Л. В. Цеханова «Буддизм и политика в современной Мьянме: рациональность или мистицизм в действиях правительства?»
http://www.torchinov.com/ , (2006 г.?)
Буддизм тхеравады – религия, которую исповедует 89 процентов населения Союза Мьянма. Историю этой страны невозможно представить без буддизма, который воздействует на все стороны мьянманской жизни.
Буддизм прочно вошел в быт жителей Мьянмы: в каждом доме есть щедро украшенный цветами ритуальный «уголок» с изображениями и изваяниями Будды, которому ежедневно преподносятся небольшие дары, каждое утро совершаются обряды омовения, читаются буддийские тексты и молитвы, занимаются медитацией. Ритуальные уголки существуют в государственных учреждениях и на коммерческих предприятиях. Медитацию в той или иной форме практикуют представители всех слоев мьянманского общества, включая руководителей государства и представителей деловой элиты. В стране широко отмечаются религиозные праздники, строго соблюдаются буддийские религиозные каноны. Насчитывается 400-500 тысяч «профессиональных» монахов, помимо этого, каждый мужчина обязан три раза за свою жизнь провести некоторое время в монастыре.
С древних времен буддизм в Мьянме является существенным фактором внутриполитической жизни: ему привержены все политические силы, за исключением религиозных меньшинств. Он не только оказывает влияние на формирование их мировоззрения, их действия, но и, зачастую, им манипулируют в своих интересах различные социальные и политические силы.
В современной мьянманской политике после 1988 г., когда в антиправительственных выступлениях активное участие принимали монахи, буддизм приобрел заметную роль. Правящий военный режим Государственного совета мира и развития (ГСМР) для укрепления своих позиций активизировал связи с сангхой, взяв на себя роль покровителя и защитника буддизма, какую традиционно играли правители Бирмы.
Вскоре после военного переворота ГСМР включил в свою политическую «программу-38» «Мангала-сутту», или 38 правил морального поведения, частью которых также являются «четыре возвышенных состояния» (пали: брахма-вихары, бирм.: бьямазо тая).
«Мангала-сутта» – первый буддийский текст, с которого начинают свое ознакомление с религией все дети Мьянмы. Данный текст традиционно считается неотъемлемой частью образовательной программы начальной школы, причем не только в монастырских, но и государственных светских школах. Чтение «Мангала-сутты», известной также как «Наивысшая защита» (одна из одиннадцати защитных сутт), считается чрезвычайно эффективной в избавлении от опасностей и страха. Ее также обычно читают во время церемоний пожертвований, подношений, а также во время выражения благодарности за совершение благородных дел. «Мангала-сутта» была второй суттой, которую Будда изложил после достижения просветления, и является сжатым сводом учения Будды, содержащим тридцать восемь правил достижения правильной жизни.
Идеология современного мьянманского государства изложена в «Комментариях к «Мангала-сутте»(1), изданных Департаментом по развитию и распространению религии Министерства по делам религии. В условиях отсутствия официальной политической идеологии «Мангала-сутта» с 1992 г. выступает в качестве официальной программы государственного развития. С этого времени все государственные печатные издания на первых страницах стали цитировать выдержки из нее. Небезынтересно отметить эпизод, который предшествовал возрождению традиции использования данного буддийского текста в политической жизни современной Мьянмы. Глава и первые лица государства, руководители Национального совета сангхи Маханаяки (2) совершили полет на борту вертолета над Янгоном, причем,во время полета они читали «Мангала-сутту» (3). Данное событие было освещено в газете «Workers Daily» 12 марта 1992 г., издаваемой на бирманском языке, а в нижней части первого листа впервые были включены выдержки из «Тридцативосьмеричной Мангалы» вместо обычных политических лозунгов. Другое мьянманское печатное издание, «Мьянма Алин», с 1 мая 1993 г. на первой странице, вверху, стала ежедневно печатать «Мангала-сутту», внизу же страницы обычно размещала политические лозунги. Таким образом, симметрично и в равном количестве расположенные политические задачи и буддийские цитаты, позволили режиму ГСМР через контролируемую им прессу легитимировать свою стратегию государственного развития, повысив к ней доверие мьянманских граждан.
