Празднование Нового года

Бирманский Новый год – Тинджан – отмечается в месяце тагу (по григорианскому календарю приблизительно середина апреля). Дата празднования в соответствии с лунно-солнечным календарем непостоянна и передвигается между 12 и 17 апреля. В современной Бирме точная дата начала празднования (трехдневного) накануне специально обнародуется министерством культуры. На протяжении же всей обозримой истории страны эта почетная миссия возлагалась на астрологов, скрупулезно изучавших положение солнца, луны, других светил и рассылавших по стране сообщения о начале Нового года – Водного .праздника, без описания которого не  обходится ни один иностранец, побывавший в Бирме.

Тинджан – «время перемен»

Тинджан происходит от санскритского слова, означающего момент входа Солнца в любой из 12 созвездий Зодиака. Движение Солнца от созвездия Рыбы к созвездию Овна определяет конец одного года и начало другого. Буквальное значение Тинджан  понимается как «перемена», и это в условиях Бирмы вполне соответствует  времени перехода от сухого, жаркого сезона к дождливому, начинающему новый годовой календарный цикл.

В середине апреля над Бирмой проносится первый ливень – отдаленный предвестник сезона дождей. После этого до «настоящих» дождей еще несколько недель, но живительная влага способствует внезапному и буйному цветению деревьев сейнбан («пламя джунглей»), падау (желтые цветы которого – неизменный атрибут новогодних украшений) и множества других деревьев и кустарников. Именно в это время приходит Новый год.

Тинджан ведет свое начало с глубокой древности и связан с молениями о дожде, поэтому ряд новогодних ритуалов и народных игр проникнуты идеей вызывания дождя. Церемонии обливания водой изображений Будды, подношения монахам сосудов с прохладной ароматной водой, взаимное обрызгивание друг друга, несомненно, были элементами широкого обрядового комплекса, выражавшего заботу о будущем благодатном дожде и, следовательно, о будущем урожае, благополучии и изобилии.

Праздник нашел свое отражение во многих легендах. Одна из них гласит, что однажды между Верховным натом Тинджамином и Божеством разгорелся спор; по уговору побежденный должен был лишиться головы. Тинджамин победил и согласно уговору отсек голову своему сопернику. Однако голова Божества не могла быть ни брошена на землю, ни кинута в небо: жара и засуха уничтожили бы все живое на земле и на небе. Тогда Тинджамин решил спуститься на землю, изнывающую от жары и засухи, и дать ей дождь и прохладу.

Он поручил нескольким духам-натам попеременно держать голову соперника на время своего «нисхождения» [Артамонов, 1986, с. 147-148; Mi Mi Khaing, 1962, с. 60]. От того, сколько времени, по расчетам астрологов, пробудет на земле Верховный нат, и зависела продолжительность праздника Тинджан – три, иногда четыре дня. За это время Солнце движется между созвездиями Рыбы и Овна. Вхождение светила в созвездие Овна «совпадало» с возвращением Тинджамина на небо.

Перед Новым годом астрологи публиковали специальные расчеты, связанные с Днем прибытия, Днем временного пребывания и Днем ухода. В специальной публикации (вплоть до настоящего времени) сообщается о часе «прибытия» Тинджамина, о том, что будет у него в руках, на каком животном будет восседать.

Древняя магия брахманов, которые принимают самое деятельное участие в разработке этих новогодних исчислений, рациональные зерна астрологического учения, народные приметы и верования и анимистические культы, в частности, культ Ната – Хозяина земли (Бумазо, Боун-мазо) [Nash М., 1966, с. 127; Shway Joe, 1963, с. 348] – все это предстает перед бирманцем в «Тиджан-са» – специальных новогодних публикациях в виде рекомендаций, предписаний и предсказаний.

Так, Тинджамин может спуститься на землю на буйволе, драконе-наге, на мифической птице-галоне. В его руках может быть лук со стрелами, копье, сосуд для воды и пр. В последнем случае можно ожидать добрых дождей и богатого урожая. Фонарь же в руке Тинджамина предвещает сильную засуху. Засуха ожидается и в том случае, если Тинджамин окажется обутым; Дракон-нага предвещает длительные и очень сильные дожди, птица-галон (галоун) – штормы и шквалы в прибрежных районах, ураганы.

