·······································

9.4 Махамуни: священный военный трофей

<<К оглавлению книги «Священные места Бирмы» Следующий раздел>>

Почитание образа начинается перед восходом солнца и заканчивается поздно вечером. Считается, что Будда Махамуни был вывезен из Ракхайна в 1795-ом году во исполнение пророчества. Статуя, вероятно, была изготовлена не ранее 14-го столетия, но окутана мифами, простирающимися в глубь веков к временам Будды.

Будда Махамуни (Mahamuni) является равноправным членом триумвирата главных священных объектов Бирмы, в который также входят пагода Шведагон (Shwedagon) и «Золотой камень» (Golden Rock). Сам Будда Готама «вдохнул жизнь» в эту бронзовую статую во время посещения им дворца легендарного короля, правившего в те времена в далеком Ракхайне (Rakhine). Но являющийся символом Ракхайна «Великий образ» стал жертвой притязаний бирманского короля, который захватил этот регион и в 1785-ом году и увез бронзовую статую Будды за сотни километров к ее нынешнему месту нахождения. Однако, для Ракхайна захват бирманцами этой святыни до сих пор воспринимается как унизительная потеря, ставшая раной, которая вероятно не заживет никогда.

Самая ранняя резьба по дереву находится у восточного входа. В центре этого картуша между британским львом и единорогом видна написанная по-бирмански дата «1917».

Мало что изменилось у входа в храм Махамуни с 19-го столетия, и здесь все также идет бойкая «торговля с прилавков фруктами, сладостями, цветами, свечками и другими товарами, используемыми в качестве подношений, а так же корзинками, разнообразными игрушками, дешевыми украшениями и прочей мелочью» (Yule: 166).

Самым оживленным является время перед закатом, когда местные верующие и паломники заполняют комплекс. Кварталы, окружающие храм Махамуни, густо усеяны старыми монастырями и магазинами, торгующими предметам, которые миряне дарят монахам, такими как монашеская одежда, веера и чаши для сбора подаяния. Теперь это место является частью южного Мандалая, но первоначально храм располагался в сельской глубинке, примерно в 3-х км к северу от Амарапуры (Amarapura). С 1904-ом году храм был связан с рынком Зеджо (Zegyo, Zaycho) в Мандалае трамвайной линией.

Официальный вход в храм находится c восточной стороны, и уже отсюда видна сверкающая статуя Будды Махамуни, расположенная в конце длинного коридора. Обращенный к улице широкий вестибюль с колоннадой избежал реставраций, сохранив свою первоначальную резьбу по дереву, которая согласно надписи датируется 1917-ым годом. В нем над центральным входом изображен будущий Будда, который отрезает себе волосы после того, как тайно покинул дворец, а на стенах находится двадцать новых панно за подписью художника Ба Тейна (Ba Thein), иллюстрирующих историю Будды Махамуни.  

«… люди, несклонные к роскоши…»

Рабочие молотками расплющивают золото в тончайшие листки, которые затем нарезаются в виде квадратиков сусального золото, приклеиваемого к статуе Махамуни. King Galon Leaf Workshop, Mandalay./span>

Образ Будды Махамуни практически заполняет собой все пространство небольшого и довольно тесного помещения с широкими проемами, расположенными по центру и на боковых сторонах. Сама скульптура, имеющая высоту около 4-х метров, установлена на высокой и широкой платформе. Главным способом почитания здесь является наклеивание тонких листков сусального золота на поверхность статуи. Вход в само святилище разрешен только мужчинам, и поэтому женщины просят членов семьи мужского пола, друзей или добровольных помощников прикрепить к статуе золотой листок от их имени.

Первоначальная статуя Будда теперь скрыты под слоем приблизительно 12-ти тонн золота, которое было наклеено на нее верующими в виде листков сусального золота в течении более чем ста лет. Это расчеты были произведены в 1996-ом году, когда толщина золотого слоя составляла в среднем около 15 см. Изменения во внешнем виде образа, начиная с первых годов 20-го столетия, зафиксированы на четырех фотографиях, расположенных слева от святилища. Мнение британского посланника, высказанное им 1795-ом году по поводу жертвования статуе листков золота, актуально и для нашего времени: «Для людей, по своей природе скромных и несклонных к роскоши, это, как кажется, является единственным способом использовать излишние для них ценности» (Symes: 395).

Сусальное золото сейчас изготавливают в Мандалае, но в конце 19-го столетия оно производилось в Китае и поставлялось в Бирму в виде листков золота, переложенных бумагой, по сто штук в пачке (Bird: 276). В старые времена золото крепилось на поверхности статуи клеем (*), сделанным из сока дерева таллоу (англ. Chinese tallow, лат. Croton sebiferum, синоним -Triadica sebifera, Сальное дерево). Деформация внешнего вида статуи в результате покрытия ее сусальным золотом произошла уже к середине 19-го столетия или даже раньше (Yule: 166).

—————————————————————————————————————————————————-

(*) Вероятно, здесь у автора идет речь о закреплении на статуе более толстых золотых изделий, поскольку сусальное золото обладает собственной адгезивностью и не требует клея. – прим. shus

—————————————————————————————————————————————————-

Каждое утро монахи с помощью добровольцев-мирян выполняют ритуал очистки лицо Махамуни. Статуя покрыта приблизительно 12-ью тоннами сусального золота, которое было наклеено на нее верующими в течение более чем ста лет.

Опущенная вниз правая рука Будды символизирует его победу над демоном Марой (Mara) и просветление. Корона и перекрещенные нагрудные ленты (бирм. salwe) являются уже современными дополнениями, но Махамуни по всей видимости был украшен подобным образом и тогда, когда он еще находился в Ракхайне (Rakhine) (Raymond 2002). Помимо этого, к фигурной короне статуи и ее нагрудным лентам прикреплены тысячи драгоценных изделий, пожертвованных верующими.