Мьянманские идеологи придают ей важное значение в «построении идеального государства Мангала» (4), потому что, согласно Комментариям, «область, которую охватывает «Мангала-сутта», настолько широка, что с ее помощью… монархи и министры могут управлять страной… В мире существуют различные политические системы, но ни одна из них не выходит за рамки области, охватываемой «Мангала-суттой»… Она формирует своеобразную программу действий для развития государства и нации или, на самом деле, для развития и процветания всего мира»(5).
Режим ГСМР использует «Мангала-сутту» как политический инструмент: в условиях отсутствия конституции и институтов парламентской демократии военные, используя буддийскую мораль как инструмент воспитания группового политического сознания, пытаются привлечь на свою сторону народ Мьянмы.
Те, кто следует тридцати восьми заповедям, обретают наивысшую защиту; в этом, по мнению идеологов военного режима, заключается понимание буддийского государства, каким является современная Мьянма. У современного правящего режима ГСМР есть наивысшая защита.
Социально-политические идеи практики медитации также широко используются военным режимом, который манипулирует буддийской традицией «бьямазо тая», чтобы «подчеркнуть концепцию социальной солидарности» (6). Во время медитации культивируются (визуализируются) «четыре возвышенных состояния» (чувства): любящая доброта (метта), сострадание (каруна), сорадование (мудита) и спокойствие (упеккха), вместе называемые «бьямазо тая». «Бьямазо тая», в частности, культивация метты и каруны, всегда были популярны в Мьянме. Медитация является одним из трех основных элементов «благородного восьмеричного пути» и помогает осознать полное значение наставлений Будды, прозреть истинную природу вещей. В связи с тем, что она позволяет осознать собственный дух и управлять им на самых его глубоких уровнях, не исключено возникновение различных проблем при ее практиковании, поэтому медитацией нужно всегда заниматься в благоприятной обстановке и под руководством опытного и компетентного наставника. Именно поэтому медитация приобрела большое социально-политическое значение, превратившись в политический инструмент построения общества, солидарного с действиями правителей, потому что монахи выступают как проводники их политической воли в деле формирования мировоззрения населения и оказания воздействия на него. Правители, практикующие вместе с народом медитацию, поддерживающие в этой деятельности монахов, придают легитимность своей власти.
При этом «бьямазо тая» имеет значение в политике: в своих речах к «четырем возвышенным состояниям» постоянно обращаются руководители государства с целью подчеркнуть свое заботливое отношение к народу, основанное на метте и каруне. Как заявил генерал Со Маунг после прихода к власти в 1988 г.: «Мы должны делать все возможное, чтобы сохранить нашу культуру и традиции. Люди нашей страны прекрасно понимают концепцию метты… Метта не только должна выступать в качестве связующего начала в социальных и семейных отношениях, она должна дисциплинировать их… те, кто соблюдают данный принцип, становятся положительными людьми, любят свою страну, придерживаются правил дисциплины…» (7).
После военного переворота и последующих всеобщих выборов 1990 г. многих мьянманцев интересовало, как режим ответит на свое поражение на выборах и какую политику он будет проводить после них. ГСМР не сделал никаких заявлений о своих намерениях и не прокомментировал, когда он передаст власть демократически избранному парламенту. Вместо этого государственные средства массовой информации стали освещать строительство религиозных памятников, церемонии пожертвований и подношений сангхе со стороны военного режима. Так, в одной из статей правительственной газеты «New Light of Муаnmа» прямо указывалось: «С 18 сентября 1988 г., с тех пор, как режим ГСМР пришел к власти, с каждым днем по всей стране все больше и больше строится и восстанавливается пагод, статуй будд, монастырей и других религиозных памятников» (8).
