·······································

Глава II. Паганское царство (1044-1287)

<<К оглавлению «История Бирмы» Следующий раздел>>

2.1 Создание Паганского государства

1044 год не только открывает новый этап в истории Бирмы. Для историков 1044 г. – год начала письменной истории страны. Если до этой даты историю Бирмы приходится собирать по крупицам, основываясь на данных пока немногочисленных и недостаточных археологических раскопок, обращаясь к недостоверным в этом периоде хроникам и легендам, разыскивая отрывочные сведения в китайских хрониках, то начиная с 1044 г. история Бирмы, по крайней мере политическая, в общих чертах достаточно документирована.

Преемственность (хоть порой и весьма условная) бирманских государств, последовавших за Паганским, создание бирманской письменности, зарождение бирманской литературы вызвали к жизни национальные хроники, первые из которых создавались уже в монастырях Пагана начиная с XI-XII вв., так что составители этих хроник были очевидцами событий паганского периода. Тот факт, что до наших дней не дошло ни одной паганской хроники, не означает их гибели. Хроники переписывались непрерывно. Правда, порой они редактировались в соответствии с политической обстановкой, из них нередко выпадали те или иные части и вписывались другие, зачастую вымышленные эпизоды. Однако основная последовательность и датировка важнейших событий бирманской истории оставались неизменными.

Находка в Пагане надписи Раджкумара (надписи Мьязеди) с текстом на четырех сторонах каменной колонны позволила в свое время не только расшифровать [33] язык пью, но и проверить точность дат, сообщаемых хрониками. В надписи, датированной 1113 г., давались даты восшествия на престол второго царя Паганской династии – Тилуин Мана. При сверке этих дат с датами хроник обнаружилось, что они полностью совпадают. Дальнейшие находки надписей подтвердили точность хроник.Это относится ко всему паганокому периоду, за исключением сравнительно короткого промежутка времени в середине XII в., о котором хроники не имеют общего мнения и противоречат друг другу. Это связано, очевидно, с тем, что в эти годы Паган вел неудачную войну с Цейлоном, которую редакторы XV-XIX вв. предпочли обойти молчанием.

В 1044 г. Паганское государство, как отмечалось, занимало лишь часть среднего течения Иравади. Границы Пагана проходили на севере в районе современного города Мандалай, на западе – по среднему течению Чиндуина, на юге – вряд ли южнее самого Пагана.

В 1077 г., когда умер Анируда, его царство в несколько раз превышало по площади государство 1044 г. По местонахождению найденных археологами вотивных табличек с именем Анируды можно установить, что оно протянулось от реки Швели (24° сев. широты) до Тванте в дельте Иравади. Расстояние между этими пунктами превышает 1 тыс. км.

Быстрота, с которой было создано это государство, качественное различие между союзом племен, живущих в небольшой долине, и обширной страной с несколькими большими городами, например с Паганом, одним из крупнейших городов Азии – столицей этой страны, нередко приводили историков в замешательство. Дело тут не только в территориальном росте. Ведь именно за эти тридцать лет родился бирманский письменный язык, были сооружены первые громадные пагоды и написаны первые фрески, была создана государственная машина, возникли и стали развиваться экономические и социальные отношения нового типа, были построены обширные ирригационные сооружения, многочисленные пограничные крепости и т. д.

Более того, бирманские хроники в один голос утверждают, что в течение первых 13 лет, до 1057 г., никаких крупных событий в истории Бирмы не происходило. Только начиная с 1057 г., с похода на Татон, началось строительство [34] Паганской державы, т. е. государство было создано всего за 20 лет.

Если следовать версии хроник, принятой многими историками, в 1057 г. при дворе Анируды появился монский буддийский монах по имени Шин Арахан. Шин Арахан склонил Анируду к переходу в буддизм Тхеравада (в «чистый буддизм»). До этого, по свидетельству хроник, в Пагане процветали ари – проповедники жестокого культа. Они угнетали народ, пьянствовали, развратничали. Склоненный к истине проповедями Шин Арахана, Анируда, как говорит «Хроника Стеклянного дворца», «исполненный благочестия и мудрости, отверг ересь ари и последовал по стопам Шин Арахана». Анируда согласился на предложение Шин Арахана призвать на помощь из Татона других монахов и с их помощью выгнал ари из государства.

Затем по совету того же Шин Арахана Анируда обратился к царю Татона Манухе с просьбой передать ему часть имевшихся у того буддийских священных текстов. Монский царь отказался, причем сделал это в очень грубой форме, и оскорбленный Анируда собрал армию и отправился в поход на монов во славу религии. С помощью славных воинов Анируда взял Татон, покорил прочие монские города, захватил в плен Мануху, обратил часть населения юга в рабов и вернулся в Паган, приведя несколько тысяч пленных, трофеи и в том числе пять слонов, груженных желанными рукописями. В Пагане Анируда построил для рукописей специальный дом.

Несмотря на верность дат и сохранение общей канвы происходивших в Бирме событий, в сообщаемой хрониками версии многое не соответствует истине. Причиной тому была важность, с точки зрения позднейших хронистов, первых лет существования Паганского царства для дальнейшей истории Бирмы. Исправляя историю, хронисты были ведомы вполне благочестивой и патриотической целью – вознести и прославить царя не только как создателя государства, но и как первого истинного покровителя религии, тем самым ставя его в пример последующим государям. Ради этого они шли на то, чтобы приписать Анируде действия, несовместимые с образом истинного буддиста, в частности заставили его вести чисто религиозную войну с другим буддийским государством. В версии хроник загадка взлета Паганского царства [35] объясняется вмешательством религии, и создание государства прямо выводится из перехода Анируды и всех бирманцев в буддизм.

На настоящем этапе историческая наука о Бирме накопила большое количество надписей, а также собрала воедино все основные хроники, в том числе хроники монских городов и других областей Бирмы. Существует возможность воссоздать истинную картину событий второй половины XI в., которая существенно отличается от канонической.

Прежде всего необходимо отметить, что в Бирме в X в. не было никакого засилия «злых» проповедников-ари. Бирманский историк Тан Тун на основе скрупулезного исследования надписей как паганского, так и после-паганского периода обнаружил, что под ари составители хроник подразумевали аранов, или «лесных братьев» – секту, возникшую в Бирме на рубеже XIII в. и не обладавшую никакими заведомо отрицательными чертами. Первые араны были отшельниками, аскетами, уходившими в леса в знак протеста против обогащения буддийских монастырей, против стремления монахов к земным благам. Однако по истечении некоторого времени араны, создавшие в лесах монастыри, потеряли свой аскетический облик, и их монастыри стали брать дары от мирян и обогащаться, так что вряд ли можно было уже говорить о качественной разнице между ними и обычными буддийскими монахами. Некоторые обряды аранов (например, употребление пальмового вина, порядок принятия пищи и т. д.) отличали их от обычных монахов, однако эти различия не играли существенной роли. Главное заключалось в том, что араны были солидной социальной силой и соперниками ортодоксальных буддистов в борьбе за влияние на правителей Бирмы. И если эта рознь между двумя крупнейшими направлениями в буддизме не ощущалась в паганский период, то впоследствии она обострилась. К XV и XVI вв. относятся эдикты бирманских царей, направленные против аранов. Впрочем, араны существовали вплоть до XVIII в.: так, в XVII в. бирманский царь, отправляясь в поход на Аютию, включил в свое войско отряд монахов-аранов. Варианты хроник, обличающие аранов, создавались именно в XV-XVIII вв., когда борьба была в самом разгаре. [36] И современное хронистам явление было перенесено ими в глубь веков. По сведениям, которые дают надписи, можно уверенно сказать, что в Пагане весьма мирно сосуществовали различные религии и секты, и описания религиозных церемоний включают в себя обряды самых различных толков. Отступник и еретик в понятии бирманского средневековья означал отступника от какой-то конкретной религии, еретика по отношению к нормам исповедуемой веры, а не представителя другой веры иди религии.

