Из статьи Audrey Truschke «The power of the islamic sword in narrating the death of Indian Buddhism»
History of Religions forthcoming in 2018
перевод shus 2018
Захватническая риторика в индо-исламских хрониках
Самые распространенные доказательства того, что ислам (а конкретно – тюркские захватчики) уничтожил индийский буддизм, ведут свое происхождение из ранних индо-исламских хроник, хотя сами исламские источники не склонны как-то особо выделять буддизм или буддистские учреждения в качестве целей для мусульманских атак. При этом, похоже, что описания разграбления и разрушения немусульманских индийских религиозных объектов – вне зависимости от того индуистские они, буддистские или джайнские – использовались ранними персо-исламскими хроникерами главным образом в качестве наглядных примеров, подчеркивающих силу исламских правителей того времени. Эта риторика прославления нападений на индийцев-немусульман достаточно широко распространена как в арабской, так и в персидской поэзии, а также в дворцовых хрониках исламского мира, начиная с десятого века и далее. Причем, с начала одиннадцатого века, начиная с периода правления Махмуда Газневи (ум. в 1030 г.), исламские тексты уже изображают столкновения с немусульманами «не как оборонительные джихады перед лицом неотвратимой угрозы исламу, а как агрессивные и неспровоцированные нападения во главе с грозным предводителем гази» (25). Исламские писатели в течение двенадцатого и тринадцатого веков всячески приукрашали урон, нанесенный Махмудом Газневи индийским религиозным местам (особенно богатому храмами городу Сомнатх в Гуджарате), и размеры богатства, которое он получил в результате этих набегов (26). Обсуждаемый ниже индо-исламский текст, имеющий ключевое значение в описании истории падения индийского буддизма, относится к тринадцатому столетию и поэтому его содержание должно восприниматься в расширенном контексте унаследованной им традиции, для которой преувеличенные описания примеров разрушения идолов и набегов на храмы являлись популярными оборотами в риторике восхваления этих подвигов.
В качестве исторического свидетельства повествования о фатальном конфликте между буддизмом и исламом в основном опираются на написанную на персидском языке хронику «Табакат-и Насири» (Tabaqat-i Nasiri), автором которой является Минхадж-и Сирадж Джузджани (Minhaj-i Siraj Juzjani). Джузджани родился в образованной семье в Афганистане к северу от Гура и перебрался на Индийский субконтинент в середине 1220-х годов (27). В 1259-60 г.г. он завершил написание объемной истории исламского мира, посвященной делийскому султану Насир ад-Дину Махмуд-шаху (правл. 1246-66). Его работа начинается с первого на земле человека Адама и охватывает события, происходившие в Иране, Средней Азии и Индии. В дополнение к ожидаемой иконоборческой риторике, характерной для индо-исламских дворцовых хроник того периода, Джузджани ведет свое повествование в контексте монгольского нашествия, которое в тринадцатом веке нарушило привычное течение жизни на большей части территории Азии. В связи с этим, как отмечает Ali Anooshahr, Джузджани подчеркивает исключительное право правителя на защиту и расширение сферы распространения ислама (28).
————————————————————————————————————————-
(25) Ali Anooshahr, The Ghazi Sultans and the Frontiers of Islam: A Comparative Study of the Late Medieval and Early Modern Periods (New York: Routledge, 2009), 58.
(26) Romila Thapar, Somanatha: The Many Voices of History (New Delhi: Penguin, 2004), 54–59.
(27) Cynthia Talbot, The Last Hindu Emperor: Prithviraj Chauhan and the Indian Past, 1200– 2000 (Cambridge: Cambridge University Press, 2016), 46.
(28) Anooshahr, Ghazi Sultans, 35.
