·······································

6.1 Пегу: ворота в страну монов

<<К оглавлению книги «Священные места Бирмы» Следующий раздел>>

Изображения хамсы, являющейся символом национальной идентичности монов, встречаются в Бирме повсеместно. На фотографии изображена самка хамсы, отдыхающая на спине своего супруга, что является иллюстрацией к истории о том, как эта пара нашла спасительное убежище на клочке земли посреди океана, где впоследствии и была замечена Буддой. Правда, другие варианты этого мифа утверждают, что Будда случайно встретился с парой хамса, когда они были в полете. Shwemawdaw platform.

Если бы в своей истории Пегу (Pegu, совр. Bago) не подвергался многократным разрушениям армиями соперничающих государств, то его памятники – пусть не количеством, но качеством – могли бы соперничать с архитектурным наследием Пагана. Прежде, чем окончательно перейти в руки бирманцев в 16-ом веке, этот город в течение многих столетий был центром страны монов, а в середине 19-ого века в течении короткого периода даже носил статус британской столицы Нижней Бирмы (это его мимолетное колониальное величие увековечено в коктейле «Пегу» (Pegu Club Cocktail), придуманном в «Клубе Пегу» (Pegu Club) старого Рангуна).

Пегу находится примерно в 85 километрах к северо-востоку от Янгона и разделен надвое рекой Пегу (Pegu, совр. Bago river), по обе стороны от которой располагаются различные священные сооружения. Его современное официальное название звучит как «Баго» (Bago) и происходит от монского слова «bagow», т.е. «красивый», англизированного еще в ранние колониальные времена в слово «пегу». Классическим же названием этого места является «Хамсавати» (пали Hamsavati), что переводится как «Город хамсы», где палийское слово «хамса» (hamsa) означает древнее название огаря (англ. Ruddy shelduck, лат. Tadorna ferruginea) – крупной, похожей на гуся утки с оранжево-коричневым оперением, мигрирующий в период перелетов из Гималаев в Индию и Бирму.

Моны были доминирующей этнической группой в Нижней Бирме вплоть до 16-ого столетия, но со временем их численность радикально сократилась в результате миграции части населения в Таиланд, смешанным бракам и ассимиляции их бирманцами. Язык монов принадлежит к мон-кхмерской ветви австроазиатской лингвистической семьи и принципиально отличается от бирманского языка (принадлежащего к тибето-бирманской группе сино-тибетских языков – прим. shus). В настоящее время моны живут в Бирме и Таиланде и среди них родным языком владеет не более миллиона человек.

Традиционная вражда между бирманцами и монами, сдерживаемая колониальной администрацией, вспыхнула с новой силой после обретения Бирмой независимости и вылилась в десятилетнюю гражданскую войны (South). Сегодня сепаратизм монов больше не представляет угрозы целостности государства и в состав Бирмы теперь входит национальный штат Мон, на флаге которого изображена хамса (hamsa), при этом военные власти Бирмы всячески стремились вовлечь монов в систему общенациональных ценностей, в том числе и восстановлением священные буддистских мест на монских территориях.

История

Регион Пегу был населен монами еще в первом тысячелетии н.э., а к 11-му столетию н.э. он попал в сферу влияния набиравшего тогда силу государства Паган. Моны вновь утвердили себя в Нижней Бирме к концу 13-ого столетия и сделали Пегу своей столицей во времена правления Бинья У (Banya U, правл. 1369-1384 г.г.). Полагают, что самая старая часть города располагалась к востоку от холма Хинта Гон (Hintha Gon), но к настоящему времени от нее сохранились только немногочисленные остатки кирпичных строений (Stewart; Symes: 193). Наивысшего расцвета Пегу достиг во времена правления великого монского короля Дхаммачети (пали Dhammaceti, бирм. Dhammazedi (Дхаммазеди ), правл. 1470-1492 г.г.).

Внук Дхаммачети был разгромлен бирманским государством Таунгу (Toungoo), в результате чего в 1538-ом году Пегу был захвачен бирманцами и с этого момента началось неуклонное сокращение влияния монов в Нижней Бирме. Уже к концу 18-ого столетия население дельты Ирравади состояло на шестьдесят процентов из монов и на сорок – из бирманцев (Lieberman 1978: 465).

