shus 2009

1. Немного истории и географии

Существует некоторая путаница в названиях, связанных с горой Попа и тем, что вокруг нее.

Сама гора Попа  – это давным-давно потухший вулкан  высотой 1518 м над уровнем моря. Территория вокруг нее являются национальным парком с одноименным названием.

«Попа» (popa) на пали означает «цветок», весной на горе и в округе очень много цветов, пишут даже о каких-то особенных сортах орхидей.

Наверное поэтому главный праздник почитания натов проходит в мае месяце.

Место куда ездят на экскурсии (хотя есть экскурсии и в сам нацпарк)  – скала-обитель натов и буддистский монастырь на ней – находятся к юго-западу от самой горы Попа.

Это скала – высокий пьедестал с плоской поверхностью и отвесными стенами, образовавшаяся в результате магматической экструзии (это когда расплавленную магму выдавило через щель в земной коре как зубную пасту из тюбика).

С давних времен скала была обителью самых могущественных духов-натов: Мина Махагири и его сестры и главным небуддистским культовым местом всей Бирмы.

В конце 19-го – начале 20-го века на ее вершине был сооружен буддистский монастырь Таунг Калат, в котором основное место опять же отведено натам.

Лестница в 777 ступеней и монастырь были построены благодаря усилиям очень известного в Бирме человека – монаха У Кханди (U Khandi) (1868-1949).

Всю свою жизнь он посвятил подвижничеству в деле сооружения ступ и храмов на естественных возвышенностях.

В списке его дел, кроме этого монастыря, из самых известных  значатся: восстановление святынь на Мандалайском холме, храм близ Чайттийо (это там где знаменитый Золотой Камень – Golden Rock).

Сами бирманцы с названиями не путаются. Сама Попа у них называется просто -Taung Ma-gyi (mother hill), а скала с монастырем – Taung Kalat (pedestal hill).

2. Дорога

Машину брали в отеле.

На ноябрь 2008 года стоимость машины на полдня – 15 долларов, на день 35 долларов. До Попы примерно 50 км – за полдня укладываемся.

С утра у лобби машина – не очень старая тойота, водитель – модный, стильный, подтянутый, на лоунже болтается сотовый – признак местной суперкрутизны.

По-английски разговаривает сносно, но как краевед – так себе.

Выезжаем из старого города (наш отель за стенами старого Багана прямо на берегу Ирравади) и мимо стоянки конных экипажей поворачиваем  на юг по центральной дороге в сторону Нового Багана.

Мимо мелькают храмы и ступы – всех видов, стилей и размеров.

Фантастическое зрелище, к нему наверное привыкнуть просто невозможно, если не родиться тут. Что в первый день, что в последующие, реакция примерно одинаковая – нереально!

Минут через пятнадцать  выезжаем из Багана. Все тот же желто-зеленый пейзаж, только кажется, что местность еще суше, а растительность еще реже.

Дальше – только по равнине, кругом сухая саванна, деревья все больше вдоль дороги и у деревень.

По дороге много засаженных полей и сахарных пальм. Вся растительность какая-то серожелтозеленоватая и пыльная. Маис, сезам, еще что-то незнакомое.

Выехали рано, поэтому попали в то время, когда дети дружно движутся в школу.

Для такой малонаселенной местности количество школьников показалось просто огромным.

Чистенькие, серьезные – на великах и пешком, группами и по одиночки – и так почти всю дорогу. Все в отутюженных рубашках и блузках, аккуратных лоунжи. Пацаны не хулиганят – видимо одежду берегут.

Меня это уже не удивило, а скорее порадовало.

То что бирманцы очень чистоплотны и аккуратны в одежде я увидел уже здесь. А то, что Бирма страна людей грамотных и обладает самобытной культурой, я понял еще раньше – из литературы, прочитанной до поездки.

Но все же, увидев в Янгоне, какое количество книг продается на обычных уличных рынках, был изрядно удивлен. Что продают в Азии на улицах, известно: кто был – тот видел, кто не был – наверное догадывается.

Начальное образование в Бирме является обязательным на государственном уровне. Кроме этого большинство мальчиков проходят через послушничество в монастырях. Там их учат читать и писать, а так же  основам буддизма, традиционной истории и культуры.

По данным международных организаций грамотность в Бирме составляет 90% (Таиланд – 92%, Индия – 73%).

Глядя на статистику надо помнить, что Бирма очень многонациональна (7 собственно мьянмских центральных областей и семь национальных округов). Кроме основного народа мьянма  есть и кочующие горные племена, которые до сих пор занимаются подсечно-огневым земледелием, и живущие в труднодоступных горах на севере наги (которые только в конце семидесятых под давлением правительства на своем всеобщем курултае рекомендовали соплеменникам прекратить охоту за головами) и еще много чего.