————————————————————————————————————————-
В своей истории исламских завоеваний Минхадж-и Сирадж Джузджани описывает нападение, совершенное Мухаммадом бин Бахтияром Халджи (Muhammad bin Bakhtiyar Khalji) на монастырь в Бихаре, в том виде, как он услышал это от человека из Ферганы (совр. Узбекистан). Этот эпизод является ключевым в изложении истории о том, как «ислам погубил индийский буддизм» и главным образом потому, что в ней фигурирует Мухаммад бин Бахтияр – человек, который якобы разграбил Наланду. Данный отрывок стоит привести полностью в самом последнем переводе:
«[Мухаммад бин Бахтияр Халджи] возглавил армию в походе на Бихар и разграбил эту область. В течение года или двух он быстро перемещался в тех местах и их окрестностях, пока не организовал нападение на укрепленный город в Бихаре (29). Надежные рассказчики поведали, что он подошел к этой бихарской крепости с двумя сотнями хорошо вооруженных кавалеристов и внезапно напал на нее. Там были два брата, которые были мудрецами из Ферганы, Низамуддин и Самсамуддин, которые находились на службе у Мухаммада-и Бахтияра. Автор этих строки встречался с Самсамуддином в Лахнавати (Lakhnavati) в 641 г. от хиджры, и вот что он рассказал. Когда они прибыли к укрепленному городу и начали штурм, эти два мудрых брата были среди войска солдат-гази. Затем Мухаммад-и Бахтияр с силой и отвагой бросился к задней двери этого укрепленного города и таким образом овладел крепостью, захватив при этом огромную добычу. Большинство жителей этого района были брахманами с бритыми головами. Все они были убиты. Там было много книг. Когда эта библиотека привлекла внимание мусульман, они позвали этих [брахманов], чтобы попросить их разъяснить назначение этих книг. Но все они были убиты. Когда [мусульмане] выяснили [назначение этих книг], они узнали, что укрепленный город и крепость являются учебным заведением (*), а «бихар» (bihar) – индийским словом, обозначающим “учебное заведение”»(30).
————————————————————————————————————————-
(*) Здесь в исходном тексте «school», в другом переводе этой хроники на английский – «college» – прим. shus
(29) Я придерживаюсь версии более ранних переводчиков при переводе фразы «hisai r-i bihar», как «укрепленный город в Бихаре». Однако это также может означать и «укрепленная вихара», то есть как «защищенный буддийский монастырь». Санскритское слово «vihara» транслитерируется в персо-арабский алфавит на следующей странице работы Джузджани и пишется, как и следовало ожидать, как «bihar»; Minhaj-i Siraj Juzjani, Tabaqat-i Nasiri, 2 vols., ed. W. Nassau Lees, Khadim Hosain, and ‘Abd al-Hal (Calcutta: College Press, 1864), 1:148.
(30) Juzjani, Tabaqat-i Nasiri, 1:147–148 (перевод мой). Ср. перевод Raverty в Minhaj-i Siraj Juzjani, Tabakat-i-Nasiri, 2 vols., trans. H. G. Raverty (London: Gilbert & Rivington, 1881), 1:551–52; необходимо отметить, что Raverty добавляет слово «Hindu», которое отсутствует в персидском оригинале..
————————————————————————————————————————-
Почти 150 лет ученые опирались на этот эпизод, чтобы воссоздать картину гибели средневекового индийского буддизма. Эта история была опубликована в двух основных переводах на английский язык. Сначала, во второй половине девятнадцатого века Henry Elliot и John Dowson перевели выдержки из «Табакат-и Насири» (и в том числе раздел о Мухаммаде бин Бахтияре Халджи) в рамках своей «The History of India as Told by Its Own Historians» (31).
Хотя их «History of India» до сих пор цитируется в научном сообществе, хотя и с некоторой настороженностью, все же правильнее будет воспринимать ее как колониальную пропаганду. Предисловие Elliot к первому тому открыто восхваляет «превосходство британского [колониального] правительства» над «мухаммаданскими» правителями, которые подражают «порокам Калигулы или Коммода» (32). Предисловие Доусона ко второму тому, содержащему, в том числе, и выдержки из «Табакат-и Насири», рекламирует его материал как «выдающийся и блистательный пример силы и слабости, преступлений, пороков и случайных добродетелей мусульманского деспотизма» (33).
————————————————————————————————————————-
(31) Henry M. Elliot and John Dowson, The History of India as Told by Its Own Historians, vols. 1–2 (London: Trubner, 1867–69), 2:305–14.
(32) Ibid., 1:xx.
(33) Ibid., 2:v. Другие научные исследования по вопросам, связанным с работой Elliot и Dowson, см., напр., в Historians (Aligarh: Cosmopolitan Publishers, 1952), 2:1–102; K. A. Nizami, Supplement to Elliot & Dowson’s History of India, 2 vols. (Delhi: Idarah-i Adabiyat-i Delli, 1981).