В 18-ом столетии моны на короткий срок восстановили свое государство со столицей в Пегу, но уже к 1757-ом году они были разгромлены бирманцами Верхней Бирмы и теперь уже навсегда потеряли свою независимость. После Второй англо-бирманской войны в 1850-ых годах Пегу на время стал столицей Нижней Бирмы, но уже через полтора десятка лет, в 1862-ом году, столица колониальной Бирмы была окончательно перемещена в Янгон.

Самым великим бирманским правителем, оставившим свой след в Пегу, был Байиннаун (Bayinnaung, правл. 1552-1581 г.г.), чье государство простиралась до Аюттхаи и Чиангмая. Построенный им в 1567-ом году огромный квадратный в плане город был обнесен кирпичной стеной и располагался к востоку от реки, охватив северо-восточным углом своей городской стены знаменитую пагоду Швемодо (Shwemawdaw). При этом одно из самых значимых культовых место Пегу – холм Хинта Гон, расположенный к востоку от Швемодо, оставался за пределами городских стен. Длина каждой из сторон крепостной стены составляла 2.4 км и в ней было устроено 20 ворот, т.е. по своим размерам это сооружение превосходило дворцовый комплекс Мандалая, построенный в 19-ом веке. Считается, что планировка Пегу была взята в качестве образца при создании цитаделей в Таунгу и Аюттхае, также имевших три огражденных «внутренних города» (Thaw Kaung 2000). Идущий по периметру стен ров был населен «множеством крокодилов, которые были помещены туда, для того, чтобы они нападали и убивали каждого, кто осмелится пересечь эти каналы» (Balbi: 30). Одна из частей «внутреннего города» была предназначена для европейских торговцев и местной знати, а в меньшей по размеру, но также защищенной стенами части, располагалась резиденция короля. Однако к 18-му столетию внешние стены более раннего города были заброшены и в пределах стен «внутреннего города» был построен новый город, имевший примерно вполовину меньший размер по сравнению со своим предшественником. С северной и восточной стороны он был защищен оставшимися от старого города кирпичными стенами, а в роли городских стен с южной и западной стороны выступали защитные сооружения в виде частокола (Symes: 184).

Пагода Махазеди (Mahazedi), строительство которой было начато Байиннауном в 1559 году и которая является вторым (после Швемодо) по значимости сакральным сооружением Пегу, в начале 20-го века сильно пострадала от землетрясений (1912, 1917 и 1930 годов – прим. shus), но была полностью восстановлена в течение первого десятилетия после обретения Бирмой независимости. Главной священной реликвий, заложенной в эту ступу, являлась чудотворная реплика ланкийского Зуба Будды, которую согласно традиции Байиннаун получил от одного из правителей Шри Ланки и которая впоследствии была перенесена в реликварий ступы Каун-му-до (Kaung-hmu-daw) в Сагайне (Sagaing). Помимо этого на золочение ступ Махазеди и Швемодо король пожертвовал огромное количество золота, вес которого составлял четыре собственных веса монарха (Tun Aung Chain 2002: 44). Однако, главным аспектом сакральной значимости Махазеди в те времена была вера в то, что среди всех правителей только Байиннаун в полном мере обладает духовной и мирской властью, позволяющей воздвигнуть над этой ступой такой гигантский зонт-тхи (hti) (в азиатской культуре зонт является символом духовной и мирской власти – прим. shus). В европейских источниках сообщается, что Байиннаун предложил португальцам огромный выкуп за захваченный ими «зуб Будды»(*), который в конечном счете все же был уничтожен в Гоа (Wojciehowski). 

———————————————————————————————————————————————————————-

(*) 1560-1561 г.г. Байиннаун пытался выкупить у португальцев захваченный ими на Ланке «зуб Будды» за 800 000 чат, но по настоянию архиепископа Гоа реликвия была размолота и сожжена прямо на глазах бирманских посланников – прим . shus

———————————————————————————————————————————————————————-

Моны Пегу были разгромлены в 1757 году Алаунпайей (Alaungpaya, правл. 1752-1760 г.г.), основателем династии Конбаун (Konbaung) (1752-1885 г.г.), который. после захвата города извлек священные реликвии из пагоды к западу от Пегу для перемещения их в Верхнюю Бирму, правда, получив перед этим благословление от ученых монахов, подтвердивших его право на такие действия ссылками на аналогичные ситуации в буддистской истории (ROB III: 40-41). А миниатюрную модель пагоды Швемодо Алаунпайя поместил в реликварий ступы, воздвигнутой в его столице Швебо (Shwebo) (Tun Aung Chain 2004b: 160). Последствия жестокого подавления монов Алаунпайей старался сгладить своей умеренной политикой его сын Бодопайя (Bodawpaya, правл. 1782-1819 г.г.), который поощрял возвращение монов в Пегу, для чего даже восстановил «их любимое священное место» пагоду Швемодо (Symes: 184). Несмотря на это, к 19-ому столетию многие моны покинули Бирму и нашли свое убежище в Сиаме, и к этому времени уже мало кто в Пегу разговаривал на языке монов (при том, что культура монов продолжала играть определяющую роль в Нижней Бирме).