Главным ежедневным ритуалом, начинающимся около 4:30 утра, является омовение священного образа старшим монахом, которому помогают одетые в белое миряне. Только монаху разрешается умывать лицо Будды специальным раствором, приготовленным с использованием сандалового порошка. Вполне вероятно, что эту церемонию начали проводить еще в Ракхайне, и что она продолжалась в течение всего времени пребывания Будды Махамуни в Мандалае (Raymond 2002; Yule: 166). Миряне, как ассистенты хирурга, снизу подают монаху туалетные принадлежности, такие как огромная зубная щетка, которой он двигает взад и вперед перед ртом статуи. Полотенца, которыми вытирают лицо Будды отдают верующим, и они хранят их дома, как бесценные реликвии. Во время церемонии все присутствующие декламируют «Метта-сутту» (Metta Sutta) (Schober: 1997).

Главный праздник пагоды происходит по окoнчании буддистского поста, и во время него монахи декламируют «Книгу условных связей»» (Book of Conditional Relations), являющуюся разделом «Паттханы» (пали Patthana). Этот текст считается одной из проповедей Будды, произнесенной им перед своей матерью на небесах Таватимса (Tavatisma), и входит в виде одной из семи книг в состав «Абхидхамма-питаки» (Abhidhamma). 

«Младший брат, не вставай»

История, связанная со статуей Будды Махамуни, начинается с прибытия Будды из Индии в Ракхайн. Причиной посещения Буддой Ракхайна стало то, что он с благосклонностью отнесся к пожеланию местного правителя Чандрасурьи (Chanda-suriya) высказать ему свое почтение. Со свитой, состоящей из 500 «просветленных» (пали arahant) и своего ученика Ананды, Будда чудесным образом переместился по воздуху из Индии в Ракхайн на пригорок, расположенный около королевской столицы. После обращения в буддизм, произошедшего в королевском дворце, правитель попросил у Будды разрешение изготовить его портретное изображение, которое можно было бы почитать в его отсутствии. После получения согласия Будды его  образ был отлит из бронзы главой буддистских богов Таджьямином (Thagyamin) и божественным мастером по имени Виссакамма (Vissakamma). По завершению их работы, Будда «освятил» статую своим дыханием, вселив жизнь в холодный металл. Поэтому Махамуни иногда называют «живым королевским образом» (бирм. yokeshin-daw).

Будда разрешил отлить свое изображение из бронзы ракхайнскому правителю Чандрасурье. На картине король с почтением взирает на стоящего Будду и его сидящего «младшего брата», как еще называют статую Будды Махамуни. By Po Yin, circa 1935. Mahamuni Temple, Moulmein.

Будда обратился к своему только что созданному «двойнику» со словами: «Младший брат, не вставай», а затем произнес пророчество, которое гласило, что этот образ будет вмещать в себя неземное могущество Будды и присутствовать в этом мире в течение 5 000 лет после того, как Будда умрет и уйдет в нирвану (Forchhammer 1891). Вслед за этим произошло девять чудесных явлений, в т.ч. над священной статуей перестали летать птицы. Кроме того, излучаемые образом яркие шестицветные лучи сразу же тускнели, когда к нему близко подходили неверующие. Возможно, что история с созданием «живого двойника» сложилась под влиянием одного из эпизодов из жизнеописаний Будды, в котором повествуется, как он многократно воспроизвел сам себя (Schober 1997). В другом предании сообщается, что Будда завещал своему «двойнику» не произносить ни слова до прихода будущего Будды Меттейи (Metteyya) (Shwe Yoe: 170).

Определить достоверную дату изготовления статуи Будды Махамуни в настоящее время достаточно сложно, но вполне вероятно, что она была отлита в 14-ом столетии. Ее традиционной «обителью» в Ракхайне являлось Дханнавати (пали Dhannavati, бирм. Dhanyawadi) – священное место, расположенное примерно в 32-х км к северу от Мьяу-У (Mrauk-U), откуда она и была вывезена в Верхнюю Бирму. Большинство современных историй Махамуни базируется на английском переводе ракхайнского текста «Саппаданакаянам» (Sappadanakaranam), созданного по всей вероятности в 16-ом столетии, но отражающего более ранние материалы (Forchhammer 1891; Schober 1997: 284).

В соответствии с преданиями, образ Махамуни находился в Ракхайне и почитался верующими в течение более чем двух тысячелетий. При этом, согласно ракхайнским источникам, статуя испытала неисчислимые превратности судьбы. Легенда содержит многочисленные рассказы о правителях из далеких столиц, таких как Шри Кшетра (Shri Kshetra) и Паган (Pagan), которые, потерпев неудачу в попытках захватить священный образ, пытались после этого разрушить его, но, поняв безуспешность своих посягательств, в конце концов восстанавливали святыню (Chan Htwan Oung). Эти истории напоминают легенды о королях соседних с Шведагоном (Shwedagon) территорий, пытавшихся изъять из него реликвии священных волосков Будды.

Эта гравюра базируется на описаниях Схоутена 17-го столетия, но изображенный на ней Махамуни мало чем похож на того Махамуни, которого мы знаем сегодня. After Recueil de Voyages, an edition published in Rouen, 1725.

Хроники Ракхайна становятся более достоверными с начала 15-го столетия, когда они сообщают, что король проложил дорогу к святилищу Махамуни от Мьяу-У (Mrauk-U) и повторно «освятил» восстановленный после пожара храм в 1658-ом году (Gutman 2001: 3; Raymond 2002). Самое раннее из сохранившихся, хотя и довольно причудливое, изображение Будды Махамуни основано на описаниях голландца Воутера Схоутена (Wouter Schouten), который приезжал в Ракхайн в 1660-61 г.г. (Raymond 2002).

Вторжению в Ракхайн бирманских войск предшествовали тревожные предзнаменования, такие как речное наводнение и одновременное рождение детей тремя женщинами, нашедшими убежище в храме. Неблагоприятный поворот в судьбе образа Махамуни считается кармическим последствием двух греховных действий самого Будды, совершенных им в предыдущей жизни, когда он будучи королем, жившим в острове Чедуба (Cheduba), сломал кость садовнику и ранил принца (Forchhammer 1891: 5).