————————————————————————————————————————-
Этот перевод присутствует также и в Shahpurshah Hormasji Hodivala «Studies in Indo-Muslim History: A Critical Commentary on Elliot and Dowson’s History of India as Told by Its Own Historians» (Bombay, 1939) и Mohammad Habib «”Introduction” in Henry M. Elliot and John Dowson, History of India as Told by Its Own» (1934). Sankalia тоже приводит отрывок из «Табакат-и Насири» Elliot и Dowson в своей «University of Nalanda», работе, которая все еще цитируется (34). Даже в третьем издании своего «Indian Buddhism», впервые опубликованного в 2000 году, A. K. Warder приводит цитаты из «History of India» Elliot и Dowson, а K. T. S. Sarao цитировал этот отрывок в 2012 году (35). Спустя пару десятилетий после публикации выдержек из «Табакат-и Насири» в «History of India», хронику Джузджани (более или менее полностью) на английский язык перевел Henry George Raverty (36). Перевод Raverty заслужил похвалу от некоторых ученых, в то время как другие отмечали, что он искажает содержание некоторых эпизодов (37). При всем при этом, перевод Raverty хроники Джузджани на сегодня является наиболее распространенной версией.
————————————————————————————————————————-
(34) Sankalia, University of Nalanda, 207.
(35) Warder, Indian Buddhism, 478–80; Sarao, Decline of Buddhism in India, 157.
(36) Raverty, Tabakat-i-Nasiri.
(37) Ср. S. A. A. Rizvi, Wonder That Was India: 1200–1700 (Delhi: Rupa, 2001), xxv, и комментарий в Peter Jackson, The Delhi Sultanate: A Political and Military History (Cambridge: Cambridge University Press, 2003), 29 n. 29.
————————————————————————————————————————-
История из хроники Джузджани постепенно распространилась в публичном пространстве, многократно повторяясь в научных и популярных изданиях, часто без ссылки на авторство Джузджани. Хорошим примером последнего случая является «Illustrated Story of the Nations» Walter Hutchinson, опубликованная в Великобритании в 1930-х годах. Hutchinson заказал иллюстрации к работе, в числе которых был рисунок, озаглавленный «Гибель буддистских монахов, 1193 г. н.э.» (см. справа Илл. 1) (38). Точно следуя хронике Джузджани, в описании к рисунку упоминается вторжение Мухаммада бин Бахтияра, а также такие детали как то, что военноначальник и его люди не смогли прочитать буддистские священные тексты. На самом рисунке изображены захватчики, сидящие на лошадях и озадаченно рассматривающие рукописи, в то время как тела монахов, которые могли бы помочь прочитать им эти манускрипты, валяются перед ними на земле. Картина также содержит и другие элементы, наводящие на определенные мысли. Несколько строений просматриваются на заднем плане, что, возможно, является отсылкой к прошлой славе Индии, а плющ и скрученные ветки уже начинают поглощать разрушающиеся стены только что разграбленной вихары.
Повествование Джузджани, утверждающее, что в нем описывается нападение на брахманов, не является безусловным кандидатом на ключевое доказательство предполагаемых конфликтных отношений между исламом и индийским буддизмом. В действительности, интерпретации этого отрывка преисполнены историографических неопределенностей. Во-первых, большинство интерпретаторов понимают, что в этом отрывке Джузджани, когда он пишет о брахманах, говорит о буддийских монахах (39). Такое прочтение, конечно же, весьма правдоподобно, особенно учитывая упоминание бритых голов, но оно не может быть признано несомненным фактом. Более серьезным историографическим препятствием является источник Джузджани, сообщивший ему эту информации. Джузджани признается, что в этом месте своей хроники он излагает слухи. Хотя Джузджани и идентифицирует своего рассказчика, Самсамуддина из Ферганы, как надежного свидетеля, тем не менее, он повторяет историю, которую он слышал спустя пять лет после этого события и которая не подвергалась независимой проверке.
————————————————————————————————————————-
(38) Walter Hutchinson, Hutchinson’s Story of the Nations (London: Hutchinson, 1934), 169.
(39) К примеру, Sankalia, никак не комментируя, исправляет эту ошибку, заменяя брахманов на буддистов (University of Nalanda, 212).