Хамсавати

Вероятнее всего название «Хамсавати» (пали Hamsavati) возникло в 14-ом столетии или немного ранее, причем более ранние наименования этого места в настоящее время неизвестны. Слово «Хамсавати» было заимствованно из священной литературы на языке пали, где оно упоминается в качестве названия места рождения Будды Падумуттары (Padumuttara), являвшегося одним из предшественников нынешнего Будды Готамы (Gotama), а на современном бирманском языке этот топоним звучит как «Хантавадди» (бирм. Hanthawaddy). Позднее название «Хамсавати» стало ядром тщательно проработанного мифа, связывающего основание города с парой гусей (хамса) и предсказанием Будды, причем вероятнее всего эта легенда возникла и получила развитие сразу после захвата Пегу бирманцами в 1757-ом году.

Полный миф об основании Хамсавати состоит из трех различных тем или частей; каждая из которых вероятно вначале развивалась независимо от других, а затем к началу 19-ого столетия все они были объединены в единое повествование, изложенное в форме хроники (Lik Smin Asah). Все три компонента этой истории хорошо известны, хотя каждый из них существует в нескольких слегка отличающихся друг от друга вариантах (Tun Aung Chain 2000).

Первая часть повествования начинается с того, что, пролетая над Бирмой и заметив пару хамса, отдыхающую на еле видимой песчаной отмели посреди безбрежного океана, Будда изрек пророчество, что этот крошечный островок со временем превратится в великий город Хамсавати (современный Пегу). В дальнейшем, местом, на которое приземлились гуси, был признан расположенный в восточной части Пегу священный холм, который стал носить название Хинта Гон (Hintha Gon, Гусь-холм или Холм гуся) и который в настоящее время соединен с пагодой Швемодо крытой пешеходной галереей. В другой версии этой истории два гуся были замечены Буддой не на острове, а в полете над океаном, причем их крылья были сложены в жест уважения к Просветленному (История Syriam: 5).

Будда замечает двух хамса и предсказывает рождение Хамсавати (Пегу), контуры которого видны на дальнем плане. Этот главный монский миф вероятно возник после того, как краткий период господства монов в Пегу был прерван вторжением бирманцев в 1757-ом году (Ohn Thwin Gyi U). By U Ohn Thwin Gyi. Entrance corridor, Shwe-tha-lyaung.

Вторая часть этой легенды посвящена претензиям на обладание Хамсавати, которые выдвигались различными этническими группами. Здесь история начинается с того, что двух хамса, укрывшихся на островке посреди океана, заметили индийские моряки, которые сообщили об этой удивительной находке своему королю, правившему в расположенном в Южной Индии городе Виджаянагара (Vijayanagara). Король обратился к своему гуру и тот поведал ему о пророчестве Будды, предсказывающем возникновение на этом месте великого города. Индийский правитель срочно отправил своих моряков обратно в Нижнюю Бирму для того, чтобы они утвердили его право на будущий город, установив на крошечном островке окованную железом каменную колонну с соответствующим текстом. Через некоторое время представитель бирманской народности закопал ниже основания колонны девять корзин бобов, утверждая таким образом свой приоритет в претензиях на будущий город. Представители монов прибыли на островок последними и с соблюдением всех мер предосторожности закопали свою золотую колонну ниже основания колонны индийского короля и бирманских корзин с бобами. Незаметное выполнение этой сложной работы стало возможным благодаря помощи бога Таджьямина (Thagyamin), и таким образом моны получили неоспоримое превосходство над другими претендентами на право обладания будущим городом. Эта версия описания легендарных событий взята из монского текста, датированного 1825 годом, хотя основа  этой легенда сформировалась где-то после 1750-ых годов (Lik Smin Asah: 166, 223).

Индийцы, закапывающие девять золотых подносов для подтверждения своих претензий на Хамсавати. В других версиях предания индийцы закапывают колонну с надписью. By Maung Win & Associates. Hintha Gon shrine.