Список предсказаний и предписаний охватывает самые разнообразные стороны бытия; для каждого человека они уста­навливают точные даты выполнения тех или иных обрядов. Эти даты зависят от дня рождения человека и вычисленных астрологами Дня прибытия, Дня временного пребывания и Дня ухода. В соответствии с этим люди подразделяются на тех, кого ждет удача в новом году; тех, кого ждут неудачи и невзгоды; тех, у кого и удач и невзгод будет поровну [Западова, 1980, с. 89; Shway Joe, 1963, с. 348; Mi Mi Khaing, 1962, с. 60]. В зависимости от такого подразделения и делаются соответствующие рекомендации.

Говоря о праздновании Нового года в Бирме, необходимо еще раз подчеркнуть синкретизм бирманского буддизма, вобравшего в себя добуддийские верования и культы. Многочисленные духи-наты разных категорий органично вписываются в буддизм или мирно и дружелюбно сосуществуют с ним. Некоторые календарные празднества связаны с культом бирманских натов, имеющих «свою», «бирманскую» родословную легендарного или даже исторического характера. Это могут быть духи-наты отдельных деревень в крупных ареалов; наты деревьев, лесов, водоемов, полулегендарные или вполне реальные люди, несправедливо осужденные или замученные. Все они составляют тем не менее одну широко очерченную категорию так называемых ау-натов – «нижних», т. е. «земных», духов-натов. В отличие от них «верхние» (высшие), атхе-наты, соответствуют мифическим индийским божествам и «присутствуют» в космологии всех буддийских стран [Nash М., 1966 (I), с. 117]. Королем атхе-натов и является Тинджамин.

Тинджамин «приносит» с собой две книги: одну – в золотом переплете, другую – в переплете из собачьей кожи. В эти книги Тинджамин «записывает» имена людей, совершавших в течение года добрые дела и дурные. Критерием для дефиниции любого деяния являются положения буддийского канона: нельзя нарушать религиозные предписания, нельзя впадать в гнев, ссориться, обманывать, бить животных, лишать жизни живые существа (в том числе рубить и подрезать деревья) и т. д.

«Буддийское учение охраняется Тинджамином, – пишет бирманская исследовательница До Кхин Мьо Чи. – Он отвечает за то, чтобы люди жили в соответствии с буддийскими обычаями… влияние Тинджамина на мысли и действия буддиста значительно» [Khin Myo Chit, 1978, с. 12-14].

В бирманском фольклоре существует несколько вариантов мифа о Тинджамине – строителе пагоды, где были замурованы буддийские реликвии. Эта пагода якобы была воздвигнута Тинджамином на месте, где со временем была создана святыня бирманских буддистов – пагода Шведагон. Миф о Тинджамине, увидевшем с неба прекрасную Me Ламу и спустившемся в человеческом облике на землю, издавна существовал в бирманском фольклоре.

Впоследствии по мотивам этой легенды были созданы театральные пьесы, разыгрывавшиеся бродячими труппа­ми. Во многих монастырских комплексах Нижней и Верхней Бирмы сохранились или были созданы в сравнительно недавнее время своеобразные экспозиции, рассказывающие о том, как буддийский монах-отшельник в незапамятные времена нашел в лесу прекрасную девушку, родившуюся из цветка (по другим вариантам – из тыквы или из огромного плода), и усыновил ее. От брака Тинджамина и Me Ламу якобы родился будущий бирманский правитель, основатель г. Дагон, на месте которого впоследствии выросла столица современной Бирмы – Рангун. Именем того бирманского мифического правителя Оккалапа назван один из районов Большого Рангуна, а Верховный нат Тинджамин и сейчас почитается бирманцами.

Три праздничных дня Тинджана

Празднование Тинджана, приходящееся на нелегкое для бирманского крестьянина время года – время иссохших рек и водоемов, подходящих к концу запасов от прошлого урожая, скудости корма для скота и, главное, время надежд и беспокойства за будущий урожай, – требовало от каждой социальной ячейки общества (будь то семья, сельская община или группа сельских общин) коллективных усилий для достижения более благоприятных и благополучных времен.

Социальная потребность в сплочении, эмоциональном единении неотвратимо вела к коллективным ритуалам, например умилостивления духов и почитания старших, к активизации религиозной деятельности [ибо дарение или доброе деяние для буддийской сангхи в дни Тинджана давало неизмеримо «большую заслугу» (кутхо) для буддиста, нежели сделанное в обычный день].