————————————————————————————————————————-
И наконец, мы должны сделать решительный шаг в части идентификации «укрепленного города» Джузджани. Большинство современных ученых считают, что «укрепленным городом» в вышеупомянутом отрывке является Бихар Шариф (Bihar Sharif) вместе с расположенным в нем монастырем Одантапури (Odantapuri, Uddandapura). Подобно замене брахманов на буддистов, такая идентификация выглядит вполне разумной, но тем не менее не подкреплена никакими конкретными доказательствами. Тем более, что в действительности точное местоположение Одантапури до сих пор не установлено (40). В качестве обоснования такой идентификации историки иногда цитируют Таранатху, тибетского монаха, который жил в конце шестнадцатого и начале семнадцатого веков. В своей «Истории буддизма в Индии» Таранатха отмечает, что правители турушков (т.е. мусульман-тюрков) уничтожили Одантапури, а также Викрамашилу (Vikramashila) (41). Однако, Таранатха написал это в 1608 году, т.е. спустя сотни лет после этих событий (42). Кроме того, Таранатха приводит информацию о Наланде и других буддийских местах Индии, которая, как мы знаем, неверна (43). Также, вполне возможно, что взгляды Таранатхи на исламские набеги на Индию двенадцатого века необходимо рассматривать в контексте продолжавшегося в то время на Тибете противостояния, в которое были вовлечены потомки монголов. Например, султан Саид-хан, мусульманский потомок монголов, возглавил джихад против Лхасы в 1530-х годах, а в начале 1600-х годов монголы атаковали Центральный Тибет от имени Далай-ламы (44). Относительно тюркских набегов на индийские буддистские места в Индии более достоверную информацию, чем Таранатха, по всей видимости, представляет Дхармасвамин (Dharmasvamin), тибетский монах, посетивший Индию в 1234-36 годах. В своей «Биографии» Дхармасвамин пишет, что в Одантапури во время его визита в Бихар располагалась резиденция тюркского военноначальника (45).
Моя точка зрения заключается не столько в том, что стандартная трактовка истории Джузджани как описания разграбления буддийского монастыря в Одантапури является исторически шаткой. Скорее, более важным для моих целей является то, что ученые очень редко озабочивались изложением формальных подходов, используемых ими для создания этого повествования, а и тем более их проблематизацией. Если брать в целом, то описанный Джузджани сюжет в принципе подходит для создания предвзятого повествования о том, что мусульмане разграбили Одантапури, но с другой стороны сам текст не содержит никаких подробностей, необходимых для построения такого рода истории.
————————————————————————————————————————-
(40) Frederick M. Asher, Nalanda: Situating the Great Monastery (Mumbai: published by Radhika Sabavala for the Marg Foundation, 2015), 27.
(41) Taranatha’s History of Buddhism in India, trans. Lama Chimpa and Alaka Chattopadhyaya, ed. Debiprasad Chattopadhyaya (Delhi: Motilal Banarsidass, 1990), 319. On establishing the location of Vikramashila, see Alexis Sanderson, «The Saiva Age – the Rise and Dominance of Saivism during the Early Medieval Period», in Genesis and Development of Tantrism, ed. Shingo Einoo (Tokyo: Institute of Oriental Culture, University of Tokyo, 2009), 88 n. 156.
(42) Предисловие к Taranatha’s History of Buddhism in India, xxiii. Таранатха утверждал, что основывается на трех санскритских источниках, ни один их которых до настоящего времени не сохранился (Sanderson, «Saiva Age», 89–90).
(43) Таранатха пишет, что Наланда была основана Ашокой (Taranatha’s History of Buddhism in India, 101), хотя ее гуптовское происхождение выглядит гораздо более вероятным, см. Darian, «Buddhism in Bihar», 344–45. Sanderson также отмечает и другие ошибки Таранатхи, касающиеся, к примеру, Сомапури (Somapuri), Трикатуки (Trikatuka) и Одантапури (Odantapuri) («Saiva Age», 90–96).
(44) Elverskog, Buddhism and Islam, 175–79, 218.
(45) Biography of Dharmasvamin (Chag lo tsa-ba Chos-rje-dpal), a Tibetan Monk Pilgrim, trans. George Roerich (Patna: K. P. Jayaswal Research Institute, 1959), 93.
