·······································

9.3 Мингун: благочестие и землетрясения

<<К оглавлению книги «Священные места Бирмы» Следующий раздел>>

Возведение этого массивного сооружения продолжалось 20 лет и было закончено в 1812-ом году. Почему оно так и осталось незавершенным, без венчающей башни – до сих пор остается загадкой. Возможно, что на расположенном наверху монолитном кирпичном строении был установлен металлический зонт-тхи. Разрушительному землетрясению 1839-го года предшествовали меньшие по силе толчки 1812-го года, которые могли повлиять на ход строительства.

Являясь результатом реализации замысла, так и не доведенного до своего завершения незадачливым королем-покровителем, самая большая пагода Бирмы вызывает больше любопытства, чем почтения. Осмеянная одним из английских посланников ранних лет как «странная причуда», это ступа, тем не менее, стала самым грандиозным из множества оригинальных архитектурных сооружений Бирмы. К слову сказать, со стороны реки на Мингун открывается просто потрясающий вид, а грунтовая дорога, ведущая к нему от Сагайна (Sagaing), проходит вдоль края впечатляющего по размерам водоема, сооруженного в тот же самый период. 

Уединенная королевская резиденция

Землетрясение 23-го марта 1839-го началось в 4:00 утра на всем пространстве до Янгона. Небольшие по силе толчков 1812-го года, возможно, заставили пересмотреть размер запланированной башни. В 1839-ом году при первых же толчках тонкие цепи, охватывающие по кругу стены пагоды, сразу же лопнули. Цепи были вложены в пазы на поверхности стен и скрыты под слоем светлой штукатурки,которая в настоящее время всё еще хорошо видна на горизонтальных рядах кладки.

После создания в 1783-ом году новой столицы государства Амарапуры (Amarapura), король Бодопайя (Bodawpaya, правл. 1782-1819 г.г.) в 1790-ом году выбрал в качестве своей уединенной резиденции Мингун, расположенный на противоположном берегу реки Иравади примерно в 20 км к северу от Сагайна. Словосочетание «min gun» по-бирмански означает «дом отдыха короля», поскольку для монарха это пасторальное место без сомнения было настоящим спасением от шума и суеты столичного города.

В первые годы строительства король жил около пагоды, но позже перебрался во временный дворец, который был возведен на одной из протяженных песчаных отмелей, расположенных напротив Мингуна. Такие отмели в сухой сезон и сегодня выступают из воды выше и ниже по течению Иравади, но, как только уровень реки повышается, они исчезают. Эта «островная обитель» носила название «Средний остров» (бирм. Alegyun), а ее местоположение обеспечивало определенную защиту от дворцовых переворотов и частых пожаров, которые досаждали Амарапуре (Hall: 142).

9-го января 1791-го года король собственноручно дал старт строительству пагоды, заложив в ее основание золотые и серебряные кирпичи. Работы по ее сооружению по всей видимости закончились где-то в 1812-ом году, т.е. вероятно заняли около двадцати одного года, при этом ни в одной из хроник не упоминается формальная даты завершения ее строительства  и не сообщается о подъеме над ней зонта-тхи (hti). Ее доминирующее положение над просторами реки, возможно, было выбрано под влиянием примеров расположения паганского Швезигона (Shwezigon) и Шведагона (Shwedagon), видимого с реки Янгон. Бодопайя играл активную роль в проектировании пагоды и наблюдении за ходом выполнения работ (Stadtner 2000b). Пагода Мингун была вторым «драгоценным камнем» в короне короля, сравнимым по своей значимости с образом Будды Махамуни (Mahamuni), незадолго до этого вывезенным из Ракхайна (Rakhine) и размещенным около Амарапуры. Это священное сооружение также известно под названием «Патододжи» (Patho-daw-gyi), т.е. «Большая королевская пагода», а иногда ее также называют «Каунмудо» (Kaung-hmu-daw) – «Королевская работа для [обретения] заслуги».

Результатом разрушительного землетрясения 1839-го года стали «призмы зияющих трещин [в стенах], подобные … расщелинам в альпийском леднике» (Yule: 170). Но ничто не нарушило покой священных реликвий, которые уже больше двухсот лет скрыты под основанием пагоды, как раковины на дне моря. 

Реликвия Зуба Будды из Китая

Пагода Мингун представляла собой реликварный монумент, т.е. ступу, в том смысле, что помещенные внутрь нее реликвии не предназначались для обзора и могли почитаться только извне. Традиционно ступы имеют сферическую форму, и причины по которым для этого сооружения была выбрана квадратная планировка, до сих пор неясны.

Возможно, что этот неопознанный храм с непропорциональной башней в виде ступы имеет сходство с изначальным обликом пагоды Мингун. Это же архитектурное решение было использовано при строительстве четырех больших храмов, расположенных по углам Амарапуры. Один из них был запечатлен на фотографии, сделанной в 1855-ом году во время визита миссии Фэйра. Kyauktaw- gyi Temple mural, north corridor, west side.

На неидентифицированном рисунке, присутствующем среди фресок храма Чаутоджи (Kyauk-taw-gyi) в Амарапуре и датированном приблизительно 1850–ом годом, изображен квадратный в плане храм, увенчанный небольшой надстройкой по виду подобной ступе. Не предполагается, что на этом более позднем рисунок изображена именно пагода Мингун, но он является демонстрацией того, что нахождение на крыше массивных нисходящих террас или огромной башни никогда не являлось обязательной особенностью подобного рода сооружений. Все венчающие башни монолитных кирпичных пагод, расположенных по углам Амарапуры, восстановлены уже в более позднее время, но с определенной долей вероятности можно утверждать, что они были подобны башне храма, изображенного на фресках. Следует заметить, что другие ступы, построенные во времена правления Бодопайи, такие как, например, пагода Аунгмьелока (Aung Mye Lawka) в Сагайне (Sagaing), были возведены по обычным колоколообразным проектом.

Каким образом в Мингуне выполнялись религиозные ритуалы – точно неизвестно, но скорее всего подношения производились в расположенных по центру каждой из стен небольших сводчатых помещениях, особенно в восточном, обращенном к реке. Пагода получала пожертвования даже в период своего строительства, включая королевские флаги из Амарапуры и саженцы деревьев Бодхи со Шри-Ланки (ROB: V. 213). Перед тем, как начали возводиться стены пагоды, сам король выполнил в ней ритуал подношения, «освятив» при этом свои дары путем опрыскивания их водой из кожаной фляги, подаренной ему английским посланником из Калькутты (Cox: 111).

