·······································

4. Возвышение и упадок королевства Мрохаунг в Аракане

<<К оглавлению «История Юго-Восточной Азии» Следующий раздел>>

Аракан простирается примерно на 350 миль вдоль восточного побережья Бенгальского залива до Читтагонгской области Восточной Бенгалии на юге. Он отделен от Бирмы длинной цепью крутых гор, называемых Аракан Йома, через которые есть лишь два пригодных перевала — Ан, ведущий к Минбу на западном берегу Иравади, и Таунгуп, ведущий в Проме. Араканцы называют себя ракхайнгами, а свою страну — Ракхайнгпьи.

По мнению Артура Фейра, это слово является искажением палийского слова раккхасо (санскр. ракшаса), обозначающего «людоед-великан» (по-бирмански билу) или «страж жилища Индры на горе Меру». Генри Юл отождествляет с Араканом Аргиру, или Серебряную землю Птолемея. Но в Аракане не добывалось серебро, и прежние взгляды на данные Птолемея об Индокитайском полуострове теперь подвергаются сомнению.

Современные араканцы являются в основном бирманцами, хотя и с несомненной примесью индийской крови. Хотя они в основном являются буддистами, многовековые связи с мусульманской Индией, несомненно, оказали на них влияние. Их языком является бирманский с некоторыми диалектическими различиями и более старой формой произношения, особенно заметной в сохранении ими звука «р», который бирманцы заменили звуком «й». Бенгальцы называют их магх — словом, которое было принято европейскими авторами XVII века, писавшими его, однако, как мугг; это название применяется также к группе людей, относящихся к читтагонгам, которые являются буддистами, говорят на бенгальском языке и не относятся к монголоидам. Много фантастического написано о возможной этимологии этого слова, но вопрос пока еще не разрешен.

Буддизм, по-видимому, получил распространение в Аракане задолго до того, как он проник во внутренние части Бирмы, и знаменитое изображение Махамуни, которое было привезено бирманцами в 1785 году из Аракана и которое теперь можно увидеть в араканской пагоде в Мандалае, может быть отнесено к первым векам нашей эры. Надписи упоминают о династии Чандра, которая, возможно, была основана еще в середине IV столетия нашей эры. Ее столица носила индийское название Вайшали, и, согласно надписям, тринадцать королей этой династии правили в течение 230 лет. Согласно араканским хроникам, королевство было основано в 2666 году до н. э., причем хроники содержат списки королей, начиная с этой даты.

Бирманцы, по-видимому, не селились в Аракане до X века нашей эры. Поэтому предполагают, что ранние династии были индийскими и управляли населением, во многом схожим с населением Бенгалии. Все известные в истории столицы Аракана были расположены на севере, недалеко от современного Акьяба. Этот район постоянно подвергался набегам со стороны горных племен— шанов, бирманцев и бенгальцев, и были довольно длительные периоды, когда устойчивое правительство вряд ли могло существовать. Однако дух независимости всегда был силен, и араканцы на набеги обычно отвечали набегами. Они сосредоточили свою деятельность главным образом на морском пути в Бенгалию и достигали большого искусства в ведении морских и речных боев. В середине XVI века они были грозой дельты Ганга.

Северный Аракан был покорен правителем Пагана Аноратхой (1044— 1077), но не был включен в его королевство. Он остался полузависимым вассальным государством, управлявшимся своими наследными королями. Когда Паган пал в 1287 году, Аракан восстановил свою независимость при знаменитом Минтхи, правление которого, согласно хроникам, продолжалось в течение баснословно долгого периода —95 лет (1279—1374). Его правление также знаменито тем, что в этот период был отражен крупный набег бенгальцев. После смерти Минтхи Аракан в течение долгого времени, а именно во время ожесточенной борьбы между Авой и монским королевством Пегу, был одним из театров военных действий. Обе стороны стремились подчинить Аракан своей власти. Сначала бирманцы, а затем моны возводили своих ставленников на араканский престол.