3. Скала и монастырь.

Дорога начинает петлять по горам и через некоторое время подъезжаем к длинному пологому спуску, который заканчивается у подножья скалы.

На полпути останавливаемся, выходим поснимать дальний план.

Тут же с утра пораньше отирается местная девчушка – продает вулканические камешки.

Продавщица – серьезная и спокойная. Товар предлагает с достоинством, никакой суеты и мантр «онли уан доллар …».

Ну что ж, кто рано встает тому нат подает – пришлось купить на фиг не нужный  камешек.

Сфотографировались с ней на память – и вниз.

Остановились у подножья – то ли площадь небольшая, то ли просто расширение улицы.

День сегодня не удачный – вроде бы еще утро, а солнце уже очень яркое.

Вся местность в белесой дымке  и равноокрашенна в какие-то выцвеченно-выбеленные цвета (в Азии такая погода – не редкость, хуже нет для съемки,  но обычно так бывает к полудню).

Окрестная растительность жухлая,  бледных желтовато-зеленоватых оттенков.

Все остальное тоже под стать: блеклое, пыльное и облезлое.

И солнце жарит все сильнее и сильнее.

В общем, настроение не очень.

Наверху, на плоской вершине монастырь – бело-золотые приземистые строения, у подножья поперечная галерея с подпорной стенкой в сторону дороги. От нее и начинается лестница на вершину.

Напротив через дорогу – местный рынок и общепит.

Справа от скалы спускается вниз неширокая зеленая долина с деревней. За скалой (как потом выяснилось) примерно в километре – довольно большой монастырь с разнообразными строениями.

На поперечную галерею ведут ступени, типа широкого крыльца-портика со слонами по бокам и пьятой (ярусной башней) наверху.

Поднялись на галерею, тут уже надо разуваться. Обувь в мешок и в рюкзак под грустные взгляды добровольных хранителей (это не жлобство и не боязнь покражи, это – практика: никогда не знаешь где придется выходить, поэтому обувь лучше брать с собой, если стопроцентно не уверен что вернешься к этому же месту).

Перед началом подъема  довольно большой prayer hall с фигурами 36 (так пишут) натов. Наверно здесь нет только верховного, 37-го – Таджья Мина. Все фигуры яркие, в разноцветных одеждах. Перед ними уже с утра – приношения.

Лестница построена в виде крытой галере и до вершины делает немногим более пол-оборота по спирали.

В начале пути лестница довольно широкая, каменная, на ступеньках небольшой базарчик – торгуют всякой ненужностью, напитками и едой.

Дальше местами каменная, местами металлическая, неравномерной крутизны, широкие лестничные площадки со скамейками для отдыха. Покрыта ржавой коньковой крышей из профлиста, по которой с шумом носятся макаки.

Макак очень много.

Раз день сразу не задался, то это не удивляет, т.к. макака – одно из самых нелюбимых мною животных (при всей моей толерантности к животному миру – я даже к крысам и змеям хорошо отношусь).

Макаки (они же бандерлоги, кто читал про Маугли) очень умные, высокоорганизованные, хитрые и злобные твари с реакцией как у кобры, постоянно заряженные на то, чтобы что-нибудь стырить. Хватают не только съестное, но блестящее – очки, фотики, цепочки с шеи, сережки из ушей.

Ко всем их обычным порокам в этом месте добавляется еще один: срут прямо на ступеньках, много и обильно и сами же по этому бегают.

Хотя вся гора в зарослях и до ближайших кустов от лестницы – рукой подать.

Как противодействовать этим силам зла:

• не кормить макак, особенно там, где они не обеспечены постоянным госпайком (типа Манки Фореста на Бали) – налетят, отберут и одежду изгадят;
• не переть на них буром: либо дать возможность отступить, либо самому обойти (у макак есть четкое личное пространство и хорошо заметно, когда вы в него вторгаетесь);
• не подходить в упор к месту, где главному самцу гарем коллективно вшей вылавливает;
• и -самое важное ! – всегда ходить по местам их скопления с палкой в руках (дубина ни к чему, достаточно даже символической хворостины). Хождение с палочкой повышается ваш авторитет в разы или даже на порядок – конечно, никто не разбегаются в панике, но все же хоть и с ленцой, но сторонятся.

Кстати к местным, в отличии от туристов, макаки относятся с большим уважением и товар с лотков не воруют – сразу видно, что их здесь как-то убедили в неотвратимости возмездия за нарушение порядка.

Все это их дерьмо конечно старательно убирается и размазывается, но тем не менее вся лестница в пятнах и подтеках и то там, то здесь красуются кучки –при всем старании люди просто за ними не успевают.

Лестницу основательно моют наверное только по большим праздникам – чаще воды на такую высоту просто не натаскаешься.

