мыслится им как основа будущего хайвея – первого в Мьянме. Причем, начиная с 29 декабря 2010 года дорога эта ведет уже из Янгона в Мандалай, а Нейпьидо стал почти центральным ее пунктом.
Начинается она на северном выезде из Янгона, и при заезде на нее оборудованы кабинки со шлагбаумами – для взимания платы за проезд (в свое время дипломаты боролись за то, чтобы машины с посольскими номерами ездили по этой дороге бесплатно). Впрочем, оплата вполне символическая – бангкокские хайвеи стоят куда дороже.
Строили дорогу всем миром, и сначала была поставлена задача сделать дорогу проезжей хотя бы с одной стороны. Поэтому транспорт в первые годы ездил то по правой, то по левой стороне дороги, постоянно пересекая разделительную полосу – в то время как на параллельной дороге вовсю шло строительство. На подготовленный участок с арматурой устанавливалась большая рама по ширине дороги, и в нее заливался бетон. Когда уровень бетона сравнивался с соседней уже твердой поверхностью, бетон оставляли затвердевать. Потом раму снимали и перетаскивали вперед, на новое место, а швы между бетонными плитами заливали уже вручную. После этого приходила пора обустраивать и красить бордюры вдоль разделительной полосы и высаживать на ней деревья.
Подход строителей к выполнению работы был, я бы так сказал, профессионально-буддистским. Например, срывая окрестные холмы (когда землю нужно было брать для насыпей) строители не решались трогать растущие на их вершинах деревья. И сейчас кое-где они возвышаются на круглых земляных столбах несколько метров высотой. С одной стороны, все вполне понятно: корни деревьев, растущие глубоко вниз и пронизывающие весь холм, будут препятствовать эрозии. Но с другой стороны, любой мьянманец знает, что на больших деревьях на вершинах холмов живут духи, и если эти деревья срубить – духи будут неприкаянно болтаться по окрестностям и гадить. То есть, рост числа ДТП на прилегающей территории будет обеспечен.
Сейчас эта дорога еще выглядит несколько пустынно. Но можно представить, что когда деревья подрастут, а развороченная земля покроется зеленью, вид будет совсем другой. В принципе «Мэйн роуд» в новой столице – старшая сестра бетонки Янгон-Нейпьидо. Но за пять лет ее существования пальмы и деревья посередине превратились в зеленые заросли, и выглядит все это весьма симпатично. Точно так же через пять лет бетонка будет производить впечатление оазиса, пересекающего пустынную равнину (говорят, в Центральной Мьянме когда-то росли деревья – но все их давно вырубили). Вдоль всей ее длины периодически ездят поливальные машины – так что деревьям на разделительной полосе засохнуть не дадут даже в самые жаркие дни.
Но бетонка – это не только прообраз будущего хайвея. Для водителей это – новая реальность. В Мьянме до нее не было дорог, на которых можно было бы разогнаться хотя бы до 100 километров в час. Поэтому я знаю очень опытных янгонских водителей, которые умело маневрируют на перегруженных городских улицах, ловко втыкают свою машину в любую свободную дырку, виртуозно паркуются – а на широком шоссе теряются. Для них мчаться по прямой, когда не надо думать о габаритах машины – куда больший стресс, чем многочасовое лавирование по янгонским улицам.
Впрочем, многие водители, ездящие часто в Нейпьидо, очень быстро вошли во вкус и теперь хвастаются друг перед другом, за сколько они в этом раз домчали из Янгона до столицы. И это для них – новое качество жизни, новая реальность и свидетельство перемен в Мьянме: вот, смотрите, и у нас есть уже хоть какое-то скоростное шоссе.
Тем не менее, пьянящий воздух свободы – обманчив. И оказывается, что мало построить шоссе – нужно научиться на нем ездить. В Янгоне ездят тихо, и никто особо не смотрит за своей «лысой» резиной. А вот на бетонке качество покрышек может дорого стоить.