Когда в 1404 году бирманцы вновь захватили власть, король Нарамейхла бежал в Бенгалию, где ему оказал гостеприимство гаурийский правитель Ахмед-шах. В годы своего изгнания он отличился, оказав помощь своему хозяину в отражении нападения, и когда в 1426 году Ахмед-шах умер и ему на смену пришел Назир-шах, новый правитель дал Нарамейхле войско под командованием военачальника, известного в араканской хронике под именем Вали-шаха, для того чтобы Нарамейхла вернул себе свое королевство. Однако Вали-шах оказался предателем и в союзе с вероломным араканским вождем заключил Нарамейхлу в тюрьму. Королю удалось бежать, и в 1430 году он с помощью другого войска, предоставленного ему Назир-шахом, вернул свой престол.

После этого он построил новую столицу, называемую по-аракански Мраук-у, но обычно известную под своим бирманским названием Мрохаунг (Мьохаунг); 1433 год является датой ее основания. Король Нарамейхла управлял своим государством в качестве вассала Гаура, и в знак этого он и его непосредственный преемник, хотя и были буддистами, присоединяли к своим араканским титулам магометанские титулы и отчеканили медальоны с изображением Калимы — магометанского символа веры.

В 1434 году на смену Нарамейхле пришел его брат Минкари, известный также под именем Али-Хана, который провозгласил свою независимость от Гаура. Его сын Басопхью, который наследовал ему в 1459 году, воспользовался слабостью Барбек-шаха, правителя Гаура, и захватил Читтагонг. Он и его преемники продолжали носить магометанские титулы, но эти титулы не являлись более свидетельствами их зависимости, а были знаком их власти над Читтагонгом, который считали лежащим вне географических границ Аракана. Читтагонг в течение столетий был яблоком раздора между Араканом и Бенгалией и часто переходил из рук в руки. Он оставался в руках араканцев до 1666 года, когда моголы навсегда возвратили его Индии.

Басопхью был убит в 1482 году, и его страна вступила в полувековой период беспорядков и ослабления династии. На престоле сменилось не менее восьми королей; большинство их было убито. Затем в 1531 году на престол вступил молодой одаренный король Минбин, и для Аракана началась новая эра. Именно в период его правления появились первые европейские корабли, совершавшие набеги, и португальские пираты (феринги) стали селиться в Читтагонге. Именно в период его правления Табиншветхи возродил бирманское государство, завоевал монское королевство Пегу и стал угрожать независимости Аракана. Минбин предусмотрительно усилил оборону своей столицы, насыпав мощный земляной вал и вырыв глубокий ров, наполнявшийся водой из реки во время прилива. Поэтому в 1544 году, когда произошло неизбежное нападение бирманцев, Минбин хотя и не смог разбить их в открытом бою, построенные им оборонные сооружения в Мрохаунге оказались для них препятствием. Это препятствие не мог преодолеть даже великий Табиншветхи. когда столкнулся с ним в 1546 году. Во время осады раджа Типпераха со своими дикими соплеменниками напал на Читтагонг и Раму. Но победа опять осталась за араканцами.

В 1553 году, в год своей смерти, Минбин имел в своем распоряжении войска, состоявшие из португальских наемников. Его морские силы, базирующиеся в Читтагонге, были грозой района Ганга, и его страна находилась на пороге величайшего периода своей истории. Но возвышение Аракана, эффектное до некоторой степени, едва ли было результатом гениальности его правителей. Оно совпало с периодом ослабления Бенгалии, когда в результате распространения власти моголов на восток местные правительства слабели и  гибли. Вопрос об обладании Читтагонгом имел решающее значение.

Минбин предоставил ферингам, служившим под его флагом, порт Дианга на морском побережье к югу от устья реки Курнапхули, примерно в двадцати милях южнее современного города Читтагонг. Это место вскоре привлекло значительное европейское и евразиатское население, которое вело обширную торговлю с портами Бенгалии. Однако главным занятием собиравшихся здесь ферингов, число которых все возрастало, было пиратство и охота за рабами, что вскоре стало источником серьезных осложнений как для короля Аракана, так и для вице-короля Гоа.