Важно также то, что бирманские правители, используя праздники в своих интересах и целях, принимали в них – в своем дворцовом окружении и при скоплении народа – деятельное участие, возводя тем самым их в ранг государственных «мероприятий» и «санкционируя», поощряя народное веселье. С падением королевской власти и захватом Бирмы Англией в 1885 г. некоторые праздничные церемонии утратили свое значение или сошли на нет, как это было, например, с конными состязаниями, устраивавшимися ежегодно при королевском дворе, или с церемонией королевской пахоты [Shway Joe, 1963, с. 262]. Однако те календарные праздники, которые были связаны с циклом сельскохозяйственных работ, с семейно-родственными узами, сохранились до XX в., до наших дней. В первую очередь это относится к Тинджану.

Приготовления к празднику делаются заранее. Тщательно подметаются улицы и все территории, прилегающие к монастырю, приводятся в порядок жилища, сооружаются временные павильоны-навесы для праздничных театральных представлений, состязаний и просто для тех, кто участвует в церемонии обливания водой. Вода должна быть прохладной и душистой. Для этого в нее опускают цветы жасмина или выжимают в сосуд, наполненный водой, сок лимона. Сегодня в городах в церемонию обливания нередко вносится элемент разгула – приготавливаются бочки с водой, используются садовые шланги. В деревнях и городках глубокой провинции, как неоднократно наблюдал автор, церемония обливания происходит традиционно: вдоль улиц выставляются деревянные ладьи, которые в дни праздника наполняются водой. Нарядно одетые юноши и девушки, черпая воду ладошками, обрызгивают друг друга и проходящих мимо, касаются их плеч цветами, предварительно опущенными в воду.

Подготавливается также специальная жидкость для массовой ритуальной церемонии мытья головы. Заранее замачивается кора дерева таё. Полученный настой смешивается с замоченными стручками особого вида акации. Смесь заливается водой и кипятится несколько часов для размягчения коры и стручков. Готовый отвар сливается в специальный сосуд, который накануне наступления Тинджана ставится на специальный помост-веранду. Туда же приносятся большие глиняные сосуды с водой для ополаскивания головы. Помосты-веранды обносятся красивой бамбуковой изгородью. Бирманцы полагают, что изгородь служит непреодолимым препятствием для злых духов, могущих проникнуть на церемонию мытья головы. Перед домами и в местах, подготовленных для ритуального омовения головы, ставятся горшочки с листьями гвоздичного дерева тапьей – символа победы. Листья его кладут в чаши во время свадебной церемонии, в воду для мытья головы, подносят воинам, «идущим на опасное дело» [Западова, 1980, с. 88; Mi Mi Khaing, 1962, с. 61].

Перед церемонией, на которую приглашаются старые люди из деревни, квартала, родственники и знакомые, совершается моление в монастыре, после чего все возвращаются к подготовленным помостам-верандам и молодые девушки моют головы пожилым и старым людям, проявляя тем самым уважение к старости.

Некоторые ученые полагают, что истоки древнего предновогоднего обычая мытья головы связаны с ритуалом самоочищения. В новый год человек может войти, лишь очистив себя от любой скверны, грязи уходящего года, и ритуал обливания водой, в том числе и во время карнавальных шествий, служит именно этой цели. При этом считается, что от того, как люди, которых обливают водой, воспринимают эти «шутки», зависят и появление дождя, и будущий урожай. Существует прямая связь: выражение обиды или недовольства «может принести беду, неурожай, падеж скота» [Стратанович, 1978, с. 202]. Проявление же «водного буйства» во время карнавальных шествий или, например, в ситуациях, когда в весьма  почтительных к старшим бирманских семьях малыш-внук беспощадно обли-вает холодной водой престарелую бабушку, – это уже средство протеста против «дозволенных» норм жизни в поведении буддиста.

Новогодний обряд мытья головы не допускает никаких отклонений от тра­диций, соединяя в себе как обряд очи­щения от всего нечистого, накопивше­гося в уходящем году, так и обряд поклонения старшим [Nash М., 1966

(I), с. 100]. Бирманцы исторически связывают эту традицию с торжественной церемонией омовения головы короля – тинджан до джи, – которая совершалась в канун Нового года. Вода в королевскую столицу Мандалай специально доставлялась из «наичистейшего источника», расположенного на безлюдном зеленом островке Гаун-се, в устье р. Салуин, «подвешенного», как полагали бирманцы, на невидимых веревках, спущенных с небес. Когда остров вместе с другими территориями перешел в руки англичан в результате первой англо-бирманской войны, вода с островка Гуан-се больше не использовалась для священного королевского омовения и чистая вода бралась из р. Иравади [Mi Mi Khaing, 1962, с. 61].

