Храма Махабодхи с 1880-х годов до 1956 года и борьба за возвращение храма под контроль буддистов
Начало борьбы: от публикации поэмы «Свет Азии» до проигранного суда
Начало борьбы за возвращение храма Махабодхи буддистскому сообществу ведет отсчет с посещения в 1886 году недавно восстановленного храма известным английским журналистом и издателем сэром Эдвин Арнольд (Sir Edwin Arnold), который был близок Теософскому обществу и симпатизировал буддизму.
В 1879 году на волне все возрастающего интереса к религиям Востока Э. Арольдом была опубликована эпическая поэма «Свет Азии» (The Light of Asia) о жизненном пути царевича Сиддхартхи Гаутамы, достигшего просветления и ставшего Буддой, которая произвела настоящий фурор в интеллектуальных кругах Европы, доселе ничего не знавших о Будде и буддизме.
Впоследствии «Свет Азии» была переведена на многие языки (есть перевод и на русский язык) в том числе и на хинди. В 1953 году на торжественной церемонии передачи храма Махабодхи от маханта Гири «Комитету по управлению храмом в Бодх Гае» со сцены наряду с индуистскими гимнами и буддистскими сутрами звучал отрывок из «Света Азии».
В 1891 году Э. Арнольд будучи на Цейлоне (Шри-Ланке) убедил посетить храм Махабодхи будущего отца-основателя сингальского-буддистского национализма, а в то время еще просто молодого буддистского подвижника Анагарику Дхармапалу (Anagarika Dharmapala), работавшего в качестве добровольного переводчика и секретаря при президенте Теософского общества полковнике Г. Олкотте (Colonel Henry Steel Olcott).
В Бодх Гае, потрясенный увиденным (в том числе и тем, что местное население и обитатели матха во всю использовали древние каменные изваяния и барельефы в своих хозяйственных нуждах), Анагарика Дхармапала дал под Деревом Бодхи свою знаменитую среди буддистов клятву посвятить остаток жизни борьбе за возвращение храма Махабодхи под контроль буддистского сообщества.
В том же году Э. Арнольд и Анагарика Дхармапала учредили «Общества Маха Бодхи» (Maha Bodhi Society), главной целью деятельности которого было заявлено возвращение храма Махабодхи в Бодх Гае под управление буддистов. В 1892 году штаб-квартира Общества переместилось в Калькутту – тогдашнюю столицу Британской Индии и место обитания состоятельных бирманских буддистов – купцов из Аракана и Читтагонга (в дальнейшем это сыграло очень важную роль, особенно на начальном этапе деятельности «Общества Маха Бодхи»). С 1892 года Общество начало издавать журнал на английском языке «Maha Bodhi Journal», в котором освещала свою деятельность и публиковало переводы и исследования буддистских текстов (журнал существует до настоящего времени).
В начале 90-х годов Э. Арнольд развил бурную деятельность, пытаясь привлечь к решению проблемы храма Махабодхи высокопоставленных должностных лиц Британской Индии и глав буддистских сообществ за ее пределами. Однако все его усилия оказались тщетны и постигнувшее его глубокое разочарование он выразил в 1893 году в пафосной, полной горечи (и возможно даже провокационной для того времени) статье, которая была опубликована в его «The Daily Telegraph» под названием «East and west – a splendid opportunity».
Впоследствии Э. Арнольд отошел от активной деятельности в «Обществе Маха Бодхи» и вся дальнейшая борьба за возвращение храма Махабодхи в лоно буддизма продолжалась уже силами Анагарики Дхармапалы и его сподвижников.
Следует отметить, что воззрения Анагарики Дхармапалы представляли собой сплав идей о неком всемирном наднациональном буддистском сообществе (буддистском «интернационале») и сингало-буддистского национализма, по своей сути подобного индуистской хиндутве.
Главным постулатом зародившегося во второй половине 19-го века сингало-буддистского национализма (его основателем считается именно Анагарика Дхармапала) было основанное на традициях утверждение, что Будда выбрал Шри-Ланку в качестве духовной колыбели буддизма, с которой он в дальнейшем распространял свое учение, а его последователями и соответственно носителями и хранителями буддистского учения являются арии-сингалы. Из всего этого следовало, что Шри-Ланка может быть только сингало-буддистским государством, а не-буддисты могут жить в «земле обетованной» только при условии соблюдения буддистских законов и подчинения гегемонии народа-богоносца.