События достигли критической стадии в период правления Мин Разаджп (Мин Разагри) (1593—1612). Именно этот король воспользовался услугами Филиппа де Бриту при своем нападении на правителя Пегу Нандабайина, позволив, таким образом, атаману ферингов сделаться хозяином Сириама. Когда же де Бриту разбил араканскую флотилию, посланную для того, чтобы выбить его из монского порта, и взял в плен наследного принца, Мин Разаджи решил, что он должен сломить власть португальцев в Дианге, так как Дианга был тем портом, которого домогался де Бриту, предполагая использовать его в качестве базы для покорения Аракана. Поэтому в 1607 году Мин Разаджи направил войска, которые напали на Диангу с суши и безжалостно уничтожили ее жителей. Считают, что погибло шестьсот португальцев.

Среди тех, кому удалось бежать, был отчаянный Себастьян Гонзалвиш Тибан. Он занимался торговлей солью. Вместе с другими беглецами он занялся пиратством и в1609году стал «королем» острова Сандвип, истребив афганских пиратов, свивших там свое гнездо. На Сандвипе он приютил беглого араканского принца, который, будучи правителем Читтагонга, поссорился со своим братом, королем Разаджи. Тибан женился на сестре принца, и, когда принц внезапно умер, возможно, в результате отравления, он захватил все его сокровища. Вскоре после этого могольский наместник в Бенгалии начал наступление на подчиненный Аракану район Ноакхали, расположенный к востоку от устья Ганга. Это послужило причиной сближения Тибана и Мин Разаджи. Но пока Разаджи вел безуспешную кампанию на суше, Тибан обманным путем завладел араканским флотом, пригласив его начальников на переговоры и убив их. Затем он пошел вверх по реке Лемро до самых стен Мрохаунга, захватив в качестве трофея королевскую барку.

Когда в 1612 году Мин Разаджи умер, его преемник Минкхамаунг (1612-1622) решил, что могущество Тибана и его головорезов должно быть в конце концов сломлено. Его первая попытка окончилась провалом, так как в критический момент на него напал раджа Типпераха, и Минкхамаунг был вынужден отвести свои войска. Тибан был осведомлен об опасном положении, в котором он оказался: с одной стороны, ему угрожала враждебная Бенгалия, а с другой — жаждущий мщения Аракан; поэтому Тибан обратился к Гоа и убеждал вице-короля отомстить за резню в Дианге. Он предложил провести совместное наступление на Аракан и выразил готовность уплачивать португальской короне ежегодную дань за свое островное «королевство». Вице-король послал флот, состоявший из четырнадцати галиотов, который прибыл к побережью Аракана в 1615 году, в период окончания влажных муссонов. Мрохаунг подвергся нападению, но отчасти вследствие несогласованности действий, а отчасти вследствие помощи, оказанной араканцам голландским кораблем, стоявшим в гавани, португальцы не смогли высадиться на берег и ушли прочь. Два года спустя Минкхамаунг захватил остров Сандвип, стер с лица земли поселение ферингов и разрушил их укрепления. По слухам, Тибану удалось бежать, но о нем с тех пор ничего не было слышно.

Феринги теперь начали действовать. Авантюра Филиппа де Бриту в Сириаме в 1613 году уже пришла к своему печальному концу. Поэтому они заключили мир с королем и снова взялись помогать ему в его борьбе за установление власти в юго-восточных частях Бенгалии, за покорение внутренней части страны, как образно называла это араканская хроника. Завоевания в подлинном смысле этого слова не было, хотя Аракан в течение некоторого времени удерживал район Ноакхали и Баккергунг и некоторые части дельты Сундербунда. В этом районе развернулась охота за рабами, которая достигла таких масштабов, что под угрозой оказалась и Дакка; в 1625 году феринги даже захватили ее и удерживали в течение некоторого времени. Этого никогда бы не произошло, если бы в империи моголов не наступил кризис, вызванный в 1612 году восстанием шаха Джехана против своего отца Джехангира. Ежегодно армада ферингов возвращалась в Диангу, привозя тысячи бенгальских рабов. Вскоре все дома по обоим берегам рек между Читтагонгом и Даккой опустели.

Попытка Мин Разаджи освободиться от португальцев совпала с первой торговой экспедицией голландцев в Аракан. В 1605 году они основали фактории в Масулипатаме и Петаполи на Коромандельском берегу. Обосновавшись, здесь, они начали выяснять возможности установления торговых связей с Бенгалией и Араканом. По приглашению Разаджи в 1607 году, в том самом году, когда произошла резня в Дианге, в Мрохаунг были посланы два купца -Питер Виллемсзон и Ян Герритсзон Руилл. Король, подобно многим другим правителям Юго-Восточной Азии, весьма благосклонно принял их, предложил им вести беспошлинную торговлю в своих владениях и выразил надежду, что они помогут ему «изгнать португальцев».