Когда мы шли, было относительно чисто, особенно если привередливо не разглядывать, куда ступают твои босые ноги.

Совет для брезгливых и просто разумных: берите с собой большие влажные салфетки и побольше – не придется отвлекаться на мысли о грязи и всяких бациллах-грибках.

Хотя в действующих культовых местах Бирмы очень и очень чисто (лестница на Поупе – это исключение), все-таки гигиены никто не отменял.

Вышли, сели на ступеньки, протерли ноги – и настроение поднялось.

Сюда же – не забывать периодически мыть с мылом или дезинфицировать обувь изнутри (когда есть возможность ее просушить).

Кстати, рацпредложение ходить в носках для буддистских храмов и ступ не проходит – только босиком.

По дороге от лестничных площадок кое-где отходят тропинки к каким-то культовым местам, прилепившимся на скальных карнизах, но мы туда не сворачивали.

Поднимались довольно быстро, как мне кажется, минут за 20-25 управились. Конец подъема – площадка с небольшой позолоченной глыбой (этакий Голден Рок в миниатюре).

Наверху – лепота !

Вокруг пейзажи: зеленые холмы на западе (откуда приехали) и  внушительная гора Попа  – на северо-востоке. Там и сям среди зелени сверкают золотом  белоснежные монастыри.

Только вот погода совсем не радует, а состояние после быстрого подъема по жаре и обезьяньему говну какое-то не романтическое.

Наверху все чисто и аккуратно, не то, что внизу. Храм небольшой, площадки и строения на нескольких уровнях, цвета в традиционном бирманско-буддистком стиле: белоснежное с золотом.

Внутри несколько залов со скульптурными  группами больше похожими не на культовых персонажей, а на фигуры в стиле музея мадам Тюссо: в одежде, с раскрашенными и выразительно прорисованными лицами, объединенные в сюжетные группы.

Везде в залах довольно много денег. Кроме традиционных прозрачных ящиков для пожертвований, купюры практически на всех фигурах (даже у Будды в руках) и рядом с ними: засунуты за отвороты одежды, просто как-то закреплены на теле, разложены вместе с приношениями, даже в расщепленный посох монаха засунуты.

Из персонала практически никого: один, не торопясь, шаркает метлой, другой сидит и разносит что-то в бухгалтерскую книгу. Оба в мирской одежде, монахов не видно.

Поздоровались, пожертвовали немного денег.

До сих пор очень сильно жалею, что не попросил счетовода рассказать по-подробнее про монастырь – затупил, состояние было какое-то отрешенное.

Прошли насквозь через монастырь, спускаясь с площадки на площадку и проходя по коридорчикам-галереям, и вышли к выходу на его противоположном конце.

Отсюда начинается спуск по другой лестнице–галерее. Чуть ниже она соединяется с той, по которой мы сюда поднимались.

Прошли немного вниз – навстречу процессия: тяжелобольную пожилую женщину четыре парня на носилках, упираясь, тащат наверх.

Бирманцы верят, что по части исцеления – Попа одно из самых чудодейственных мест.

4. Вокруг скалы

Спустились как-то быстро и с удовольствием: и макак показалось поменьше и лестницы почище.

Вышли из нижней галереи на дорогу, крутим головой – ни водителя, ни машины.

Постояли, послонялись вдоль базарчика – нет поганца.

Местные тоже плечами пожимают, видя наши растерянные лица.

Ладно, пойдем прогуляемся, может и водила найдется.

Пошли влево по дороге вокруг скалы (по часовой стрелке, как правоверные).

Дорога  – проселок, пробитый в скальном грунте.

Прошли примерно треть окружности – распутье.

Стоит небольшая стела с надпись на местном  и  дорога раздвояется: собственно сама дорога ныряет вниз в зеленую долину к монастырю, который мы еще раньше сверху видели.

А в обход скалы идет узкая  лесная тропа.

Долго не думали, решили обойти скалу вокруг – не возвращаться же.

Этот мини-треккинг очень понравился.

Узкая тропинка идет по тенистому лесу, довольно близко прижимаясь к заросшей скале.

Уклон постоянно вниз, местами тропа имеет форму желоба и больше похожа на русло ручья (наверное в сезон дождей так и есть).

Кое-где промоины укреплены камнями.

В любом месте задираешь голову – и над тобой сквозь листву проглядывает крутая высоченная скала с белоснежными домиками и золотыми ступами.

Здорово, хотя постоянный уклон вниз наводил на невеселые мысли о том, что после придется тащиться по жаре вверх (а припекало чем дальше, тем сильнее).

Минут через тридцать-сорок тропа вывела в долину, где-то в середину деревни.

Теперь топаем вверх по тропинкам и дороге, мимо домиков с огородами и хозпостройками и какого-то очередного священного места.