Эта история имеет многочисленные вариации в описании отдельных событий. К примеру, в одной из версий моны сначала удалили железную колонну, установленную индийцами, а затем закопали на этом месте семь золотых подносов и девять серпов (History of Syriam: 1). Другие версии  отличаются между собой несовпадением объектов, закапываемых на острове различным этническим группам, но все они завершаются одним и тем же: моны одерживают победу над другими претендентами, доказав свое преимущественное право владения Пегу. (Lloyd: 7). Эта история представлена среди современных сюжетных рисунков, размещенных на панно в святилище Хинта Гон. На них в частности изображены индийцы, закапывающие девять золотых подносов, бирманцы – девять мешков бобов и ликующие моны, закапывающие девять серпов.

Пегу Мэдо – самый главный нат из тех, кто ассоциируется с Пегу и особенно с пагодой Хинта Гон. Ее легко узнать по головному убору в виде головы буйвола и двум рыбам, которых она держит в каждой руке. Она была приемной матерью принца Асаха, которым впоследствии пожертвовала, чтобы спасти Пегу от демонов, посланных из Индии с целью овладения городом.

Юноша Асаха, воспитанный стадом буйволов, который впоследствии спасет Пегу от нашествия демонов. Maung Win & Associates. Hintha Gon shrine.

Заключительная часть повествования начинается с описания возведения на престол первых двух легендарных королей Пегу братьев Самалы (Samala) и Вималы (Wimala), которые прибыли в Пегу из другого исторического центра монов Татона (Thaton). Различные хроники дают разнообразные даты правления этих братьев, которые лежат в интервале с 6-ого по 9-ое столетия (Tun Aung Chain 2002). Далее приводится краткое изложение содержательной части этого повествования.

Супруга короля Самалы, рожденная из тыквы и воспитанная каренской парой в сельской местности, родила принца по имени Асах (Asah). Вимала, который в это время находился на обучение в Таксиле (Taxila), по возвращению в Пегу убил своего брата, захватил королевский престол и изгнал принца-наследника Асаха в лес, где он был подобран буйволиным стадом и воспитан не чаявшей в нем души буйволицей. Тем временем, раздраженные потерей прав на город индийцы послали армию демонов, чтобы установить свою власть над Пегу, но были побеждены вернувшимся по просьбе короля-узурпатора Асахом. После такого чудесного спасения монского государства, Вимала раскаялся и предложил Асахе занять королевский трон. Асаха со слезами на глазах покинул свою приемную мать-буйволицу, ради того, чтобы жениться на богатой женщине. Позже, индийцы снова послали армию демонов на захват Пегу и, чтобы добиться победы над ними, Асах был вынужден ради независимости Пегу принести в качестве ритуальной жертвы свою приемную мать-буйволицу. В повествовании ее ужасная смерть объясняется ее плохой кармой, поскольку в предыдущей жизни она убила своего маленького сына, рожденного вне брака, и та же самая плохая карма стала причиной ее перерождения в образе буйволицы (Lik Smin Asah: 274).

В настоящее время приемная мать Асаха является главным натом (nat) региона Пегу и изображается как красавица в головном уборе в виде головы буйвола, держащая в каждой руке по рыбе. История Асаха и конфликта между его отцом и дядей имеет некоторое сходство с сюжетом Махаджанака-джатаки (Mahajanaka Jataka), и вполне возможно, что она является результатом смешения палийских источников и местных сказаний. Кроме того, согласно преданию, дед великого правителя Ашоки (Asoka) тоже провел детство среди коров (здесь идет речь об эпизоде из легендарной биографии основателя династии Маурьев Чандрагупты – прим. shus), и возможно этот сюжет также как-то повлиял на создателей истории об Асахе и его приемной матери-буйволице. Этот необычный эпизод из истории наследственной линии Ашоки стал известен в Бирме благодаря одному из текстов комментариев на ланкийскую историческую хронику Махавамса (Mahavamsa) (Bigandet: 373).

Первые короли Пегу произошли от брачного союза прекрасной девы (на картине – сидит) и лесного волшебника (стоит рядом). Впоследствии он обнаружил, что его супруга является нагой (божеством в змеином обличии) и в испуге улетел от нее (фигура в правом верхнем углу). Nay Wun, Hintha Gon.