Некоторые предания утверждают, что находящийся в Мандалае Будда Махамуни ненастоящий, поскольку подлинная статуя утонула в реке, через которую ее не смогла переправить бирманская армия. В других легендах говорится о том, что бирманский король послал в Ракхайн переодетого монахом волшебника, чтобы тот лишил священный образ его могущества (Harvey: 267). Возможно, что при изготовлении скульптура была отлита в виде трех горизонтальных секций, но в одном из достаточно стойких преданий сообщается что для облегчения транспортировки статуя был разрезан на три части – утверждение, призванное продемонстрировать непочтительность к священному образу его новых владельцев (Yule: 166; Crawfurd: I. 476). Еще одна легенда гласит, что задняя часть головы Махамуни была повреждена во время транспортировки, и что сам Будда спустился с небес, чтобы залатать это отверстие, поскольку кузнецы ничего не могли с ним сделать (Taw Sein Ko 1913: 279). На рубеже веков даже бытовало поверье, что статуя Махамуни была незаметно прикована к своему новому месту из-за опасений, что священный образ захочет возвратиться к себе домой в Ракхайн (Temple 1893b). Эти и бесчисленное множество других легендарных преданий практически ничего не сообщают нам о реальной истории бронзовой скульптуры и в большей степени отражают те продолжительные и до сих пор неразрешенные этнические и региональные конфликты, которые во многом символизирует этот священный образ. 

Завладение статуей Махамуни

В 1784-ом году правящий бирманский король Бодопайя (Bodawpaya, правл. 1782-1819 г.г.) начал свое вторжение в Ракхайн  во имя буддизма, дабы «восстановить в Ракхайне надлежащие условия для процветания учения Будды» (ROB: IV. 75). Этой благочестивой кампанией руководил сын короля, который также организовал перемещение священного образа в Верхнюю Бирму в начале 1785-го года.

К транспортировке бронзовой скульптуры, вес которой по некоторым оценкам составлял 6.5 тонн, было привлечено десять тысяч рабочих. Статуя сначала была спущена с помощью плота и лодок вниз по реке Каладан (Kaladan) к побережью и затем волоком доставлена по суше через высокие горные перевалы к реке Иравади, с остановками по пути в пятидесяти четырех лагерях, многие из которых упомянуты в недавно обнаруженной рукописи (Than Tun 1983). Караван вышел к Иравади около Падаунга (Padaung), расположенного немного ниже Проме (Prome), откуда священный образ на двух соединенных вместе баржах был отправлен вверх по реке в Амарапуру (Amarapura), куда и прибыл через тридцать дней (Thaw Kaung 2001; Than Tun 1983).

Хроники сообщают, что 4-го мая 1785-го года в Сагайне (Sagaing) король «вошел в воду по шею, чтобы приветствовать его», подражая знаменитому ланкийскому правителю, который встречал судно, доставившее Дерево Бодхи из Индии, «по шею в воде» (Mahavamsa: XIX 30). Другими королями, входившими в воду, чтобы принять священные реликвии, были Аноратха (Anawrahta), встречавший реликвию Зуба Будды, прибывшую в Паган со Шри Ланки, и Оккалапа (Okkalapa), который таким же образом приветствовал священные волоски Будды, предназначенные для помещения в ступу Шведагон (Shwedagon) в Янгоне. Махамуни обрел свою новую обитель в Амарапуре 7-го мая 1785-го года, и с тех пор уже никуда не перемещался. 

«Я отправлюсь туда только с моим старшим братом»

Рядом с комплексом Махамуни находятся мастерские каменной скульптуры, использующие в своей работе мрамор из каменоломен Саджьина (Sagyin), расположенного к северу от Мандалая.

Оправдание перемещения огромного бронзового образа в Амарапуру было произведено с привлечением священной персоны не меньшего ранга, чем сам Будда Махамуни. Эта история изложена в длинном тексте, составленном министром двора Бодопайи и предназначенном для нанесения на колокол Мингуна (Mingun) (что никогда так и не было сделано).

Повествование начинается с того, что древний паганский правитель Аноратха (Anawrahta, правл. 1044-1077 г.г.) предпринял неудачную попытку овладеть священным образом силой и вывезти его из Ракхайна. После этого его во сне посетил сам Будда Махамуни, который сообщил, что «я отправлюсь в восточную страну [Верхняя Бирма] только тогда, когда меня возьмет туда сам Меттейя [будущий Будда], который был моим старшим братом» (Tun Aung Chain 2004a: 195). Король возвратился в Паган с пустыми руками, но довольной пророчеством о том, что однажды его страну посетит будущий Будда. Дальнейшие события дали повод подразумевать, что будущим Буддой, т.е. Меттейей (пали Metteyya, санскр. Maitreya), является ни кто иной, как король Бодопайя, «старший брат» из текста надписи для колокола Мингуна.

Вероятный источник, ставший примером привязки правителей к «семейству» Меттейи, находится в «Махавамсе» (Mahavamsa), где утверждается, что король и королева Шри Ланки будут отцом и матерью Меттейи, и что их внук будет сыном Меттейи (Mahavamsa: XXXII 82). Бирманские правители весьма часто заявляли, что в будущем они переродятся в качестве Будды или полностью просветленной личности, но утверждение, что король является будущим Буддой Меттейей, является очень необычным (Pranke 2008a). Вполне возможно, что это пророчество о короле, который в будущем станет Меттейей, появилось на свет уже после прибытия Будды Махамуни в Амарапуру в качестве теоретического оправдания захвата священной статуи.

Это повествование возвышает Бодопайю даже над легендарными деяниями Аноратхи, а также обосновывает его притязания на роль будущего Будды, который в то же самое время связан с великим священным образом из Ракхайна. Оно также оправдывает захват Будды Махамуни и масштабное завоевание Ракхайна необходимостью поддержки пришедшего в упадок буддизма. Поэтому вторжение в Ракхайн и завладение образом Махамуни представлены в нем и как духовное завоевание, и как военное. Помимо прочего, захват священного образа Бодопайей стал не только вещественным символом его военной и духовной победы, но и сопутствующего ей права на королевский престол, вопрос о котором стоял все еще очень остро, поскольку он захватил власть в государстве совсем незадолго до вторжения в Ракхайн.

Женщинам не разрешается входить во внутреннее святилище, и они могут выполнять ритуалы почитания Махамуни только в окружающих его залах.