В одной из бирманских хроник сообщается, что в реликварных камерах, расположенных под кирпичным массивом храма, было запечатано почти 40 000 реликвий. Согласно сокращенному списку из этой хроники, который был переведен на английский язык, в состав реликвий входили образы Будды, сделанные из золота и серебра, фигуры матери Будды с новорожденным сыном, а также скульптурные изображения правящего короля и его отца (*) (Scott & Hardiman 1901: II. 2. 316-318).

————————————————————————————————————————————————-

(*) Всего в реликварные камеры ступы было помещено 1599 золотых предметов общим весом 16 190 тикалей (248 кг) – прим. shus

————————————————————————————————————————————————-

Самой дорогой из помещенных в ступу реликвий была реплика Зуба Будды, подаренная Бодопайе императором Китая 1789-ом году (Tun Aung Chain 2004a: 195). 12-го марта 1797-го года реплика была помещена в реликварную камеру, расположенную в основании пагоды, причем этому событию предшествовал запуск фейерверков, устроенный «принцами крови» и королем (Cox: 111). Кроме того, в 1790-ом году Бодопайя принял в качестве младших королев трех молодых невест, которые, как считается, были внучками китайского императора. Но новейшие архивные исследования дают основание полагать, что король был обманут, поскольку его новых «королев» прислал не император, а некий самозванец из Юньнани (Thaw Kaung: 2008).

Король Пагана Аноратха (слева) изображен вместе с китайским императором перед реликварием, в котором находятся Зуб Будды и «изумрудный Будда». Согласно пророчеству, прославленный Зуб Будды должен был перейти к королю Бодопайе, основателю пагоды Мингун. By Thet Swe, Shwe Kyi Myin Pagoda, Mandalay, 2004.

Находящийся в Китае Зуб Будды имеет для Бирмы особую значимость, и более поздние легенды сообщают, что еще два великих паганских правителя, Аноратха (Anawrahta) и Алаунситу (Alaungsithu), пытались получить эту реликвию от китайского императорского двора, но им было отказано. В этих преданиях так же говорится, что согласно пророчеству самого Будды реликвия его Зуба останется в Китае до окончания особого 5000-летнего периода, начинающегося с момента ухода Будды Готамы, в конце которого появится Будда Будущего по имени Меттейя (пали Metteyya, санскр. Maitreya) (Glass Palace Chronicle: 83). Решение китайского императора передать священный Зуб Буды (реплику – прим. shus) бирманскому королю в 1789-ом году явилось бесспорным подтверждением того, что духовным и военным могуществом Бодопайя превзошел своих предшественников и что существует особая связь между ним и Буддой Будущего. Духовная связь короля с Меттейей впервые явно обозначилась после захвата Бодопайей статуи Будды Махамуни (в 1785-ом году – прим. shus), поскольку этому предшествовало пророчество, гласившее, что Махамуни не последует за Аноратхой в Паган, а отправится к правителю «любимому будущим буддой Меттейей», которым в результате оказался ни кто иной, как Бодопайя (Tun Aung Chain 2004a: 195; Pranke 2009). В этом смысле овладение Буддой Махамуни и реликвией Зуба Будды из Китая стало результатом исполнения сразу двух легендарных пророчеств, что еще больше укрепило священное право короля на престол.

Реликвии из Китая по прежнему имеют в Бирме большое значение, о чем свидетельствует торжественность, с которой было обставлено прибытие реликвии Зуба Будды из Китая в 1994-ом году (Schober 1997). 

«… для насыщения воды …»

Английский посланник Хирам Кокс (Hiram Cox) посетил строительство ступы Мингун в начале 1797-го года и оставил ее описание тех времен, когда реликварные камеры уже были заполнены, но над ними еще не было начато возведение самой пагоды. Помещения с реликвиями располагались в центре верхней террасы основания пагоды выше уровня земли. Кокс имел возможность подойти к краю и заглянуть внутрь камер, глубина которых составляла более трех метров. По центру располагались большие по размеру королевские помещения для реликвий, а внешние по отношению к ним камеры были «предназначены для пожертвований его придворных» (Cox: 106). В одной из больших камер находились небольшие деревянные святилища, внешне напоминающие храмы, которые были помещены на «бенгальские ковры» (Cox: 106-07).

Среди тысяч реликвий, которые он увидел, был «один из аппаратов доктора Пристли для насыщения воды неподвижным воздухом» (*) (Cox: 110). Д-р Джозеф Пристли изобрел свой аппарат в начале 1770-ых годов, и его присутствие в Верхней Бирме в 1797-ом году является показателем того, насколько тесно местный королевский двор был связан с торговлей и культурой Бенгальского залива. Ни один из аппаратов д-ра Пристли этой модели в Европе не сохранился, что только подчеркивает значимость экземпляра этого устройства, погребенного в далекой Бирме (Larson). В качестве дополнения можно отметить, что д-р Пристли был другом Бенджамина Франклина.

—————————————————————————————————————————————————

(*)Английский химик Джозеф Пристли считается первооткрывателем кислорода и ряда химических соединений. В 1767-ом году он первым получил газированную воду, а затем создал аппарат для ее приготовления. «Неподвижным воздухом» (fixed air) химики тех времен называли углекислый газ. – прим. shus

—————————————————————————————————————————————————

Коксу рассказали, «что еще одна группа реликварных камер таких же размеров» расположена под теми, что он видел, и это выглядит вполне правдоподобным в свете того огромного количества реликвий, которое приводится в хрониках (Cox: 107). Таким образом, сооружение широких кирпичных террас, формирующих основание пагоды, заняло шесть лет, поскольку строительство пагоды стартовало в 1791-ом году, а Кокс посетил ее в 1797-ом. Согласно династийной хронике, после заполнения реликварные камеры были накрыты металлическими балками, поверх которых были уложены слои камня, песка и более 300 000 висс (около 490 тонн – прим. shus) темной медной руды (Konbaungzet: II.118). Следует отметить, что реликварные камеры Мингуна подобны хранилищу реликвий расположенной неподалеку пагоды в Сагайне, которая была построенный этим же королем (ROB: IV. 8). 

Кирпичи и цепи

Штукатурка, скрывавшая горизонтальные ряды цепей, в некоторых местах отвалилась, и теперь их обрывки свисают вдоль стен пагоды.