Анагарика Дхармапала с всем пылом души взялся за выполнение своей благородной миссии, полагая, что весь мир отреагирует на вопиющую несправедливость с главной святыней буддизма так же, как и он, и за короткое время храм Махабодхи перейдет под управление буддистов. Но в течении последующих нескольких лет он убедился, что ни британские власти, ни зарубежные буддистские сообщества не горят желанием поддерживать деятельность «Общества Маха Бодхи» – ни финансово, ни политически.
В начале 90-х годов расклад сил трех сторон, каждая из которых имела какие-то виды и права на храм Махабодхи , был таков:
- британские власти, затратившие с 1880 по 1884 годы 200 тысяч рупий на реставрацию храм и прилегающей территории и возложившие надзор и контроль за целостностью объекта на своего суперинденданта в Патне;
- шиваитский махант Гири, которому по дарственной от Моголов принадлежала земля и ряд объектов, входящих в храмовый комплекс, и который официально имел право собирать входную плату со все увеличивающегося числа паломников и обычных визитеров;
- буддистское «Общество Маха Бодхи» во главе с Анагарикой Дхармапалой, на стороне которых была историческая правда подтвержденная раскопками ASI, симпатии немногочисленных западных интеллектуалов, а так же пассивная поддержка властей буддистских стран и буддистских общин зарубежных и колониальных территорий.
К 1895 году начала складываться ситуация, которая казалось патовой: британскую администрацию положение дел в принципе устраивало и она не горели желанием принимать чью либо сторону, а махант вел себя вполне миролюбиво и предсказуемо и свободно допускал буддистских паломников к храму и Дереву Бодхи (хотя в части обустройства мест поклонения буддистов новыми образами и другими религиозными символами он был непоколебим).
Не видя выхода из тупика Анагарика Дхармапала приступил к решительным (вернее сказать – провокационным) действиям: несмотря на уговоры друзей, он в феврале 1895 года самовольно установил в святилище второго яруса храма подаренную ему японским сподвижником 700-летнюю статую Будды Амитабхи, разрешение на установку которой он ожидал от властей уже в течении двух лет.
Установить статую и начать церемонию перед ней Анагарике Дхармапале удалось без помех, т.к. он спланировано провел свою акцию в предрассветные часы, когда индуисты выполняют свои ежедневные утренние ритуалы, но довольно скоро явившиеся по зову сторожей люди маханта восстановили статус кво: статую сбросили вниз, лампады и подношения раскидали, а к спутникам Анагарики Дхармапалы применили насилие.
Пресекая вторжение на считавшуюся ими своей территорию, индуисты вгорячах нарушили сразу несколько статей Угловного кодекса Индии в части препятствования вероисповеданию и применение насилия, чем не преминул воспользоваться Анагарика Дхармапала, подавший иск против маханта Гири и его людей в суд первой инстанции в Патне, включив в свои требования и вопрос о праве собственности на храм Махабодхи.
Суд вынес решения о наказании трех монахов Гири штрафом и заключением сроком на один месяц и о том, что махант Гири как шиваит не использует храм в качестве места вероисповедания, а управляет им лишь с целью получения входной платы с паломников – буддистов и вишнуитов (вопрос разбирался серьезно с привлечением авторитетных индуистских экспертов), и что ни британские власти, ни махант не вправе ограничивать право буддистов на вероисповедание в храме Махабодхи.
Но победа, обошедшаяся «Обществу Маха Бодхи» в 25 тысяч рупий, на самом деле оказалась пирровой: суд не стал рассматривать вопрос о праве собственности на храм. За первой неудачей последовала и следующая: ставший с этого времени заклятым врагом Анагарики Дхармапалы махант Гири через некоторое время добился пересмотра решения суда в Патне, а затем и отмены приговора в Высоком суде Калькутты, который тем не менее так же определил, что установить право собственности маханта Гири на храм Махабодхи не представляется возможным и что махант не имеет право препятствовать проведению буддистских обрядов.