См. также русский перевод «Биографии» Дхармасвамина – прим. shus
————————————————————————————————————————-
. . . . . . . . . . .
Особая роль Наланды
Даже если мы согласимся с точкой зрения современного научного сообщества и примем трактовку истории Джузджани (подтвержденную Таранатхой), согласно которой Мухаммад бин Бахтияр разграбил и опустошил буддистский объект в Бихаре, для того, чтобы признать этот объект именно Наландой, нам потребуется предпринять ряд конкретных шагов. До начала исламских набегов на протяжении столетий Наланда была известным монастырем и центром буддийского обучения в Индии. Китайский путешественник Сюаньцзан (Xuanzang, ум. 664 г. н.э.) посетил Наланду в седьмом веке с целью изучения буддийских учений и философии (49). Немного позже другой китайский монах Ицзин (Yijing, 635-713 г.г. н.э.) также описал обширную программу обучения в Наланде (50). Сюаньцзан пишет, что Наланда была создана вскоре после смерти Гаутамы Будды, хотя, скорее всего, ее основание датируется временами правления Гуптов, т.е. на несколько сотен лет позже (51). К началу тринадцатого столетия Наланда, похоже, переживала трудные времена. Например, Таранатха сообщает, что во времена правления короля Рамапалы (Ramapala, когда он правил – не ясно, но ранее набегов тюрок) у Наланды был общий главный наставник с Викрамашилой, еще одним монастырем, расположенным в этом же регионе (52). Наличие совсем небольшого количество эпиграфических надписей двенадцатого века с сообщениями о покровительстве Наланде, говорит нам о серьезном сокращении в этот исторический период ее поддержки со стороны местных правителей (53). Тем не менее, для большинства современных ученых Наланда всегда являлась главным центром буддистского обучения в Индии, и поэтому уничтожение Наланды провозглашалось ими как смерть индийского буддизма.
————————————————————————————————————————-
(49) Сюаньцзан писал о времени, проведенном в Наланде, в тексте, написанном в первой половине седьмого века. Как отмечал Asher, даже читатели в восьмом веке не рассматривали его «Записки» как описание путешествия. Сегодня мы имеем доступ к запискам Сюаньцзана благодаря английскому переводу Samuel Beal, который сам по себе уже устарел и к тому же был сделан с использованием французского перевода исходного китайского текста (Asher, Nalanda,31–33). Abhishek Amar также обращает внимание на проблему, возникающую при использовании работы Сюаньцзана в качестве «аутентичного исторического документа» в своем «Buddhist Responses to Brahman a Challenges in Medieval India: Bodhgaya and Gaya», Journal of the Royal Asiatic Society, 3rd ser., 22, no. 1 (2012): 158. О том, как Сюаньцзан сглаживал услышанное о Наланде, которая в те времена была не столь знаменитой см. в Kuwayama Shoshin, «How Xuanzang Learned about Nalanda», China Report 48, nos. 1–2 (2012): 61–88.
(50) Ronald James Dziwenka, «The Last Light of Indian Buddhism – the Monk Zhikong in 14th Century China and Korea» (PhD diss., University of Arizona, 2010), 89.
(51) Xuanzeng, Si-Yu-Ki: Buddhist Records of the Western World: Translated from the Chinese of Hiuen Tsiang (A.D. 629), trans. Samuel Beal, 2 vols. (London: Kegan Paul, Trench, Trubner & Co., 1906), 2:167–68.
(52) Asher, Nalanda, 131; Taranatha’s History of Buddhism in India, 313.
(53) Asher, Nalanda, 131. Одним из таких исключений является «Nalanda inscription of Vipulasrimitra», которая датируется началом двенадцотого столетия и, как кажется, сообщает о строительстве монастыря в Наланде. Epigraphia Indica, ed. Hirananda Sastri, K. N. Dikshit, and N. P. Chakravarti (Delhi: Archaeological Survey of India, 1931–32), 21:97–101; also cited in McKeown, «From Bodhgaya to Lhasa to Beijing», 16 n. 30.