С 1991 г. начался непрерывный процесс строительства пагод, который продолжается и по сей день. Апофеозом подобной деятельности станет воздвижение копии пагоды Шведагон в новой столице Мьянмы Напьидо (что дословно означает «Королевский трон»), которое планируется приурочить к принятию новой конституции Мьянмы (9).
Как отмечает бирманский ученый Пе Маунг Тин, «бирманцы – нация строителей пагод. С проникновением в XI в. буддизма тхеравады в Паган первое бирманское королевство, у бирманского народа родилось религиозное чувство, выражаемое в искренней любви к строительству пагод» (10). Для буддистов-тхеравадинов строительство пагод является важным способом получения заслуги. Со времен Пагана все правители этой страны уделяли особое внимание строительству пагод. И хотя проекты военного режима по восстановлению религиозных памятников следуют в русле древних традиций, они прежде всего нацелены на обретение политической легитимности посредством моральной (буддийской) легитимности. Правящий режим активно апеллирует к религиозным чувствам населения, жертвуя денежные средства на ремонт и поддержание хорошего состояния пагод. Приступая к реставрации той или иной пагоды, генералы рассчитывают получить уважение народа и укрепить свое право на власть.
Религиозность правительства диктуется требованием момента: буддизм используется в качестве политического орудия правительства. Осознавая необходимость использования религии в политических целях (для легитимации режима), правительство действует последовательно и не жалеет ни времени, ни денег на укрепление данного политического инструмента.
Чиновники военного правительства приняли на себя еще одну буддийскую обязанность по проведению церемоний открытия всех религиозных праздников и событий. По таким случаям высокопоставленные чины обычно произносят небольшие речи о религиозной морали, о значении проводимого праздника или церемонии, излагают буддийские легенды, своими выступлениями побуждая простых мьянманских буддийских верующих больше посвящать себя религии и делу получения религиозных заслуг. Церемонии обычно завершаются окроплением освященной водой зонтиков, пагод или фигур Будды чиновниками и чтением молитв.
Наиболее часто посещаемыми церемониями являются церемонии по водружению зонтика на пагоды (тхитинбве) и ритуал по закладыванию камня в основание буддийских зданий (омъичхабве), так как именно во время этих церемоний появляется возможность получить наибольший объем заслуг. Также популярны церемонии совершения подношений еды или монашеских роб членам сангхи, посадки священного дерева Бодхи, наклеивания золотых листков на пагоды. Правительственные газеты широко освещают данные мероприятия.
Одним из интересных примеров проявления как мистицизма, так и рационализма в действиях правительства может служить церемония посадки священного дерева Бо: в августе 2001 г. находившийся в то время у власти первый секретарь ГСМР генерал Кхин Ньюнт принял участие в церемонии посадки саженцев священного дерева Бодхи на территории комплекса пагоды Шведагон в Янгоне. Кхин Ньюнт лично выкопал лунку в земле в восточной части комплекса, положив туда серебряную шкатулку с девятью видами драгоценных камней, после чего посадил саженец и опрыснул его освященной водой. В церемонии также принимали участие министр генерал-лейтенант Мин Тхейн, посадивший дерево в западной части Шведагон, министр генерал-майор Чжи Аунг – в юго-восточной части, министр У Тхан Аунг – в северной части, министр У Аунг Кхин – в северо-восточной части, министр генерал-лейтенант Тин Нгве – в юго-западной части и заместитель министра бригадный генерал Тура Мьинт Маунг – в южной части (11). С той поры за судьбой посадок пристально следила государственная пресса. До 2004 г. молодые деревья росли прекрасно, да и сейчас с ними все в полном порядке, помимо одного – того саженца, который был воткнут в землю первым секретарем Кхин Ньюнтом. Растение завяло сразу после отставки генерала. Местные жители глубоко сомневаются, что оно могло погибнуть само по себе, ведь за ним прекрасно ухаживали; поговаривают, что после отставки Кхин Ньюнта бедное дерево полили каким-то химикатом, чтобы в очередной раз доказать народу, что только праведный человек может заботиться о религии, ведь Кхин Ньюнт стал к тому времени неугодной политической фигурой.