В части передачи храма под управление буддистам позиция Анагарики Дхармапалы на тот момент была довольно слабой, а основные аргументы судейских против него выглядели вполне справедливо, так как они заключались в том, что Дхармапала борется не за право свободного вероисповедания в храме Махабодхи (которое махантом Гири в общем-то обеспечивалось) как правоверный буддист, а за установление полного контроля над храмом как руководитель «Общества Маха Бодхи», в состав которого входят иностранцы в т.ч. и европейцы.
К тому же в самом начале своей деятельности Г. Олкотт и А. Дхармапала допустили очень серьезную, если не роковую ошибку: они предлагали маханту Гири выкупить у него храм Махабодхи и этот факт потом постоянно приводился в судах в качестве аргумента того, что «Общества Маха Бодхи» ранее признавало право собственности маханта Гири на храм и начало судебные тяжбы только после его отказа от продажи храма.
Новые надежды: от помощи лорда Кёрзона до вовлечения в борьбу Раджендры Прасада
Казавшаяся безнадежной ситуация с храмом Махабодхи неожиданно изменилась в связи с назначением в 1898 году вице-королем Индии лорда Кёрзона (Lord Curzon).
К тому времени во вопросах борьбы за храм Махабодхи Анагарика Дхармапала уже действовал практически в одниочку и вопреки мнению своих бывших наставников: президента Теософского Общества полковника Г. Олкотта и главы буддистской сангхи Шри-Ланки достопочтенного Хиккадуве Сумангала (Ven. Hikkaduve Sumangala), которые не одобряли его антииндуистскую риторику и бескомпромиссность в вопросе совместного использования храма Махабодхи.
Не вполне понятно почему, но лорд Кёрзон испытывал определенные симпатии к буддизму. Возможно это было следствием общего увлечения ориенталистикой британской интеллектуальной элиты того времени, где буддизм благодаря деятельности Г. Олкотта, Э. Арнольда и пр. занимал особое место, или же он руководствовался какими-то более рациональными мотивами, но факт остается фактом: в 1901 году лорд Кёрзон благосклонно принял жалобу бирманских монахов о присвоении махантом Гири драгоценных даров короля Миндона Мина, которые тот в 1875 году преподнес священному Дереву Бодхи, а уже в 1903 году вице-король лично посетил Бодх Гаю с твердым намерением довести до конца дело передачи храма буддистам.
Лорд Кёрзон лично встретился с махантом Гири, изворотливое и неискреннее поведение которого (он недооценил глубину познаний вице-короля в части религиозных традиций) лишь укрепила его мнение о будущей судьбы храма. Он, не откладывая дело в долгий ящик, поручил вице-губернатору Бенгалии и главному налоговому инспектору Гайи предпринять все усилия (вплоть до запугивания), чтобы принудить маханта Гири подписать соглашение, суть которого было в следующем: храм Махабодхи как строение должен был быть передан под управление британского правительства, а как культовый объект – стать полностью буддистским (при сохранении права собственности маханта Гири на землю и его права взимать плату с индуистских паломников).
Невзирая на беспрецедентно высокий уровень оказывающих на него давление чиновников махант Гири устоял и смог перевести опасную для него ситуацию в вялотекущий бюрократический процесс, который постепенно сошел на нет после того, как лорд Кёрзон сначала отвлекся на более насущные дела, а за тем вовсе оставил пост вице-короля и покинул Индию в 1906 году.
К этому времени Анагарика Дхармапала по сути исчерпал все свои возможности по изменению статуса храма Махабодхи: переговоры с махантом Гири были невозможны, судебные процессы проиграны, а среди высокопоставленных представителей британских властей больше не находилось желающих заниматься судьбой храма. Последовавшая вскоре Первая мировая война и сложное для Британской Индии послевоенное время вообще отодвинули проблему главной буддистской святыни на второй план.