Лейтмотив легенды о возникновении Пегу имеет параллели в других региональных мифах о возникновении процветающих городов после того, как окружавшая клочок суши вода отступала. Подобный сюжет присутствует в мифе об основании древней Шри Кшетры (Shri Kshetr)a, а также по крайней мере в одном из мифов, связанных с древней лаосской столицей (Glass Palace Chronicle: 7; Swearer, Premchit and Dokbuakaew: 43). Кроме того, пророчества, основанные на наблюдениях за поведением птиц, не являются чем-то необычным в легендарных преданиях того периода (Glass Palace Chronicle: 29).

Совершенно другая версия истории основания города приводится в надписи, выгравированной на колоколе, который был захвачен на территории Швемодо во время Второй англо-бирманской войне 1850-ых годов и вывезен в Калькутту, а затем в 1957-ом году возвращен в Бирму и помещен в Национальной Музей в Янгоне (Christian Bauer, personal communication; Chit Thein). Эта надпись, сделанная на монском языке, датирована 1754-ым годом, т.е. концом двадцатилетнего периода правления монов в Пегу, начавшегося с восстания 1740-го года и создания ими государства «Возрождённое Хантавадди» (Restored Hanthawaddy, 1740-1757 г.г.).

Эта скульптурная композиция из Татона изображает юношу с копьем, преклонившего колени рядом со своей приемной матерью-буйволицей. В правом углу расположено скульптурное изображение еще одного ната – Ко Аунг Наинга (Ko Aung Naing), верхом на буйволе.Nay Wun, Hintha Gon.

Надпись ничего не упоминает о хамсах на острове, а вместо этого сообщает, что будущий Хамсавати появился на том месте, где собравшиеся на песчаной отмели правители услышали предсказание Будды о появлении на этом месте города. В надписи так же указывается, что эта песчаная отмель располагалась у подножья холма, на котором сейчас находится пагода Швемодо, при этом в ней вообще не упоминаются соседний холм Хинта Гон и какие-либо гуси, являющиеся основой более позднего мифа. Помимо этого в ней полностью отсутствует сюжет этнического противостояния в борьбе за право обладания Хамсавати. Датировка надписи на колоколе позволяет предполагать, что история о Будде, заметившем двух хамса, и сюжет этнического соперничества за права на город, были вероятнее всего созданы уже после 1757 года.

Моны Пегу заплатили тяжелую цену за свое недолгое восстание, поскольку уже в 1757-ом году – т.е. спустя три года после появления надписи на колоколе – они были полностью разгромлены бирманским королем Алаунпайей, который разрушил их столицу почти до основания, после чего город оставался в бирманских руках вплоть до Второй англо-бирманской войны середины 19-ого столетия.

Миф о возникновении Хамсавати, одним из главных лейтмотивов которого было этническое соперничество за право обладания городом, вероятнее всего был создан монами после их поражения в 1750-ых годах для того, чтобы напомнить об их прежнем доминировании в Пегу и Нижней Бирме. Помимо прочего, этот вариант мифа содержал в себе ряд выгодных для монов метафор, которые можно было использовать в их противостоянии с бирманцами и увеличивающимся числом индийских переселенцев. С большой долей вероятности можно утверждать, что миф об основании Хамсавати никогда не включался ни в одну из официальных дворцовых хроник, поскольку монский королевский двор прекратил свое существование сразу после событий 1750-ых годов. 

Священные земли Будды

Хотя сегодня он и находится в руинах, этот комплекс, сооруженный в честь «Семи недель Будды», которые он провел в Бодх Гае после Просветления, является одним из самых больших достижений короля Дхаммачети. На переднем плане видна стена с плитками, на которой изображены демоны, а на заднем – восстановленный храм «Пятой недели», посвященный соблазнению Будды демоном-искусителем Марой.

Одним из самых ярких моментов в истории Пегу было время правление монского короля Дхаммачети (бирм. Дхаммазеди), пришедшееся на 15-ое столетие. Этот набожный правитель затеял амбициозную строительную кампанию, включающую в себя, помимо прочего, воссоздание на земле монов ряда главных буддистских священных мест Индии. Немногие из этих кирпичных сооружений уцелели до нашего времени, но по своей грандиозности идея Дхаммачети являлась беспрецедентной для буддистского мира, поскольку подобных проектов не было ни до, ни после его правления.

