| <<К оглавлению книги «Священные места Бирмы» | Следующий раздел>> |
Моулмейн (Moulmein, совр. Моламьяйн (Mawlamyine)) является третьим по величине городом Бирмы, но своим ритмом жизни он мало отличается от оценки, данной ему Р. Киплингом и все также «..сонно смотрит на залив» (конец первой строки поэмы Р. Киплинга «Mandalay»: «By the old Moulmein Pagoda, lookin’ lazy at the sea» – прим. shus). Насчитывающий более 300 000 жителей, он по своему духу остается маленьким провинциальным городком, который, как кажется, вовсе не хочет становиться большим городом. Значимость этой маленькой рыбацкой деревни многократно возросла после завершения Первой англо-бирманской войны (1824-1826 г.г.), поскольку здесь с 1827-ой по 1852-ой годы находилась столица Британской Бирмы, перенесенная в Моулмейн из расположенного южнее Амхерста (Amherst, совр. Чайкхами (Kyaikkhami)), при этом численность населения Моулмейна стремительно выросла и к 1830-ым годам достигла 14 000.
До 19-го столетия Моулмейн находился в тени Мартабана (Martaban, совр. Моттама (Mottama)), расположенного на противоположном берегу реки Салуин (Salween, бирм. Thanlwin) и являвшегося центром административного округа (в настоящее время эти два города соединены новым мостом). В монской эпиграфике 15-го столетия Мартабан фигурирует под названием «Муттима-мандала» (Muttima-mandala), при этом в ней сообщается о его связях с буддистами Шри Ланки и Таиланда (Chirapravati).
Моулмейн упоминается в монской части эпиграфики Кальяни (Kalyani), а позже он присутствует в перечне «32-х мьйо» (бирм. myo, город, поселение), входивших в состав округа Мартабан (Shorto 1963: 575). После падения столицы монов Пегу в течение 16-ого столетия эти территории полностью перешли под управление бирманцев, и теперь мало что напоминает о былом величии Мартабана. Помимо прочего, Мартабан был также известен как главный поставщик глазурованных керамических кувшинов и горшков, которые расходились отсюда по всей Азии, начиная с 15-го столетия (или даже раньше) (Gutman 2001; Dijk 2006).
Этнический и религиозный состав современного Моулмейна является следствием либеральной эмиграционной политики колониальных властей, в результате которой уже в 19-ом столетии в городе начали селиться индийцы, главным образом тамилы, и китайцы (хотя и в меньших количествах). Потомки индийцев, как правило, являются индуистами, сикхами, мусульманами, католиками или протестантами, а проживающие в Моулмейне карены (Karen, Kayin) по большей части христиане.
В колониальные времена город пережил бурный рост коммерческой деятельности, при этом торговцы рисом и тиком щедро делились своими доходами с местными монастырями. Их покровительство распространялось даже на монских монахов центрального Таиланда, которые в 1874-ом году вошли в состав тайской Дхаммают никаи (Dhammayutt nikaya) (Chaturawong). Город процветал еще в 1930-ые, когда в 1935-ом году всеми почитаемый «Отшельник из Мандалая» У Кханти (U Khanti) с помощью местной китайской четы организовал изготовление полноразмерной копии статуи Будды Махамуни (Mahamuni), которая сейчас находится в храме, расположенном на горной гряде, возвышающейся над городом.
Моулмейн стал местом действия рассказа Джорджа Оруэлла «Как я стрелял в слона», в котором толпа местных жителей подбивает нерешительного британского чиновника на расправу с вышедшим из-под контроля слоном. Город на некоторое время оживился в период «бирманского социализма» генерала Не Вина (Ne Win), когда через него проходили потоки контрабандных товаров из Таиланда, но вскоре опять вернулся в свое традиционное сонное состояние. Ко всему вышесказанному следует добавить, что Моулмейн является столицей штата Мон и местом нахождения Музея монской культуры.
Королева-изгнаница
Многие памятные места Моулмейна связаны с королевой Сейндон (Sein-don), которая была одной из многочисленных жен предпоследнего бирманского короля Миндона (Mindon, правл. 1853-1878 г.г.) и смогла избежать страшной участи родственников Миндона, сбежав из-под ареста в Мандалае в Моулмейн (*). Хотя Сейндон и не была главной королевой, она присутствовала при кончине короля Миндона вместе с другими младшими супругами и королевским врачом из Шри Ланки. Ее жизнь изменилась в одночасье, когда через месяц после смерти короля Миндона 6-го ноября 1878-го года она вместе с другими членами королевской семьи была помещена под арест по приказу короля Тибо (Thibaw, правл. 1878-1885 г.г.). Не дожидаясь развязки Сейндон вместе со своим духовным наставником Саядо У Вазия-яма (Sayadaw U Waziya-yama) сбежала из Мандалая и оправилась в добровольное изгнание в находившийся под контролем британцев Моулмейн. К этому моменту королеве было меньше сорока лет (она родилась в 1840-ом году), поэтому провинциальный Моулмейн стал ее новым домом на долгие годы, и, вероятно, она с облегчением восприняла его размеренный ритм жизни, после стольких лет, проведенных в блестящем, но беспокойном Мандалае.