Новым шансом выполнить свою клятву, данную им в 1891 году под Деревом Бодхи, для Анагарики Дхармапалы стало начало массового национально-освободительного движения в Индии и выход в 20-ые годы на первые роли в политической жизни страны партии «Индийский национальный конгресс» (ИНК) – вполне светской и либеральной организации, многие лидеры которой относились к деятельности «Общества Маха Бодхи» с симпатией, т.к. надеялись использовать его потенциал в установлении отношений с буддистскими странами. Еще одним благоприятным фактором стало принятие парламентом Великобритании в декабре 1919 года «Закона об управлении Индией» (Government of India Act 1919), установившего в том числе систему местного самоуправления, в соответствии с которой юридические решения по проблеме храма Махабодхи должны были приниматься на уровне правительства штата Бихар.
Первый и очень хорошо подготовленный шаг в новом этапе борьбы за храм Махабодхи был сделан на спонсированной Анагарикой Дхармапалой и сподвижниками конференции ИНК в Гае в 1922 году, где «Общество Маха Бодхи» снабдило всех депутатов специально отпечатанной для этого брошюрой с информацией о храме и борьбе буддистов за свою святыню, а бирманский делегат (Бирма тогда еще была в составе Британской Индии) инициировал создании постоянного комитета по вопросу храма Махабодхи, который в 1925 году возглавил известный адвокат из Бихара Раджендра Прасад – будуший первый президент независимой Индии.
Впоследствии в процесс возвращения храма Махабодхи под контроль буддистов были вовлечены различные политические силы Индии и активизировавшиеся зарубежные буддистские сообщества, но все это практически не приблизило «Общество Маха Бодхи» к заветной цели.
В 1935 году проблему храма удалось вынести на обсуждение конгресса популярной в то время националистической партии «Хинду Маха Сабха», пользующейся поддержкой ортодоксальных индуистов, и даже создать уже при этой партии еще один комитет по храму Махабодхи, который вскоре был преобразован в объединенный комитет по руководством Раджендры Прасада. Этот комитет во главе со своим председателем выезжал в Бодх Гаю и встречался с махантом Гири с целью склонить его к компромиссному решению, но махант, как и все его предшественники, был несгибаем.
Последние события происходили уже без Анагарики Дхармапалы, которые в связи с возрастом и состоянием здоровья отошел от дел, передав их своему заместителю Девапия Валисинху (Devapiya Valisinha). В 1931 году Анагарика Дхармапала принял монашество под именем Девамита Дхармапала, а через два года в 1933 году в возрасте 79-ти лет ушел из жизни. На мемориальной доске, установленной рядом с Мулагандхакути Вихарой в Сарнатхе, ниже текста его биографии выбиты слова: «Возможно он достиг нирваны».
Эпилог: принятие «Закона об управлении храмом в Бодх Гае»
В дальнейшем наиболее действенную поддержку «Обществу Маха Бодхи» оказал именно Раджендра Прасад и только Вторая мировая война помешала ему довести дело до конца. Впрочем сразу после окончания войны (будучи в то время уже президентом Законодательного собрания (Constituent Assembly) Индии) он вновь включился в борьбу за храм Махабодхи, возглавив состоявшуюся в Патне конференцию по проблеме храма Махабодхи, на которой он публично убеждал маханта Гири принять решение о совместном управлении храмом Махабодхи.
Вероятно апогеем борьбы буддистов за храм Махабодхи стало обращение к первому премьер-министру Индии Джавахарлалу Неру делегатов из буддистских стран (Китай, Тибет, Непал, Бирма и Цейлон) на Азиатской конференции, состоявшейся в 1947 году в Дели, с просьбой оказать помощь в решении проблемы храма и обещанием вложить немалые средства в обустройство Бодх Гаи.
На тот момент для Джавахарлала Неру выстраивание отношений с новыми соседями было стратегическим приоритетом и решение вопроса о главной буддистской святыне он рассматривал в контексте укрепления регионального сотрудничества немусульманских стран (в том числе и против Пакистана), поэтому совместно с Раджендром Прасадом он обрушил на власти Бихара весь имеющийся у него административный ресурс, в результате чего уже в течении 1949 года «Закон об управлении храмом в Бодх Гае» (Bodh Gaya Temple Act) был принят законодательным собранием штата и утвержден губернатором Бихара.