Пагода Мингун представляет собой монолитный кирпичный массив, объем которого составляет приблизительно шесть-семь миллионов кубических футов (от 170 до 200 тыс. куб. м – прим. shus). Согласно дворцовым записям, тысячи рабочих трудились здесь более двух десятилетий. К примеру, в 1807-ом году для производства кирпича вдоль речного берега было размещено 7 000 мужчин. Молодые месили глину ногами, а старшие заполняли ей формы (ROB: VI. 95, 101). Предполагалось, что каждый рабочий должен ежедневно изготавливать 300 кирпичей. Таким образом, если каждый из 7 000 человек изготавливал 300 кирпичей, их общее количество должно было превышать два миллиона штук в день, по крайней мере в теории. Для возведения пагоды использовались кирпичи большого размера, многие из них имели длину в среднем около 45 см.

Нехватка древесины замедляла процесс обжига кирпича, и как минимум один раз, в 1787-ом году, более 10 000 рабочих были посланы вверх по реке «для того, чтобы нарубить бамбука и деревьев на дрова» (Cox: 229). В 1801-ом году бирманские рабочие вместе с выходцами из Манипура были поселены рядом с пагодой для того, чтобы обеспечить производство достаточного количества извести, необходимой для приготовления строительного раствора (ROB: V. 130). Это строительство в части потребности в материалах и человеческом труде было попросту ненасытным.

Тонкие металлические цепи, охватывающие по кругу стены пагоды, предназначались для противостояния распорным силам. Каждый параллельный ряд цепей был утоплен в поверхность стены и спрятан под слоем штукатурки, которая сегодня хорошо просматривается в виде горизонтальных рядов, тянущихся по внешней поверхности. В тех местах, где штукатурка отвалилась, можно видеть свисающие обрывки этих цепей. Такое использование цепей скорее всего было заимствовано из европейской архитектуры и больше не встречается ни на одном из бирманских монументов. 

Братья-львы

Два огромных кирпичных льва-чинтэ были установлены у начала широкого прохода, по которому процессии поднимались от реки к пагоде. После землетрясения 1839-го года уцелели только их задние части, покрытые сохранившейся с тех времен штукатуркой со следами краски.

Два огромных кирпичных льва-чинтэ (бирм. chinthe), установленных у самого берега реки, обозначали собой начала широкого прохода, по которому процессии верующих поднимались к пагоде. Землетрясение 1839-го года оставило неповрежденными только их задние части, а остальное до сих пор разбросано вокруг в виде огромных глыб из кирпича, соединенного раствором. Эту пару скульптур называли «Братья-львы» и, как говориться в одном из источников того времени, они возвышались «до половины неба» (Tung Aung Chain 2004a: 199). Их сооружение началось 20-го января 1794-го года и почти закончилось к моменту посещения Коксом Мингуна в феврале 1797-го года.

Согласно Генри Бёрни, который посетил Мингун в 1831-ем году, за восемь лет до большого землетрясения, мраморные глазные яблоки, предназначенные для чинтэ, на эти статуи так никогда и не устанавливались. Два из них находятся рядом с остатками фигур этих двух львов.

В августе 1795-го года муссонные дожди повредили львов, и команде строителей приказали их восстановить (ROB: V.104). Большая часть штукатурки тех времен, покрывавшей кирпичную кладку, сохранилась до наших дней и даже со следами краски. В 1797-ом году Кокс сообщал, что огромные мраморные глаза и зубы были готовы к установке на головах чинтэ, причем по его мнению эта задача потребовала бы «некоторых усилий в части поиска технических решений» (Cox: 105). Два глаза сейчас находятся рядом с современной стеной, огораживающей территорию пагоды, а третий частично погребен в землю рядом с обочиной главной дороги, проходящей перед ней. В 1831-ом году один из последних посетителей еще не разрушенного Мингуна Генри Бёрни сообщал, что глаза на фигуры чинтэ так никогда и не устанавливались (Yule: 171).

Самонадеянность, благоразумие и землетрясения

То, что гигантская пагода Мингун так и осталась незавершенной, брошенная своим деспотичным и тщеславным покровителем-королем, который «откусил больше чем, смог проглотить», в Бирме является вопросом веры. Она считается незаконченной главным образом потому, что у нее отсутствует башня или иное огромное венчающее кирпичное сооружение, являющееся традиционным для бирманских храмов.

Источник этого убеждения можно отследить в записках итальянского миссионера, который утверждал без каких-либо уточнений, что Бодопайя внезапно покинул Мингун после проигрыша в споре со своими буддистскими советниками. К этому миссионер добавляет, что поспешный отъезд короля в столицу Амарапуру был также вызван «его властолюбием и раздражительностью из-за недоступности роскоши гарема, [находившегося в Амарапуре]» (Sangermano: 75). Миссионер ничего не упоминает о пагоде в Мингуне, но посетивший это место позднее Генри Юль (Henry Yule) экстраполирует информацию Санджермано (Sangermano) и делает вывод, что работы по сооружению пагоды были внезапно остановлены вследствие спонтанного отъезда короля. В 1855-ом году Юль был членом английского посольства в Верхней Бирме, возглавляемого Артуром Фэйром (Arthur Phayre), которое включало фотографа и художника, запечатлевших их визит в Мингун.

Генри Юль считал, что эта миниатюрная ступа, расположенная рядом с берегом реки, является моделью расположенной по соседству пагоды Мингун. Впервые эту мысль он высказал в 1850-ых годах, но это факт никогда не фигурировал в каких-либо иностранных или бирманских источниках периода правления Бодопайи (1782-1819 г.г.). Это ступа по всей вероятности была сооружена в период между 1819-ым годом и посещением Юлем Авы. After Henry Yule, Mission to the Court of Ava in 1855.

Вторым аргументом Юля в пользу того, что Бодопайя не достроил Мингун, была миниатюрная кирпичная пагода, расположенная около берега реки и сохранившаяся до нашего времени (Pandaw или Pon Daw Pagoda – прим. shus). Юль полагал, что это небольшое святилище выступало в качестве рабочей модели, демонстрируя большой пагоде «как она будет выглядеть» (Yule: 169-170). Однако, если бы эта уменьшенная модель уже существовала во времена правления Бодопайи, то она стала бы наглядной демонстрацией его неспособности закончить этот проект и по сути немыслимым для короля публичным признанием своего поражения. Поэтому, по всей вероятности, она была сооружена в период между смертью короля в 1819-ом году и визитом Юля в 1855-ом. А то, что эта «модель пагоды» не упоминается ни в одном из английских или бирманских источников времен правления короля, служит дополнительным аргументом в пользу этого предположения.