———————————————————————————————————————————————
(*) Почти сразу после смерти Миндона по приказу нового короля Тибо (Thibaw) в октябре-ноябре 1878-го года были задержаны и помещены под арест все прямые наследники Миндона, а также их жены и дети. Считается, что инициатором этой акции была одна из старших жен Миндона королева Синбьюмашин (Hsinbyumashin), чья дочь Супаялат (Supayalat) благодаря ее интригам стала главной супругой Тибо. В феврале 1879-го года все арестованные были подвергнуты ритуальной казни, предусмотренной для королевских особ (т.е. без пролития крови): бывших жен, принцев и принцесс (пишут, что среди них были и дети) помещали в бархатный мешок, убивали ударом сандаловой палку по горлу, а затем укладывали в общую яму. Поскольку не все погибали сразу, то через некоторое время после казни по яме с телами пропустили королевских слонов. Эта массовая казнь унесла жизни от 80-ти до 100 потомков Миндона. Скольким из них удалось скрыться – точно неизвестно, но как минимум два принца (Nyaungyan и Nyaungok) и младшая жена Миндона королева Сейндон (Sein-don) нашли убежище на территории, контролируемой британцами – прим. shus
———————————————————————————————————————————————
Знаменитый Тингаза Саядо (Thingaza Sayadaw) также провел остаток своей жизни в Моулмейне. При короле Миндоне он был одним из самых авторитетных членов «Совета Туддамы» (Thudamma, самая крупная никая бирманского буддизма – прим. shus) и остался в живых после покушения, организованного соперничающей буддистской группировкой (Mendelson: 116). Среди других знаменитостей, чья жизнь была связана с этим городом, можно отметить сына последнего императора династии Великих Моголов, который был сослан сюда из Янгона. Моулмейн также стал домом для четвертой дочери преследователя Сейндон короля Тибо. Она ушла из жизни в 1935-ом году, и ее захоронение, сделанное по образу и подобию святилища ее матери в Янгоне, располагается ниже храма Махамуни. Здесь же находятся и небольшие мемориальные доски, установленные после недавней смерти ее внуков, имена которых на английском языке звучат как «Terrance» и «Margaret». Сам Моулмейн, возможно, и был тихой заводью в бурные времена бирманской истории, но жившие здесь люди воплощали в себе насыщенную драматическими событиями историю страны.
Вскоре после своего приезда в Моулмейн Сейндон отошла от мирской жизни, приняла обеты тилашьин (tilashin – женщины-мирянки, принимающие дополнительные обеты и ведущие образ жизни подобный монашескому – прим. shus) и поселилась в женском монастыре, который располагается на возвышающейся над городом горной гряде и в настоящее время носит ее имя. Здесь же, на восточном склоне за монастырем, находится и ее могила. Сейндон совершила одно или два паломничества к Храму Зуба в Канди, откуда вместе с ней в Моулмейн приехала ставшая впоследствии знаменитой молодая христианка по имени Кэтрин де Алвис (Catherine de Alvis), которая приняла в Бирме буддизм и затем вернулась на Шри Ланку (*) (Bloss)
———————————————————————————————————————————————
(*) После возвращения из Бирмы Кэтрин де Алвис в 1903 году организовала ланкийское женское буддистское сообщество «Даса сил мата» (Dasa sil mata), основанное на тех же принципах, что и бирманские тилашьин, но с одним отличием: вступающие в «Даса сил мата» принимают не восемь, а десять обетов – прим. shus
———————————————————————————————————————————————
Храм Махамуни
Самые значимые священные места Моулмейна расположены вдоль гребня длинной горной гряды, идущей параллельно реке, с которой открываются захватывающие виды во всех направлениях. Местным названием этой горной гряды является Нагавитха (Nagawitha) и все ее самые важные святилища связанны между собой длинными крытыми галереями. Эта система пешеходных дорожек, созданная главным образом в 1920-ых годах, возможно, является одним из самых «воздушных» пеших маршрутов во всей Бирме.
Главным местом паломничества в Моулмейне является храм Махамуни (Mahamuni), расположенный у северного края горной гряды. Он был создан объединенными усилиями королевы Сейндон (Sein-don), ее наставника Саядо У Вазия-яма (Sayadaw U Waziya-yama) и богатой вдовы по имени До Шве Пвинт (Daw Shwe Pwint). Главным священным образом здесь является реплика бронзовой статуи Будды Махамуни, захваченной в Ракхайне (Rakhine) в 1785-ом году королем Бодопайей (Bodawpaya) и размещенной им рядом с Амарапурой (Amarapura).
Эта огромная статуя довольно скоро стала самым почитаемым образом Будды в Бирме, и именно поэтому Сейндон и ее единомышленники стремились создать точную копию Махамуни в своем родном городе. Возможно, их также вдохновило создание более ранней реплики Будды Махамуни, находящейся в городке Чайто (Kyaikto), расположенном к северу от Татона, которая была изготовлена в 1894-ом году после того, как старшая сестра короля Тибо (Thibaw) дала разрешение сделать слепок со статуи Махамуни в Мандалае для изготовления литейной формы.
История Будды Махамуни и его храма в Моулмейне представлена рисунками на четырнадцати жестяных панелях, каждая из которых сопровождается текстом на бирманским языке. Этот комплект был заказан храмом после завершения его полной реконструкции, закончившейся приблизительно в 1935-ом году, и с тех пор находится на тех же самых местах внутри центрального зала. Панели с начальными сюжетами расположены выше дверного проема, далее повествование следует направо (на восток) и заканчивается с его противоположной стороны (к западу).