Церемония омовения головы короля, наисвященнейшей части человеческого тела, была разработана до мельчайших деталей. В середине XIX в., только для того чтобы взять воду из источника, назначались (или выбирались) восемь принцесс королевской крови, восемь дочерей брахманов, восемь дочерей министров короля, долгое время служивших при дворе, восемь дочерей ростовщиков и восемь дочерей самых богатых людей государства (видимо, торговцев). В сопровождении групп (по восемь человек в каждой) брахманов, министров, ростовщиков, «людей риса» (видимо, управляющих, начальников королевских рисовых хранилищ), крестьян и глав различных ремесленных гильдий, а также крупных военачальников, принадлежавших к королевской семье, процессия направлялась к реке. Ее сопровождали музыканты. Для каждой группы девушек полагались соответствующие их положению сосуды для воды – золотые, серебряные, глиняные, железные, а также лодки-плоты, на которых вывозили девушек на середину реки.

Церемония набирания воды была, по существу, театрализованным представлением, в котором главные роли наряду с прекрасными девушками играли наты-билу – персонажи устрашающего, свирепого вида, одетые в специальные одежды, символизирующие «одеяния» Натов – хранителей реки. Наты-билу трижды «спрашивали» посетителей о цели прихода. В ответ те говорили о предстоящей церемонии и просили дать воду. «Будет ли король заботиться о религии и народе в соответствии с законом», – вопрошали ноты. «Король желает действовать так, и ему нужна вода», – следовал ответ. Наты давали разрешение на взятие воды. Затем следовала длительная церемония подношения богатых даров духам реки. Семикратный салют из мушкетов сменялся десятикратным шумовым взрывом, отпугивавшим злых духов, пением ведических мантр, и то­лько после этого девушки наполняли свои сосуды водой [Yi Yi, 1961, с. 119-120].

В это время после окончания массовых церемоний мытья головы пожилым людям чистая вода разливалась в маленькие сосуды, куда клали также листья гвоздичного дерева табьей. Около полуночи староста деревни (в городе – руководитель группы), принимавший самое деятельное участие в подготовке к празднеству, подавал сигнал о прибытии Тинджамина.

Дж. Скотт (Шве Ю), крупный чиновник английской администрации в Бирме, проживший в ней много лет и хорошо знавший жизнь бирманцев, дает яркое описание праздника Тинджан.

Торжественный, праздничный выход короля из дворца сопровождался пушечным залпом, означавшим начало веселья. В городах и деревнях все, у кого имелось что-либо стреляющее – от современного ружья до самодельного взрывного устройства времен средневековья, стреляли и производили оглушающий шум и грохот. У кого не было оружия колотили по сковородкам и мискам, по всему, что гремело и звенело. Когда эта церемония заканчивалась, замечает Дж. Скотт, мало кому удавалось заснуть, и это бодрствование продолжалось до утра [Shway Joe, 1963, с. 349-351].

С первыми лучами солнца по дорогам, ведущим в монастырь, тянутся процессии людей, несущих монахам сосуды, наполненные чистой, прохладной водой. Вода, как высшая драгоценность, дарится монахам. Одновременно миряне приносят извинения монахам за все, что было совершено неправедного в минувшем году. Затем начинается омовение изображений Будды, находящихся в монастыре. Эта церемония выполняется исключительно женщинами. В сосуды с водой ставятся свежие цветы, в специальные цилиндрические емкости или вазы – миниатюрные белые зонтики, символ наивысшей святости и достоинства. На этом церемония омовения изображений Будды (е-тхоун-пве) заканчивается, и совершившие подношение монахам (кадо) участники церемонии возвращаются домой.

Во времена бирманских королей существовал обычай – проведение Дня великого кадо в королевском дворце в столице. Все приближенные, официальные лица различных рангов должны были засвидетельствовать свое почтение и верность королю. И хотя подношения ритуальной воды королю не происходило (как это делалось всеми мирянами в монастырях), тем не менее мольба о прощении, идентичная обще­принятой и обращенная к королю, жи­вому воплощению Будды на земле, неизменно входила в обряды Дня великого кадо.

С окончанием официальной обрядности начинается веселье: устраиваются карнавальные шествия, многие из участников которых наряжаются самым причудливым образом. Нередко, особенно в области Шан, в карнавальном шествии можно увидеть огромного танцующего быка, голова и часть туловища которого украшалась завитыми бумажными полосками, имитирующими шерсть. В макет-чехол забираются два актера, которые и исполняют танец животного. За быком следуют люди, имитирующие движения пахаря; немало также молодых людей, на которых надеты огромные широкополые шляпы, похожие на плетеные головные уборы сажалыциц риса, у некоторых на голове просто украшения из рисовых колосьев.