Кроме того, вряд ли инженеры Мингуна нуждались в упрощенной копии их объекта, поскольку в королевских документах сообщается, что строители использовали в своей работе детализированные модели и чертежи (ROB: VI. 87, 300; VII. 34). Величественная пагода Мингун упоминалась бирманским посланником в Кохинхине (Cochinchina) в 1822-ом году, и это также позволяет предположить, что она была полностью достроена и никогда не была неуспешным проектом (ROB: VIII. 69).

Была ли изначально запланирована венчающая пагоду огромная башня, от которой, как утверждают английские и бирманские авторы, отказались на более поздних стадиях строительства (Aung Thaw 1972; Singer 2004)? Или же пагода считалась полностью законченной во времена правления Бодопайи в том виде, как она предстает перед нами сегодня, без возвышающегося над основным монолитом сооружения в виде башни? На эти вопросы нет однозначных ответов, и в них всегда присутствует неопределенность.

Однако, бесспорным фактом во всех этих исследованиях является полное отсутствие каких-либо физических признаков прекращения работ или отклонений от процесса строительства этого монумента. Действительно, миллионы кирпичей, формирующих две расположенные на «крыше» террасы, были равномерно скреплены строительным раствором, а находящееся по центру верхней террасы квадратное в плане монолитное кирпичное сооружение в виде башни, которое можно наблюдать и сегодня, представляло собой неотъемлемую часть здания пагоды (см. ниже).

Вполне возможно, что изначальный план, включающий в себя огромную венчающую башню, был пересмотрен из-за землетрясений 1812-го года. Периодические подземные толчки имели место в интервале между 17-ым января и 27-ым октября 1812-го года, что более или менее совпадает со временем  завершения верхних террас (Stadtner 1999). Эти толчки могли побудить строителей отказаться от возведения башни, бывшей частью первоначального проекта, в то время как сооружение стен пагоды уже приближалось к завершению или было закончено (Tun Aung Chain 2004a: 202). Вероятно, последствия этих толчков 1812-го года, а может и более поздних периодов, в 1831-ом году наблюдал Бёрни, который отметил «разнообразные трещины в кирпичной кладке, залатанные раствором» (Yule: 170). Следы этого ремонта до сих пор можно наблюдать на всех сторонах здания в виде больших неравномерных пятен, которые расположены по соседству с огромными трещинами, образовавшимися в результате мощного подземного толчка 1839-го года. В поддержку этой идеи говорит и тот факт, что дворцовые записи не упоминают ни о каком строительстве, связанном с пагодой, после ноября 1811-го года, тем самым подтверждая, что возведение монумента было закончено к началу 1812-го года (Stadtner 2000a).

Это монолитное кирпичное сооружение когда-то венчало пагоду. Центр плоской крыши провалился во время землетрясения 1838-го года, в результате чего оно погрузилось внутрь. Изначально этот монолит подпирался четырьмя ложными арками, которые заканчивались ниже поверхности крыши пагоды. Наличие этих арок доказывает, что эта башня была частью первоначального проекта и возможно свидетельствует о том, что строители завершили сооружение пагоды.

Если эта «теория землетрясения» верна, то можно предположить, что король и его строители, отбросив самонадеянность и руководствуясь благоразумием, отказались от замысла возведения огромной башни, как только сооружение террас приблизились к своему завершению. С другой стороны, план большой башни мог быть отклонен просто по причине того, что инженеры почувствовали его непрактичность вне зависимости от угрозы землетрясений. Но точно также возможно, что сооружение большой башни не планировалось изначально, и поэтому монумент действительно считался законченным к1812-ом году.

Монолитное кирпичное сооружение в виде большой башни, возвышающееся в центре самой верхней террасы на крыше пагоды, является ключевым свидетельством с любой точки зрения, поскольку оно представляет собой единое целое с пагодой и его сооружение был закончено одновременно с верхней террасой. Длина каждой из сторон этого квадратного в плане монолита составляет немногим более 4-х м, а его высота равняется не менее 15-ти м. Эту башню видно как от реки, так и с земли, если отойти на некоторое расстояние от пагоды.

Массивное кирпичное сооружение уцелело во время страшного землетрясения 1839-го года, но погрузилось на несколько метров вглубь во время толчка, вызвавшего смещение основного тела пагоды. Поэтому башня сейчас немного наклонена и выступает не очень высоко над крышей пагоды. По всем сторонам башни у ее основания, примерно на 5 м ниже поверхности верхней террасы, находятся четыре массивные кирпичные ложные арки, которые первоначально поддерживали башню с четырех сторон. Они провалились вниз во время землетрясения 1839-го года, но частично все еще видны. Эти четыре арки первоначально были скрыты внутри основного массива пагоды, немного ниже поверхности ее верхней части, и таким образом представляли собой невидимый снаружи конструкционный элемент, предназначенный исключительно для того, чтобы поддерживать квадратную башню, опиравшуюся на плоскую крышу. Сегодня эти арки можно осмотреть в узком пространстве, окружающем основание башни, которое теперь напоминает открытое помещение неправильной формы. Однако, если вдруг начнутся подземные толчки, необходимо достаточно проворно покинуть это место, иначе есть риск превратиться в реликвию, помещенную внутрь пагоды.

О том, что эта башня являлась важной составляющей частью всего сооружения, свидетельствуют те усилия, которые были предприняты для устройства поддерживающих ее арок, расположенных ниже поверхности крыши пагоды. Скорее всего, они были построены до того, как на крыше пагоды начали возводиться террасы. Вполне вероятно, что эта квадратная башня предназначалась для установки на ней зонта-тхи (hti) или королевского знамени, которые в этом случае были бы хорошо различимы не только с реки, но с более отдаленных мест. Наличие этого кирпичного монолита также подразумевает, что монумент в целом считался законченным, так как квадратная башня и скрытые арки были бы не нужны, если бы планировалось возведение огромного венчающего сооружения.

Драматические по виду трещины на внешних стенах Мингуна являются следствием очень сильного землетрясения, которое нанесло удар утром 23-го марта 1839-го года и которое ощущалось на всем пространстве от Амарапуры до Янгона. Тонкие цепи, охватывающие наружные стены, рвались как нитки, а огромные многотонные глыбы кирпичной кладки разлетались вокруг пагоды как детские шарики. В результате этого землетрясения обширное разрушения также имели место в Сагайне (Sagaing), Аве (Ava) и Амарапуре (Amarapura) (Yule: 350).