Живописец, создавший эти рисунки, на всех панелях оставил свой автограф: «По Йин (Po Yin), Моулмейн, художник [bagyi-saya]», иногда на английском, а иногда на бирманском языке. Наблюдательность По Йина, сочетающаяся с его причудливым стилем и благочестием, делает его одним из самых неотразимых художников своего времени. Ему удалось передать аромат колониальных времен, соединяя в своих композициях английских чиновников, индийских торговцев и бирманцев всех сословий. Кроме того, нигде в Бирме нет такого количества работ 1930-ых годов, которые находились бы в таком идеальном состоянии и демонстрировались бы в первозданной обстановке. Первые девять панелей посвящены событиям, которые начинаются с отливки легендарного образа в Ракхайне и заканчиваются встречей его королем Бодопайей на пристани около Амарапуры две тысячи лет спустя в 1785-ом году.
Последние пять панелей описывают события уже 20-го столетия, начиная с изображения бывшей королевы Сейндон и ее буддистского учителя, руководящих подготовкой снятия слепка с лица статуи Махамуни в 1903 году, сделанного с разрешения сестры короля Тибо (слепок было возможно сделать только с лица, поскольку тело статуи к тому времени уже было покрыто толстым слоем золотых листков). На второй панели показана его транспортировка пароходом в Моулмейн.
Следующая панель изображает отливку образа Будды Махамуни, начатую 27 апреля 1904-го года на северном краю горной гряды Нагавитха, хотя в действительности у статуи металлическим является только лицо, а остальная часть сделана из кирпича, покрытого позолоченным стукко. На предпоследней панели показан храм после завершения его строительства, хотя после этого он стоял заброшенным вплоть до 1935-го года. Отреставрированный храм представлен на последней панели, и поскольку это был уже 1935-ый год, рядом с храмом изображены семейства состоятельных людей и два элегантных автомобиля.
Единственными элементами храма, ведущими свое происхождение с начала 20-го столетия, являются статуя Будды, ее постамент и высокий задник трона, представляющий собой настоящее произведение искусства. Современное здание храма в значительной степени сохранило свой вид, который оно приобрело после реставрации 1930-ых годов. Изготовление копий большого Будды было достаточно популярным на рубеже веков во многих местах Бирмы, таких, как например, пагода Атуламаразейн (Atulamarazein Pagoda) в Ситуэ (Sittwe).
В одном из углов зала находится довольно новый портрет До Шве Пвинт с автографом автора, гласящим: «Шве Со Вин (Shwe So Win), художник». В другом углу располагается портрет работы этого же художника, на котором изображена «Пва [Бабушка] Би», которая, как сказано в сопроводительном тексте, пожертвовала храму трон Будды (вероятно речь идет о высоком лакированном основании, которое мы можем видеть сегодня). Еще в одном углу висит портрет розовощекой и нестареющий королевы Сейндон, а напротив нее – портрет ее буддистского наставника Саядо У Вазия-яма, причем обе картины принадлежат кисти все того же Шве Со Вина.
Добродетельные жены, исправившиеся жены и злонамеренные жены
Остальные живописные панели также принадлежат авторству По Йин (Po Yin) и содержат иллюстрации к двум джатакам. Первой из них является история Магхи (Magha), будущего Будды, который посвятил свою жизнь работе на благо своего сообщества (Jataka 31). Магха был ложно обвинен в подготовке восстания и приговорен королем к смерти, которую он должен был принять от бивней обученного слона. Однако слон отказался убивать юношу, что стало доказательством его невиновности.
На следующих трех панелях представлены рисунки, иллюстрирующие завершающую часть этой истории. На первом из них изображены Магха и три его супруги, которые сидят за столом и занимаются планированием общественных работ. Эти добродетельные женщины носят имена Доброта, Забота и Счастье, но на картине изображена и четвертая жена Магхи – госпожа Высокомерная-Высокородная (Haughty-Highborn), которая надменна, эгоистична и проводит все свое время перед зеркалом, примеряя наряды и украшения.
На следующих панелях изображены парк и другие благодеяния этой семьи, а также смерть Магхи и горюющие над его телом жены. В самой джатаке далее рассказывается, что эгоистичная жена в следующей жизни родилась в облике цапли, но после накопления благой кармы в череде перерождений вновь стала супругой Магхи, который к тому времени переродился в облике бога Сакки (пали Sakka, бирм. Thagyamin, Таджьямин). Эта джатака указывает на неизбежность благого перерождения людей, отдающих все свои силы на благо сообщества, и страданий для тех, кто преследовал эгоистические цели. На картине художник изобразил Магху в образе зажиточного бирманца с индийскими слугами, тем самым подчеркивая значимость местных элит в стратифицированном колониальном мире.
На последних панелях изображены сюжеты из джатаки о короле, к которому после возвращения из военного похода пришла с жалобой его новая молодая жена, утверждая, что сын короля от предыдущей супруги ее соблазнил (Jataka 472). Это были несправедливые обвинения, поскольку она сама пыталась обольстить принца, потерпев в этом неудачу. Чтобы не принимать смерть от рук палача, принц бросился с высокой скалы, но был спасен летающим королем-змеем, и это чудо стало подтверждением его добродетели.
Принц, который являлся будущим Буддой, после этого стал отшельником, и этот финал выглядит довольно неожиданным в свете выдвинутых против него обвинений в том, что он наставил королю рога (так в тексте: «accusation of royal cuckolding» – прим. shus). На последней панели изображена незадачливая королева-клеветница, стоящая на коленях под мечом палача, которую впереди ждут еще и муки ада.