Король, в частности, просил их о помощи против Филиппа де Бриту в Сириаме. «За это он дал бы нам вышеупомянутую крепость в Пегу, остров Сундиву, Читтагонг, Диангу или любую другую местность в Бенгалии, как он отдал когда-то португальцам»,— писал Питер Виллемсзон в своем отчете. И он продолжал изображать дело так, что если не воспользоваться этим случаем, то португальцы «используют его в своих интересах, что нанесет большой ущерб компании». Но голландцы стремились к торговле в этом районе, а не к войне, даже против португальцев, ибо они были целиком поглощены борьбой за установление контроля над территориями, где выращивались пряности, и не хотели даже думать о походе против Сириама.

В мае 1608 года посланцы вернулись в Масулипатам. В сентябре 1610 года ван Весикк, голландский начальник над факториями, основанными на Коромандельском берегу, решил произвести рискованный опыт, основав факторию в Мрохаунге; Якоб Диркксзоон Кортенхооф отправился возглавить ее. Однако король добивался скорее военной помощи, а не торговли, и настоятельно требовал ее. Он хотел, чтобы голландцы построили форт в Дианге. В 1615 году, как мы уже видели, голландцы сыграли важную роль в отражении нападения португальского флота на Мрохаунг-. Однако они совсем не хотели оказаться вовлеченными в войны Минкхамаунга, и особенно в замышляемые им действия против Тибана, потому что, как они говорили, «прибыли от этого будут небольшие, а расходы, которые должна будет понести компания для восстановления власти короля в его королевстве, где царит беспорядок, будут велики». Поэтому фактория была закрыта в 1617 году.

Но голландцы не оставили своих планов в отношении Аракана; начиная с 1623 года туда направлялись голландские корабли для покупки бенгальских рабов, захваченных мародерствовавшими ферингами, а также излишков риса, который производился в этой стране благодаря неограниченным возможностям использования рабского труда для обработки полей. В начале 1625 года голландцы основали в Мрохаунге другую факторию, главой которой был Паулюс Крамер Хейн. Она была основана в результате экспедиции под командованием Антония Кена, которая была послана из Батавии в сентябре предыдущего года для нападения на португальские суда. Кен получил указание зайти в Мрохаунг и обсудить с королем Тиритудхаммой (1622—1638) возможность сотрудничества против «нашего общего врага», а также заключить соглашение о вывозе риса и рабов. Результаты этих переговоров были невелики, несмотря на то, что король направил посла в Батавию в 1627 году, и, так как торговля рабами шла плохо, Ян Питерсзон Кун распорядился вторично закрыть факторию.

Торговля, однако, продолжалась. Свободным бюргерам Батавии было разрешено участвовать в торговле, а Батавия и Мрохаунг часто обменивались послами. Голландцы, совершенно истребив население островов Банда и передав землю служащим компании для обработки ее с помощью рабов, стремились закупать всех рабов, которых Аракан мог выделить из партий, получаемых в результате набегов ферингов. Таким образом, фактория вскоре была открыта вновь, но снова просуществовала недолго. В 1631 году главный агент Корнелис ван Хоутен сообщал, что в результате ужасного голода и эпидемий торговля замерла. Поэтому он был отозван, а торговля снова перешла в руки частных купцов.

Тем временем Дианга и феринги снова оказались в центре внимания. В 1630 году Тиритудхамма назначил нового правителя Читтагонга, который до такой степени возненавидел ферингов, что направил в Мрохаунг тревожное сообщение, обвиняя португальцев в заговоре с целью пустить в Читтагонг войска могольского наместника Дакки. Губернатор намеревался побудить Тиритудхамму поступить с Диангой так же, как он поступил с нею в 1607 году. Так как флот ферингов отправился на свою ежегодную охоту за рабами и находился далеко, то жители, узнав об этом замысле, спешно отправили двух посланцев убедить короля в необоснованности этого слуха. Этими посланцами были капитан ферингов Гонзалвиш Тибан, родственник прежнего «короля» Сандвипа, и Фра Себастьян Манрик, августинский монах из Опорто, который недавно прибыл в Диангу в качестве ее викария, подчинявшегося архиепископству Гоа. Годы спустя после своего возвращения в Португалию Манрик рассказал историю своих путешествий в подробных мемуарах, которые представляют исключительный интерес и ценность.