Что касается буддизма Теравада, то бирманцы, вероятно, были знакомы с ним еще до захвата власти в Пагане в период жизни в Чаусхе, ведь буддистами этого толка были и окружавшие их моны, и пью, и другие племена. Буддистами, хоть и недостаточно «чистыми» с точки зрения буддиста XVIII в., были и сами бирманцы; но надо сказать, что такими же «нечистыми» буддистами были и моны. Однако если отпадают ари, как противостоящая Анируде и Шину Арахану сила, то исчезает и необходимость идти походом на Татон для захвата рукописей. В действительности ничего подобного не было. История Паганского царства началась раньше 1057 г. Несмотря на сравнительно малые размеры, уже в начале XI в. Паган был княжеством, с которым в Бирме считались, и был известен за пределами Бирмы.

Перед пришедшим к власти Анирудой стояла задача взять в свои руки важнейшую торговую артерию страны – Иравади и южное побережье Бирмы. Это была задача не одного похода, а целого ряда военных экспедиций. Ее выполнение облегчалось тем, что моны вряд ли твердо контролировали земли, принадлежавшие прежде государству пью, в том числе потерявшую свое значение, но еще существовавшую Тарекитару. Вполне возможно, что бирманцы уже до Анируды предпринимали походы на юг и экспедиции, проведенные Анирудой, только закрепили их успех в этом направлении.

Тринадцать лет, прошедших с 1044 г. до захвата Татона, были годами походов, отзвуки которых сохранились в хрониках. Хроники рассказывают о соперничестве главных городов монского юга, Татона и Пегу, и о подвигах богатырей Анируды, совершенных именно на юге и совсем не обязательно во время похода 1057 г.

Стремившемуся к окончательному покорению юга [37] Анируде помог случай. Город Пегу и подвластные ему земли страдали от набегов восточных горных племен. Татон, возможно опасавшийся усиления соседа, отказался прийти на помощь в отражении этих набегов, и правитель Пегу обратился за помощью к бирманцам. Анируда с готовностью заключил союз с Пегу для отражения набегов и прислал свою армию. Горцы были разгромлены, но бирманские войска из Пегу не ушли, и в руках Анируды оказались важнейшие ключевые пункты на южном побережье. Это случилось в конце 40-х – начале 50-х годов XI в.

Татон, основной оплот монов, очутился в изоляции, и падение его стало вопросом времени. Как писал Г. Люс, «Паган выступил в этой военной кампании в роли льва, который, будучи призван разнять двух шакалов, сожрал их обоих». Не исключено, что история с буддийскими рукописями действительно фигурировала как один из поводов для выступления против Татона, а впоследствии была взята на вооружение хронистами как наиболее удобная версия создания Паганского царства.

Захват Татона и покорение монских городов юга позволили Анируде начать широкое строительство в Пагане. Вывезенные из южных городов многочисленные опытные строители, художники, ученые приступили к сооружению первых пагод и храмов Пагана; бирманцы, накопившие основательный опыт за сто лет работы в долине Чаусхе и Пагане, оказались способными учениками. Дальнейшему расцвету Пагана способствовало не столько введение буддизма, сколько открытие для бирманцев международных торговых путей, выход на рынки Индийского океана, непосредственные связи с Индией, Юго-Восточной Азией и Цейлоном.

Особенно часто хроники и надписи упоминают о связях с Цейлоном. Это и понятно – ведь Цейлон был одним из основных центров буддизма Теравада. Известны три миссии, которые Анируда посылал на Цейлон. О миссиях говорится как в бирманских, так и в цейлонских хрониках. Цейлонцы, со своей стороны, обращались к Анируде с просьбой о военной помощи против Чолов. Анируда помощи не послал – войска нужны были ему самому, но когда после окончания войны цейлонцы попросили буддийские тексты взамен утраченных во время военных действий, их просьба была удовлетворена. [38]

Обмен посольствами с Цейлоном говорит о том, что Анируда уделял большое внимание вопросам идеологии, укрепления в стране основной религии, т. е. буддизма Теравада. Его внимание к идеологическим вопросам свидетельствовало о стремлении к правовому оформлению государства,

После покорения юга Анируда предпринял ряд походов на север страны, отодвинув границы государства далеко в горы. Хроники объясняют эти походы той же заботой о религии – попытками добыть зуб Будды, хранившийся у правителя страны Тароп. Походы эти с точки зрения хроник были неудачными, потому что зуба Анируда не добыл.Очевидно, бирманцам пришлось остановиться, ибо в своем стремлении к северу они неизбежно должны были вступить во владения Наньчжао, которое все еще было слишком сильным соперником.

Во время северных походов были приведены к покорности некоторые шанские князья, и один из них отдал в жены Анируде свою дочь, судьба которой послужила впоследствии сюжетом для нескольких произведений бирманской литературы. Шанскую княжну невзлюбили при бирманском дворе, и ей пришлось покинуть столицу.

Существует тайская традиция, говорящая о том, что Анируда завоевал также государство Лонгбури и Дваравати и кхмерский царь Урайядитьяварман II вынужден был вернуть себе власть над ними ценой признания власти бирманцев над остальными завоеванными ими землями. Сведения об этом являются преувеличением, однако достижения бирманцев во второй половине XI в. и без того очень велики. И основное их значение вовсе не в масштабе территориальных приобретений, а в том, что было создано государство, просуществовавшее более 250 лет и создавшее своеобразную и высокую культуру.

2.2 Паган при преемниках Анируды

Неизбежная реакция на завоевательную политику Анируды наступила вскоре после его смерти. В 1077 г. престол в Пагане перешел к сыну Анируды Ман Лулану, известному по хроникам под именем Солу. Сразу по вступлении на престол Ман Лулан был вынужден отправиться [39] в поход на юг для покорения восставших монских городов. Войска бирманцев на этот раз прошли значительно южнее точки, достигнутой Анирудой, и расширили границы Пагана до современного города Мергуи (Мьей).

Но стоило бирманцам покинуть побережье, как восстание вспыхнуло вновь. Это случилось, по утверждению хроник, в 1083 г., через 6 лет после смерти Анируды. Хроники не жалуют Ман Лулана. Образ царя, терпящего поражения, не импонировал их составителям, поэтому Ман Лулан предстает перед нами как игрок в кости, проигравший царство монскому принцу Янмакану, который и возглавил монов, захвативших Патан и убивших Ман Лулана. В хрониках даже не нашлось места для упоминания об успешном походе Ман Лулана на юг.

В решающей битве бирманские войска, которыми командовали Ман Лулан и его военачальник Тилуин Ман, впавший в немилость в последние годы царствования Анируды, потерпели поражение. Тилуин Ману удалось бежать. Ман Лулан попал в плен и был казнен. Дальнейший ход борьбы с монами интересен тем, что показывает действительную расстановку сил в Бирме в конце XI в. Тилуин Ман отступил не к Пагану, многонациональному центру молодой империи, а дальше – в долину Чаусхе, оплот бирманцев. Само имя этого военачальника, Тилуин, совпадает с названием одного из каруинов долины Чаусхе, и это дало основание утверждать, что Тилуин Ман был одним из вождей бирманцев, главой рода в Чаусхе.