Хотя мотивы производственного цикла присутствуют в оформлении карнавала, все же надо отметить, что тема будущего урожая раскрывается во вр­мя Типджана прежде всего в лейтмотиве: будет ли дождь? Все ли сделано для того, чтобы был дождь? Все остальные проблемы – весенних полевых работ, посадки риса – отодвигаются на последующие времена, несущие с собой конкретные заботы. И поскольку только постоянной отдачей самого ценного, постоянными дарениями и подно­шениями можно получить «заслугу» (купгхо) и желаемое воздаяние за эту «заслугу», то представляется справед­ливой общая оценка сути Тинджана – с бирманской точки зрения – автором ряда интересных работ историко-фольклорного направления До Кхин Мьо Чи. «Тинджан, – – пишет она, – это время дарений, пожертвований; пожертвований милостыни монахам; дарений уважения и внимания родителям, учителям и старикам. Блюда из клейкого риса, пальмового сахара и кокосового ореха, приготовленные в домах, распределяются (раздаются) соседям; даром отдается специальная вода для омовения головы… Это время жертвования своего времени и своих денег для общинных церемоний, время посвящения мальчиков в послушники. Наконец, это время, когда мальчики отдают себя в жизнь, наполненную дисциплиной и аскетизмом, – в Буддийский орден. И все это делается под сладостные звуки барабанов, цимбал и флейт» [Khin Myo Chit, 1978, с. 15-18].

Второй день Тинджана также наполнен карнавальными шествиями, взаимными угощениями. Проводятся спортивные состязания и молодежные игры, устраиваются театральные представления, часто сатирического клоунского характера. Осмеянию подлежит почти все: нерадивые и хитрые монахи, недостатки и черты характера видных и вполне узнаваемых людей, взяточничество должностных лиц, манера одеваться. Особый интерес вызывают выступления сатириков-любителей. Эти выступления называются Праздником лозунгов и афоризмов (Танчхо тхоу те). Ведущий начинает, а группа юношей и девушек подхватывает стихотворные сатирические строчки, да так громко, что через несколько минут их содержание становится известным не только участникам этого торжества [Западова, 1980, с. 90].

Неизменным успехом пользуются выступления театральных групп и так называемого бирманского театра марионеток – кукольного театра, – имеющих давние традиции. Многочасовое театральное действо начинается обычно к вечеру, длится всю ночь и заканчивается на следующий день. В сельских районах народ собирается на представления (те) из окрестных деревень, прихватывая с собой циновки для сидения и провизию.

Возникшее сотни лет назад театральное бирманское искусство не только результат культурных контактов с соседними странами, прежде всего с Таиландом. Оно впитало в себя множество элементов добуддийской обрядности, фольклорных и мифологических сюжетов бирманской жизни: довольно строгая канонизация, следование установившимся правилам, например определенное количество персонажей (различных для кукольного и «обычного» театра), их амплуа, невозможность ме­нять характеры и роли, скажем короля, наша или зоджи, обладающего сверхъестественными способностями и владеющего магией. Бирманский театр – уникальное явление в мировой культуре. Одна из любимых тем новогодних представлений – «сошествие» Тинджамина на землю и связанные с этим события [U Khin Lan, 1981, с. 14-19; Khin Myo Chit, 1978, с. 266-301].

Второй и третий день Тинджана предполагает взаимные угощения раз­личными новогодними блюдами. Особое значение имеет угощение «рисом Тинджана» (Тинджан-тхамин). Это специально отобранный, сваренный и просушенный на циновках рис, который затем кладется в холодную ароматизированную воду (так называемый «плавающий рис»), употребляется с приправой из зеленых плодов манго и прожаренной до хрустящего состояния мелко нарезанной соленой рыбы. Считалось, что принятие этой пищи (особенно ароматизированной воды, в которой плавал рис) даст поевшему здоровье и благополучие в следующем году. Для ароматизации воды глиняный горшок, в который она наливалась, сначала долго держали отверстием вниз над горящим благовонным деревом и кипящим душистым маслом [Mi Mi Khaing, 1962, с. 64].