Бетонка обладает куда более жесткими абразивными свойствами, чем мягкий горячий асфальт. А значит, иногда при резком торможении колеса попросту взрываются, выкидывая машину далеко на обочину. Кроме того, вдруг выяснилось, что старые мьянманские автомобили, если их хорошенько разогнать до тех скоростей, с которыми они и близко не ездили в Янгоне, способны просто развалиться на части во время движения. Бывало, что на трассе у машин отказывали тормоза, или отваливались педали, а рычаги переключения скоростей оказывались в руках у водителя отдельно от машины. И если в Янгоне на малых скоростях с этим можно было как-то справиться, то на трассе такое событие обычно заканчивалось плохо. Полгода назад эту дорогу несколько суток волнами пересекали полчища расплодившихся крыс – и вскоре она вся была покрыта скользким кровавым месивом. Машины крутились на нем как при хорошем гололеде. Часто на дорогу выходят пасущийся в окрестностях скот. Особую опасность представляют велосипедисты и мотоциклисты, которые ездят как хотят (иногда против направления движения) и на большой скорости не слышат сигналов, подаваемых автомобилем, едущим сзади.
Как итог всего этого – довольно высокий для Мьянмы уровень ДТП. Хотя количество серьезных инцидентов сократилось с 86 в 2009 до 70 в 2010 году, количество человеческих жертв выросло – с 37 до 43. Две трети погибших были мужчинами. В 2010 году 125 человек получили травмы на дороге. Особо опасной считается участок между 42 и 43 милями, проходящий через провинцию Баго. Именно здесь, по словам дорожных полицейских, у людей, вырвавшихся из Янгона на широкую дорогу, проходит шок от высокой скорости, и они начинают расслабляться и терять бдительность.
Кстати, один из прошлогодних дорожных инцидентов был непосредственно связан с машиной российского посольства – она перевернулась и улетела в кювет.
Дорожная полиция сейчас анализирует информацию об опасных участках дороги и выставляет знаки, призывающие снижать скорость, а также монтирует в дорожном покрытии светоотражатели, которые позволяют держать рядность в темноте (фонарями освещены только несколько участков дороги и ряд мостов). Интересно, кстати, что если одни отражатели просто бликуют от включенных фар машины, то другие продолжают периодически сверкать даже в полной темноте. Те мьянманцы, кто редко ездят в Нейпьидо и еще не привыкли к этому феномену, иногда в темное время суток останавливают машины, выходят из них и с любопытством пытаются разобраться, в чем причина неугасимости этих дорожных сверкалок, колупая их подручными средствами. Между прочим, относительная пустынность дороги родила в сознании водителей и другой миф: правильная езда – это когда цепочка сверкалок бежит прямехонько между колес, а не сбоку машины.
Для того, чтобы взбодрить водителей и помешать усыпляющему эффекту от монотонности движения, было принято решение высаживать на разделительной полосе разные по внешнему виду деревья, меняющиеся в зависимости от участков. Кроме того, представители властей всерьез подумывают о принятии закона, который обязывал бы пристегиваться во время движения. Для Мьянмы, где все ездят как хотят, это было бы весьма серьезным шагом.
Тем не менее, даже опытный водитель на хорошей машине все равно не застрахован от инцидентов. Если участки, где проводится плановый ремонт, огораживаются, на заборе ставится мигалка и вывешивается надпись «Внимание», то отношение к разного рода выбоинам, иногда появляющимся на дороге, совсем иное. Перед выбоиной ремонтники, исходя из благих побуждений, обычно устанавливают кусок бетона или увесистый булыжник – и на этом считают задачу информирования водителя решенной. Этот булыжник достаточно мал, чтобы увидеть его издалека, но его вполне достаточно, чтобы расквасить фару. То есть, перед тем как влететь колесом в яму, ты изрядно попортишь машине внешний вид.
Кроме того, из-за недостаточного количества развязок и разворотов на разделительной полосе (и нежелания водителей долго ехать до них в сторону, противоположную планируемому движению) многие въезжающие на дорогу машины начинают движение по встречке – причем, именно по самому быстрому левому ряду. Мьяманский автотранспорт славится тем, что электрика в нем – это иногда та ненужная роскошь, без которой можно обойтись, поскольку повороты вполне можно обозначать маханием рук из окна. Поэтому вполне вероятно такое развитие событий, когда тебе навстречу по твоей полосе будет мчаться с большой скоростью нечто черное и страшное, от которого придется уворачиваться, съезжая на обочину.