Паган, брошенный на произвол судьбы (а значительную часть его населения составляли угнанные Анирудой моны), был легко взят Янмаканом и разрушен. Бирманское население города было угнано в рабство или перебито. В надписи, относящейся к концу XI в., говорится: «Когда враги нападают на город Аримадаинапур (Паган. – Авт.), то царь уничтожает их. Когда людей, живущих в городе, берут в плен и увозят вниз по реке, царь возвращает их и снова селит в городе».

В долине Чаусхе родовой знатью был избран новый царь Пагана. Им стал Тилуин Ман, наиболее популярный военачальник, опиравшийся на остатки бирманской армии. В течение короткого времени Тилуин Ман смог собрать сильное войско и выступить навстречу подходившим [40] к Чаусхе монам. Теперь уже моны оказались в невыгодном положении. Они далеко оторвались от своих баз и очутились среди враждебного им бирманского населения.

В первом же сражении Тилуин Ман нанес монским войскам сокрушительное поражение. Янмакан был убит, и бирманцы, преследуя монов, вернули себе власть над дельтой Иравади и монскими городами. Однако это третье завоевание монского юга не сопровождалось, как предыдущее, массовым угоном населения и увозом добычи. Тилуин Ман – наиболее, пожалуй, интересная личность среди паганских царей – избрал другой путь умиротворения. Он понимал, что Пагану невыгодны постоянные войны с монами, и потому предпочел уравнять монов с бирманцами в Паганском государстве.

Период царствования Тилуин Мана можно назвать периодом монизации Пагана. С конца XI в. монский язык становится основным языком надписей в Пагане, монские вельможи начинают играть важную роль во всех церемониях государственного характера, имена монов часто встречаются в документах о деловых сделках, монское влияние в архитектуре становится доминирующим.

2.3 Правление Тилуин Мана

Войны на юге, очевидно, не вызвали цепной реакции в других покоренных бирманцами районах. По крайней мере хроники и первые бирманские надписи не упоминают о походах Тилуин Мана на север. После заключения в 1084 г. мира с монами в жизни Паганского государства наступил спокойный период. Тилуин Ман обратил основное внимание на внутренние проблемы. Единственным исключением была кратковременная война с араканским царем, который, очевидно, шел на помощь монам, но опоздал и оказался в одиночестве. После этой войны Аракан перешел в вассальную (правда, временами не более чем номинальную) зависимость от Пагана.

Во время правления Тилуин Мана были установлены связи с Китаем, куда паганский царь посылал два посольства (в 1103 и 1106 гг.). Паган стал господином торгового пути из Китая в Индию, сменив на нем Наньчжао, и во взаимных интересах Китая и Пагана было установление спокойствия на этом пути. Соглашения между [41] Китаем и Паганом давали возможность Тилуин Ману частично обезопасить свои северные пределы от воинственных племен Сычуани.

Продолжали укрепляться связи и со странами на другом конце большого торгового пути. Они не ограничивались торговлей, но и распространялись на другие сферы. Ставший одним из оплотов буддизма, Паган предпринимал шаги для подъема своего авторитета в этой области. На средства Пагана был проведен ремонт священного для буддистов храма Боддхгайя в Индии, пришедшего в упадок после ослабления в Индии буддизма.

Репутация Пагана как буддийского центра даже превзошла славу Цейлона, обескровленного войнами с тамилами. Множество монахов из стран, где буддизм находился в упадке, прибыло в Паган. Надписи указывают, что Тилуин Ману удалось склонить в буддизм одного из Чолов.

Широкая деятельность Тилуин Мана по укреплению Паганского государства нашла отражение в надписи, оставленной им в Проме. Пром, бывшая Тарекитара, столица пью, снова возродился в паганские времена. В промской надписи, датируемой 3 июля 1093 г., говорится о первых 10 годах царствования Тилуин Мана. Надпись эта, одна из первых больших паганских надписей, представляет исключительную ценность как достоверный документ о жизни Паганского царства в XI в. Она характерна тем, что Тилуин Ман совершенно не упоминает о своих военных подвигах, а перечисляет заслуги в строительстве и развитии страны. В надписи говорится о возведении пагоды Швезигон, о сборе и переписке питак – буддийского канона, о посылке денег, строителей и материалов в Индию для восстановления Боддхгайи, о подарках монахам, о склонении к буддизму принца Чолов, об улучшении ирригационной системы, создании водохранилищ и строительстве плотин, отчего выросли урожаи и люди стали лучше жить. Кроме того, в надписи рассказывается о народных праздниках, которые поощрялись царем, и о заповедниках для зверей и птиц. Наконец, надпись повествует о создании озера Мракан у горы Туйин – большого водохранилища, сохранившегося до наших дней, – и сооружении каменной библиотеки на берегу этого озера.

Другая надпись посвящена строительству царского дворца в Пагане. Дворец этот был деревянным и, как и [42] прочие гражданские здания Пагана, не сохранился. В надписи есть многочисленные упоминания о монах, которые играли важную роль в освящении дворца, а также о пью и их музыке. Это одно из последних упоминаний о пью в истории. Любопытно, что именно с музыкой пью связано одно из первых документированных сообщений об этом народе и о ней же говорится в последнем упоминании о них.

2.4 Бирманская культура в конце XI – начале XII в.

Начало строительства больших храмов Пагана – источника славы этого города – связано также с именем Тилуин Мана. Первый из этих храмов, храм Ананда, был освящен, очевидно, в 1091 г., т. е. всего через 50 лет после восшествия на престол Анируды. Этот один из самых замечательных храмов Юго-Восточной Азии был построен за несколько месяцев, так же быстро, как строились, впоследствии другие громадные храмы. Скорость, с которой сооружались эти здания, говорит об экономическом потенциале молодого государства, о значительном росте производительных сил в Бирме, а также о складывании административной службы Паганского государства.

Масштабы и красота храмов Пагана издавна наводили многих европейцев на мысль о том, что они не могли быть построены «отсталыми» бирманцами. Даже сегодня можно встретить (как в популярных статьях, так и в научных исследованиях) заявления о том, что храмы Пагана являются кальками с индийских средневековых храмов. Приводятся даже многочисленные примеры таких заимствований.

Однако при внимательном изучении индийской и бирманской архитектуры средневековья нетрудно прийти к выводу о том, что паганские храмы оригинальны. Более того, с точки зрения техники строительства и конструктивных новшеств паганские храмы превосходят все, что было создано в то время в соседних странах, включая саму Индию. Наиболее ярким примером конструктивных достижений бирманцев является арка. О существовании ее было известно архитекторам многих стран мира, однако она практически не употреблялась [43] индийцами до тех пор, пока Индия не попала в сферу мусульманского влияния.

То же самое можно сказать и об архитектуре других народов Юго-Восточной Азии и Дальнего Востока. Бирманцы сделали арку основным элементом конструкции храмового здания, что позволило им строить громадные храмы, сохранившиеся и по сей день такими, какими они были в день завершения строительства. Бирманцы изобрели и использовали множество самых различных типов арки и свода, создавая смелые и оригинальные конструкции.

Действительные корни бирманского зодчества следует искать не в Индии или Китае, которые во время создания бирманской культуры не оказывали непосредственного влияния на Бирму, а среди предшественников бирманцев в самой Бирме – среди пью и монов Татона. Именно там, в Тарекитаре и монских городах, найдены остатки небольших храмов VI–X вв., в структуре которых можно угадать, как в зародыше, те вершины искусства, которые были потом достигнуты в Пагане. Именно монские мастера и мастера Шрикшетры были теми, кто не только воспринял и развил идеи индийского, кхмерского и китайского зодчества, но и нащупал пути к дальнейшему, самобытному развитию архитектуры в Бирме. Их опыт, объединившись с тем, что было известно и освоено самими бирманцами за столетия их жизни в Сычуани, родил к жизни необыкновенное явление, которое теперь зовется архитектурой средневековой Бирмы.