В тексте палийской джатаки злодейка в наказание за свои поступки была сброшена со скалы, но в этом случает король-змей не появился и она разбилась. В своем выборе именно этой джатаки художник вероятно руководствовался тем, что в колониальном обществе особенно обостренно воспринимались темы верности и предательства. В храме Махамуни в Чайто (Kyaikto), расположенном к северу от Татона, находятся почти идентичные рисункам По Йиня иллюстрации к тем же самым джатакам, созданные в 1952-ом году художником У Тоун По (U Thoung Po) и обновленные в 2003 году другим художником и его сыном.
Благоухающие покои
1904-ом году статуя Будды была установлена в квадратном в плане святилище, лицом к югу. Многочисленная эпиграфика внутри храма сообщает, что его основная реконструкция была закончена в 1935-ом году, и после этого все внимание было уделено работам по созданию внутреннего интерьера, которые производились с 1935-го по 1941-ый год. Во время японской оккупации храм не получал никаких пожертвований, и они возобновились только в 1946-ом году. Стеклянная мозаика в главном зале храма, была изготовлена в 1939 году, частично на пожертвования У Лу Пе Вина (U Lu Pe Win) из Департамента археологии.
Настенные надписи также повествуют о пожертвованиях главному образу храма. Корона и ушные украшения были восстановлены в 1937 году, а салвэ (salwe, нагрудная лента) и плечевой декор были изготовлены на пожертвования, сделанные в 1939-ом году. Само святилище упоминается в некоторых надписях как «Гандхакути» (пали Gandhakuti, англ. Perfumed Chamber) – «Благоухающая палата». Замысловатый объемный постамент вероятно относится к тому же периоду, что и сама статуя – т.е. к 1904-му году.
Большое количество памятных табличек, размещенных как внутри, так и снаружи храма, свидетельствуют и о других пожертвованиях, многие из которых были сделаны между 1936-ым и 1940-ым годами. Дверные проемы храма, в настоящее время окрашенные в зеленый цвет, были изготовлены в 1936-ом году на пожертвования знатных людей, таких, как например, местный лесопромышленник, на эти же средства в следующем году была восстановлена и жестяная крыша храма.
Декоративные стенные плитки упоминаются в надписи от апреля 1938-го года, а старые плитки для полов, сохранившиеся с того периода, были заменены уже где-то после 1993-го года. Снаружи и внутри здания его стены покрыты маленькими кусочками зеркального стекла, и по крайней мере некоторые из них были преподнесены в дар храму главой города в 1940-ом году.
В 1946-ом году пожертвование храму сделали члены Военно-морского добровольческого резерва Королевского флота. Некоторые случаи дарования являются недавними, как например пожертвование семьи торговца специями, на которые в 2002-ом году был сделан текущий ремонт верхних стен. Прекрасный деревянный потолок вестибюля скорее всего был сооружен в тех же 1930-ых годах, поскольку на его опорных колоннах размещены надписи 1937-го года с фамилией дарителя. Следует отметить, что почти идентичный потолок находится в храме Чайкхами (Kyaikkhami), расположенном неподалеку от Моулмейна на побережье залива. Снаружи храма размещена каменная плита с высеченным на ней текстом на бирманском языке и пали, которая была преподнесена в дар храму издателем религиозных трактатов из Янгона в 1937-ом году.
Прогулка в прошлое
Длинная крытая галерея, тянущаяся от храма Махамуни (Mahamuni) до пагоды Чайтанлан (Kyaik-than-lan), была сооружена в 1920-ые годы, во времена, когда начиналась реконструкция святилища Махамуни, а город находился на одном из очередных пиков процветания (Chaturawong). Внутри галереи размещено с десяток панно, многие из которых датируются 1930-ми годами. На некоторых из них изображены сюжеты из популярных джатак, таких, как рассказ о принце Теми (Temiya Jataka no. 541), не обращающем внимания на обольстительных девиц. По крайней мере одно из панно подписано «Маун Бо Йин, Моулмейн» (Maung Bo Yin, Moulmein), и вероятно это тот самый По Йин (Po Yin) в юности, чьи более поздние работы украшают храм Махамуни. Среди других художников следует упомянуть Маун Ба Ана (Maung Ba Han) и Маун Кхин Мауна (Maung Khin Maung) из квартала Чьяутведан (Kyauk-thwe-dan, огранщики драгоценных камней) в Мандалае. Кисти последнего принадлежат две картины, датированные 1935-ым годом. Некоторые из этих работ были отреставрированы в 1955-ом году Дагон Читом (Dagon Chit) из Янгона и его учеником Тейн Мауном (Thein Maung). На нескольких панно изображены места благодеяния монаха по имени Саядо У Лакхана (Sayadaw U Lakhana), и каждое здание помечено датой в интервале от 1920-го до 1939-го годов.
Фрески 1910-го года
Единственные во всей Нижней Бирме объемные по размеру фрески, сохранившиеся с начала 20-го века, находятся в большом павильоне, расположенном ниже входа в пагоду Чайтанлан (Kyaik-than-lan). Их качество предполагает существование процветающего художественного сообщества, большинство работ которого к настоящему времени утеряны.
Настенные росписи располагаются на двух стенах, охватывая большого «лежащего Будду», который заполняет собой большую часть зала. Этот павильон существовал по крайней мере еще 1895-ом году, но покрывающие его стены фрески были закончены только в 1901-ом году (Bird 204). Три широких дверных проема ведут внутрь павильона из крытого входного коридора, в то время как его противоположная сторона оставлена открытой с видом на расположенные ниже город и реку. Все основные сцены настенных росписей сопровождены поясняющими надписями на бирманском языке, одна из которых гласит, что работы были закончены в 1901-ом году и финансировались общественной подпиской и лично Май Май Пвинт (May May Pwint) (почти наверняка это та же самая До Шве Пвинт (Daw Shwe Pwint), которая оказывала покровительство расположенной поблизости статуе Махамуни в 1904-ом году).