————————————————————————————————————————-
Многие историки и ученые-буддологи высказывали предположение, что после нанесения удара по Бихар Шарифу Мухаммад бин Бахтияр отправился к Наланде и разграбил ее, и что монахи либо бежали из Наланды, либо были убиты. Но, как недавно заметил Frederick Asher, ни один из средневековых писателей никогда не утверждал, что мусульмане совершали нападение на Наланду (54). Однако, независимо от этого, ученые в подавляющем своем большинстве по-прежнему считают, что такое нападение имело место. Помимо этого, они также предполагают, что Мухаммад бин Бахтияр уничтожил библиотеку Наланды (исходя при этом из предположения, что в тот период времени Наланда располагала обширной библиотекой) (55). Похоже, что некоторые историки отождествляют слова Джузджани о нападении на «укрепленный город» в Бихаре с нападением на Наланду только лишь для того, чтобы придать драматичность своему повествованию, однако это никак не подтверждается персидским текстом (56). А чаще всего, ученые утверждают (причем на основании рассуждений, а не исходя из конкретных текстовых доказательств), что Мухаммад бин Бахтияр, по всей видимости, разграбил несколько мест в Бихаре, и что Наланда, должно быть, тоже была в этом списке.
————————————————————————————————————————-
(54) Asher, Nalanda, 27.
(55) Asher указывает на предположение о существовании в этот момент времени библиотеки Наланды и ее уничтожении (Nalanda, 27).
(56) К примеру Satish Chandra, Medieval India: From Sultanat to the Mughals (1206–1526), 2 vols. (Delhi: Har-Anand Publications, 1997), 1:41. При этом отметим, что Satish Chandra указывает на «некоторые трудности» с принятием на веру некоторых частей повествования Джузджани (42–43).
————————————————————————————————————————-
Принимая как факт предполагаемое разграбление Мухаммадом бин Бахтияром Наланды, в среде ученых и общественном мнении единодушно делается вывод, что это событие стало смертельным ударом для всего индийского буддизма. Возьмем, к примеру, следующее высказывание Amartya Sen, всемирно известного экономиста, прославившегося также своими периодическими публикациями работ по истории Индии. В 2015 году Sen написал заметку в авторской колонке, которая была посвящена спору вокруг его решения уйти в отставку с поста ректора нового Университета Наланды, основанного в 2010 году. По-видимому, заимствовав детали предполагаемой атаки на Наланду из работы Джузджани, а также некритично используя тибетские источники, Сен пишет:
«После более чем семисот лет успешного обучения Наланда была разрушена в 1190-х годах войсками, вторгнувшимися из Западной Азии, которые также разрушили другие университеты в Бихаре. По общему мнению, первое нападение возглавлял безжалостный тюркский завоеватель Бахтияр Хилджи, войска которого опустошили многие города и поселения в Северной Индии. Все учителя и монахи в Наланде были убиты, а большая часть кампуса была разрушена до основания. Особое внимание было уделено разрушению прекрасных статуй Будды и других буддийских скульптур, которые располагались по всему кампусу. Считается, что библиотека – девятиэтажное здание, содержащее тысячи рукописей – горела в течение трех дней »(57).
————————————————————————————————————————-
(57) Amartya Sen, «India: A Stormy Revival of an International University», New York Review of Books, August 13, 2015.
————————————————————————————————————————-
Sen избегает упоминания о том, что Мухаммад бин Бахтияр был мусульманином, возможно, полагаясь на наше неведение в части религиозного состава его войск и проблем трактовки его рейдов как «исламских» (58). Но Сен подробно останавливается на насилии и якобы враждебности Мухаммада бин Бахтияра, описывая тюрка как «безжалостного» и «завоевателя», а также отмечает «особое внимание» к иконоборческой деятельности по разрушению буддийских образов. Вследствие этого, можно сказать, что ключевая часть истории нападения и фатального разграбления Наланды, приведшего к гибели религии, изложена им достаточно решительно.