Храм Ананда на 70 м возвышается над прибрежной долиной. Лишь три или четыре храма превосходят его по высоте. В плане он – правильный квадрат со стороной в 80 м. В середине каждой стены от высокого десятиметрового дверного проема вытянулся длинный язык – крытая галерея, так что сверху храм кажется огромным крестом. Почти лишенные украшений, стены с двумя рядами окон поднимаются на высоту 12 м и переходят в крышу, над которой террасой поднимается еще одна. Завершает эту ступенчатую пирамиду сикхара – заимствованный из индийской архитектуры элемент, похожий на четырехгранную сужающуюся башню. Храм светел, спокоен и величествен, как и все большие храмы Пагана. И еще одна черта характерна для всех паганских храмов, как бы разнообразны они ни были в плане или по внешнему оформлению, – предельная лаконичность и строгость. И эта их [44] черта особенно бросается в глаза по сравнению с пышной орнаментикой храмов средневековой Индии или Камбоджи.

В храмах Пагана сохранились многочисленные статуи и барельефы. В храме Ананда, например, находятся четыре десятиметровые статуи стоящего Будды и, что особенно интересно, две в человеческий рост скульптуры, одна из которых изображает Тилуин Мана, другая – Шин Арахана, крупного идеолога буддизма и первосвященника Бирмы при первых царях Паганской династии. Скульптуры царя и монаха очень реалистичны и представляют собой исключение в скульптуре не только Бирмы, но и Азии вообще – реалистические портреты живых людей не типичны для азиатского искусства.

В других храмах Пагана сохранились чудесные фрески, которые помимо своей художественной ценности представляют большой интерес для историков, как яркое свидетельство повседневной жизни Пагана и бирманцев. При Тилуин Мане также развивались бирманский язык и бирманская литература. Обретший письменность только в X-XI вв. бирманский язык быстро вырабатывает нормы и каноны литературного письма. Надписи этого периода наглядно показывают процесс развития и обогащения языка.

2.5 Паганское государство в первой половине XII в.

Со смертью Тилуин Мана в 1113 г. в стране возник новый политический кризис. Как бы много ни сделал Тилуин Ман для укрепления государства, внутренние противоречия были настолько существенны, что при малейшем ослаблении центральной власти немедленно ставили под угрозу само существование государства.

В отличие от некоторых других стран (например, от соседней Камбоджи) Бирма состояла из объединенных силой оружия весьма различных – как в этническом отношении, так и с точки зрения социального развития – племен и народов, обладавших уже выраженным самосознанием, ощущением своей самобытности и стремлением к самостоятельности. И если бирманцам удалось абсорбировать близких им пью, то ни моны, ни шаны (укреплявшиеся [45] на северных и восточных границах), ни араканцы не смирились с зависимым положением.

Политика Тилуин Мана, направленная на уравнивание в правах монов с бирманцами, не имела такого успеха при его наследниках. Бирманская знать противилась пребыванию монов при дворе и их влиянию на дела государства. Особенно сильна эта оппозиция была в долине Чаусхе, где сосредоточились наиболее консервативные представители бирманской племенной аристократии.

Первые годы правления преемника Тилуин Мана – Кансу I – были заняты, как и при предыдущей смене правителя, войнами и подавлением вспыхнувших в государстве мятежей. «Хроника Стеклянного дворца» пишет об этих годах следующее: «Бассейн, страна талаингов (монские области. – Авт.), был охвачен анархией. Нга Тит с острова Теттит (?) отказался повиноваться. Тенассерим перестал платить дань, и Текинминкатон (царь Аракана. – Авт.) забыл о правде и благодарности». Из других источников известно, что «разбойники» напали на дворец царя в Пагане и сожгли его.

Мятежи и волнения вспыхивали и в последующие годы правления Кансу I, но их удавалось подавить. Сравнительная легкость, с которой достиг этого паганский царь, объяснялась несколькими причинами. Во-первых, в своих выступлениях против Пагана моны, шаны, араканцы действовали разрозненно, что давало возможность бирманцам разгромить их поодиночке. Во-вторых, бирманские районы оставались спокойными и твердо стояли на стороне царя; бирманская знать была заинтересована в сохранении сильной власти. В-третьих, основные соперники бирманцев, моны, были разобщены. Часть их знати, пошедшая на союз с бирманцами и группировавшаяся в Пагане (причем весьма влиятельная часть), поддерживала не восставших соотечественников, а бирманского царя.

Кансу I возглавил войско, выступившее на покорение Тенассерима и монских городов. Следующим был разбит старый враг Пагана, араканский царь, и Аракан вновь (временно) вернулся под власть Пагана. После этого Кансу направил несколько военных экспедиций на север. Хроники упорно называют их походами против страны Тароп с целью получения хранившегося у ее властителя зуба Будды. На самом деле это несомненно были [46] карательные экспедиции против горных племен, блокировавших торговый путь и угрожавших северным районам Паганского царства.

При Кансу I происходит реакция на процесс монизации Пагана, который проводился Тилуин Маном. Окрепшая бирманская знать старается вытеснить монов с высоких постов. Свидетельство этому – исчезновение упоминаний о монских сановниках при описании церемоний, а также резкое уменьшение числа надписей на монском языке: если в конце XI в. они составляли большинство паганских надписей, то в XII в. бирманские надписи вытеснили их почти полностью.

В XII в. Паганское государство складывается как в территориальном, так и в социальном отношении. В это время был составлен первый в Бирме свод законов, оформились система управления страной и чиновничий аппарат, закрепляются организационно идеологические основы власти, вырабатывается система мер и весов, развивается система монастырского, государственного и частного землевладения и т. д.

В XII в. ведется наиболее активное храмовое строительство, которое к концу века уже начинает оказывать неблагоприятное влияние на экономику страны. Достаточно сказать, что громадную пагоду Швегуджи бирманцы соорудили за полгода, что несомненно потребовало напряжения всех сил государства. Пагоды и храмы возводились не только в Пагане, но и в других местах страны как государем, так и частными лицами, знатью и даже крестьянскими общинами.

2.6 Политическая система Паганского царства в XII – XIII вв.

Сложившаяся в XII в. организационно-политическая система Паганского царства сохранилась до 1287 г., а многие ее характерные черты надолго пережили само Паганское государство и существовали до конца XIX в.

Паганскому государству во многих сферах была свойственна двойственность, проистекавшая от молодости государства, от того, что наряду с «новым» центром государства, Паганом, существовала и оказывала большое влияние на его жизнь долина Чаусхе – родовой центр [47] бирманцев. Эта двойственность выражалась во многих сторонах жизни государства, начиная с его административного устройства и кончая правовыми нормами, так что под оболочкой средневекового царства можно проследить родо-племенную структуру мранма.

Государство делилось на округа, называвшиеся каруинами, туиками и нуиннамами. Каруины были расположены в центре страны; они, как уже говорилось, были местом первоначального поселения бирманцев. И в административном и в правовом отношении каруины находились в привилегированном положении. «Туики», что значит «ограда», или «строение», были организованы на землях, присоединенных бирманцами в первой половине XI в. Туики располагались обычно по берегам рек в Средней Бирме. Несколько туиков объединялось в «клий» (провинцию). Паган был центром туика. За пределами туиков лежали «нуинмамы» – завоеванные земли. Эти земли включали монские города, порты дельты Иравади и некоторые горные районы. По границам нуиннамов стояли многочисленные крепости – «мруи» (теперь это слово превратилось в бирманском языке в «мьо», что значит город вообще). Особенно многочисленны были эти крепости по северной и восточной границам. Гарнизонную службу несли там как бирманские войска, так и вассальные горцы. Наконец, внешним поясом государства было кольцо вассальных племен, плативших дань Пагану и поставлявших воинов. В горы, где обитали эти племена, периодически направлялись «экспедиции» за рабами. Самой мелкой административной единицей во всех сельских округах была деревня «рва», в городах – квартал «арап».