Миссия была успешной. Король отменил экспедицию, которую он подготавливал для наказания Дианги. Он также разрешил постройку католической церкви в предместье Дайнгрипет, на западной окраине столицы, где жили португальские наемники королевской стражи. Смелый монах, который не побоялся заклинать короля отказаться от его ложной веры и стать христианином, был принят как почетный гость. Ему показали добычу, захваченную в 1599 году в Пегу, и его поразил белый слон. Дочь Нандабайина, которая была увезена в Мрохаунг и отдана в жены королю Разаджи, приняла его и с большим волнением рассказала ему историю своих страданий. После шестимесячного пребывания в Мрохаунге в начале 1631 года Манрик вернулся в Диангу.

В следующем году шах Джехан, ставший Великим Моголом, решил стереть с лица земли португальское поселение на Хугли. Он подозревал, что жители Хугли замешаны в недопустимой охоте за рабами, которую вели пираты Дианги. Его религиозное чувство было также оскорблено похищением жены высокопоставленного лица, совершенным ферингами в 1629 году близ Дакки, и последующим обращением ее Фра Манриком в католичество. Город оказывал отчаянное сопротивление, но без своевременной поддержки он не смог выстоять. Некоторая часть защитников пробила себе дорогу, погрузилась на свои корабли и отошла к острову Саугар, расположенному вблизи устья реки, где они начали укрепляться. В то же время они послали иезуита, отца Кабраля, просить короля Тиритудхамму о помощи. Вести об осаде, однако, уже дошли до короля задолго до прибытия Кабраля, и он приказал армаде ферингов в Дианге неожиданно напасть на флот моголов на реке Хугли. Армада была задержана плохой погодой, а когда она наконец смогла выйти, то прибыла слишком поздно, чтобы спасти город. Однако ей удалось во время преследований уничтожить флот моголов. Затем армада отошла к Саугару, чтобы ждать подкрепления.

Предпринимая это наступление, король, по-видимому, преследовал двоякую цель. Он стремился предупредить попытку моголов захватить Читтагонг, естественно полагая, что это будет их следующей целью после захвата Хугли. Он надеялся также, что решительная победа над флотом моголов даст ему возможность убедить вице-короля Гоа объединиться с ним для нападения на Бенгалию. Вице-король фактически был готов обсудить положение и в 1633 году отправил с этой целью в Мрохаунг Каспара де Мескита в сопровождении Фра Манрика в качестве его советника. Переговоры, однако, оказались безрезультатными. Королю пришлось отказаться от своего грандиозного замысла покорить Бенгалию.

Посол Гоа отбыл, но Манрик должен был остаться. Он полюбился королю. К тому же ему было известно слишком много государственных тайн, чтобы получить разрешение тотчас же возвратиться в Диангу. Только через два года, в 1635 году, ему разрешили уехать. В его книге рассказывается о дальнейших любопытных приключениях во время его пребывания в Мрохаунге. Он дает также живое описание коронации Тиритудхаммы, которая не отмечалась до 1635 года из-за предсказания, что король умрет через год после коронации.

Перед коронацией были принесены варварские жертвы, чтобы умилостивить богов и предотвратить судьбу. Но три года спустя главная жена короля подготовила его убийство и возвела на престол своего любовника. Это был король Нарапатиджи (1638—1645).