Согласно этому закону храм Махабодхи должен быть передан в собственность правительства Индии, а управление им должно было осуществляться «Комитетом по управлению храмом в Бодх Гае» (B.T.M.C, Bodhgaya Temple Management Committee), состоящему из 9-ти граждан Индии: восьмь членов комитета (четыре буддиста и четыре индуиста) и председатель, назначаемый правительством штата Бихар (т.е. тоже индуист). В соответствии с законом храм должен был ремонтироваться и содержаться исключительно на пожертвования верующих, а Комитет осуществлять контроль за финансами и управление деятельностью храма.
«Общество Маха Бодхи» сразу же высказало свое недовольство законом в части состава Комитета и даже вроде бы начало компанию протеста, а махант Гири попытался приостановить его действие в судебном порядке, но все это уже никак не могло повлиять на ситуацию (а по сути – на личное решение Дж. Неру) и в преддверии празднования 2500-летия буддизма 8-го мая 1953 года в день Весака (Vaisakha – день рождения, просветления и ухода в паринирвану Будды Гаутамы) в присутствии вице-президент Индии состоялась торжественная церемония по передаче храма Махабодхи правительству Индии и вступлению в полномочия Комитета по управлению храмом.
Через три года, в 1956 году Индия (во основном благодаря инициативе и активности самого Дж. Неру) приняла самое широкое участие в проводимом под эгидой ЮНЕСКО праздновании 2500-летия буддизма, центральным мероприятием которого стала интернациональная праздничная церемония в Бодх Гае.
С этого времени день Весака, который в Индии называется Буддха Пурнима (Buddha Purnima) или Буддха Джаянти (Buddha Jayanti) – День рождения Будды, был включен в число 12-ти общенациональных государственных праздников Индии (Central Government Holidays). К слову сказать к настоящему времени в этот список также входят джайнский Mahavir Jayanti (День рождения Махавиры), сикхский Guru Nanak Jayanti (День рождения Гуру Нанака) и христианское Рождество.
Храм Махабодхи в период с 1956 года до наших дней
От спокойного сосуществования к новому обострению
Последующие два десятилетия прошли более или менее мирно: буддисты на волне своих успехов в 50-ые годы не оставляли попыток создать из храма Махабодхи крупный международный буддистский центр (в свете этих усилий был даже разработан первый Проект генерального плана развития Бодх Гаи), а местные ортодоксальные индуисты по мере возможности сопротивлялись и тормозили процесс, но в целом сохранялся определенный статус кво, хотя со стороны буддистов постоянно звучали обвинения в блокировании индуистским большинством Комитета их инициатив по развитию Махабодхи и, мягко выражаясь, «нецелевом использовании денежных средств».
Ситуация изменилась в начале 90-х годов, когда Индия столкнулась с беспрецедентному всплеском религиозного противостояния между ортодоксальными индуистами и представителями других социальных и религиозных групп населения.
Причиной этому послужило плохо продуманное и неподготовленное решение правительства форсировать процесс «демократизации» индийского общества в соответствии с довольно спорными «рекомендациями комиссии Мандала» (Mandal Commission). На основании этих рекомендациями был принят закон об увеличении с 27% до 49.5% обязательных квот в учебных заведениях и государственных учреждениях для представителей «списочных каст» и «племён» (в терминах кастовой системы индуизма: неприкасаемых и внекастовых групп населения), что мгновенно нарушило и без того неустойчивый баланс социальных и религиозных отношений внутри индийского общества.
Результатом принятия такого решения, которые огромная часть индийского общества посчитала «расизмом наоборот», стала общенациональная акция протеста (включавшая серию актов самосожжений, осуществленных студентами-индуистами), известная под названием «Mandal Commission protests», приведшая в этом же году к падению правительства и уходу в отставку инициатора этой реформы премьер-министра В.П. Сингха.
На волне протестного движения консолидировалось и выросло в мощную общенациональную структуру (в виде союза отдельных организаций) движение индийского национализма «Хиндутва» (Hindutva), а его по сути политическое крыло «Бхаратия Джаната Парти» за короткий срок превратилось в крупнейшую политическую партию Индии, значительно потеснив светский Индийский национальный конгресс.