Бодопайя не стал тратить время на возведение храма для священного образа после того, как тот был доставлен к пристани Амарапуры 27-го апреля 1785-го года (ROB: IV. xviii). От речного берега статуя была сразу же перевезена на 3 км к северу, на свое нынешнее место. По всей вероятности, оно было выбрано из-за своей близости к почитаемому верующими пятиэтажному монастырю, который Бодопайя построил тремя годами ранее для своего буддистского наставника, монаха по имени Нанабхивамса (Nanabhivamsa) (Sasanavamsa: 137). К 1795-ом году храм Махамуни уже находился в окружении группы самых известных монастырей, внутри которых располагались специальные строения для упокоения мумифицированных тел буддистского духовенства (Symes: 390). Эта местность сохраняла свою особую значимость в качестве места кремации еще в 1860-ых годах, а возможно, что и в более поздние времена (Bastian: 93).

Самая первая башня (бирм. pyathat, пьята), венчавшая храм Махабодхи, была семиярусной, что является отражением традиции, по всей видимости ведущей свое начало от полулегендарного святилища Лохапасада (Lohapasada) на Шри Ланке (Mahavamsa: XXXIII 7). В 1795-ом году британский посланник отмечал, что золочение башни было закончено, и что сам образ установлен в углублении в виде «арочной ниши», причем «стены [святилища] позолочены и украшены кусочками зеркал различных цветов, выложенных с большим вкусом» (Symes: 391). Однако, в 1795-ом году окончательная отделка храма все еще не была завершена, т.е. работы в нем растянулись более чем на десятилетие. Венчающая башня храма несколько раз возводилась заново, но ее семиярусная форма и высота по всей вероятности такие же, как и у первоначального сооружения. С самого начала доступ к священному образу был открыт для всех, но только в определенные часы. В 1795-ом году один из иностранных дипломатов обратил внимание на четыре больших зала с паломниками, расположенных к северу от храма, которые предназначались для «отдыха посетителей, приехавших издалека, чтобы сделать подношение» (Symes: 391-392). Он же повторно посетил пагоду семь лет спустя, в 1802-ом году, но не заметил особых изменений (Hall: 212). Возможно, что первым американцем, побывавшем в храме Махамуни, был морской капитан по фамили Дэвис (Davies), посетивший его в 1806-ом году по приглашению короля, но он не оставил после себя никаких записей (ROB: V. 315).

Король Миндон со своей главной королевой, сидящие около «золотой кружевной ткани», вывешенной перед семью монахами, закрывшимися большими веерами. Из складной книги-парабаик, описывающей семь королевских пожертвований в период между 1853-ым и 1857-ым г.г. c. 1857. Courtesy: British Library.

Внутри храма находилось не менее 250-ти позолоченных деревянных колонн, по крайней мере к началу 19-го столетия (Crawfurd: I. 476). В 1807-ом году его первоначальная семиярусная башня была заменена на новую (Crawfurd: I. 476; ROB: VI. 82, 86). А два года спустя король пожертвовал священному образу золотую ленту для головного убора (ROB: IV. xxvii). В храме Махамуни по различным случаям много раз выставлялись королевские флаги и зонты. Кроме того, около него были высажены отростки Дерева Бодхи, привезенные в Амарапуру ланкийскими монахами. В 1806-ом году одно из этих деревьев, разросшееся до восточной стены здания, было выкопано и пересажено подальше от храма (ROB: VI. 262). Иногда рядом с храмом имели места происшествия с участием паломников, так в 1817-ом году около храма у одной несчастной женщины грабители отняли ножной браслет из золота (ROB: VII. 149). В начале 19-го столетия Махамуни был «часто посещаем набожными верующими … и соразмерным с ними количеством нищих, большинство из которых были людьми хромыми, слепыми или очень старыми» (Crawfurd: I. 477).

К середине 19-го столетия от Амарапуры на север к храму вели две дороги, которые заканчивались перед двумя входами в южную часть здания. А у храма появились новые коридоры, которые по всей вероятности были сооружены в 1840-ых годах (Yule: 166). В течение 19-го столетия бирманские правители неоднократно делали пожертвования Махамуни. К примеру, король Миндон (Mindon, правл. 1852-1878 г.г.) в 1854-ом году передал в дар священному образу золотую ткань, которая была изображена в парабаике (бирм. parabaik) и описывалась как «золотая кружевная ткань неподдающейся оценке стоимости» (Herbert 1998: 96). Согласно источникам 19-го столетия, эта изделие предназначалось для размещения на груди статуи, и украшение подобного рода можно увидеть на старых фотографиях храма Чаутоджи (Kyauk-taw-gyi) (Yule: 166; O’Connor: 155).

Делая подношение Будде Махамуни, Миндон должно быть, размышлял о своем отчаянном бегстве из Амарапуры, произошедшем всего лишь двумя годами ранее, когда он скрывался от своего единокровного брата короля Пагана, жаждавшего убить его (Scott & Hardiman 1900: I. 1. 32). Глубокой ночью Миндону и его окружению удалось добраться до храма Махамуни, где они смогли захватить необходимое для самообороны оружие. Сделанное им два года спустя, уже в качестве короля, пожертвование храму Махамуни вполне вероятно было вызвано воспоминаниями об этом необыкновенном повороте в его судьбе. 

Лондонский Кристал Пэлас в Мандалае?

Хойн Фокс сохранил в неизменности внутреннее святилище, нетронутое огнем в 1884-ом году, и увенчал его семиярусной башней, которая вероятно была подобна башне 18-го столетия. Арки проемов украшены раскрашенной лепниной, закрепленной на арматуре из проволоки.

В 1879-ом году небольшой пожар уничтожил строения со стороны западного входа, но пощадил сам храм (ROB: IX. xxvii). В 1883-ом году французский инженер по заказу королевского двора изготовил железные двери и ограду, но ничего из этого до нашего времени не сохранилось (ROB: IX. xxxi). Удача отвернулась от храма пять лет спустя, 8-го апреля 1884-го года, когда основное деревянное здание с его колоннадами из 252-х позолоченных столбов было полностью уничтожено огнем (ROB: IX. xxxiv; Shwe Yoe: 170). Вес расплавленного золото, собранного у статуи после пожара, составил приблизительно 90 кг или 5 450 тикалей (tical), при этом все золото было сохранено и из него для статуи была изготовлена большая накидка в виде одеяния монаха (ROB: IX. xxxiv, xxxvi).