Манрик не упоминает об отношениях Тиритудхаммы с голландцами. В 1633 году Тиритудхамма послал двух послов в Батавию, чтобы предложить голландцам вновь открыть факторию. Голландцы были заняты осадой Малакки и нуждались в запасах продовольствия, которое можно было получить в Аракане. Поэтому араканских послов, возвращавшихся на родину, сопровождали два голландских корабля с грузом товаров для продажи, и в 1635 году Адам ван дер Мандере вновь открыл факторию. Вначале торговля пошла хорошо, но вскоре возникли затруднения. Король хотел заключить военный союз и, когда он узнал, что послы моголов были приняты в Батавии, направил раздраженное письмо, предупреждавшее генерал-губернатора о том, что моголы являются его врагами. Более того, у ван дер Мандере сложились плохие отношения с королем, который установил королевскую монополию на рис, и, когда ван дер Мандере возразил против цены и попытался делать свои закупки на открытом рынке, возникли серьезные осложнения.

Поведение ван дер Мандере было сочтено генерал-губернатором Антони ван Дименом недостойным, и было установлено, что отчетность велась им небрежно. В соответствии с этим ван дер Мандере был переведен в другое место, а ван Димен отдал распоряжение, что в будущем в Мрохаунг должны назначаться «люди хорошего поведения, а не неряхи». Новый начальник, Арент Ян-сен ван дер Хельм, был в исключительно хороших отношениях с узурпатором Нарапатиджи благодаря щедрым подаркам в виде вина и спиртных напитков, которые последний высоко ценил. Но в 1643 году здоровье короля пошатнулось, и он утратил власть над делами. Затем произошло событие, которое заставило голландцев еще раз закрыть факторию. Фрегат, принадлежавший свободному голландскому бюргеру и направлявшийся в Читтагонг с ценным грузом тканей, заманили в гавань Мрохаунга, где груз был конфискован, а капитан и команда были заключены в тюрьму. Когда попытки освободить их потерпели неудачу и некоторые из заключенных умерли в тюрьме, голландцы порвали отношения с Араканом. В течение восьми лет фактория пустовала, а голландцы жестоко мстили араканским судам.

Тадо, племянник Нарапатиджи, который наследовал ему в 1645 году, был ничтожеством и правил только семь лет. Но его сын Сандатудхамма, который вступил на престол в 1652 году и правил в течение тридцати двух лет, приобрел известность как один из лучших араканских монархов. Хотя он был совсем юным в момент своего вступления на престол, в Батавии вскоре стало известно, что его отношение к торговле является более передовым, чем отношение его предшественников. И так как директора Ост-Индской компании настаивали на том, чтобы Батавия вновь завязала торговлю с Араканом. в октябре 1652 года голландский посланник Иоанн Гессенс отбыл, имея при себе длинный список условий для переговоров с новым королем. Соглашение, по-видимому, было легко достигнуто, и условия, облеченные в форму договора, были приняты в 1653 году обеими сторонами. Главные статьи договора предоставляли голландцам возможность вести беспошлинную торговлю в силу королевского разрешения и освобождали от необходимости совершать покупку и продажу через агентов короля. Богатства и великолепие двора произвели большое впечатление на Гессенса. Не может быть сомнения в том, что королевство процветало в это время.

Таким образом, голландская фактория, вновь открытая в 1653 году, успешно продолжала свою деятельность до 1665 года, когда она снова была закрыта — на этот раз по политическим соображениям. В 1639 году шах Шуджа, второй сын Великого Могола шаха Джехана, был назначен наместником Бенгалии. В 1657 году, когда император заболел так серьезно, что распространились преждевременные слухи о его смерти, между его сыновьями разгорелась борьба за власть. Победу в этой борьбе одержал Аурангзеб, который сверг в 1658 году с престола своего отца и сам стал императором. Шах Шуджа отказался согласиться с этим положением, но был разбит военачальником Ауранг-зеба Мир-Джумлой и после безуспешной попытки удержать Бенгалию бежал из Дакки в Читтагонг вместе со своей семьей и личной охраной, состоявшей примерно из 500 преданных приверженцев. Сандатудхамма разрешил ему следовать далее в Мрохаунг при условии, что его приверженцы будут обезоружены. 26 августа 1660 года он прибыл в Мрохаунг и был благосклонно принят королем, который предоставил ему резиденцию вблизи города на правом берегу реки Вати, у подножия горы Вабхудаунг. Шах Шуджа просил предоставить ему корабли, которые отвезли бы его и его людей в Мекку, что ему было обещано.