Юль (Yule) также объясняет отсутствие башни у пагоды пророчеством, о котором он услышал от местных жителей в Мингуне: «Некоторые люди говорят, что ему [королю Бодопайе] было предсказано, что когда храм будет закончен, его жизнь также закончится» (Yule: 169). Юль ошибочно посчитал это  доказательством трусости короля перед лицом опасности, вызванной его суеверием. Но в бирманском культурном контексте такое предсказание несет в себе полностью противоположный смысл. К примеру, паганскому королю угрожала смерть, если он не остановит работы над знаменитой ступой Мингалазеди (Mingalazedi). Духовный наставник правителя обоснованно упрекал его: «Разве должны эта страна и Вы, ее король, пребывать вечно и не умирать», поскольку, пытаясь избежать смерти, монарх проигнорировал фундаментальные истины принципа непостоянства. Признав свою ошибку, король закончил пагоду без задержки, чтобы будущие правители «не осмеивали его с презрением» (Glass Palace Chronicle: 171).

После публикации книги Юля в 1858-ом году, его версия «незаконченной пагоды» стала основой постепенно обрастающей новыми подробностями легенды, которая повторялась во всех последующих работах о Бирме с все большими и большими преувеличениями (Singer 2004). Недостроенная пагода символизировала для англичан все то, что было порочно в бирманском королевском дворе, управляемом распущенным, суеверным и глупым правителем-тираном. Легенда бездоказательно пополнялась всем, чем только можно, и вскоре пагода предстала в ней как некий «джаггернаут» (juggernaut, слепая безжалостная сила – прим. shus), неумолимо истощающий ресурсы плохо управляемого государства. Помимо прочего, такое негативное представление бирманской монархии помогало британцам в их оправданиях по поводу аннексии Верхней Бирмы в 1886-ом году. Как это ни парадоксально, бирманским историкам было удобно поддерживать и увековечивать легенду именно в таком виде, поскольку они горели желанием противопоставить недавнее прошлое и «золотой век» Пагана (Stadtner 2000b). 

Для отливки колокола Мингуна потребовалось 510 печей, работающих без остановки более 4-х дней. Колокол был доставлен на барже к своему нынешнему месту по проложенному в 1811-ом году каналу. После землетрясения опоры колокола накренились, и он был опущен на низкие деревянные подпорки. Колокол оставалось безголосым до тех пор, пока в 1896-ом году для его подвески не была установлена новая металлическая конструкция, изготовленная на верфях в Дала.

Колокол

Одной из главных достопримечательностей Мингуна является Большой королевский колокол. Первоначально он находился между двумя массивными опорами, представлявшими собой толстые деревянные столбы, облицованные оштукатуренным кирпичом. Колокол был подвешен на лежащем на этих опорах «тройном брусе большого размера, стянутом металлическими обручами» (Yule: 171). Во времена визита Юля в 1855-ом году опоры были практически разрушены, по всей вероятности в результате землетрясения в 1839-го года, и колокол был опущен на небольшие деревянные подпорки, размещенные по периметру круглого основания сооружения. Поэтому колокол не мог ни раскачиваться, ни издавать какие-либо звуки.

Как можно видеть на этой фотографии конца 19-го столетия, две вертикальные опоры были изготовлены из бревен и кирпича, покрытого штукатуркой. А через проушину, расположенную сверху колокола, были пропущены три горизонтальных деревянных бруса. Courtesy: British Library.

В марте 1896-го года старая конструкция было демонтировано и заменена нынешними металлическими стойками, поперечной балкой и деревянным павильоном. Металлические части опоры колокола были изготовлены на верфях Дала (Dala), расположенного напротив старого Рангуна. На месте конструкция была собрана и установлена под руководством Г. Хислопа  (G. Hislop), чиновника верфи в Мандалае. Впоследствии павильон много раз реставрировался.

История колокола изложена в бирманском тексте, составленном одним из главных министров короля по имени У Тун Ньё (U Tun Nyo, 1726-1809 г.г.). Он должен был быть нанесен на поверхность колокола, но по неизвестным причинам этого сделано не было, и сейчас данный текст присутствует только в манускриптах на пальмовых листьях. Согласно этим записям, отливка колокола началась на восточной стороне реки 13-го мая 1808-го года в 4 часа дня и закончилась 17-го мая в 2:42 ночи (Tun Aung Chain 2004a: 108). Всего было задействовано 510 печей, которые работали в непрерывном режиме в течение 106 часов и 42 минут. Далее текст сообщает точный расход воска и металла. Согласно этому источнику, меди было израсходовано около 100 000 кг, но хроники приводят другой вес – 55 555 висс (viss), что составляет 90 721 кг (90.72 т), а в королевских указах приводится вес в 200 000 висс (Ni Ni Myint).

Паломники, молодые и старые, ударяют в колокол деревянными колотушками, разделяя таким образом свою заслугу от пожертвований с другими.

Для сравнения, самый больший в мире колокол, который находится в Кремле, в два раза тяжелее мингунского. Он был отлит между 1733 и 1735 г.г., но раскололся прежде, чем в него смог ударить его царственный заказчик.

Деталь в виде льва-чинтэ, расположенная наверху колокола.

Как только в 1808-ом году было закончено изготовление огромного колокола, встал вопрос о транспортировке такого тяжелого изделия через реку. Для решения этой проблемы в Янгоне были начаты поиски европейского или бирманского моряка, обладающего навыками в перевозке тяжелых грузов (ROB: VI. 120).

Чем закончились эти поиски – неизвестно, но колокол в конечном счете был перемещен на западный берег реки три года спустя, в 1811-ом году. К месту установки колокол был доставлен на барже по каналу, выкопанному от реки до его нынешнего местоположения. Указ о строительстве канала был издан в ноябре 1810-го года, и согласно ему часть работ должна была быть выполнена закованными в кандалы заключенными (ROB: VI. 271, 276). Хотелось бы также отметить, что если бы у короля не было намерения закончить строительство пагоды в 1811-ом году (или около этой даты), то тогда бы и не было большой нужды в установке главного храмового колокола. 