На северной стене, справа от входа, изображены сцены из ранней жизни Будды. Знакомые сюжеты, начинающиеся с его рождения и раннего детства, здесь представлены хронологически: сцена рождения Сиддхартхи царицей Майей, предсказание мудреца Аситы, чудо на празднике пахоты и пр. Другие сцены включают в себя «Четыре события» (Four Sights), отъезд из дворца и смерть коня Будды.
Последняя композиция в 2006-ом году был «подновлена» самым ужасающим образом, а частично читаемая подпись под ней гласит: «Когда будущей Будда прибыл в Язаго (Yazago) [Rajagaha] для сбора подаяния, люди были в замешательстве, не зная кто он: человек, божество [nat] или змей [naga], но затем люди и король поняли, что он – Будда, и преподнесли ему пищу». Под потолком изображены десять Будд, каждый под своим деревом и в окружении пар богов, монахов и мирян. Подписи под рисунками сообщают имя каждого Будды и название его дерева, под которым он достиг просветления. Эти десять Будд входят в последовательность 28-ми Будд, которая вероятно должна была быть продолжена на боковой стене, причем порядок их расположения скорее всего перепутан.
Стена, обращенная к возлежащему Будде, разделена тремя арочными дверными проемами. Левая сторона посвящена горе Меру (Mount Meru), вершину которой венчает дворец Таджьямина (Thagyamin) Веджаятана (пали Vejayatana). Четыре супруги бога изображены рядом с ним, а справа от него располагается ступа Чуламани (Chulamani), внутри которой находится пучок волос Будды, срезанный им после ухода из дворца.
Основание горы окружено рыбами, которые держат друг друга за хвосты, образуя таким образом бесконечную фигуру (Herbert 2002: 86). Подпись под этим рисунком гласит, что «зародыш Будды, низошел с небес 33-х богов в Капилаваттху [место его рождения]», создавая таким образом тематическую связь между этой сценой и сценами рождения Будды, расположенными на соседней части стены.
На рисунках, размещенных справа, представлены эпизоды из жизни Сумедхи (Sumedha) и сцены, связанные со смертью Будды. Очень жизненно изображено отречение Сумедхи, особенно сцена с отказом от имущества и выносом его из особняка на улицу. На рисунке некоторые местные жители дерутся между собой за право обладать этими вещами, что резко контрастируют со спокойствием и отрешенностью самого Сумедхи. Частично читаемая подпись к этой картине гласит: «Когда-то мечтавший о богатстве и власти Сумедха раздает особняк, сокровища, слона, лошадей, повозки и скрывается в лесном убежище».
Справа размещен еще один рисунок, на котором Сумедха простирается перед Буддой Дипанкарой (Dipankara). Рядом с ним находится его невеста, брак с которой теперь поставлен под сомнение, поскольку он поклялся отречься от этого мира. Согласно тексту подписи под картиной, действие происходит в родном городе Сумедхи Раммавадди (бирм. Rammawaddy, пали Rammavati). Помимо этого, Раммавадди также является одним из легендарных названий Моулмейна, и возможно именно поэтому на фресках эта сцена занимает одно из центральных мест.
Начало следующий серии сюжетов расположено на правом краю, у самого конца стены, откуда повествование разворачивается налево к центру, представляя поочередно такие эпизоды, как принятие Буддой испорченной пищи, его смерть, кремацию и разделение реликвий. Частично читаемая надпись, расположенная у самого правого края композиции, содержит такой текст: «… за день до того, как он умер, золотых дел мастер предложил ему еду». Ученые до сих пор обсуждает состав еды, которой отравился Будда, но к настоящему времени так и не установлено, какое животное использовалось при ее приготовлении.
На другом рисунке жена генерала Бандулы (Bandula) по имени Маллика (Mallika) (речь идет о жене военачальника из Кошалы времен Будды – прим. shus) подносит драгоценную ткань, чтобы накрыть ею тело Будды (ранее она зачала ребенка, благодаря помощи Будды). Ниже расположено изображение грандиозного погребального костра и надпись: «Маха Кассапа (Maha Kassapa) сопровождаемый яхандами (бирм. yahandas, пали arahant) [просветленными монахами] выказывает почтение, касаясь ног Будды». Все эти эпизоды, посвященные смерти Будды, тематически составляют единую композицию с расположенным здесь же скульптурным образом уходящего в паринирвану Будды. Следует заметить, что многие из этих же самых тем были представлены приблизительно ста годами ранее в иллюстрированном манускрипте из Верхней Бирмы, которые здесь называются «парабаиками» (бирм. parabaik) (Герберт 1992). Еще одна группа фресок, относящихся к этому же периоду, находится в небольшом монастырском здании, соединенном с этим павильоном коридором, парадные двери к которому были пожертвованы в 1936-ом году двумя дамами из купеческих семей.
Пагода Чайтанлан
Самым священным местом Моулмейна является пагода Чайтанлан (Kyaik-than-lan), расположенная чуть выше павильона с фресками и «лежащим Буддой». Пагода имела важное значение и до колониального периода, но стремительный рост ее популярности в последние столетия был напрямую связан с развитием Моулмейна в 19-ом веке. Подобно многим другим пагодам Нижней Бирмы, ее основание вероятнее всего датируется первым тысячелетием, но к началу 20-го века от ее прежнего облика практически ничего не сохранилось из-за многочисленных ремонтов и перестроек, проводившихся на протяжении столетий. В течение многих веков мифы об ее основании появлялись и исчезали, а некоторые из них со временем объединились в единое повествование, порой бессвязное и состоящие из множества разнородных пластов.