Немногие историки подписались бы под этим высказыванием Sen, но при этом они также довольно неохотно соглашаются с предположением о том, что тюркские налетчики не должны нести ответственности за упадок индийского буддизма. К примеру, даже те немногие ученые, которые еще недавно признавали на редкость зыбкую историческую основу высказываний о нападении Мухаммада бин Бахтияра на Наланду, снова выдвигают идеи о ответственности этого человек за упадок этого монастыря. Например, Frederick Asher утверждает в своей книге «Наланда», изданной в 2015 году, что «Мухаммад бин Бахтияр» «дестабилизировал регион» и отсек монастыри от сети патронажа. При этом Asher считает, что «даже если и не было прямой атаки на Наланду, монастырь почти наверняка понес безвозвратные потери от этого вторжения» (59). В течение всей своей жизни Мухаммад бин Бахтияр всячески поддерживал свой образ и образ своего повелителя Мухаммада Гори, как свирепых и грозных разрушителей. К примеру, в 1204-5 годах им были отчеканены золотые монеты, на которых был изображен скачущей на лошади с булавой в руках Мухаммад Гори в сопровождении фразы на санскрите, сообщающей о «завоевании Бенгалии» (gauda vijaye) (60). Но только косвенные свидетельства указывают на некую связь между воинственностью Мухаммада бин Бахтияра и Наландой.
————————————————————————————————————————-
(58) Asher, Nalanda, 131.
(59) Ibid., 28, also see 131.
(60) Eaton, Rise of Islam,33–34.
————————————————————————————————————————-
По факту, дата прекращения деятельности Наланды не совпадает с предполагаемым рейдом Мухаммада бин Бахтияра. Тибетские источники свидетельствуют о том, что Наланда все еще действовала в тринадцатом веке. Дхармасвамин, тибетский монах, посетивший Индию в период с 1234 по 1236 годы, в описании своего путешествия отводит Наланде целый раздел (61). Дхармасвамин упоминает, что турушки (мусульмане) причиняли вред храмам в недавнем прошлом и что группа налетчиков прошла через Наланду в то время, когда он там был. Тем не менее, по его словам, монахи все еще жили в Наланде, и Дхармасвамин провел там несколько месяцев, обучаясь под руководством одного из них (62). Тибетский источник восемнадцатого века отмечает, что «после того, как налетчики-турушки совершили набег на Наланду», девятиэтажная библиотека, известная как Ратнодадхи (Ratnodadhi, Океан драгоценностей), все еще возвышалась над монастырем и ею пользовались обитавшие там монахи (63). В середине-конце тринадцатого века индийский монах Дхьянабхадра (Dhyanabhadra) перед своим путешествием на Шри-Ланку был направлен на обучение в Наланду к Винаябхадре (Vinayabhadra) на более чем десятилетний период (64). Правитель Бенгалии Чингалараджа (Cingalaraja) и его супруга поддерживали ремонт нескольких храмов и монастырей в Наланде в четырнадцатом и пятнадцатом веках (65). Короче говоря, Наланда пережила как все нападения Мухаммада бин Бахтияра или других мусульманских налетчиков, так и предполагаемый разрушительный эффект от их военной активности в этом регионе. Местные буддийские правители также пережили эти набеги и продолжали править частями этого региона в тринадцатом веке (66). В других местах Индии, таких как Бенгалия, мы также обнаруживаем свидетельства покровительства правителей буддийским монастырям в начале тринадцатого века (67).
————————————————————————————————————————-
(61) Biography of Dharmasvamin,90–97.
(62) Ibid., 90–95.
(63) Kim, Receptacle of the Sacred, 6. Эта же работа цитируется в Sankalia, University of Nalanda, 208; и Mahamahopadhyaya Satis Chandra Vidyabhusana, A History of Indian Logic (Ancient, Mediaeval and Modern Schools) (Delhi: Motilal Banarsidass, 1921), 516.
(64) Arthur Waley, «New Light on Buddhism in Medieval India», Melanges Chinois et Bouddhiques 1 (1931–32): 361. Большую часть информации о жизни Дхьянабхадры, включая ранний период его жизни и обучение в Наланде, нам доступна благодаря писателю 13-14 в.в. Yi Saek. О Yi Saek, см. Dziwenka, «Last Light of Indian Buddhism», 47–50; цитату об обучении Дхьянабхадры в Наланде см. на стр. 77. О сложности установления даты рождения Дхьянабхадры, см. Dziwenka, «Last Light of Indian Buddhism», 78–88.
(65) Scharfe, Education in Ancient India, 150–51.
(66) Biography of Dharmasvamin (Altekar’s introduction), xiv–xvi; Elverskog, Buddhism and Islam,2.
(67) Pal, «Religious Patronage in the Land Grant Charters», 203.
————————————————————————————————————————-