К этому же периоду относится и самый знаковый религиозный конфликт в истории независимой Индии: организованный лидерами «Бхаратия Джаната Парти» многотысячный «Марша на Айодхью», закончившийся разрушением средневековой мечети Бабура (Бабри Масджид, Babri Masjid) в Айодхье, которая по мнению индуистов была построена мусульманскими правителями на месте разрушенного ими древнего индуистского храма, воздвигнутого на месте рождения Рамы (Айодхья входит в семь самых священных городов Индии и по статусу «священности» уступает наверное только Варанси). Вслед за разрушением мечети по всей стране вспыхнули индуистско-мусульманские столкновения, в которых погибли сотни и получили ранения десятки тысяч человек.
Еще одним следствием таких изменений в индийском законодательстве стало резкое возрастание политической активности далитов (Dalits, официальное название – «списочные касты», SCs – Scheduled castes) – относящихся к низким кастам групп населения, которые раньше назывались запрещенным ныне словом «неприкасаемые», и которые составляют вместе с Scheduled tribes (коренным населением, исторически находящимся вне кастовой системы) около 25% населения Индии.
Около 90% буддистов Индии составляют т.н. «необуддисты», которые являются далитами, обращенными в буддизм в 50-х годах 20-го века основателем нового буддистского сообщества Индии Б. Р. Амбедкаром (поэтому вне буддистского сообщества их часто называют «амбедкаритами»).
Остальные 10% буддистов представляют коренное население горных районов северо-восточной и северной части Индии, относящееся к Scheduled tribes, а так же тибетских беженцев, в основном компактно проживающих в Дхарамсале (штат Химачал-Прадеш).
Лалу Прасад Ядав и ситуация в 90-е годы
В 1990 году к власти в Бихаре при поддержке «низких» каст и мусульманской бедноты пришел коалиционный Национальный фронт, а премьер-министром штата стал Лалу Прасад Ядав (Laloo Prasad Yadav) – сын бедняка из джати (касты) ядавов-скотоводов.
При нем в Бихар установилось то, что в Индии в то время называли «Jungle Raj» (Закон джунглей). В течении короткого срока и так всегда считавшийся проблемным в социально-экономическом плане Бихар уверенно занял первое среди индийских штатов место по коррупции и преступности и последнее – по экономическим показателям и уровню жизни. Именно в период правления Лалу Прасад Ядава до предела обострилась и практически вышла из под контроля вооруженная борьба между марксистскими партизанами-наксалитами (naxalite) и вооруженными охранными отрядами сенами (sena), принадлежащими богатыми землевладельцами из высших каст брахманов и раджпутов.
В 1997 году политическая карьера Лалу Прасад Ядава на некоторое время прервалась и он вместе с группой высших должностных лиц штата даже был арестован. Это произошло после того, как была вскрыта организованная им знаменитая «фуражная афера» (Fodder Scam) – хищение федеральных субсидий на фантастическую для нищего штата сумму в размере около 250 млн. долларов.
Для контроля над штатом на время своего отсутствия Лалу Прасад Ядав в 1997 году организовал собственную партию Раштрия Джанта Дал (Rashtriya Janata Dal), а «на хозяйство» в ранге премьер-министра штата оставил собственную жена Рабри Деви (Rabri Devi) – вышедшую замуж в 14 лет неграмотную домохозяйку и мать девятерых детей, которая благополучно управляла штатом с 1997 по 2005 годы.
Сам Лалу Прасад от греха подальше переквалифицировался в народные избранники и неоднократно избирался в депутаты нижней палаты парламента Индии от Бихара, а с 2004 по 2009 годы даже был министром железных дорого Индии.
Почти сразу после вступления в должность Лалу Прасад Ядав принял решительные меры по отмене действующего закона «Bodh Gaya Temple Act» и принятия взамен него нового, с довольно кардинальными изменениями в пользу буддистов. При этом главным побудительным мотивом его действий была не симпатия к буддистам, а враждебное отношение к брахманам-землевладельцем (среди которых махант Гири был одним из крупнейших в Бихире) и желание заработать политический капитал в «кастовой борьбе».