Одно из преданий начинается с посещения Буддой горной гряды Нагавитха (Nagawitha), последовавшее за его визитом в Лампхун (Lamphun) и Чиангмай (Chiang Mai), расположенные в древней стране Йонака (Yonaka) (современный северный Таиланд). По прибытии Будда объявил своим ученикам, что в одном из своих предыдущих перерождений он жил на этой горной гряде в облике золотого гуся-хамсы (пали hamsa) и предсказал возникновение здесь города Раммавати (Rammavati), т.е. Моулмейна.
Некоторые источники сообщают о сооружении на этих горных вершинах ступы монским королем по имени Мутпи Раджа (Mutpi Raja) в 875-ом или 974-ом годах н. э., но такой правитель не упоминается в традиционных монских королевских генеалогиях. Согласно этим преданиям, король поместил в ступу несколько священных реликвий, в том числе реликвию Зуба Будды, доставленную из Суваннабхуми (Suvannabhumi), и священный волосок с головы Будды, дарованный им отшельнику по имени Каппа (Kappa), жившему на этой горной вершине. Помимо этого в ступу были помещены священные тексты и золотая статуя Будды.
Эта версия отдаленно перекликается с монскими мифами 15-го столетия, описывающим посещение Буддой Татона (Thaton) и дарование им священных волосков со своей головы местным отшельникам. Другая легенда ассоциирует ступу с забытой реликвией зуба Будды, которую восемь монахов из Шри-Ланки обнаружили в Бирме (Bonpyan Sayadaw: 149). Распутывание этого клубка из разнообразных преданий с целью определения, к какому периоду относится каждое из них, является достаточно сложной задачей в связи с отсутствием соответствующей эпиграфики и датированных хроник. Также следует отметить, что, по крайней мере, в одной из монских хроник прослеживается взаимосвязь с соседним Таиландом (Shorto 1970: 18).
Большой колокол, расположенный на платформе ступы, датирован 1527-ым годом, что является самой ранней достоверной датой, связанной с Чайтанлан. Этот колокол был подарен ступе самозваным монским королем по имени Сингасура (Singasura), о котором в настоящее время ничего кроме этого факта неизвестно (Shorto 1963: 578).
Ко времени первой англо-бирманской войны Чайтанлан по всей вероятности находилась в полуразрушенном состоянии. Посетивший Моулмейн в 1826-ом году британский посланник Д. Кроуфорд даже не упоминает эту пагоду, поэтому можно предположить, что ее известность возникла уже позже (Crawfurd). Ступа была восстановлена Маун Тхо Лаем (Maung Htaw Lay, 1776-1869 г.г.), монским губернатором города Дала (Dala), расположенного через реку от Янгона, который сбежал в Моулмейн после восстания монов в 1827-ом году. Двусторонняя надпись на каменной плите, установленная в год его смерти на платформе ступы, перечисляет сделанные им пожертвования для Чайтанлан, в том числе здания для отдыха паломников, деревянные и кирпичные здания монастырей и не детализированные ремонтные работы самой ступы, над которой он водрузил зонт-тхи (hti) в 1830-ом году. Следует также отметить его успешное обращение к британским официальным лицам в Хамсавати во время второй англо-бирманской войны с просьбой о недопущении осквернения пагод. В 1890-ых годах «огромные суммы» на ремонт и обустройство пагоды были потрачены До Шве Пвинт (Daw Shwe Pwint), после чего она сосредоточила все свое внимание на храме Махамуни (Bird: 204).
Пароход Дербишир и «in the Great Heell»
На рубеже веков Моулмейн принимал активное участие в контактах между странами буддизма тхеравады, о чем в частности свидетельствуют события, описанные в двуязычной эпиграфической надписи на платформе пагоды Чайтанлан и в других источниках. Эта история началась в 1890-ых годах, когда реликвия Зуба Будды из Шри Ланки совершала большой тур по главным городам Бирмы. Еще во время нахождения реликвии на территории страны «четырьмя богатыми буддистами» из Моулмейна был начат сбор средств на изготовление специального реликвария, в который должен был быть помещен Зуб Будды после его возвращения на Шри Ланку.
Среди четырех организаторов этой капании была и уже знакомая нам До Шве Пвинт, которую в надписи на каменной плите называют Ма Шве Бвин (Ma Shwe Bwin). Были собраны значительные средства «в виде денег, золотых и серебряных украшений, а также драгоценных камней», после чего в течение девяти месяцев, в 1897-ом году, мастерами из Молумейна был изготовлен реликварий, состоящий из основного сосуда для хранения реликвии и полога. В декабре 1898-го года дар Храму Зуба был доставлен поездом в Янгон, где его ждал пароход «Дербишир» (S.S. Derbyshire), также взявший на борт 1200 паломников. 10-го января 1899-го года драгоценный реликварий достиг Коломбо, откуда он и был доставлен к 26-му января в Храм Зуба (синг. Dalad Maligawa, Далад Малигава), расположенный в «горной столице» Шри Ланки Канди. Эпиграфическая надпись оканчивается перечнем золота, серебра, жемчуга, драгоценных камней и даже таможенных пошлин, входивших в состав пожертвований, и выгравированным на камне изображением реликвария, высота которого составляла 71 см. Следует заметить, что бирманские паломники довольно часто посещали Храм Зуба в Канди, и там даже сегодня можно увидеть две каменные колонны, пожертвованные бирманцами еще в колониальный период.