Но обещание не было выполнено, и принц-беглец скоро обнаружил, что его положение невыносимо. Мир-Джумла не переставал требовать его выдачи, и Сандатудамма, ожидая осложнений, поставил свой флот у Дианги и послал туда подкрепление. Состояние тревоги усиливалось, и распространился слух, что Мир-Джумла взял Диангу. Более того, король просил в жены одну из дочерей шаха Шуджи, и его предложение было с негодованием отвергнуто. Таким образом, отношения все больше ухудшались. Фейр предполагает, что это делалось намеренно, чтобы у Сандатудхаммы был благовидный повод для ссоры, так как он отлично знал о том презрении, с которым к нему относится высокомерный могол, и жаждал овладеть богатыми сокровищами, которые шах Шуджа привез с собой.

Шах Шуджа, сознавая опасность, в которой он оказался, предпринял отчаянную попытку бежать из страны. Но его планы потерпели неудачу, и, когда жители напали на его приверженцев, последние, обезумев, подожгли большую часть города, прежде чем они были окружены и перебиты. Это произошло в декабре 1660 года. Дело было изображено так, что шах Шуджа пытался захватить дворец. Говорили, что только мать короля убедила его не убивать шаха Шуджу. Она доказывала, что убийство принцев является опасной забавой, вкус к которой могут приобрести и собственные подданные короля. Но 7 февраля 1661 года резиденция шаха Шуджи подверглась нападению и последовала новая резня; шаха Шуджу никогда больше не видели. Ходили слухи, что он со своими сыновьями бежал в горы, но был пойман и казнен. Лишь месяцы спустя начальник голландской фактории, Геррит ван Воорбург, узнал что произошло. Его отчет изложен в «Дахрегистер» следующим образом:

«Принц Часуса, о котором в предыдущем сообщении из Аракана от 22 фев­раля этого года говорилось, что он бежал и не был найден ни живым, ни мертвым, по слухам, хотя и не вполне достоверным, погиб во время первой вспышки ярости жителей, и его труп был изуродован до неузнаваемости вельможами, стремившимися наилучшим образом украсить свои особы великолепными драгоценностями, которые он носил. Три его сына вместе с его женами и дочерьми были захвачены; жены и дочери были увезены во дворец короля, а сыновьям, после того как в течение некоторого времени их продержали в тюрьме, было разрешено жить в маленьком доме. Золото и серебро, которое было захвачено араканцами, ежедневно привозят в королевскую сокровищницу для переплавки».

Как только наместник Бенгалии услышал от голландцев с фактории в Дакке об убийстве шаха Шуджи, он реквизировал голландский корабль, на котором отправил посла в Мрохаунг, чтобы последний категорически потребовал выдачи детей шаха Шуджи. На это требование последовал отказ, и араканский король заявил протест Батавии против использования голландского корабля послом моголов. С нарастанием угрозы войны положение голландцев, придерживавшихся нейтралитета, становилось все более трудным. В июле 1663 года отчаянная попытка освободить трех пленных принцев закончилась провалом. Затем король «сжег свои корабли», обезглавив принцев и перебив большое число бенгальцев и мусульман, находившихся в столице. В начале следующего года флот ферингов пошел вверх по реке по направлению к Дакке, обратил в бегство флотилию моголов из 260 судов, уничтожив из них более половины, и увез в рабство сотни людей.

Однако прошли те времена, когда подобного рода поступки проходили безнаказанно. Шаиста-хан, дядя Аурангзеба со стороны матери, только что назначенный наместником Бенгалии, был преисполнен решимости выжечь пиратское гнездо в Дианге. Он обратился за помощью к голландцам и угрожал в случае отказа изгнать их из всех факторий в Бенгалии. В то же время король Аракана. который подготавливал еще одно крупное наступление на Бенгалию, приказал голландцам предоставить свои корабли для использования их в его армаде. К счастью для голландцев, буря разбила флот араканского короля прежде, чем он успел отплыть, и, пока производился ремонт араканских судов, голландские корабли ушли. Когда наконец армада отправилась в путь, она причинила большее опустошение, чем в предыдущий поход.