Уже 5-го июля 1884-го года было закончено частичное восстановление храма, организованное королем Тибо (Thibaw, правл. 1878-1885 г.г.), который пожертвовал на оплату работ и материалов 18 360 рупий. Он также передал в дар храму необычную лежанку из стекла, привезенную из Франции, которая теперь находится в музее мандалайского дворца. Но самым впечатляющим подарком короля стал изумительный «белый зонт», украшенный 879 алмазами, 282 изумрудами, почти 5 000 рубинов и более чем 8 000 жемчужин. Кроме того, 1-го июля 1884-го года он, вместе со своей супругой королевой Супаялат (Supayalat), подарил храму золотую корону (пали makuta) и другие предметы для облачения статуи Махамуни (Tun Aung Chain 2005). Все это происходило всего лишь за год с небольшим до захвата Мандалая британскими войсками 28-го ноября 1885-го года.

Восстановленный после пожара 1884-го храм критиковали за то, что его внешний вид представлял собой «… ухудшенный итальянский стиль», ссылаясь при этом на пристроенные к нему коридоры c европейскими архитектуры арками и колоннами. Проект архитектора Хойна Фокса действительно объединял европейские и бирманские элементы, хотя некоторые европейцы считали, что все должно было быть выполнено в чисто бирманском стиле.

Для выбора нового проекта храма в 1891-ом году были назначены общественные слушания. Работавший в то время английский инженер оставил отчет об этих дебатах и детальное описания конструкции нового здания (Donnan). В ходе дискуссий поступали различные предложения, в том числе обсуждалось: использовать ли как и раньше дерево и кирпич, или же строить из железа и стекла – идея, которую защищали некоторые бирманцы, видевшие Кристал Пэлас (Crystal Palace) в Англии. В результате голосования победила кирпичная кладка, но предложенный проект не соответствовал уничтоженному огнем прототипу. Тогда опекунский совет храма обратился за архитектурным планом к Хойну Фоксу (Hoyne Fox), работавшему главным инженером Департамента общественных работ Янгона, чья концепция в конце концов и была принята. Его план был гибридным: с традиционной семиярусной венчающей башней и с первым этажом, выполненным в европейском стиле. Некоторые сразу же выразили недовольство проектом, характеризуя «нижнюю галерею» как «своего рода ухудшенный итальянский стиль» (Oertel: 8). Другие европейцы были разочарованы тем, что за основу проекта храма не были приняты ранние паганские модели, невзирая на их анахронизм (Bird: 282). Тем не менее, два различных проекта были выставлены для обозрения в помещении храма к 1892-му году и оставались там как минимум до 1895-го, при этом об отклоненном проекте в настоящее время ничего не известно.

Четыре стены главного святилища были почти полностью возведены еще до начала восстановления храма, и поэтому было решено включить их в проект нового здания в качестве его центрального сооружения. Чтобы равномерно распределить нагрузку от веса новой башни на стены святилища, поверх них была смонтирована круговая конструкция из склепанных между собой металлических пластин, на которую был уложен слой бетона. Кроме того, чтобы уменьшить вес башни, руководивший работами инженер «использовал специальный кирпич клиновидной формы для внутренней отделки конуса». Металлическая деталь, соединяющая зонт-тхи (hti) с башней должна была быть латунной, но заказ на ее изготовление был передан «каким-то бирманцам [sic] в Мандалае, которые, к несчастью, подвели». В связи с нехваткой времени, в конце концов, вместо нее был использован железный прут, «покрытый сусальным золотом» (Donnan: 346). Для обеспечения устойчивости зонта-тхи внутри вершины башни было закреплено бревно из тика длиной около 4 м.

На этом современном рисунке изображен архитектор Хойн Фокс на фоне храма, восстанавливаемого после пожара, которому помогает Кинвун Минджи, горделиво возвышающийся слева. Подпись под рисунком гласит: Тан Чве, ученик У Чит Мьяэ. Mahamuni compound.

День начала водружения зонта-тхи был определен астрологами. В первый день завершение подъема самого нижнего металлического кольцо сопровождалось салютом из пятнадцати ружей. Каждый следующий день на вершину башни устанавливалось одно новое кольцо, и это событие приветствовалось залпом из пяти ружей, а установка последнего, седьмого кольца была опять отмечена пятнадцатью ружейными залпами. На третий день установки зонта в четыре часа утра произошло незначительное землетрясение, которое было воспринято местными жителями как благоприятный знак (Donnan: 348). В 1916-ом году этот зонт-тхи разрушился во время бури и был заменен на новый в 1918-ом году.

В сборе средств на строительство храма принимал участие бывший министр Кинвун Минджи (Kinwun Mingyi, 1821-1903 г.г.), который после аннексии Верхней Бирмы активно занимался возрождением святынь Мандалая. Но, несмотря на то, что видные граждане страны и местные жители оказывали проекту всемерную помощь, потребовалось целых четырнадцать лет, чтобы полностью восстановить храм после пожара. Часть поступлений в фонд храма обеспечивала арендная плата владельцев лотков, установленных около храма, а так же золото из ящиков для пожертвований, которое не помещалось на статую (Bird: 281). Многие кирпичи, заложенные в стены и опорные конструкции храма, были позолочены верующими для получения религиозной заслуги. Низкое деревянное ограждение со стеклянными балясинами, отделяющее святилище от основного зала, по всей вероятности было установлено в начала 20-го столетия и очень похоже на подобное сооружение в монастыре Швенандо (Shwenandaw) в Мандалае, а толстые позолоченные балки потолка и декоративные круглые вставки подобны тем, что находятся в старых вестибюлях храма Ананда в Пагане. 

Территория храма

Северный вход храма Махамуни, возведенный на пожертвования местного бизнесмена У Чо в 1962-ом году. By U Chit Myae (1904-1976), Mandalay, c. 1965. Eindawya Pagoda platform, Mandalay.

Наследный принц, доставивший статую Махамуни в Амарапуру, увековечен в виде современной бронзовой статуи, установленной на территории храма. Он умер намного раньше своего отца, и вполне возможно, что это произошло вследствие плохой кармы, настигшей его после ракхайнской кампании. Среди других достопримечательностей можно отметить огромный колокол весом 40 тонн, пожертвованный в 1811-ом году одним из сыновей Бодопайи.