Сам Паган, в отличие от многих других городов Бирмы, не был укреплен. Уже к концу XI в. он вышел за пределы стен, а новые стены возводить не стали. Пока это было экономически возможно, Пагану не грозили враги и надобности в таком громадном сооружении не возникало. Тогда же, когда существованию Пагана стали реально грозить соседи, его цари уже не обладали возможностью построить стену вокруг города с миллионным населением, раскинувшимся на много километров вдоль берега Иравади.

Во главе Паганското государства стоял царь, власть [48] которого, по утверждению хроник и надписей, была абсолютной. Царь считался «воплощением Будды», «господином всех», «хозяином всей воды и земли»… Все сделки могли совершаться только с санкции царя, царь был волен в жизни и смерти любого из подданных, он выбирал себе наследника и т. д.

Однако в действительности царь, в отличие от других монархов того времени (кхмерского, например), не объединял в своем лице власть светскую и духовную. Церковь всегда сохраняла определенную независимость. И когда в XIII в. глава церкви в знак протеста против действий монарха покинул страну, это сильно подорвало позиции монарха. Кроме того, как бы ни подчеркивал царь абсолютность своей власти, он всегда был вынужден считаться с каруинами. Именно они передали трон Тилуин Ману, и это хорошо помнили последующие цари. Да и выбор наследника еще не обусловливал спокойного перехода власти к нему.

История Паганской династии представляется исследователю клубком убийств и узурпации. Редко кто умирал естественной смертью и мало кто из царей мирно вступал на престол. Из 14 царей Пагана лишь о двух можно сказать наверняка, что они не были убиты, и только в пяти случаях престол перешел к преемнику без междоусобной войны.

Вопросы престолонаследия в Бирме и в последующие века были сложны. Множество жен и наложниц, десятки принцев и борьба различных родов за престол обычно приводили к трагедии, и вплоть до XIX в. назначение престолонаследника при жизни царя зачастую было равнозначно вынесению наследнику смертного приговора, ибо против него ополчались все дворцовые клики.

Непосредственно ниже царя на социальной лестнице находились «аматы» (министры). Название это произошло, видимо, от санскритского слова «аматья» – так назывались в Индии первых веков нашей эры крупнейшие сановники государства. В конце XII в. мы находим в надписи упоминание о «совете министров» – в него входили пять аматов, которые делили между собой обязанности главного министра «махасман», верховного главнокомандующего, верховного судьи, министра финансов и главного регистратора и одновременно были наместниками ключевых провинций. Впрочем, обязанности министров не [49] были строго разграничены. Скорее их можно считать главными советниками царя. Даже такая должность, как главнокомандующий, закреплялась за определенным человеком только на период военных действий. Каждый из министров выполнял и судейские обязанности.

Труднее разобраться в функциях чиновников более низких рантов. Надписи, упоминающие о том или ином должностном лице, полагают, что его обязанности и права известны читателю, и не пускаются в объяснения. Обычно мы встречаемся с ними при отчетах о тех или иных сделках или судебных процессах. (Большинство надписей посвящено именно этим проблемам – прочие темы не считались достойными того, чтобы их запечатлевать на камне, а пальмовые листья и бумага не сохранились.)

Наиболее часто встречается в надписях титул «сукри». Он мог употребляться самостоятельно и в сочетании со словами «рва», «туик», «клий», когда он значил соответственно начальник деревни, туика, провинции. Бывали и такие должности, как «кисукри» – начальник житницы, «туин сукри» – межевой чиновник и т. д. Скорее всего, слово «сукри» было административным термином, означавшим «начальник», «управитель», и относилось к различным степеням власти – от губернатора провинции до управляющего житницей. Должность сукри могла иногда передаваться по наследству. Сукри, особенно рва сукри каруинов, были важными персонами. Почти каждый из них в дополнение к основному званию имел также ряд титулов, указывающих на образованность и знатность. Звание сукри могли носить и женщины, которые в Пагане пользовались сравнительно большими правами и могли заключать сделки, занимать посты в монастырской иерархии и весьма высокие административные должности.

В надписях встречаются упоминания и о других должностных лицах. Это, например, «калан» и «сампьян» – крупные сановники, занимающие посты непосредственно за министрами и связанные обычно с судейскими функциями. В отличие от сукри они не управляли территориями. Целый ряд чинов и должностей встречается только в связи с каруинами. Другие должности относятся к военным. Часто упоминаются мелкие чиновники: сборщики [50] налогов, писцы, чиновники, ведающие установкой межевых столбов, и др. Наконец, множество специальных должностей существовало при дворе, начиная с многочисленных придворных дам и кончая астрологами, музыкантами, веерничими, держателями ящика с бетелем и т. д.

2.7 Социальная структура Паганского царства

Социальные категории паганского общества к концу XII в. были уже определены, но еще не успели «затвердеть» – ведь со времени рождения этого общества прошло чуть больше 100 лет. Права свободных земледельцев и ремесленников ничем формально не ограничивались, и крестьяне могли, например, выступать в судебных делах соперниками знати и церкви. Даже раб, внеся определенную сумму за свое освобождение, становился равноправным членом общества.

Подобная социальная структура государства обеспечивалась сохранявшим силу в Пагаие обычным правом – решения судей диктовались зачастую не кодексами, разработанными недавно, а обычаями племен мранма, которые ревниво оберегались каруинами. Основой социальной структуры Паганского государства можно считать деление на свободных и зависимых членов общества. В число свободных входили чиновники, купцы, монахи, ремесленники и, наконец, свободные земледельцы – «асаны». Низший слой общества составляли несвободные производители – «чваны», имевшие множество подразделений.

Аристократия Пагана (как старая, родовая, так и новая, окружающая царя) и крупное чиновничество составляли весьма немногочисленную высшую прослойку общества. К ней примыкали чиновники (их было немало в этом государстве), офицеры, торговцы, ростовщики.

Паган стоял на важных торговых путях Юго-Восточной Азии, и потому торговцы и ростовщики были большой силой в царстве. Их имена нередки в надписях, где говорится о строительстве пагод, богатых пожертвованиях монастырям и храмам, покупке рабов и скота. Основная масса свободного населения Пагана – ремесленники, рудокопы, крестьяне – обычно не имели возможности делать дары церкви и надписей почти не оставили. [51]

Однако и о них можно кое-что узнать из надписей, сделанных по приказу аристократов и царей. Построив пагоду, они, чтобы не забыли потомки, заказывали обширную надпись на камне, в которой перечислялось, сколько рабочих трудилось на строительстве, сколько и за что им платили, сколько и чего они съели. Эти надписи – интереснейший источник сведений как об экономике паганского общества, так и о социальном его составе. Впрочем, в тех немногих случаях, когда в надписи появляется асан – в качестве ли свидетеля при сделке или продавца сельскохозяйственных продуктов, – о его социальном и правовом положении не говорится. Единственное, о чем можно сказать с уверенностью, это что асаны были свободными земледельцами и что в Паганском царстве существовала сельская община. В немногочисленных надписях, в которых крестьяне фигурируют в качестве стороны в сделке или судебном процессе, отмечается, что земля «такая-то» принадлежит «асанам деревни такой-то», т. е. крестьяне выступают коллективно.