Глазурованные плитки Мингуна

Бодопайя представлял свою пагоду украшенной рядами глазурованных плиток, выполненных по образу и подобию знаменитых наборов плиток паганского храм Ананда (Ananda Temple), возведенного семьюстами годами ранее. Чтобы быть уверенным, что плитки Мингуна будут полностью соответствовать плиткам храма Ананда, он послал в Паган своих художников, поручив им сделать рисунки более чем 1 500 глазурованных керамических плиток, находящихся в нишах на внешних стенах этого храма. Художники скопировали все плитки, расположенные по периметру основания храма Ананда с изображениями демонов Мары (западная сторона) и главных божеств буддистской вселенной (восточная сторона). Они также сделали эскизы сотен плиток с сюжетами из джатак (пали jataka), находящихся в нишах на террасах крыши храма Ананда.

Буддистский советник короля Бодопайи проверял будущие плитки Мингуна, сравнивая рисунки всех плиток храме Ананда с тщательным прочтением палийских джатак. На плитке храма Ананда (см. выше) показаны четверо мужчин, несущих змею, в то время как на плитке пагоды Мингун (см. справа) их уже шестнадцать, что точно соответствует тексту палийской джатаки.

В феврале 1791-го года эти иллюстрации были тщательно изучены главным религиозным советником Бодопайи, монахом по имени Маунгдаунг Саядо Нанабхивамса (Maungdaung Sayadaw Nanabhivamsa). Оценивая паганские плитки исключительно в части их соответствия Палийскому канону, ученый монах в целом одобрил их в качестве образцов для Мингуна, изменив при этом рисунки на некоторых паганских плитках для того, чтобы изображенные на них сюжеты точно соответствовали прочтению палийских текстов.

Одним из примеров таких изменений является джатака, в которой написано, что шестнадцать охотников несли длинную змею. Поэтому на плитке в храме Ананда показаны только четыре человека, поднимающие змею, а на плитке пагоды Мингун уже находятся все шестнадцать. Подписи под сценами, изображенными на плитках, по своей природе больше похожи не на повествование, а на краткие инструкции: «Номер 524. Бодхисатва как Санкхапала (Sankhapala), первый король змей, соблюдающий заповеди, в положении, когда шестнадцать охотников переносят его на восьми коромыслах» (Stadtner 2003: 106). Каждая из этих сотен плиток описана в книге Саядо «Вопросы и Ответы», датированной на титульном листе 20-ым февраля 1791-го года.

Ни один из рисунков плиток не сохранился, но подписи на них почти дословно повторяют те, что содержаться в «Вопросах и Ответах». Некоторые из плиток с образами демонов и те, которые изображают богов, пронумерованы, что отражает либо последовательность их размещения, либо место нахождения на цоколе храма Ананда.

Эта плитка изображает озеро, связанное с братьями Таунгбьен, двумя популярными натами. Подпись на бирманском гласит: «Озеро владыки Таунгбьен». Private collection, Yangon.

Тематика сюжетов на плитках Мингуна включает разнообразные категории, помимо тех, что были заимствованы в храме Ананда. При этом все сюжеты достаточно легко идентифицируются, поскольку почти на всех плитках присутствуют подписи, размещенные ниже самих сцен. На одной группе плиток представлены три буддистских собора, а на другой, единственной плитке – неназванные яханды (бирм. yahanda, пали arahant), присутствовавшие на этих соборах.

На этой плитке изображены два монаха, копирующие священные тексты на пальмовые листья. Private collection, Yangon.

На нескольких плитках изображены два монаха внутри пещеры, составляющие список палийского Канон, что, согласно «Вопросам и Ответам», является изображением Буддхадатты (Buddhadatta) и Буддхагхоши (Budhaghosa), передающих Канон в Суваннабхуми (Suvannabhumi) т.е. Нижнюю Бирму. Помимо этого присутствуют и другие тематические категории, причем сюжеты некоторых плиток представляются уникальными, такие как, например, изображение озера к северу от Мандалая, связанного с знаменитыми братьями-натами (nat) Таунгбьен (Taungbyon). Еще на одной необычной плитке изображен главный монах около стопки рукописей. Подпись под ней гласит: «Питака [подаренная] саядо Коинабхидхаджамахараджагуру (Kawinabhidhajamaharajaguru) в Муи Мите (Mui Mit) [Momeik]» (Stadtner 1998c: 175). Представляют ли эти две последние плитки какую-то отдельную группу – неизвестно, поскольку они не описаны в «Вопросах и Ответах».

Плитки покрыты глазурью одного из трех цветов: белого (бирм. hpyu) коричневого (бирм. nyo) или зеленого (бирм. sein). На обратных сторонах многих плиток нацарапаны названия цветов в качестве подсказки для рабочих обжиговых печей. Состав глазури и варьирование условиями обжига позволяли получать различные оттенки цветов. При этом некоторые плитки, подписанные как «коричневые», являются очень бледными, почти оранжевыми, в то время как другие с такой же подписью имеют почти черный цвет. Цвет, обозначаемый как «белый», в действительности всегда является светло-желтым. 

Загадка плиток

На каждой из двух расположенных на крыше террас находились сотни квадратных ниш, вероятно предназначенных для глазурованных плиток. То, почему эти плитки так никогда и не были установлены, до сих пор является загадкой.

То, почему ни одна из этих глазурованных плиток так никогда и не была установлена, несмотря на такое тщательное планирование и расходы, до сих пор остается тайной. Все они были предназначены для размещения на двух ступенчатых террасах, расположенных поверх крыши, поскольку на террасах основания и стенах пагоды подобные ниши отсутствуют. На этой паре верхних террас находится более тысячи неглубоких квадратных ниш, размер которых позволяет поместить в них эти плитки, имеющие размер приблизительно 21х21 см, и закрепить их там раствором.

Сложно оценить общее количество плиток Мингуна, но вероятнее всего их было от 1 500 до 2 000, хотя возможно, что и больше, поскольку помимо тех, что были скопированы в храме Ананды, тематика плиток была дополнена новыми категориями. К примеру, одна из групп плиток Мингуна была посвящена расположенным по всей Бирме храмам, связанным с Бодопайей. Уцелело лишь несколько плиток такого типа, но эта категория могла насчитывать сотни плиток, поскольку король обычно ассоциировался с 230-ью храмами особого вида, называемыми «швегу» (бирм. shwegu).

На этой необычной плитке изображен монах, сидящий перед стопкой рукописей палийского Канона. Courtesy: Museum für Indische Kunst, Berlin.