Тем не менее, несмотря на эти проблемы, дорога в Нейпьидо – это такой же абсолютно новый для страны проект, как и строительство самой новой столицы. Циклопические масштабы задуманного можно понять на пункте отдыха, оборудованном примерно в двух часах езды от Янгона.
Если учесть, что деловые люди обычно выезжают из Янгона в 5-6 часов утра, чтобы посвятить весь день решению дел в Нейпьидо, то получается, что это место просто идеально подходит для завтрака. Здесь оборудована и размечена огромная площадка, где могли бы одновременно парковаться десятки машин и автобусов.
А за ней предполагается создать городок из ресторанчиков, которые предлагали бы путешественникам по хайвею все, что угодно их душе и желудку. Впрочем, пока тут построены всего пять ресторанчиков, причем, один из них – «Feel» – очень неплохое янгонское сетевое заведение общепита, предлагающее блюда традиционной мьянманской кухни.
А пока – носледние новости с дороги. 22 января на 222 километре здесь разбился Ниссан Паджеро с пятью пассажирами – погибли мьянманец и японец. Автомобиль ехал с превышением скорости. В этот же день на 160 километре перевернулась Тойота Хайлакс Сарф, а пассажирский вэн китайского производства на 80 километре получил удар сзади от мчащейся с большой скоростью машины, причем ударившая машина не смогла остановиться и продолжила движение. И это – события всего одного дня.
Вот так мьянманцы открывают для себя будни нового скоростного бетонного шоссе, идущего из Янгона в Мандалай через столицу страны Нейпьидо.
13.4 Шведагон в Нейпьидо
Apr. 23rd, 2010
Большинство из тех, кто сегодня приезжает в Мьянму и с восхищением ходит по Шведагону, даже не подозревает, что в Мьянме этих Шведагонов теперь уже две штуки. Строительство второго год назад было завершено в Нейпьидо, потому что столица – не столица, если в ней нет своего Шведагона. Злые языки поговаривали, что мьянманские власти во избежание негативных мистических последствий все-таки не рискнули соперничать в величии с янгонской святыней и сделали пагоду в Нэйпьидо короче на один фут. И имя ей дали другое – Уппатасанти, «Защита от катастроф». Это название сутры начала 16 века, которую обычно читают в момент наивысшей угрозы для страны – в частности, при иностранном вторжении.
«Дорога к храму»
Обустройство пространства вокруг пагоды, начатое с закладки первого кирпича 12 ноября 2006 года, было произведено с размахом. Пагода расположена на холме Швелинпан, около идущей из центра Нэйпьидо освещенной электрическими фонарями широкой дороги Язатхани. Видно, что Уппатасанти проектировалась и строилась как место массового паломничества жителей будущего мегаполиса Нейпьидо. У отворота к пагоде отведено место для отстоя автобусов, которые должны привозить тысчячи паломников, а чуть ближе к пагоде оборудовано, забетонировано и расчерчено пространство для парковки большого количества автотранспорта.
«Лестница в небо»
К строительству пагоды мьянманское руководство приступило примерно с таким же подходом, с каким в свое время мэр Лужков начал воссоздание храма Христа Спасителя. Нет, гараж в основании пагоды никто делать не стал (это для буддистской святыни, в отличие от православного храма, было бы слишком), но концептуальное решение пагоды было несколько подкорректировано с учетом требований нашего времени. Тем не менее, сделано это было достаточно корректно – и это при том, что мьянманские власти любят реставрировать свои пагоды так, что они превращаются в не интересный никому новодел.
«Зеркало для героев»
Например, пагода Уппатасанти представляет собой не сплошной монолит из каменной кладки, как Шведагон, а она полая внутри. Во внутренний зал помещены четыре нефритовых Будды, сидящих спиной к центральной квадратной колонне и ориентированных по разным сторонам света. Зал хорошо освещен и богато декорирован. Вдоль наружной стены зала идут подсвеченные софитами большие белые каменные барельефы, на которых высечены эпизоды из жизни Будды. Свод держится на расположенных по кругу колоннах, облицованных зеленоватым камнем.