В северо-восточном углу огороженной территории располагается небольшое святилище, в котором находится мраморная плита, возможно датируемая времен основания храма, на которой выгравировано и обведено красной краской слово «Махамуни». А в юго-восточном углу установлена мраморная плита с надписью, перечисляющей различных дарителей и их пожертвования храму в конце 19-го и начале 20-го веков. Когда-то Бодопайя собрал по всей Верхней Бирме более 500 каменных плит с эпиграфическими надписями, которые хранились около храма Махамуни, но теперь все они отсюда вывезены, главным образом на территорию королевского дворца в Мандалае.

В северо-западном углу в небольшом своеобразном здании находится статуя стоящего Таджьямина (Thagyamin), который правой рукой указывает на священный образ Махамуни. С историей храма Махамуни также связаны вымышленные брат и сестра, которых согласно легенде вынудили сопровождать священный образ из Ракхайна в Верхнюю Бирму. Они умерли на чужбине и через некоторое время стали почитаться как наты (nat) жителями местности, примыкающей к храму Махамуни с юго-запада (Brac de la Perrière 2005).

В одном из павильонов у западной стороны храма находится современный мраморный «след Будды». По соседству с ним располагается «Библиотека Махамуни», в которой хранятся печатные копии всей Типитаки и различные рукописи. Перед входом на территорию храма возвышается современное здание музея, в котором выставлено около тридцати больших картин, рассказывающих о главных событиях в жизни священного места. 

Настенные росписи

На рисунке изображена «южная ветвь» Дерева Бодхи, парящая в воздухе (вверху слева), которая затем была погружена на специальную лодку и в сопровождении дочери Ашоки отправлена вниз по Гангу и далее на Шри Ланку. Еще со времен Пагана Шри Ланка оказывала значительное влияние на религиозную жизнь Бирмы. South corridor, Mahamuni Temple, c. 1892.

Сегодня настенную живопись можно увидеть только в западном и южном коридорах, но почти наверняка она также присутствовала и в двух других. Судя по как минимум двум выполненным краской надписям, обнаруженным в южном и западном коридорах, работы по росписи этих помещений по всей вероятности были закончены в 1892-ом году. До пожара 1884-го года потолки и стены деревянных коридоров первоначального храма также были украшены настенными рисунками, но их тематика неизвестна (Shwe Yoe: 170).

Сейчас настенная роспись присутствует только в некоторых залах с арочными проемами, которые примыкают к концентрическим кирпичным стенам, окружающим главное святилище. Эти стены и залы были возведены в 19-ом столетии, но сейчас невозможно определить, были ли какие-то из этих помещений построены до или сразу же после пожара 1884-го года, а также были ли они сооружены одновременно или же в разное время.

Эти детали рисунка, расположенного в западном коридоре храма, представляют три дня недели. Прибл. 1892-ой год.

Только в пяти залах сохранились их первоначальные росписи (в двух на юге и в трех на западе), в других же рисунки скрыты под слоями густой побелки. Там, где они сохранились, настенные росписи занимают потолки и верхние части стен. Все художественные работы в храме были полностью закончены к 1896-му году (Bird: 276). Многие рисунки имели объемные подписи на бирманском языке, но небрежная побелка уничтожила большую часть этих ценных источников информации.

Тематика рисунков включает в себя сцены из жизни Будды, сюжеты избранных джатак (jataka) и ряды из двадцати восьми Будд. Помимо этого, наличие среди настенных росписей храма множества композиций, сюжеты которых явно заимствованы из «Махавамсы» (Mahavamsa), должно было подчеркнуть, что храм Махамуни является частью обширного буддистского мира. К примеру, на одном из самых впечатляющих настенных рисунков, расположенном в южном коридоре, изображено отделение «южной ветви» Дерева Бодхи, которая затем была отправлена императором Ашокой (Asoka) на Шри Ланку.

Храм Махабодхи в Индии. Рисунок по всей вероятности был выполнен по фотографии, а бирманские паломники добавлены к общей композиции. South corridor, c. 1892.

На другом рисунке в том же самом коридоре изображен храм Махабодхи (Mahabodhi) в Бодх Гае (Bodh Gaya), заполненный бирманскими паломниками. Многие из настенных росписей посвящены исключительно бирманским священным местам, таким как, например, пагода со священными волосками Будды в Проме (Prome) и ежегодный праздник «Золотых отпечатков стоп Будды» (Shwesettaw) около Минбу (Minbu) (оба рисунка находятся в западном коридоре). Среди изображений различных святилищ присутствует и «Золотой камень» из Чайтхийо (Kyaik-hti-yo), поэтому можно предположить, что ко времени создания рисунков эта прежде исключительно монская святыня уже была включена в пантеон бирманских священных мест.

Гора Меру (в центре), окруженная семью горными хребтами, является популярной темой в искусстве тхеравады. Основание гора охвачено рыбой, поедающей свой собственный хвост. Справа изображен Будда со своим окружением, спускающийся на землю после проповедования учения своей матери. c. 1892. West corridor.

Потолки залов расписаны небесами со знаками зодиака и созвездиями, напоминающими более ранние образцы подобной живописи на потолках храма Чаутоджи (Kyauk-taw-gyi), расположенного в Амарапуре. Особое внимание привлекает изображение схождения Будды с горы Меру, расположенное в западном коридоре, которое поражает воображение своим сочетанием цветов. В нижней части многих композиций располагались рисунки с красочными картинами буддистских адов, но только некоторые из них, находящиеся в западном коридоре, уцелели после регулярных побелок. На ряде рисунков присутствуют изображения животных, фигурирующих в джатаках, такие как, например, череда шестнадцати журавлей из такого же количества джатак, в которых будущий Будда был журавлем (Moore: 1995).

Ученик Будды Могаллана мерится силами с королем змей-нагов по имени Нандопананда. Этот эпизод из палийского канона был включен в перечень «Восьми великих побед», ставший популярным в 20-ом столетии. Southern corridor, c. 1892.