Участие официальных лиц государства в религиозных церемониях, подчеркивающих в своих речах и выступлениях этические принципы учения Будды, усиливает мистический аспект политики, а именно, действенность традиционной концепции получения заслуг. С древних времен правители обладали важным достоинством (пхоундо – «королевской славой») – выражением большого объема заслуг, как в предыдущих перерождениях, так и в настоящей жизни. Человек становился правителем в результате обладания своей кармой, которая делала его лидером (пхоунщин – «властелином славы, или кармы»). Подобные представления прочно живут в массовом сознании и по сей день. В современной Мьянме очень часто религиозные акты используются правительством как своего рода заменитель прогресса на пути к таким национальным целям, как мир и процветание, ведь они отвлекают внимание народа от насущных проблем.
В данном случае интересен еще один пример, иллюстрирующий проявление иррационализма: появление белого слона. О процветании в Мьянме, согласно заявлениям генералов, свидетельствует появление белого слона, в чем опять же прослеживается обращение военных к традиции, основанной на буддизме. 8 ноября 2001 г. в джунглях на юге Мьянмы был обнаружен белый слон; радости военной администрации страны не было предела. Согласно брахманистской и буддийской культурным традициям, появление белого слона означает скорое процветание и мир для жителей. Правители государства, обладающие белым слоном, носили гордый титул схинбхъющин, что дословно означает «хозяин белого слона». Но слон – только предвестник будущего, а заслугу за предстоящее благополучие государства генералы «отобрали» у лесного гиганта необычной масти. Мьянманские СМИ не пожалели газетных полос для описания редкого слона, у которого кожный покров приобретает под дождем розовато-белый оттенок и который, по многолетним наблюдениям, обещает долгие годы успешного правления властителям Мьянмы. В прессе детально освещалось развитие событий: доставка животного из джунглей в столицу, осмотр слона правительственной комиссией во главе с председателем ГСМР, еще один осмотр делегацией жен руководителей государства, его освящение и окропление водой, строительство ему жилища – все это были самые «горячие новости». При этом каждый шаг сопровождался проведением религиозной церемонии. За всю историю мьянманской литературы содержится лишь тринадцать упоминаний о белом слоне (12), поэтому появление белого слона «в XXI в. приобрело важное политическое значение.
Еще больше обрадовались руководители государства, когда в джунглях в 2005 г. нашли еще одного белого слона, точнее, слоненка, что означает, что еще долгое время военный режим будет носить титул «хозяин белого слона».
В пригороде Янгона построено специальное жилище для двух животных, которое стало местом паломничества буддистов со всей Юго-Восточной Азии и излюбленным туристским аттракционом – нечасто ведь можно увидеть в жизни слона-альбиноса. Фотосъемка животных запрещена, однако в ларьке можно купить цветной плакат с их изображением, а также книжку с их описанием и историческим обзором. Во время посещения данного святого места первым делом в глаза бросается количество монахов, которые проделывают долгий путь, чтобы поклониться священному животному.
В политике Бирмы часто доминируют мистические, эмоциональные тенденции. Чувствительный аспект политики, заключающийся в выражении политиками их веры, относится к церемониям, которые составляют фундаментальный компонент жизни традиционного бирманского правителя. Участие в религиозных ритуалах рассматривается как самоцель, как «эмоционально удовлетворяющая драма» (13), которой наслаждаются люди у власти.
Кто же они, руководители Мьянмы? Прежде всего, глубоко верующие люди, буддисты с религиозным мировоззрением, впитываемыми с молоком матери и являющиеся для них своеобразной системой координат, в которой они рождаются, воспитываются, взрослеют, принимают решения, и, безусловно, готовятся к будущим перерождениям. В одном из интервью руководитель государства старший генерал Тан Шве заявил: «…Я буддист. Я искренне стараюсь следовать учению Будды, которое призывает нас отказаться от антагонистических и враждебных чувств по отношению к другим живым существам… я думаю, что когда отойду от государственных дел, посвящу свою жизнь религии. У меня нет никаких мирских желаний. Я просто хочу вести спокойную и мирную жизнь…»(14).