Чванов, или несвободных производителей, низший слой паганского общества, принято называть рабами. Однако это не всегда соответствует истине, и в понятии «чван» существует множество подразделений, статут которых различен. Главным источником их поступления были войны и набеги, но можно было попасть в чваны за долги. Чваны делились на две большие категории – частных чванов и пагодных, или монастырских. Если частные чваны чаще всего использовались в домашнем хозяйстве, то в монастырях они выполняли всевозможные функции, как бы дублируя свободных в миру. Именно таких чванов можно считать рабами. Но иногда монастырям дарили в качестве чванов целые деревни крестьян с землей и садами. Таких чванов, т. е. крестьян, прикрепленных к земле, можно считать крепостными, отдававшими свой прибавочный продукт монастырю.

В пагодные рабы могли отдавать и знатных людей, вплоть до принцев. В таких случаях пагодные чваны были лишь «рабами божьими», ограниченными социально, но не экономически. Известны даже случаи самопосвящений в чваны. Владелец мог отпустить чвана на волю, и мы имеем [52] письменные подтверждения, что такие случаи были в Пагане. С согласия хозяина чван мог стать монахом. Таким образом, можно сделать вывод, что «чван» является сложным собирательным понятием, включающим и рабство с несколько патриархальным оттенком (так, при продаже семьи не дробились), и крепостничество, и коммендацию.

Сложными были в Пагане и земельные отношения. Земли делились на государственные, частные и монастырские. Формально собственником всей земли был царь, однако на практике его права были ограничены обычным и феодальным правом. Особенно это относилось к монастырям, которые пользовались определенным иммунитетом; количество земель, находившихся в их пользовании, непрерывно увеличивалось, что привело в XIII в. к конфликтам между монастырями, ставшими «государством в государстве», и центральной властью.

В Пагане сложилась восточная деспотия, в системе которой на протяжении длительного периода складывания феодализма прослеживаются значительные элементы рабовладения при одновременном сохранении сильного влияния родоплеменных отношений. Если к этому прибавить, что социальные отношения в бирманских районах Пагана весьма сильно отличались от отношений в областях, населенных другими народами, находившимися в ряде случаев на более низких ступенях социального развития, то станет понятной сложность структуры этого государства. Она усугублялась наличием в стране множества буддийских монастырей, интересы которых далеко не всегда совпадали с интересами государства в целом. Все это обусловило внутреннюю неустойчивость Паганского государства, привело к появлению в нем, наряду с центростремительными, центробежных тенденций, к чередованию периодов подъема и упадка.

2.8 Темный период; война с Цейлоном

Очередной период смут и невзгод наступил во второй половине XII в. Хроники практически обходят это время молчанием, уверяя, что он ничем знаменательным в истории Пагана не отмечен и что за эти годы на престоле сменилось несколько незначительных царей. Единственное, [53] о чем они сообщают, это о религиозных реформах в самом конце XII в.

Царь Кансу I, согласно хроникам, был убит в 1167 г. своим сыном Нарату, который правил до 1170 г. Также лишь три года отводят хроники его преемнику Наратейнке, и только в 1174 г. престол надолго занял Нарапатиситу (Кансу II).

При описании правления двух «краткосрочных» властителей хроники не жалеют черной краски. Особенно отвратительным представлен Нарату – отцеубийца, узурпатор и отравитель, преступления которого были так велики, что многие монахи бежали на Цейлон. Его убил, сообщают хроники, чужестранец «князь Патейкая». Однако в описании этого краткого периода бирманские хроники полностью расходятся с современными им надписями.

Надписи сообщают, что в 1165 г., т. е. за два года до принятой даты убийства Кансу, на престол вступил Имто Сьян (Нарату). Он начал строительство большого храма Дхаммаянджи, но в том же году оно было прервано, что необычно для Пагана, в котором строительство храмов всегда доводилось до конца. За разрешением этого противоречия следует обратиться к хроникам и надписям Цейлона. В цейлонской надписи Девангала говорится: «Царь Араманны сказал: Мы не будем заключать договора с Ланкой. И тогда его Величество царь Ланки сказал: погрузите людей на тысячу кораблей и идите походом на Араманну». Далее сообщается, что полководец Кит Нуварагал, подчиняясь этому приказу, «взял штурмом город Кусумья и… через пять месяцев царь Араманны направил послов со словами: мы заключим договор».

Надпись Девангала датируется 1165 г., Араманна – это Раманадесса, т. е. Паган, Ланка – Цейлон, Кусумья – Бассейн. В этом году, как следует из бирманских надписей, было прервано строительство Дхаммаянджи. Значит, в 1165 г. цейлонский царь посылал военную экспедицию против Пагана и взял бирманский город Бассейн в дельте Иравади.

Цейлонская хроника Чулавамса дополняет надпись рядом деталей. В ней говорится, что бирманский царь прекратил торговлю с Цейлоном и арестовал цейлонские грузы на Тенассеримском побережье; кроме того, бирманцами была захвачена цейлонская принцесса, которую [54] везли в жены кхмерскому царю в Ангкор. Тогда цейлонский царь Параккама Баху приказал построить большой флот, который был организован и снаряжен за пять месяцев. Военачальник по имени Китти взял город Бассейн, а другой полководец, Аддика, направился с отрядом дальше к северу, взял столицу бирманцев Уккаму, убил царя и на вечные времена присоединил Бирму к Цейлону.

Несомненно, цейлонская хроника кое-что преувеличивает. Так, если бы цейлонские войска и в самом деле брали Паган, вряд ли бирманские хроники и надписи смогли бы полностью умолчать об этом. К тому же в современной событиям цейлонской надписи о захвате Пагана и вообще о походе вверх по Иравади не говорится, а ведь цейлонскому царю не было смысла умалчивать о таком достижении. Однако с полной очевидностью можно утверждать, что в 1165 г. цейлонские войска действительно вторглись в Бирму и паганскому царю пришлось пойти на унизительный мирный договор.

Могло быть и так, что Имто Сьян – Нарату погиб в боях против сингалов. Это косвенно подтверждается бирманскими хрониками, которые говорят, что он погиб от руки иностранца. Но цейлонская надпись уверяет, что мирный договор был заключен бирманским царем. Значит, в Пагане находился все-таки какой-то царь. Вряд ли это был Наратейнка хроник, потому что о нем не сообщает ни одна надпись; даже надпись с горы Тецо, перечисляющая паганских царей XI и XII вв., ничего не говорит о нем, а после царя Имто Сьяна помещает непосредственно Кансу П.

Можно предположить, что Кансу II вступил на престол вскоре после нападения цейлонцев и Имто Сьян процарствовал всего полгода. Возможно также, что Имто Сьян не был убит и правил до 1174 г., т. е. до общепринятой даты вступления на престол Кансу II. В любом случае с его именем были связаны весьма трагические события в истории Бирмы и прекращение строительства храма Дхаммаянджи, и это сделало его личность весьма непопулярной у хронистов.

Действительные события этих лет были давно уже забыты, и осталась, как это бывает, только плохая репутация царя. Это не единственный случай в бирманской истории: так было с Ман Лулаиом, который имел несчастье [55] не справиться с восстанием монов; так было и с царями XIII в., которые не смогли спасти разваливающееся Паганское царство. Хроники всегда помимо чисто исторических задач выполняли задачи пропагандистские. Они составлялись в монастырях, а начиная с XVII в. – и при дворах государей. Они были не только воспоминаниями о прошлом, но и уроком для будущих властителей.