В июле 1665 года состоялось специальное заседание Совета Индии в Батавии, на котором были приняты секретные решения о закрытии фактории в Мрохаунге. Короля ловко провели, и темной ноябрьской ночью агенты поспешно погрузили на четыре корабля все, что могли увезти, и бежали. В устье реки их догнал специальный гонец с письмом от короля для передачи генерал-губернатору. Почему, спрашивал король, голландцы так боятся наместника Бенгалии? Ему легче построить Вавилонскую башню, чем покорить Аракан.

Но флот ферингов не беспокоил более Бенгалию своими налетами. Шаиста-хан, который построил и снарядил новый флот, уже захватил остров Сандвип, сделав его базой для нападения на Диангу. Трудно сказать, что произошло бы, если бы феринги решили довести борьбу до конца, так как их флот был сильнее, чем бенгальский. Но в самый критический момент между ними и араканцами начались раздоры, и когда Шаиста-хан, воспользовавшись случаем, предложил им перейти на его сторону, большинство из них так и поступило. Затем в начале 1666 года Шаиста-хан атаковал Диангу с суши и с моря. В феврале в ожесточенной битве он разбил араканский флот. Дианга пала, и весь район Читтагонга вплоть до реки Нааф был присоединен к империи моголов.

Лишенное своего мощного флота араканское королевство после 1666 года быстро пошло к упадку. Несколько лет спустя голландцы вернулись сюда и вновь открыли свою факторию, но о ней мало что известно. В «Дахрегистер» за 1682 год имеется письмо генерал-губернатора Корнелиса Спеелмана королю Сандатудхамме, в котором указывается, что вследствие слабой торговли фактория должна быть ликвидирована. Постоянный агент не должен там оста­ваться после того, как будут собраны наиболее крупные долги. Он надеется, однако, посылать туда ежегодно один или два корабля для закупки риса.

Когда в 1684 году умер Сандатудхамма, в стране начались внутренние беспорядки. Харви описывает это следующим образом: «Доходы от пиратства исчезли, но пиратские инстинкты остались и делали невозможным управление страной». Многие из приверженцев шаха Шуджи были взяты на королевскую службу в качестве стрелков стражи. Их число пополнялось постоянным притоком рекрутов с севера Индии. В 1685 году они убили сына и преемника Сандатудхаммы Тиритурия, разграбили казну и возвели на престол его брата Варадхаммаразу. Когда же он оказался не в состоянии выдать им обещанную плату, феринги взбунтовались и подожгли дворец. Затем они стали бродить по стране и делали все, что хотели. Спустя некоторое время феринги договорились с королем, и тот возвратился в свою столицу. Но в 1692 году они свергли его и сделали королем его брата Мунитудхаммаразу, а примерно спустя два года убили его и возвели на престол другого брата.

Так развертывались события до 1710 года. В 1710 году араканский вождь Махадандабо при поддержке группы преданных ему лиц одержал верх над стрелками и выслал их на остров Рамри, где их потомки живут до сих пор, говорят на араканском языке и сохраняют свою мусульманскую религию. Махадандабо стал королем под именем Сандавизая и правил до 1731 года. Но он мало времени уделял созидательной деятельности, проводя большую его часть в набегах на своих соседей. Король вел войну против раджи Типпераха, забирая добычу и пленных. Он воспользовался слабостью последнего короля из династии Таунгу в Бирме, перешел через горы и напал на Проме и Малун. Упадок могущества моголов после смерти Аурангзеба в 1707 году побудил Махадандабо распространить свою власть па север и напасть на остров Санд-вип. Но из всех этих попыток ничего не вышло, и, когда в 1731 году он был убит, в стране вновь воцарился хаос.

Четырнадцать королей еще сменилось на араканском престоле, прежде чем войска короля Бодопаи вторглись в королевство и свергли в 1785 году последнего короля Тамаду. Задолго до этого аракаиские вожди поспешили ко двору Авы и просили бирманцев о вмешательстве. Когда, наконец, вторжение произошло, оно принесло с собой такие бедствия, что половина населения Аракана бежала в район Читтагонга, и опять создалось положение, которое поставило под угрозу безопасность Бенгалии, на этот раз со значительно более важными последствиями, так как это вторжение явилось одной из главных причин первой англо-бирманской войны 1824—1826 годов.

<<К оглавлению «История Юго-Восточной Азии» Следующий раздел>>
Web Analytics