Саядо У Вазия-яма (Sayadaw U Waziya-yama) также получил из Шри Ланки реплику Зуба Будды, которая теперь хранится в его бывшем монастыре. Другие реплики этой реликвии из Шри Ланки, относящиеся к тому же самому периоду, находятся в Проме (Prome, совр. Pyay, Пьи) в хранилище пагоды Швесандо (Shwesandaw) и в городке Паунде (Paungde), расположенном к юго-востоку от Проме. В Моулмейне реликвия выставлена для всеобщего обозрения, в то время как две другие постоянно находятся в специальных защищенных комнатах.
На находящемся на платформе колоколе выгравированы надписи на монском языке и пали, с коротким и грозным дополнением на ломаном английском языке: «Те, кто уничтожил этот колокол, они должны попасть в великий ад (в тексте «great heell» – прим. shus) и не смогут вернуться обратно. Этот колокол изготовлен священником Куна Лингаях (Koona Lingahyah) и весит 600 виссов (1 viss = 1.63 кг – прим. shus). Нет такого существа, чтобы уничтожить этот колокол. Маулмайн (Maulmain), 30-го марта 1855-го года». (Temple 189). В другом углу платформы висит старая японская гильза времен Второй мировой войны, также используемая как храмовый колокол, и в этом есть своя мрачная ирония.
Монастырь королевы
Монастырь королевы Сейндон (Sein-don) расположен чуть южнее и немного ниже пагоды Чайтанлан (Kyaik-than-lan). Бывшая королева жила здесь как монахиня, занимаясь добродетельными делами совместно со своим духовным наставником Саядо У Вазия-яма (Sayadaw U Waziya-yama) и другими буддистскими подвижниками, такими, как До Шве Пвинт (Daw Shwe Pwint).
Три широкие кирпичные лестницы ведут к высокой веранде, чей исторический облик безнадежно испорчен современными окнами со ставнями. Панорамный вид на комплекс открывается с расположенной ниже него улицы, откуда к монастырю можно подняться по каменной лестнице.
Комплекс зданий, который, по всей видимости, датируется 1890-ми годами, был построен на пожертвования До Шве Пвинт (Fraser-Lu: 273). Его планировка соответствует бирманским моделям монастырей, с расположением основного помещения вдоль одной из сторон комплекса, в то время как в «монских монастырях» Нижней Бирмы главный зал всегда размещается в центре, а с севера и запада к нему примыкают крытые веранды (Chaturawong).
Центральное помещение монастыря, которое часто называют «Тронным залом», является одним из немногих мест в Бирме, демонстрирующим роскошь подобную той, что была в прежнем королевском дворце в Мандалае. По центру одной из стен возвышается лакированный трон, слева и справа от которого находятся две двери, при этом все пространство стены занято рядами прямоугольных ниш с установленными в них зеркалами, поверхность которых декорирована сотнями позолоченных деревянных божеств (Fraser-Lu: 273; Ferrars: frontispiece).
Верхний ряд и некоторые ниши в следующем ряду украшены изображениями различных животных, что, вероятно, имеет отношение к историям о перерождениях в облике животных, содержащимся в джатаках (jataka). Разделенная на две части южная стена украшена позолоченными деревянными скульптурами, изображающими эпизоды из джатак, такие, как например, Саму (Sama), сраженного стрелой.
Напротив трона находится небольшое помещение, в котором выставлена на всеобщее обозрение реплика Зуба Будды в стеклянном футляре. Главный вход украшен позолоченной скульптурой, изображающей эпизод из «Видхура-джатаки» (Vidhura Jataka), о ремонте которой в 1998 году сообщает находящаяся рядом памятная табличка. Необходимо упомянуть, что официальным названием монастыря королевы Сейндон является «Ятана-бон-мьйин» (Yatana-bon-myin, Yadana-bon- myint).
На одной из стен находится картина с автографом ее автора Маунг Маунга (Maung Maung), датированная 1980-ым годом. На ней изображены королева Сейндон и король Миндон (Mindon), слушающие декламацию Танйог Саядо (Thanyog Sayadaw). На другой современной картине, автором которой является «Портретист Э Мйинт Лай (Aye Myint Lay)», представлены только король и королева. Эти два полотна резко контрастируют с другим современным портретом королевы, на котором она изображена в облике монахини, остриженная наголо и без короны.
Восемь квадратных колонн, расположенных вне зала, украшены фигурными консолями, которые являются одними из лучших образцов деревянной резьбы Нижней Бирмы (Fraser-Lu: 273). Вероятнее всего, колонны относятся ко времени сооружения монастыря, т.е. к концу 19-го столетия. Также на каждой из них нанесена надпись, свидетельствующая о неких реставрационных работах, проводившихся в 1960-ых годах. Резные деревянные скульптуры консолей недавно были подновлены, но их самобытность от этого не пострадала. Сюжеты, которые иллюстрируют эти скульптурные группы, к настоящему времени полностью не идентифицированы, но по крайней мере один из них относится к «Вессантара-джатаке» (Vessantara Jataka), а другой изображает человека с головой тигра, пожирающего Ма Шве У (Ma Shwe U) – прекрасную даму у ткацкого станка, которая отвергла домогательства братьев из Таунбьйона (Taungbyon). Замысловатые и сложные в изготовлении композиции с многочисленными изогнутыми и сплетенными между собой фигурами людей и животных подчас напоминают спутавшихся в вычурном беспорядке бирманских марионеток. По сравнению с ними другие консоли, состоящие только из одной фигуры, выглядят просто и скромно. Для королевы-изгнанницы такое окружение наверное напоминало Мандалай и вызвала ностальгию с легким оттенком грусти.