Паганский период с течением времени все больше приобретал ореол «золотого века», и в описание его с каждым новым столетием, с каждой новой хроникой все больше вплетались назидательные элементы. Особенно характерно это было для хроник, которые создавались в тяжелые для Бирмы времена, в годы смут и междоусобиц.

2.9 Религиозные реформы и политические события конца XII – начала XIII в.

Имя Кансу II обычно связывается с религиозными реформами, которые он проводил с помощью цейлонских монахов. Вполне вероятно, что после заключения мира с Цейлоном отношения между двумя странами улучшились и Цейлон стал «поставщиком» ортодоксальной буддийской идеологии. Выработка норм богослужения и организационных принципов церкви, попытка ограничить рост ее богатств и земельных владений были в интересах центральной власти, тем более что, судя по будущим событиям, в народе зрело недовольство буддийской церковью.

В конце XII в. не было крупных военных походов. В соседних землях укрепились государства, способные противостоять Пагану, и Паган перешел к обороне, пытаясь хотя бы сохранить достигнутое. Впрочем, при Кансу II еще велось обширное храмовое строительство, и один из крупнейших и наиболее самобытный бирманский храм, Годопалин, был создан именно в эти годы.

Наследовал Кансу II его сын Натомья (1211 -1231). Если верить хроникам, он был младшим из пяти сыновей Кансу II и его избрание на престол было предопределено свыше, ибо царский зонт, символ власти, склонился в его сторону (традиционное имя этого царя Тхиломинло – «тот, на которого указал зонт»).

Однако надписи и здесь [56] вносят поправки в версию хроник. Натомья не был младшим из братьев: «старшие» – сыновья сингальской принцессы (опять косвенное свидетельство тесных взаимоотношений этих лет с Цейлоном) – были моложе его. Вопреки уверению хроник между братьями не было единства и они не прожили всю жизнь в мире и согласии. Один из братьев, Пьмкхи, поднял восстание, в котором приняли участие второй брат, Оингаиикан, и даже сын самого Натомьи, Клаква. Восстание было подавлено, и все его руководители, за исключением Клаквы, были казнены.

К правлению Натомьи относится война на севере, представлявшая, очевидно, попытку оградить Паган от наступления шанов и других горных племен. В 1228 г. Натомья наградил военачальника Лаккану Лавея за храбрость «в Таконской войне». К этому же времени относится упоминание о строительстве на севере крупной крепости Каунсин. Она стала центром обороны севера, и туда назначались самые надежные вельможи: в 1236 г., например, ее начальником был командир царских телохранителей.

Несмотря на реформы, проведенные Кансу II, раскол в буддийской церкви все-таки произошел. Характер этого раскола, шедшего снизу, обусловливался недовольством народа и рядовых монахов обогащением церкви. Буддийские монастыри в Бирме настолько отдалились от идеалов бедности и смирения, предписываемого догматами буддизма, что авторитет церкви стал катастрофически падать.

Многие монахи уходили в леса и становились аскетами. Это явление характерно не только для Бирмы. Известно о существовании аранов-лесных братьев и в Сиаме и в других странах, т. е. везде, где официальная, поддерживаемая двором буддийская церковь разочаровывала как верующих, так и монахов. Уход в леса не значил еще возникновения сектантских разногласий в основных догматах и мог не приводить к возникновению их. Процесс ухода монахов в леса в бирманском царстве был весьма интенсивным, причем аскеты пользовались поддержкой не только рядовых мирян, но и многих высокопоставленных лиц в Пагане.

Неизвестно, скрывались ли за этим политические причины (например, связь официальной церкви с иноземцами-цейлонцами), но уже через [57] несколько десятилетий после начала движения в окрестностях самого Пагана образуются целые монастыри лесных братьев, которые противопоставляют себя официальной церкви как могучая организация, способная соперничать с армией монахов и богатейшими монастырями Пагана. Мало чем отличаясь в обрядах и обычаях от реформированной Кансу II буддийской церкви, лесные братья быстро богатели, забывали об аскетизме, и уже к середине XIII в. их монастыри могли соперничать с ортодоксальными по количеству монахов и по богатству. Не только рядовые граждане Пагана, но и родственники царей, да и сами цари, делают лесным монастырям богатые дары. Возможно, это было одним из путей борьбы с официальным монастырским землевладением, с официальной церковью, которая, скопив невероятные богатства и обширные земли, стала объективно выступать против центральной власти, начала подрывать основы Паганского государства.

2.10 Конфликт государства и церкви

Цари, занимавшие престол в Пагане во второй трети XIII в., – Уккана I (1231 -1235), его брат Клаква, бывший бунтовщик (1235-1249), Уккана II (1249-1256) и Ман Ян (1256) – характеризуются обычно как ничтожные государи, при которых ничего в жизни Пагана не происходило: войн не было, храмовое строительство уменьшилось и т. д.

Во мнении о ничтожности этих царей сходятся и бирманские хроники и многие историки новейшего времени. Так, Харви пишет: «Тхиломинло передал престол своему сыну, который учил наизусть Трипитаку, читая ее по десять раз подряд, и писал мадригалы придворным дамам. Его сын Уккана любил вино и охоту. Он погиб при охоте на слонов». Холл еще более лаконичен: «Сын Тхиломинло унаследовал набожность отца и оставил управление государством в руках своего сына. Последний правил государством всего четыре года и был убит на охоте… появились признаки вырождения династии».

Такое мнение о царях, правивших Паганом с 1231 по 1256 г., не совсем справедливо. Приняв в руки слабеющее [58] государство, «ничтожные» цари старались как-то сохранить его и при этом неизбежно вступали в конфликт с буддийской церковью. Возвращение государству огромных церковных богатств и стало одной из задач последних паганских царей. Кансу II был последним паганским царем, делавшим многочисленные и щедрые пожертвования монастырям и храмам. Уже Натомья, а потом и Уккана I сводят эти пожертвования до минимума, хотя этим никак не уменьшается общее число пожертвований, которые совершали вельможи, чиновники и купцы государства, скупавшие земли для дарения церкви.

Попытки царей ограничить церковное землевладение запечатлены в нескольких надписях, повествующих о судебных процессах, которые цари вели против монастырей, пользуясь спорностью документов на владение теми или иными землями. Однако попытки отторжения этих земель вызвали резкое противодействие церкви и, очевидно, части знати. Все до единой надписи повествуют о том, что цари эти тяжбы проигрывали и были вынуждены возвращать земли монастырям. Последний подобный процесс относится к 1255 г. Он не был доведен до конца из-за внезапной смерти царя, случившейся, как уверяют хроники, на охоте. Цари не смогли победить церковь. Последний паганский государь, Кансу III (1256-1287), открыто признал это в надписи, в которой говорится, что «пусть земли церкви не входят в наши земли даже на толщину волоса. Но не будет греха, если наша земля войдет в число церковных земель».

К середине XIII в. относится другая попытка укрепить Паганское государство, которая также принадлежит одному из «ничтожных царей». Клаква приказал в 1249 г. установить у всех деревень государства выбитые на камнях эдикты, направленные против «разбойников и бандитов». К настоящему времени обнаружено 11 таких надписей. Сам размах этого начинания свидетельствует о том, что разбой в Пагане достиг весьма опасных масштабов и цари уже не могли обеспечить мир «полицейскими» акциями. Одна из фраз этих эдиктов: «Они достигают богатства, разрушая деревни других людей, убивая их жен и детей» – свидетельствует о том, что бороться приходилось не только с простыми грабителями и разбойниками, [59] но и с бандитами настолько крупными, что они могли разрушать деревни. Возможно, под понятие «бандит» подпадали также и горные племена, совершавшие набеги даже на центральные районы Паганского государства.