Выполненная краской надпись в южном коридоре сообщает, что указанная в ней семья прибыла из деревни под названием Тан Дага (Than Daga), расположенной около городка Коа (Kawa) в округе Пегу, чтобы обратиться к «Мьят Муни» (Myat Muni) с пожеланием о процветании. Семья пожертвовала средства на возведение башни-пьяты (бирм. pyathat), которой вероятно являлась небольшая кирпичная башенка в виде шпиля, возвышающаяся над залом с настенными росписями и этой надписью, датированной 1892-ым годом. Вполне возможно, что рисунки в этом зале также входили в пожертвование этой семьи, но полной уверенности в этом нет.

Созерцание монахом разлагающегося трупа является практикой напоминания о непостоянстве жизни. Этот сюжет довольно распространен в живописи 19-го и 20-го столетий. South corridor, c. 1892.

Другая семья жертвователей храму, оставившая надпись в западном коридоре, была из поселка в округе Момейт (Momeit), находящемся на территории шанских государств. В этих двух надписях нет упоминаний о настенных росписях, но вполне вероятно, что художественные работы были завершены вскоре после возведения над коридорами декоративных башенок в 1892-ом году.

Утраченные рисунки залов восточного коридора, к которому обращен священный образ, по всей вероятности были самыми значимыми живописными работами храма и вполне возможно, что их сюжеты были посвящены истории Будды Махамуни и ступе Шведагон.

В конце 19-го столетия бирманская живопись находилась под сильным влиянием европейской, и характерным примером этого стало частое использования линейной перспективы при изображении зданий. До аннексии Верхней Бирмы в 1886-ом году изображения европейцев достаточно часто встречались в различных художественных композициях, даже на рисунках по мотивам джатак, как например в Кирпичном монастыре при храме Ананда в Пагане. Однако, настенные росписи храма Махамуни содержат лишь несколько изображений иностранцев, причем эти образы являются либо пассажирами в вагонах двух или трех поездов, нарисованных на фоне пейзажа, либо машинистами, ведущими эти поезда.

Вопрос о том, были ли росписи каждого из залов согласованы в рамках общей иконографической программы, пока еще ждет дальнейших исследований. Другими вопросами без ответов являются точные литературные и иллюстративные источники для настенных рисунков и были ли они выполнены одной или несколькими художественными мастерскими. 

Пагодные рабы и брахманы

Бирманские и ранние европейские источники упоминают о «пагодных рабах», состоявших при храме Махамуни. Эти люди указом короля прикреплялись к определенной пагоде и занимались ее обслуживанием, т.е. примерно тем же самым, чем занимаются сегодня платные сотрудники и команды добровольцев в Шведагоне, но это принудительное назначение на обслуживание пагоды несло на себе тяжкое социальное клеймо. К примеру, в 1801-ом году группу лишенных сана бирманских монахов отправили в храм Махамуни в качестве «пагодных рабов» в порядке наказания за нарушение ими монашеских правил (ROB: V. 180).

Из ракхайнской кампании в Верхнюю Бирму было приведено более 20 000 пленных, и вероятно некоторые из них были переданы храму Махамуни в качестве «пагодных рабов». Считается, что 120 семей из Ракхайна (Rakhine) были прикреплены к пагоде для ее обслуживания, причем эта цифра повторяется в ранних европейских работах, начиная с 1826-го года (Yule: I. 477), а их потомки упоминаются европейскими и бирманскими источниками столетие спустя (Yule: 167; Shwe Yoe: 170; ROB: IV. 167).

Индуистским священникам, которые были приведены из Ракхайна и уже обосновались в Амарапуре, было также поручено прислуживать во время выполнения ритуалов перед образом Махамуни. Кроме того, на брахманов (в Бирме их называют punna), участвовавших в ритуальных церемониях у священного образа в Ракхайне на постоянной основе, была возложена та же обязанность и в храме Махамуни в Амарапуре (эта группа брахманов имела статус «пагодных рабов» – прим. shus), т.к. считалось, что такая преемственность будет гарантировать эффективность ритуалов (ROB: V. 119, 185; Leider 2005/06). Астрологи и хироманты индийского происхождения, которые сейчас располагаются вдоль южного коридора, в некотором смысле представляют собой последние остатки индийских брахманов в Верхней Бирме. Большинство из них является выходцами из Бенгалии, при этом они свободно говорят на бирманском, хинди и бенгальском языках и гордо носят повязанный через левое плечо священный брахманский шнур. 

«Неиспользованные остатки»

Считается, что несколько священных образов Будды было изготовлено из «большого остатка» металла (бирм. maha-kyan), подготовленного для отливки статуи Будды Махамуни. Различные легенды перечисляют разное количество таких образов, но наиболее известными из них являются четыре. Первая и вторая статуи из этого списка находятся в современных монастырях Мьяу-У (Mrauk-U). Для третьей, которая носит название Швебонта (Shwebontha), была возведена пагода, расположенная напротив Проме (Prome) на другом берегу реки Иравади. Согласно преданию, Швебонта должен был быть отправлен в Амарапуру к королю Бодопайе, но по просьбе ракхайнских паломников сын короля оставил его на берегу реки напротив Проме. Четвертая статуя находится в городке Залун (Zalun), расположенном на берегу Иравади к северу от Янгона. Эти скульптурные образы несут на себе отпечаток священности «большого» Махамуни и географически объединены в особую группу священных мест, подобно пагодам со священными волосками Будды, расположенным в окрестностях Татона (Thaton).

В Бирме в большом количестве представлены и другие реплики Будды Махамуни, созданные не из «остатков металла», причем изготовление многих из них было организовано знаменитым мандалайским отшельником У Кханти (U Khanti) в первой половине 20-го столетия. Они находятся в Моулмейне (Moulmein), Татоне (Thaton), Швесетто (Shwesettaw) и ряде других мест. Молумейнская реплика Махамуни была отлита в самом городе в 1904-ом году после того, как годом ранее был сделан слепок с лица Будды Махамуни в Мандалае. Помимо этого реплики Будды Махамуни есть в штате Шан в Схипо (Hsipaw) (1895 г.) и Ченгтуне (Kengtung) (1921-1926 г.г.), а также в штате Мон в Чайто (Kyaikto) (1894 г.).

Реплика храма Ананда

Жена короля убегает с безруким и безногим вором. Любовники не смогли убить короля, который позже отправил их в изгнание. Это иллюстрация к эпизоду из популярной в 19-ом столетии джатаки (N 193). Modern sculpture, Ananda Temple compound. Mahamuni Temple complex.