Религиозные церемонии нагляднее всего демонстрируют баланс между мистицизмом и рационализмом в действиях правительства. Хотя в современной Мьянме больше не существует королевского двора, до сих пор остается пост правителя, выполняющего похожие ритуальные функции. Однако если в королевские времена от правительства не ожидали ничего более, чем выполнение данных традиционных церемониальных аспектов политики, от современных правителей требуется способность разрешать важные вопросы общественной жизни и справляться с большим объемом сложных проблем. Перед лицом столь высоких требований политическое руководство страны пытается укрыться от реальности в данном виде религиозной деятельности, предписанной буддийским правителям традицией. Однако все основные проблемы так и остаются нерешенными.
Так разум или эмоции преобладают в политике ГСМР? Мистицизм в действиях правительства и его религиозность диктуется требованием политического момента. Буддизм используется рационально в качестве политического орудия правительства. Покровительство буддизму свидетельствует о создании своеобразного культа ритуального государства с целью добиться признания мьянманского народа. Посредством патронажа религии военный режим не только получает религиозные заслуги, но и обретает социальный престиж. Правящему режиму ГСМР, который стремится сплотить народ на базе своих интересов, удается с помощью буддизма, выступающего в качестве идеологии, реально интегрировать общество, потому что идеи и положения идеологии соответствуют традиционным (мистическим) взглядам и представлениям населения, в чем и выражается рациональность, даже прагматичность буддистов, стоящих у власти.
Примечания
(1) «Комментарии к «Мангала-сутте» основываются на лекциях видного буддийского деятеля Чжау Тхута, которые он начал читать еще в 1967 г. для членов Буддийской ассоциации молодежи. Хотя основная цель данного издания заключается в инструкциях учителям, как учить детей читать и писать «Мангала-суггу», книга также сообщает, каким образом учение Будды соотносится с построением государства Мангала (государства благоденствия – пъидота).
(2) Орган государственной власти, обеспечивающий связь между правительством и сангхой (монашеской общиной), состоящий из старейших монахов (саядо).
(3) Toza К. The Chicken and the Scorpion // Burma at the turn of the twenty-first century. Ed. by M. Skidmore. Honolulu, 2005. P. 168.
(4) U Kyaw Htut. A Guide to the Mangala Sutta. Rangoon: Department for the Promotion and Propagation of the Sasana, 1994. P. 11.
(5) Ibid. P. 5-8.
(6) Houtman G. Mental Culture in Burmese Crisis Politics. Tokyo, 1999. P. 316-319. 7 Jordt I. Mass Lay Meditation and State-Society Relations in Post-Independence Burma: Ph. D. Thesis. Cambridge, Harvard University, 2001. P. 266.
(8) Ва Sein (Myanmar Ministry of Religious Affairs). Great grand ceremony of conferring Tipitakadara Tipitakakovida (Religious Hero) Title of 2001. New Light of Myanmar. 2001.
(9) Myanmar to build replica of Shwedagon temple // Agence France Presse. 2006. www.burmanet.org/news. В ноябре 2005 г. было объявлено о переносе столицы из Янгона во вновь построенный среди джунглей город Напьидо, что рядом с Пьинману. Оригинал пагоды Шведагон возвышается на 98 м и украшен 5448 бриллиантами, 2317 рубинами, а верхушку храма венчает 76-каратный алмаз.
(10) Smith D. Religion and Politics in Burma. Princeton, New Jersey, 1965. P. 169.
(11) New Light of Myanmar, 2001.
(12) New Light of Myanmar. 2002.
(13) Smith D. Op. cit P. 318.
(14) Houtman G. Op. cit. Р. 269.