Возможно, плитки никогда не были использованы по назначению из-за того, что буддистский советник короля Нанабхивамса (Nanabhivamsa) перестал пользоваться его благорасположением. Он был королевским фаворитом в те времена, когда пагода еще только начинала строиться, но впал в немилость Бодопайи к 1814-му году, причем король даже вынудил его снять монашеский сан (ROB: VI. 29-30; Pranke 2009). Возможно, что тесная связь этого «расстриженного» монаха с разработкой и созданием этих плиток и стала той причиной, по которой король отменил их установку на террасах пагоды. Кроме того, король к этому времени открыто бросил вызов не только многим из ключевых идей, представленным на этих плитках, как, например, роль Буддхагхоши в распространении буддизма в Бирме, но и даже точности текстовой традиции, которой следовала бирманская сангха (sangha) (Pranke 2009).

Бодопайя построил или восстановил по всей стране 230 храмов, и вполне возможно, что каждый из них был изображен на отдельной плитке. На этой плитке название города не читаемо. Private Collection, Yangon.

Нигде не написано, где точно хранились сотни уже изготовленных для Мингуна плиток. Однако, в конце 19-го – начале 20-го столетий они в небольших количествах стали появляться в расположенном в Калькуте Индийском музее, Британском музее и Музее Виктории и Альберта в Лондоне, а также в Музее индийского искусства в Берлине. Всего известно не более тридцати мингунских плиток, находящихся в открытых зарубежных коллекциях.

В конце 1950-ых или в начале 1960-ых годов в Мингуне для сохранившихся плиток, количество которых сейчас оценивается в интервале от четырехсот до шестисот штук, было построено кирпичное хранилище, при этом выбранный метод хранения можно назвать в лучшем случае бездумным: три внутренние стены хранилища были облицованы этими плитками с использованием цементного раствора. В начале 1980-ых годов произошло впечатляющее ограбление места хранения плиток, и почти все они были похищены. Теперь они рассеяны по всему миру, и их опознают по слабым следам современного цемента на обратной стороне. Около двадцати из них было возвращено Департаментом археологии и теперь хранятся в его офисе в Мандалае. Несколько плиток также сохранились потому, что они были вмурованы в стену монастыря У Пу Джи (U Pu Gyi), расположенного на холмах рядом с Мингуном. Этот монастырь является местом нахождения уникальной группы монументов начала 19-го столетия, представляющих семь недель, которые Будда провел в Бодх Гае перед Просветлением. Старое кирпичное хранилище, которое находится рядом с современной лестницей, ведущей на вершину пагоды, теперь является туристическим офисом. 

Гора Меру

Второй по значимости монумент Мингуна представляет собой модель горы Меру (пали/санскр. Meru) – центра буддистской вселенной. Среди паломников это пагода, которая носит названия Схинпьюмэ (Hsinbyume) и Мьятейндан (Myatheindan, Mya Thein Tan), считается самым священным местом Мингуна, поскольку она известна своей способностью исполнять пожелания.

Гора Меру (в центре), окруженная семью концентрическими горными хребтами. Размер памятника и его конфигурация делают его уникальным для буддистской архитектуры. Вид с вершины пагоды Мингун.

Согласно хроникам строительство пагоды было начато в 1802-ом году внуком Бодопайи Баджидо (Bagyidaw, правл. 1819-1837 г.г.) и закончено в 1807-08 г.г. (Tun Aung Chain 2004a: 202). Но уже пятьдесят лет спустя, эта пагода представляла собой руины, покрытые зарослями, поскольку была заброшена после ее частичного разрушения во время землетрясения 1839-го года (Yule: 172). В 1874-ом году во время правления короля Миндона (Mindon, правл. 1853-1878 г.г.) территория пагоды была расчищена от растительности, а ее внутреннее круглое святилище с башней полностью восстановлено. Судя по старой фотографии, ее центральная часть была почти полностью разрушена, и это подтверждает тот факт, что современный облик этой пагоды сформировался во второй половине 19-го столетия или даже позже, во время ее многочисленных ремонтов и восстановлений (Sladen).

Монумент изображает гору Меру, возвышающуюся в центре семи концентрических горных хребтов. Каждый их них представлен низкой стеной в виде окружности, по верху которой идет волнистый парапет, вероятно символизирующий одну из семи рек (океанов – прим. shus), разделяющих эти участки суши. В теории горные хребты имеют неравную высоту, а реки – различную ширину и глубину. Наиболее удаленное от центра кольцо, вероятно, изображает «железную стену» – чаккавалу (пали chakkavala), которая является границей этой вселенной (Herbert 2002). Почти идентичная космология присутствует также в Таиланде и Камбодже (Ono).

Монумент, имитирующий гору Меру, к 1855-ому году превратился в руины, но был восстановлен в 1874-ом году. При этом вполне вероятно, что его центральная башня была создана заново. Эта гравюра на дереве 1868-го года была сделана на основании фотографии тех времен. After Sladen, Some Account of the Senbyu Pagoda.

Расположенное в центре комплекса круглое высокое сооружение изображает в символической форме гору Меру, на вершине которой расположена Таватимса, т.е. «Небеса Тридцати трех богов» (пали Tavatimsa), главным среди которых является бог Сакка (пали Sakka), он же Таджьямин (бирм. Thagyamin). На Таватимсе хранится пучок волос Будды (он их отрезал после того, как навсегда покинул дворец – прим. shus), который доставил сюда и поместил в специальную ступу бог Сакка, и эта небесная сфера также является обителью матери Будды после ее перерождения. Но в буддистской традиции эти небеса знамениты главным образом тем, что Будда провел здесь три месяца, преподавая свое учение матери и богам, прежде чем сойти на землю по «тройной лестнице». У пагоды эта «тройная лестница» расположена с восточной стороны. Будду часто изображают спускающимся вниз по этой лестнице между Саккой, который обычно держит раковину, и Брахмой с  зонтиком в руках. Схождение Будды с небес Таватимса считается одним из главных буддистских праздников в странах тхеравады, и он также широко отмечался при бирманском королевском дворе (ROB: VI. 83). В Бирме он называется «Праздник Тадинджьют», поскольку празднуется в день полнолуния месяца тадинджьют (Thadingyut) – 7-го лунного месяца бирманского календаря, приходящегося на сентябрь-октябрь.

Мраморные фигуры сидящих стражников, находившиеся в нишах на концентрических парапетах, которые окружают центральную гору Меру, были отмечены в отчете миссии Фэйра в 1855-ом году и Слейденом в 1868-ом. Некоторые из них сейчас выставлены на территории пагоды рядом с внешним кольцом.