Недавняя популярность предания о священных волосках Будды из Суваннабхуми (Suvannabhumi), нашла свое отражение в поздних легендах по крайней мере двух старых пагод Моулмейна: У Зины (U Zina) и Чайтоке (Kyaikthoke), которые называют пагодами Чайтубхьюя (Kyaik-thutbhyuya) (*).
———————————————————————————————————————————————
(*) U Zina Paya (Uzina Pagoda) находится на самом южном краю горной гряды, практически над ж.д. вокзалом, а Kyaik Thoke расположена в городе, примерно в полукилометре к югу от парка (Mawrawaddy или Mawyawatti Park) по Baho street. – прим. shus
———————————————————————————————————————————————
***
Священные места, находящиеся к югу от Моулмейна, включают в себя и индуистский храм, расположенный рядом с главной дорогой на Мудон (Mudon). Это святилище посвящено Дандаюдхапани (санкр. Dandayudhapani, «Тот, кто держит палицу») – популярному в Южной Индии божеству, сыну Шивы и Парвати (речь об одной из манифестаций бога Муругана, как тамилы называют Сканду/Картикею – прим. shus). Храм имеет определенную региональную значимость и популярен как среди индуистов, так и среди буддистов.
Поблизости от него расположен самый большой в Бирме «лежащий Будда», который представляет собой железобетонный монумент длиной 180 метров. Любой желающий может прогуляться внутри него, подобно пророку Ионе в чреве кита. Как и многие другие диковинные действия по приобретению заслуг, сооружение этой гигантской статуи было бы невозможным без местного харизматического монаха и пожертвований от военного режима. Кроме того, часть средств инициатор этого проекта монах Вин Сейн Саядо (Win Sein Sayadaw) собрал, организовав частную лотерею (Rozenberg: 38).
Городок Чьяйкхами (Kyaikkhami), расположенный на побережье залива южнее Мудона (Mudon), в колониальные времена назывался Амхерстом (Amherst) и был первой британской столицей Бирмы в течение приблизительно одного года, до того, как в 1827-ом году британцы переместили свою штаб-квартиру в Моулмейн. Здешний храм (Kyaikkhami Yele Pagoda – прим. shus) по всей вероятности приобрел свою значимость только в начале 20-ого столетия, но в настоящее время является важным местом паломничества для тех, кто едет в эту часть страны.
Поскольку храм расположен на выступающих в сторону моря скалах, доступность к нему зависит от океанских приливов и отливов (вода заливает только нижний проход, по верхнему храм доступен в любое время – прим. shus). Современный кирпичный храм был сооружен в 1927 году, после того, как его деревянный предшественник годом ранее погиб в огне. В последующие годы храм неоднократно реконструировался, а его многоярусная крыша много раз полностью перестраивалась. Организатором восстановления храма был У Чит Хлаин (U Chit Hlaing, 1879-1952 г.г.), местный националист, который ранее был заключен в тюрьму за протесты против визита в Бирму Принца Уэльского в 1921-ом году.
Центральным объектом храма является латеритовая платформа, на которой размещены семнадцать скульптурных изображений Будды, над самым верхним из которых раскинул свой капюшон змей-нага, что может указывать на связь между змеями и водой.
С этой пагодой связано несколько различных легенд. Согласно одной из них ланкийский король приказал изготовить четыре статуи Будды, которые были им пущены по морю в сторону Бирмы с помощью сына императора Ашоки (Asoka) и монаха по имени Упатисса (Upatissa). Три статуи достигли берега в Патейне (Pathein, бывш. Bassein), Чайто (Kyaikto) и Давее (Dawei, бывш. Tavoy), а четверая – около Чайкхами (Kyaikkhami). Образ Будды в Чайто изготовлен из бронзы и имеет родинку на виске, которая, как говорят, периодически меняет свое местоположение.
В другой легенде одним из главных персонажей является отшельник по имени Каппа (Kappa), получивший от Будды одиннадцать священных волосков с его головы и поместивший их в основание скалы, на которой произошла его встреча с Буддой (этот же отшельник связан с легендой об основании пагоды Чайтанлан в Моулмейне) (Bonpyan Sayadaw: 114).
Еще одно предание повествует о том, как местная королева, с трудом добравшись до скалы, оказалась отрезанной от суши приливной волной и умерла от горя, не попав на свидание с правителем Пагана Алаунситу (Alaungsithu), который проплыл мимо скалы в своей волшебной лодке. После смерти она стала натом (nat) по имени Е Хла (Ye Hla) и теперь в шуме морских волн, разбивающихся о скалу, люди слышат стенания Е Хла.
Примерно в километре от храма расположено священное для всех баптистов Бирмы место: скромная могила Энн Джадсон (Ann Judson), которая умерла в 1826-ом году. Деревянная ограда ее могилы была заменена на декоративную железную вероятно где-то в конце 19-го столетия (Grant: 17). Первоначально она была захоронена в том месте, где река Салуин сливается с морем, но впоследствии ее могила была перемещена вглубь побережья, туда, где она и находится в настоящее время. Рисунок этого места с «легкой бамбуковой оградой» присутствует в одном из источников 1830-ых годов (Malcom: 36).
| <<К оглавлению книги «Священные места Бирмы» | Следующий раздел>> |