Проект нового закона предусматривал передачу храма Махабодхи под полное управление буддистов и введение запрета на проведение индуистских церемоний на территории храма, поэтому реакция маханта Гири была вполне предсказуемой, а действия – адекватные времени и политической обстановке. Он незамедлительно развернул широкую кампанию против инициатив Лалу Прасад Ядава, в которую с удовольствием включилась «Бхаратия Джаната Парти», и конфликт вокруг храма Махабодхи мгновенно приобрел всеиндийский статус.
Политическая риторика и взаимные угрозы сторон довольно быстро привели ситуацию вокруг храма к серьезному конфликту, вспыхнувшему в этом же 1992 году, когда на празднование Весака в Бодх Гаю прибыло несколько сот буддистов-«амбедкаритов» из Махараштры.
Имея вполне определенные цели, они не присоединились к основной группе буддистов и почетных гостей, участвующих в праздничной церемонии с западной стороны храма, а собрались у главного входа в храм, установили 22 свечи (по числу обетов, принимаемых новообращенными буддистами-«амбедкаритов» вместо традиционных буддистских панча шила) и начали декламировать лозунги, призывающие к освобождению храма от индуистов.
Затем «амбедкариты» затеяли конфликт со смотрителем-брахманом небольшого храма Панчапандава, расположенного рядом со входом в храм Махабодхи, и вроде бы даже побили его. После этого они ворвались в одно из помещений храма Панчапандава и сорвали покрывала с находящихся там статуй, а подвели итог своей рейда разгромом расположенного в соседнем помещении святилища, где в 17-ом веке был захоронен прах второго маханта линии Гири, и даже попытались выломать и вынести шивалингам, установленный над местом погребения.
Местные индуисты считают, что в храме Панчапандава установлены священные образы героев Махабхараты пяти братьев Пандавов и их жены Драупади, хотя на самом деле там находятся различные по стилю статуи Будды и одна статуя богини Тары.
Дерзкое осквернение шиваитского храма «неприкасаемыми» (а именно так это трактуется ортодоксальными индуистами) могло перерасти в очень серьезные беспорядки, но власти проявили завидную оперативность и хладнокровие: они не стали заниматься расследованием и арестовывать участников этого дерзкого рейда, а просто быстро удалили всех «амбедкаритов» из Бодх Гаи. Поэтому к моменту выхода газет с будоражащими заголовками типа «Вот вам новая Айодхья!», ситуация вокруг храма Махабодхи уже была под полным контролем властей: на территорию храма была введена вооруженная полиция, а с индуистами проведена разъяснительная работа по приостановке некоторых ритуалов на территории Махабодхи (подкрепленная соответствующим решением окружного судьи).
Акция, проведенная нео-будистами на празднование Весака в 1992 году, стала первой в череде различного рода демонстраций, маршей, митингов и пр. проводимых в последующие годы под лозунгом «Освободим храм Махабодхи!». Организатором и координатором массового протестного движения был специально созданный для этих целей «Комитет освобождения Махабодхи» (Mahabodhi Liberation Committee).
Проводимые до середины 90-х протестные акции постепенно сошли на нет, особенно после введения в состав «Комитета по управлению храмом в Бодх Гае» духовного лидера «амбедкаритов» – натурализованного японца Сурая Сасая (Surai Sasai) и его сподвижника – буддисткого монаха-далита бханте Праджнашила (Prajnasheel), и дальнейшая борьба за храм уже продолжалась в более или менее цивилизованном русле.
Храм Махабодхи в 21-ом веке
К концу 1990-х годов ситуация вокруг храма Махабодхи стала еще более спокойной, а борьба между буддистами и индуистами за контроль над храмом перешла в основном в русло аппаратной борьбы в Комитете по управлению храмом и словесной риторики в прессе, при чем периодические обвинения сторонами друг друга чаще всего касались финансово-хозяйственных вопросов и состояния храма и его территории.
Наверное самыми громкими событиями этого периода были попытка проведения индуистского обряда на территории храма Махабодхи активистами Бхаратия Джаната Парти в 2005 году; вроде бы имевшая место в том же году продажа ветви Дерева Бодхи тайцам и демонстрация буддистов с требованиями возвращения храма Махабодхи под контроль буддистов, состоявшаяся в Патне в 2010 году и прошедшая при поддержке (или инициированная) очередной местной «низкокастовой» партии.