К югу от восточного коридора храма Махамуни располагается реплика паганского храма Ананда, которая была возведена на пожертвование главной супруги короля Пагана (Pagan, правл. 1846-1853 г.г.), основателя храма Чаутоджи (Kyauk-taw-gyi) в Амарапуре. Этот храм во многом отличается от храма Ананда в Пагане, но, тем не менее, является примером того, как паганский храм в течение многих столетий служил образцом для подобного рода священных сооружений. При этом следует отметить, что его своеобразная остроконечная башня по всей вероятности является результатом более поздней реконструкции.

Группа современных панно, находящихся в одном из павильонов этого храма, представляет историю храма Ананда в Пагане, а на других изображены события начала 20-го столетия: обсуждение отшельником У Кханти (U Khanti) с дарителями здания будущей галереи, которая теперь соединяет храм Махамуни и храм Ананда. На этих работах присутствуют подписи как минимум двух художников: У Ко Ни (U Ko Ni) и Маунг Ко (Maung Ko). Еще одна серия рисунков демонстрирует примеры кармического воздаяния за плохие поступки.

Скульптурная композиция из деревянных фигур, расположенная в одном из углов храма, представляет эпизод из широко известной джатаки о принце Падуме (Paduma), чья жена сбежала с безруким и безногим преступником (джатака N 193). После этого пара попыталась убить Падуму, столкнув его с утеса. Не зная, что он был спасен от смерти огромной игуаной, они неожиданно встретились с Падумой снова после того, как тот стал королем, самонадеянно явившись во дворец за королевской милостыни. Король приказал изгнать их из города, что стало доказательством того, что плохая карма неумолимо настигнет любого. Эта история стала особенно популярной в современный период. 

Если бы эти страдальцы могли говорить 

Эти шесть бронзовых фигур являются ярким напоминанием о взлетах и падениях империй и символической роли имперских военных трофеев. Их первым домом был Ангкор (Angkor), центр кхмерского королевства, где вероятно они и были отлиты в 12-ом или 13-ом столетии. Фигуры двух мужчин напоминают статуи ангкорских каменных стражей, а трехголовый слон скорее всего является пьедесталом индуистского бога Индры (Indra) (Boisselier). В состав группы также входят три бронзовые скульптуры львов, при этом у двух из них головы восстановлены уже в 20-ом веке: где-то между 1916-ым и 1935-ым годами (Taw Sein Ko 1916; Damrong). Два льва имеют одинаковый размер, и их тела повернуты навстречу друг другу, и это позволяет предположить, что когда-то они были установлены парой. Третий лев немного большего размера, поэтому, скорее всего, эта скульптура не имеет непосредственного отношения к двум другим. Поскольку две фигуры стоящих мужчин также имеют различные размеры, то вполне вероятно, что в Ангкоре они не были парной скульптурой.

В 15-ом столетии тайская армия захватила эти бронзовые скульптуры в Ангкоре и перевезла их в Аюттхаю (Ayutthaya). В 1569-ом году войска короля Байиннаунга (Bayinnaung) разграбили тайскую столицу, и статуи были вывезены в Пегу (Pegu), а позже, в 1599-ом году, перемещены в Таунгу (Toungoo). Но в том же самом году Таунгу был захвачен королем Ракхайна (Rakhine), который отправил бронзовые скульптуры в свою столицу Мьяу-У (Mrauk-U), расположенную в западной Бирме. Затем, после завоевания Ракхайна Бодопайей (Bodawpaya), в 1785-ом году они были перевезены в Верхнюю Бирму и с тех пор находятся в храме Махамуни. Возможно, что эти шесть скульптур были одними из тех тридцати изделий из бронзы, которые были захвачены в Ракхайне вместе с 2 000 артиллерийских орудий, включавших гигантскую пушку, впоследствии установленную около заднего входа мандалайского дворца (Konbaungzet: II. 31). Бронзовые фигуры по всей вероятности были выставлены в Мьяу-У в каком-то публичном месте, и хотя о них есть упоминание в одной из ракхайнских хроник (Candamalalankara: 148-149), как точно они использовались – неизвестно.

Для посетителей храма кхмерские скульптуры сегодня являются популярной достопримечательностью, но до конца 19-го века на них практически никто не обращал внимания. В 1820-ых годах бронзовые скульптуры хранились в расположенном около храма Махамуни отдельном деревянном здании, в котором находилась «единственная и впечатляющая на внешность статуя Гаутамы [sic]». При этом две бронзовые фигуры стоящих мужчин «с разного рода повреждениями валялись на полу» (Crawfurd: I. 479-480). Тридцать лет спустя обращение с ними не стало лучше, т.к. о них, «как кажется, не очень-то и заботились, и они были частично повреждены» (Yule: 167). Однако, к концу 19-го столетия эта группа бронзовых скульптур была выставлена где-то в северо-западном секторе территории храма, примерно там, где находится и сегодня (Bird: 282). Павильон, в котором они располагаются в настоящее время, был возведен относительно недавно.

По другой версии эти бронзовые фигуры были доставлены из Аюттхаи в Ракхайна в качестве выкупа за младшего брата тайского короля Наресуана (Naresuan), которого согласно хронике «Ракхайн Минязаджи Сатам» (Rakhine Minrajagri Satam) ракхайнцы взяли в плен в Нижней Бирме в 16-ом столетии, (Michael Charney, personal communication).

К концу 19-го века появилось поверье, что если потереть одну из бронзовых статуй, то можно избавиться от физических недугов и улучшить общее благосостояние (del Mar: 77). Особенно чудотворными они считались в части проблем с желудочно-кишечным трактом, поэтому, как отмечалось в одном из источников того времени, «паломники, страдающие расстройством пищеварения и другими болезнями желудка, вставляют пальцы в пуп статуи» (Taw Sein Ko 1916).

Количественный состав, размеры, качество работы и особое место в истории региона этой группы бронзовых скульптур выдвигают ее на первое место среди самых значимых предметов старины не только в Бирме, но и возможно во всей Юго-Восточной Азии.

 

<<К оглавлению книги «Священные места Бирмы» Следующий раздел>>
Web Analytics