«Общий вид внутреннего зала»
«Зал нефритовых Будд»
«Настенные барельефы»
Впрочем, человека, бывавшего в Москве, этот зал наводит на весьма далекие от религии ассоциации. Своей отделкой он сильно напоминает новые станции московского метрополитена, расположенные в центре российской столицы. Злые языки поговаривают, что военные архитекторы (есть в Мьянме и такие) получили образование именно в России и слишком многое взяли оттуда – недаром многие правительственные здания в Нейпьидо посетители характеризуют как «совьет стайл», а Шведагон №2 изнутри чересчур похож на богатые станции московской подземки.
«Стены и колонны»
«Порядок – прежде всего!»
Интересно, что пойдя на строительство пустой внутри пагоды (при всей красоте внутреннего зала), мьянманское руководство подчеркнуло тем самым, что это – именно реплика, а не оригинал. Пример из числа известных пагод уже был – это пагода Ботатаунг, расположенная на берегу реки в янгонском даунтауне. Эта пагода была когда-то тоже монолитом, сложенным из каменной кладки, но во время Второй мировой войны она была почти полностью разрушена прямым попаданием снаряда. То, что стоит сегодня на берегу реки Янгон – это новодел, и его «новоделость» подчеркивается тем, что внутри она пустая (хотя там и хранятся реликвии Будды) и фактически превращена в музей с выставленными в нем сокровищами короля Миндуна.
Для мьянманца величественность Шведагона не в последнюю очередь обусловлена именно тем, что эта пагода вся состоит из камня, без больших пустот внутри. Мьянманец тут же пытается вообразить, сколько камней и кирпичей ушло на этот каменный монолит, и сколько людей в поте лица укладывали это огромное сооружение. Именно поэтому для мьянманца французский Собор парижской богоматери – куда меньший шедевр, чем Шведагон. Собор парижской богоматери – пустой внутри, и чтобы его построить понадобилось гораздо меньше кирпича, а значит и гораздо меньше труда людей, чем если бы он был цельным каменным исполином. И хотя многие пагоды Багана пустые внутри, все равно помещения там относительно небольшие, а стены – очень толстые и массивные.
То есть, мьянманское руководство дважды подстраховалось от гнева высших сил: сначала сделав новую пагоду на фут ниже своего священного прототипа, а затем оборудовав внутри зал с колоннами и барельефами, обозначив, что эта пагода – именно копия.
Впрочем, люди, которые приходят в эту пагоду, мало задумываются о соображениях лидеров страны при сооружении пагоды. Они ищут место для медитации и молитвы, и, как ни странно, эта пагода, несмотря на то, что она новая, очень соответствует их ожиданиям. Как и в янгонском Шведагоне, люди приходят сюда семьями, просто посидеть около пагоды, подумать о жизни, помолиться перед Буддой. Снаружи пагоды здесь тоже помещены статуэтки Будд по дням недели, рядом с которыми стоят чашки с водой. Каждый может полить своего Будду и подумать о том хорошем, что он должен сделать в жизни.
«Джентльмены налево»
«Будда дня недели»
«Не только блеск золота»
«Каждый находит здесь свое место»
Открытие пагоды руководство страны тоже постаралось сделать максимально торжественным и значимым событием, которое довольно широко освещалось в СМИ. Сама церемония длилась 10 дней и началась 28 февраля 2009 года. Праздник включал в себя круглосуточные выступления трупп традиционного мьянманского танца, кукольного театра, цирковых коллективов, певцов, исполнителей на мьянманских музыкальных инструментах. По ночам посетителей торжественных мероприятий развлекали две танцевальные труппы при Министерстве культуры – Швемантабин и Пхочитзаттабин. 7 и 8 марта состоялись церемонии специально для прибывших к пагоде 1080 буддистских монахов. Финалом торжеств стало венчание 10 марта пагоды Уппатасанти золотым зонтом, украшенным крупными алмазами.
«Все как настоящее»
Сегодня пагода уже год как принимает посетителей. Она поражает их не только размерами и схожестью со Шведагоном. В отличие от своего древнего янгонского прототипа, кое-где покрытого морщинками, буграми и неровностями, пагода в Нейпьидо гладкая, ровная, словно игрушечная. Плюс к этому блестящий новизной сверкают золотой орнамент у входа внутрь и отполированный до блеска каменный пол площадки перед пагодой. Пагода выглядит как внук, очень похожий на дела, но еще лишенный его признаков старости. И в этом ее главное достоинство, потому что Нейпьидо – это город полных сил молодых чиновников, движущих вперед историю своей страны.