Уклон довольно крутой и хождение по жаре начинает раздражать. Выползли из долинки, упарились окончательно, стоим – уже злобой наливаемся.

Тут как тут и наш водила, уже икру мечет.

«Ты где был?».

«Продукты ездил закупать в соседнюю деревню – здесь дешевле. А вы куда пропали?»

«Да вот, вокруг горы гуляли».

Его «Why!?» после паузы и с учетом интонации в переводе выглядел примерно как «За каким фигом вас туда понесло ?!»

«Тебя, блин, искали !».

Видим – нервничает: во-первых сам накосячил как гид-водитель, во-вторых за интуристами присматривать положено (Бирма все-таки).

Правда, почесав голову, быстро успокоился (буддист как никак).

Но какая-то мысль свербит.

«Я здесь, часто бываю, туристов много лет вожу, но сам вокруг горы ни  разу не ходил, вас первых вижу, которые туда поперлись и что там интересного – не понимаю».

Ладно, поехали. А то долго объяснять, что у русских это национальное: по велению души лезть куда не надо и делать, что не просят.

Через десять минут в машине под кондиционером все уже обрело полностью юмористическую окраску.

Попа хороша, сейчас это осознаю и очень жалею, что не пообщался с  местными, особенно наверху, ничего не расспросил хорошенько о монастыре и самом месте.

Тогда все эмоции съела жара, жухлая зелень, общая зачуханность места и макаки с их говном. А сейчас уже поздно.

Ни в Интернете, ни в литературе ничего внятного про это место найти пока не удалось.

4. Сахарная пальма

На обратной дороге попросили остановиться у одного из домиков при дороге – посмотреть народные промыслы.

Они тут специально для таких дел приспособлены, обычно это небольшое семейное производство. Наш, в частности – для показа, что дает трудящимся сахарная пальма (тодди).

В тени высоких сахарных пальм на краю поля – площадка со ступой-маслобойкой на буйволином приводе и столиком с образцами продуктов, которые она, кормилица (в смысле пальма) дает: сахар, карамельки, пальмовое вино и арак. Рядом – большой сарай, крытый листьями, где все это собственно и производится.

За сараем – пыльное сухое поле, на котором реденько так произрастает нечто чахлое высотой по колено, с редкими сухими ветками и практически без листьев. Оказывается  – сезам знаменитый. Он же кунжут. Листьев нет, но семечек на каждой веточке – до фига и больше.

Попробовали по порядку все. Пальмовое вино – просто брага, довольно легкая и вкусная.

Арак – нормальный самогон, по вкусу на ром похож, мне очень понравился. Остальное – как есть, кунжутом нас тоже не удивишь.

А вот процесс, как это все производят, посмотрели с большим удовольствием.

Тут же при нас глава семьи – улыбчивый худощавый мужик – продемонстрировал весь цикл производства.

Закинув за спину глиняный горшок на трех веревочках (типа цветочного кашпо), он мгновенно по прикрепленной лесенке забрался на пальму высотой метров десять, там снял уже полный горшок сахарного сока, сделал надрез, повесил пустой горшок и через полминуты уже был внизу.

Далее отправились в производственный корпус – в уже упомянутый сарай.

Здесь из собранный сока производят два вида продукции: приятную и полезную, т.е. сахар и алкоголь.

Справа на земле, что-то типа длинного очага, на котором стоит пяток здоровенных тазов. В них сок выпаривается до сахара.

Всем рулит сидя на корточках худенькая и смешливая молодая женщина: что двигает, переставляет, подливает, а если начинает сильно пениться (а оно оказывается часто вспенивается) – бросает щепотку специального порошка и пена мгновенно оседает.

В дальнем левом углу – чаны с брагой и сердце всего производства – самогонный аппарат музейного вида.

Здесь народ уже посерьезнее: улыбки все больше задумчивые, да и сами движения более плавные.

Схема без змеевика, чуть прогрессивнее народного способа перегонки, известного под названием «три тазика»: чан с сужающимся горлом на медленном огне, в нем плавает ковшик с длинной ручкой-трубочкой, сверху –  таз-охладитель с водой.

При мне провели контроль качества продукта, плеснув его в огонь – вспыхнуло мгновенно.

Купили образцы продукции, оставили денег за экскурсию, тепло попрощались и назад – в Баган.

По дороге задремал и вспомнились горшки с халявным сахарным сиропом.

Почему-то подумалось , что наш мир устроен очень разумно и правильно.

Вот например: наш климат не позволяет выращивать в России эти самые сахарные пальмы, а наш березовый сок намного слабее их пальмового и за ним на березу лазить не надо.

А ведь будь все это по другому – наши мужики точно поубивались бы на фиг.

Еще в связи с этим же пришла мысль о реальной опасности глобального потепления …