В 2007-2009 годах специалисты Института исследования лесов (ERI, Forest Research Institute) провели обследование «состояния здоровья» Дерева Бодхи. По их заключению дерево оказалось вполне здоровым, но условия его содержания были признаны ненадлежащими. Часть из рекомендаций FRI, была выполнена сразу (запрет на свечи и масляные светильники под деревом, удаление мощных электроламп на достаточное расстояние и пр.), но самое важное – замена мраморных плит пола вокруг дерева на плиты из песчаника для обеспечения дренажа корневой системы – было отложена на 2012 год.
В 2002 году храм Махабодхи был внесен ЮНЕСКО в Список Всемирного Наследия (World Heritage List) по 5-ти (!) из 6-ти культурных критериев.
При бесспорной значимости Бодх Гаи как самого священного места для буддистов всего мира и всеобщего признания факта, что именно здесь Будда Гаутама достиг Просветления, все-таки хотелось бы заметить, что в научном мире преобладающей является точка зрения, что существующее здание храма Махабодхи по сути достроено, заново отделано и украшено скульптурами в 19-ом веке британскими археологами и что их работу трудно назвать даже реставрацией здания 11-ого века.
Вот так это выглядит в оригинале на сайте ЮНЕСКО:
Храмовый комплекс Махабодхи в Бодх-Гайя
Храмовый комплекс Махабодхи – это одно из четырех священных мест, связанных с жизнью Будды и, в особенности, с обретением им просветления. Первый храм был построен императором Ашокой в III веке до н.э., а существующий храм относится к V-VI вв. Это один из самых ранних буддийских храмов, построенных полностью из кирпича, все еще сохраняющихся в Индии от периода поздних Гупта.
Критерий (i): Датируемый 5-6-ым столетиями и имеющий высоту 50 м величественный храм Махабодхи имеет огромное значение, будучи одним из самых ранних храмовых сооружений, существующих на индийском субконтиненте. Он является одним из немногих представителей архитектурного гения индийцев в строительстве целиком кирпичных храмов той эпохи.
Критерий (ii): Храм Махабодхи, являясь одним их немногих сохранившихся примеров ранних кирпичных сооружений в Индии, оказал существенное влияние на развитии архитектуры в последующие столетия.
Критерий (iii): Место, где находится храма Махабодхи, является источником исключительных данных о событиях, связанных с жизнью Будды и буддистским учением, особенно принимая во внимание то, что Император Ашока соорудил здесь первый храм с оградой и памятной колонной.
Критерий (iv): Существующий храм – одна из самых ранних и самых внушительных сооружений, построенных полностью из кирпича в периода поздниз Гуптов, а резная каменная ограда является выдающимся примером каменной скульптуры.
Критерий (vi): Комплекса храма Махабодхи напрямую связан с жизнью Будды, являясь местом, где Он достиг высшего и окончательного просветления.
***
Культурные критерии:
(i) Объект представляет собой шедевр человеческого созидательного гения.
(ii) Объект свидетельствует о значительном взаимовлиянии человеческих ценностей в данный период времени или в определённом культурном пространстве, в архитектуре или в технологиях, в монументальном искусстве, в планировке городов или создании ландшафтов.
(iii) Объект является уникальным или по крайней мере исключительным для культурной традиции или цивилизации, которая существует до сих пор или уже исчезла.
(iv) Объект является выдающимся примером конструкции, архитектурного или технологического ансамбля или ландшафта, которые иллюстрируют значимый период человеческой истории.
(v) Объект является выдающимся примером человеческого традиционного сооружения, с традиционным использованием земли или моря, являясь образцом культуры (или культур) или человеческого взаимодействия с окружающей средой, особенно если она становится уязвимой из-за сильного влияния необратимых изменений.
(vi) Объект напрямую или вещественно связан с событиями или существующими традициями, с идеями, верованиями, с художественными или литературными произведениями и имеет исключительную мировую важность. (По мнению комитета ЮНЕСКО этот критерий предпочтительно использовать вместе с каким-либо ещё критерием или критериями).