К концу третьего дня Тинджана (ат-хе-ней – букв, «верхний день», «день поднятия», «день ухода вверх») многие выпускали на волю различных животных. Во время своего пребывания в Бирме автору удалось видеть «отпускание» коровы, предназначенной перед тем для заклания и выкупленной группой религиозных мирян. Несравнимо чаще заранее покупается живая рыба, черепахи или креветки, которых затем выпускают в реку или пруд под молитву о сделанном добром деле и долгой жизни.

Новогодние игры и развлечения

Помимо карнавальных шествий и массового обливания водой для но­вогодних праздников характерны разнообразные игры и развлечения. К наиболее важным можно отнести игры-состязания по перетягиванию каната, имевшие в прошлом магическое значение. Выше говорилось о том, что Новому году, как правило, предшествовал «дождь Тинджана» (Тинджан-мо) – первый ливень, предвещавший скорое наступление сезона дождей. Считается крайне благоприятным ставить ветки цветущего новогоднего дерева (падау) в кувшины или иные сосуды, наполненные влагой «дождя Тинджана». Но если первого ливня еще не было, а Тинджамин уже «спустился» с неба, в большинстве деревень устраивается состязание – перетягивание каната.

По бытовавшим у бирманцев поверьям, духи дождя живут в звездах, иногда они выходят поиграть друг с другом на краю небесного свода. В этих случаях и идет дождь. Если же Солнце нарушает свой путь и не занимает нужного положения среди планет, то духи дождя не выходят из звезд, оставаясь внутри их. Соответственно земля получает лишь обжигающие лучи солнца. Тогда люди «побуждают» духов дождя проявить больше энергии и выйти из звезд, как бы им это ни было неприятно. Перетягивание каната должно демонстрировать силу и энергию людей.

Во время состязания женщины и дети должны производить возможно больший шум, колотя по пустым металлическим банкам и посуде, подбадривая состязающихся мужчин и «ленивых» духов дождя. В перетягивании каната участвуют соответственно мужчины одной деревни против другой или же, если дело происходит в небольших городках, команда «нижней» улицы состязается с командой улицы «верхней» [Mi Mi Khaing , 1962, с. 63].

Устраиваются также состязания между жителями деревень. В основе соревнований – состязания, связанные с подготовкой мужского населения к военным походам: бег, лазанье по высокому гладкому бамбуковому шесту. До сих пор эти выступления собирают массу зрителей и болельщиков. Еще в средневековых бирманских хрониках описывалась борьба молодых воинов за королевский приз, который присуждался тому, кто одним ударом меча мог наискосок разрубить толстый ствол банана. Сходное состязание наших дней – кто скорее разрубит кокосовый орех. Орехи должны быть сорваны в один и тот же день и с одной и той же пальмы. То, что кокосовый орех – обычное ритуальное подношение Будде и духам-натам, а также пристанище для Духа-хранителя дома, – свидетельство воздействия анимистических культов на традиционные народные игрища.

В праздничные дни можно наблю­дать массовые игры молодежи, сходные с нашей лаптой, городками, прятками и жмурками, «замри». Как подобие городков, например, употребляются огромные стручки особого вида акации; в игре гаун-ньин-то используются огромные бобы этих стручков: действия игроков напоминают нашу игру в «классики», бобы должны быть брошены в точно установленное место [Shway Joe, 1963, с. 373-376].

Излюбленной игрой юношей является чинлон – игра в мяч, сплетенный из обработанных стеблей ротанговой пальмы или тростника, полый внутри.

Как вид спорта игра в чинлон зародилась более столетия назад и стала истинно национальной. Основная задача для игрока в чинлон – как можно дольше удерживать мяч в воздухе. Разрешается подкидывать его ногами (коленом, подошвой, подъемом, ступней, пяткой), а также плечами, спиной, головой. Нельзя лишь касаться его ладонью или частью руки от локтя. В зависимости от степени трудности игры устанавливают различные правила для маленького, среднего и большого чинлона. В соревнованиях допускается участие нескольких команд по пять-шесть человек в каждой. Выигравшей считается та команда, которой удалось дольше удерживать мяч в воздухе [Стратанович, 1969, с. 191-192; Западова, 1980, с. 242-243, 346]. Все эти игры и развлечения создают общую атмосферу веселья, всеобщего возбуждения и праздничной экзальтации. Поддержка зрителями «своей» команды способствует также определенному духовному единению жителей деревни или квартала, что впоследствии приносило вполне ощутимые результаты. Но надо признать, что в целом культовый момент в развлечениях играл сравнительно скромную роль. Гораздо большая значимость придавалась ему в последующих календарных празднованиях и церемониях.