Полностью буддистская космология была разработана уже в период создания комментариев к Канону, в том числе и в знаменитой «Висуддхимагге» (Visuddhimagga) Буддхагхоши, созданной им в 5-ом веке (Gombrich). В паганский период и в последующие столетия гора Меру была довольно распространенным сюжетом на фресках Пагана. Она также пользовалась значительной популярностью в поздней тайской настенной живописи, где тема горы Меру нередко занимала всю заднюю стену храмов. Но именно огромная натурная имитация горы Меру, представленная в Мингуне, является уникальной для традиционной буддистской архитектуры. Следует заметить, что небольшая современная копия этого мингунского храма находится в предместьях Пегу рядом с дорогой, идущей на восток.

В арочных нишах, которые окружают основание центральной башни, располагаются фигуры различных божество, таких как наги и гаруды. Вполне вероятно, что эти мраморные фигуры уцелели со времен возведения пагоды, хотя не исключено, что они относятся к временам ее восстановления королем Миндоном 1874-ом году.

Расположенная в центре комплекса круглая башня была восстановлена во второй половине 19-го века во времена правления короля Миндона. Ее широкое основание окружено пятью рядами ниш, расположенных на ступенчатой платформе, при этом неизвестно, являлись ли они частью первоначального сооружения или же были добавлены позже во время ее восстановления. Пять подобных ступенчатых рядов присутствуют и на изображении неидентифицированного святилища, расположенном в северном коридоре храма Чаутоджи (Kyauk-taw-gyi), которое вероятно являлось еще одним монументом, посвященном горе Меру.

В нишах находятся мраморные фигуры, изображающие охранителей, которым Сакка предписал защитить гору Меру от демонов-асуров (пали asura). Асуры когда-то проживали на небесах Таватимса, но были изгнаны к ее подножью за свое необузданное поведение. Они постоянно пытаются вскарабкаться обратно, «как муравьи по столбу», но их намерения пресекаются группами различных божеств. Главными среди охранителей Меру являются Четыре небесных царя и их приближенные. Эти божества обычно присутствуют на рисунках горы Меру и, используя эти изображения, можно предположить порядок размещения по уровням платформы мраморных фигур в Мингуне: змеи (пали naga), мифические птицы (пали garuda), небесные демоны (пали kumbhanda, yakkha) и, наконец, наверху – Четыре небесных царя (пали catummaharajika).

За прошедшие годы многие из этих фигур была переставлена с места на место, и еще предстоит определить: сохранились ли они со времен возведения храма в начале 19-го столетия или установлены позже и где их исходные местоположения. Коронованные скульптуры, которые вероятно изображают Четырех небесных царей, расположены на самом верхнем ряду. Многие их них держат в руках характерный короткий меч, как правило, положив его на правое плечо. Множество ниш занято фигурами змей-нагов, и всего лишь несколько – мифических птиц-гаруд. В некоторых нишах на концентрических парапетах, изображающих семь континентов, размещены мраморные фигуры сидящих людей, которые вероятно являются стражниками. 

В этом храме, расположенном у реки, находится мраморный «след Будды». Он был построен между 1804-ым и 1811-ым годами.

Другое наследие Мингуна

Еще одним важным святилищем Мингуна является храм, известный под названием «пагода Сеттоя» (Settawya), который был возведен для мраморного «следа Будды». Его сооружение было начато Бодопайей 5-го апреля 1804-го года и закончено 12-го июня 1811-го года (Tun Aung Chain 2004a: 202). Хранящееся в храме мраморное изображение следа Будды, возможно, относится к временам его основания. На фотографиях 1860-ых присутствует обращенная к реке большая крытая галерея с колоннадой, которая когда-то примыкала к входу в храм. В настоящее время около задней стороны храма, обращенной к дороге, лежит огромный кусок каменной кладки, который по всей вероятности откололся от него во время землетрясения 1839-го года.

Детали того, что возможно является сохранившимся со времен основания храма мраморным «следом Будды», украшенным благоприятными символами.

В 1803-ем году по приказу Бодопайи было отлито бронзовое изображение Будды, которое было помещено в один из храмов Мингуна. В 1815-ом году этот образ, известный под названием «Чандамуни Будда» (Chandamuni Buddha), был перемещен в Амарапуру, а впоследствии перевезен королем Миндоном в его новую столицу, где он стал главным объектом почитания в пагоде Чандамуни (Сандамуни) (Chandamuni, Sandamuni), расположенной рядом с пагодой Кутодо (Kuthodaw) у подножья холма Мандалай (см. фото в конце раздела «Кутодо»).

Небольшой храм (Pagoda Molmi), расположенный около колокола, посвящен знаменитому Мингун Саядо – первому бирманскому монаху, который по памяти продекламировал весь палийский Канон.

В 1801-ом году один из сыновей Бодопайи преподнес пагоде колокол, но гораздо меньшего размера, чем большой колокол Мингуна. Кроме этого, по приказу Бодопайи к югу от Мингуна был выкопан огромный облицованный камнем водоем, который виден с проселочной дороги, ведущей из Сагайна.

По всей видимости, землетрясение 1839-го года нанесло серьезный удар по благополучию Мингуна, и по крайней мере один из его ключевых монументов – пагода Горы Меру – был заброшен на долгие годы и превратился в руины, каким его и увидела миссия Фэйра в 1855-ом году. Возможно, что возрождение Миндоном пагоды Горы Меру стало сигналом к восстановлению этого священного места, которое, впрочем, прекратилось после падения Мандалая в 1885-ом году.

К началу 20-го столетия Мингун сжался до размеров небольшой деревушки, чье название главным образом ассоциировалось с расположенными поблизости женскими монастырями, «незаконченной» пагодой и гигантским колоколом (O’Connor: 186). Кроме того, сегодня это место также известно своими домами престарелых.

Мингун дал бирманской нации одного из ее наиболее уважаемых религиозных деятелей по имени Мингун Саядо У Вичиттасарабхивамса (Mingun Sayadaw U Vicittasarabhivamsa). Он стал первым в Бирме монахом, продекламировавшим по памяти весь палийский Канон, что было признано великим событием и взбудоражило участников буддистского собора, организованного У Ну (U Nu) в Янгоне в 1950-ых годах.

 

<<К оглавлению книги «Священные места Бирмы» Следующий раздел>>
Web Analytics