2.11 Падение Паганского царства

Кансу III уже не мог сделать ничего, что отсрочило бы гибель Паганского государства, раздираемого противоречивыми интересами царей, знати и церкви, а также центробежными тенденциями монского юга и населенного полунезависимыми племенами севера. Завоевание монголами Китая и появление их войск у северных границ Пагана только ускорило неизбежную гибель. Свое вступление на престол Кансу III ознаменовал карательными экспедициями против восставших окраин. Восстания монов и шансе были подавлены, но это была лишь кратковременная отсрочка.

В 1271 г. губернатор Юньнани по приказу монгольского правителя Китая Хубилай-хана прислал в Паган послов, чтобы вытребовать дань, которую Паган обязался платить еще в XI в. Дань была чисто формальной, и в более спокойные времена паганские цари не отказывались платить ее, обеспечивая таким образом мир с Китаем. К тому же Китай сквозь пальцы смотрел на задержки с данью, а в последние десятилетия занятый борьбой с монголами вообще не напоминал о ней.

Одержимый стремлением к покорению мира Хубилай вспомнил о дани, выплата которой позволила бы ему увериться в наличии еще одного вассала. Вряд ли на повестке дня монгольского хана стояли военные экспедиции на юг. Однако бирманский двор, преисполненный гордости и оторвавшийся от весьма печальной действительности, отнесся к появлению посольства как к оскорблению величия Пагана. Послов даже не допустили на аудиенцию к паганскому царю.

На следующий год бирманская армия разгромила одно из горных племен, плативших дань Китаю. Такое бывало и в прошлом, но всегда заканчивалось мирно: в конце концов горные племена были общим противником Бирмы и Китая. На этот раз Хубилай отнесся к инциденту с вниманием. [60] Это был отличный предлог для того, чтобы наказать непокорного соседа.

В 1273 г. Хубилай послал в Паган трех послов для освобождения пленного вождя племени и вручения нового требования о немедленной выплате дани. В противном случае император грозил военным выступлением. Эти послы так и не вернулись в Китай. Бирманские хроники пишут, что их убили по приказу разгневанного бирманского царя. Вряд ли так было на самом деле: посол считался личностью неприкосновенной. И тот же Кансу III, которому приписывают убийство послов, писал в надписи Мингалазеди: «Цари никогда не заключают послов в тюрьму». Но Кансу III, как и Имто Сьян и Ман Лулан, – непопулярная личность в бирманских хрониках. Ему, чье имя связано с гибелью Пагана, хроники приписывают всевозможные пороки, объясняя несчастья Пагана личными качествами царя. Скорее всего, послы были перехвачены горными племенами и убиты. Об этом свидетельствует и то, что посланный Хубилаем на поиски послов офицер вернулся в 1275 г. обратно, заявив, что поиски были безрезультатными, так как дорога в Паган перерезана «бунтовщиками». Да и сами китайские источники не обвиняют паганского царя в гибели послов.

Пограничные конфликты продолжались. Племена, признав сюзеренитет Китая, обратили все свои силы против Паганского государства – монголы хорошо стерегли свои южные границы, и действия против них грозили неприятными последствиями. В 1277 г. бирманский отряд напал еще на одно горное племя, и тогда последовала карательная экспедиция. Монгольский отряд вторгся в пределы Бирмы, Участником этого похода был Марко Поло, который находился тогда на службе Хубилая. Командовал отрядом наместник Юньнани Насреддин, имевший в своем распоряжении 12 тыс. арабских всадников (войско монгольского императора было многонациональным – следствие громадных размеров монгольской империи) и отряд дворцовой челяди.

Монгольские войска спустились в долину Иравади, и здесь состоялась битва с паганской армией. Бирманские хроники описывают ее как грандиозное сражение, в котором участвовали все войска Китая. В действительности же шестидесятитысячная бирманская армия потерпела сокрушительное поражение [61] от сравнительно небольшого отряда, использовавшего в бою военную хитрость.

Паганское государство разваливалось на глазах. В 1281 г. моны, восставшие в Мартабане, убили бирманского губернатора и под руководством мона Вареру, бывшего офицера бирманской армии, очистили от бирманцев юго-запад страны. Одновременно началось восстание в Пегу, во главе которого встал сам наместник Пегу Тарабья.

Паган еще пытался сдерживать центробежные силы. В 1283 г. Кансу III наградил за смелость своего полководца Раджасанкрама после подавления восстания в Танлуине и захвата крепости Тала – на юге Бирмы. Однако вряд ли экспедиция против монов принесла желаемые плоды, потому что и в последующие годы Вареру и Тарабья выступают в качестве вождей независимого юга.

Перестал подчиняться Аракан – оттуда больше не поступала дань. Шанские князья не только не присылали войск, но и постепенно раздвигали границы своих владений, подбираясь к каруинам и, вероятно, занимая уже часть долины Чаусхе.

В 1283 г. монголы вновь вторглись в Паганское царство (возможно, эта экспедиция, как и экспедиция 1277 г., проводилась по инициативе наместника Юньнани Насреддина) и разбили бирманское войско под Каунсином. На этот раз они не отступили обратно в горы, как в 1277 г., а оставили гарнизоны в верховьях Иравади, объявив Верхнюю Бирму своей провинцией.

Получив известия о вторжении монголов и разгроме армии, Кансу III бежал на юг, ие дожидаясь, пока к Пагану подойдут завоеватели. Это был опрометчивый шаг. Монголы еще несколько месяцев вели войну в верховьях Иравади, штурмуя бирманские крепости. Несколько месяцев держался Конкан, а центр севера – Тагаун пал только в январе 1284 г.

На юге, в дельте Иравади, Кансу III обосновался временно в Бассейне. Власть царя еще существовала, но реально Кансу III вряд ли мог претендовать на большее, нежели почетный титул. В 1285 г. он направил в Китай два посольства с изъявлением покорности. Одно из них добралось до Пекина и получило аудиенцию у императора. Паганский посол, монах, признал от имени Кансу власть Хубилая над Бирмой [62] и просил не посылать более монгольских войск, потому что разоренная страна не сможет их прокормить. (Надпись, содержащая описание посольства, пожалуй, последняя из надписей паганского периода.)

Хубилай, не заинтересованный в длительных войнах на юге, согласился на просьбы посла и за присылку дани обещал оставить Паган в покое. Получив эти благоприятные известия, Кансу III решил вернуться в Паган. Он избрал водный путь и поднимался по Иравади на царском корабле. Губернатор Прома (по хроникам, один из сыновей Кансу III) воспользовался случаем и, убив царя, провозгласил себя царем Бирмы.

Трона он все же не добился: в Бирме существовали более могучие силы, претендовавшие на паганский престол. Но и они не смогли ничего сделать. Не получив из Пагана ни дани, ни подтверждения договору, Хубилай приказал своему внуку Е Су Тимуру отправиться в поход на юг. Е Су Тимур без труда спустился по Иравади до самого Пагана, взял его и уже оттуда разослал отряды во все стороны Паганского царства, приводя к повиновению бирманские провинции.

Монголы, заинтересованные в Бирме как в торговом и стратегическом пути к Индийскому океану, предпочитали иметь дело с одним-двумя вассалами, а не с множеством воюющих между собой княжеств и племен. Но монголы опоздали. С центробежными силами, разорвавшими Паганское государство, они справиться не смогли. Прежнее великое Паганское царство уже перестало существовать. [63]

<<К оглавлению «История Бирмы» Следующий раздел>>
Web Analytics