Единственным из широко известных на сегодня памятников, принадлежавших этому масштабному проекту, является колоссальный четырехсторонний кирпичный монумент, включающий в себя изваяния четырех Будд и известный как Чай Пун (Kyaik Pun) (монское  слово «kyaik» является эквивалентом бирманского «paya» (пэйя), а «pun» означает «четыре» – прим. shus). Он расположен на небольшом расстоянии от левой стороны дороги, идущей из Янгона, и приблизительно в 6 км от Пегу.

Одной из главных достопримечательностей Пегу является сделанный из кирпича четырехсторонний священный монумент Чай Пун, который впервые был сооружен в 1476 году, а затем многократно восстанавливался в последующие столетия. Четыре Будды изображают Гаутаму и трех его предшественников, что тематически связано с соседним комплексом, посвященным «Семи неделям Будды».

Обнаруженная на территории комплекса надпись на монском языке, датированная 1476 годом, гласит, что этот монумент был сооружен в честь исторического Будды Готамы и трех его предшественников: Будды Кассапы (Kassapa), Будды Конагаманы (Konagamana) и Будды Какусанды (Kakusandha). В тексте надписи нет описания ориентации Будд по сторонам света, но в ней зафиксирована различная высота каждого из Будд, при этом три из четырех значений согласуются с данными из раннего палийского текста «Буддавамсы» (Buddhavamsa) (Stadtner 1990).

В располагавшейся в центре монумента реликварной камере помимо прочего находились фигурки «просветленных» последователей Будды мужского и женского пола, а также статуэтка индуистского бога Вишну (Mahabisnu) (Blagden 1934: 59). Согласно текста эпиграфической надписи снаружи монумент был украшен изображениями армии Мары (Mara), а так же монахинь, монахов, богов и богинь, но к настоящему времени ничего из этого не уцелело, поскольку все эти образы вероятнее всего были выполнены в виде лепнины из стукко. Из древних сооружений частично сохранилась осыпавшаяся кирпичная стена, окружавшая Чай Пун со времени его основания.

 Семь недель Будды

Центральным сооружением грандиозного проекта Дхаммачети (Дхаммазеди) являлся комплекс сооружений, посвященных «Семи неделям» Будды, которые тот провел в Бодх Гае после достижения Просветления. Добраться до этих кирпичных монументов, расположенных к югу от Чай Пун, можно по грунтовой дороге, идущей на запад от трассы Янгон-Мандалай (примерно 0.5 км – прим. shus), или напрямую от Чай Пуна по проселку, проложенному через негустые заросли (700-800 м на юг – прим. shus). Эти священные сооружения были заброшены и находились в руинах вплоть до середины 19-ого столетия, хотя в 15-ом столетии это был самый впечатляющий буддистский объект Нижней Бирмы. Древнее название этого комплекса неизвестно, а свое нынешнее название «Швегуджи» (Shwegugyi) он получил в 19-ом столетии (хотя возможно, что и намного ранее) (Shorto 1967: 128). Так же известно еще одно раннее название этого места – «Яте-мьё» (Yathe-myo) (Ллойд: 110; Bird: 172). Большинство монументов, расположенных на территории Швегуджи, были сооружены приблизительно между 1478-1480 г.г..

На фотографии 19-ого столетия изображен Чай Пун в заброшенном состоянии.  Из книги R. C. Temple «Notes on antiquities of Ramannadesa».

Бирманская космологическая карта 19-ого столетия с детализацией. В центре располагается Дерево Бодхи, окруженное святилищами, в том числе воздвигнутыми на местах «Семи недель» Будды, которые он провел в Бодх Гае после достижения Просветления. Из книги R. C. Temple «The Thirty-seven Nats».

«Семь Недель» или «Семь этапов» являются переходным периодом между Проветлением Будды в Бодх Гае и его Проповедью в Сарнатхе (Sarnath). Поскольку в последний день этого семинедельного периода два брата-мона (Тапусса и Бхалика – прим. shus) получили от Будды в качестве реликвии несколько его волосков для помещения их в ступу Шведагон (Shwedagon), эти памятники Пегу так или иначе тематически связаны с Шведагоном, т.е. в легендарном смысле священные монументы Пегу являются преамбулой к Шведагону.

Сцены из «Семи Недель» можно увидеть и среди храмовых росписей Пагана, расположенного в Верхней Бирме, при этом сама легенда о происхождении двух братьев именно из Бирмы появилась не ранее 14-ого или 15-ого столетия и в те времена имела особенное значение только для Нижней Бирмы. Комплекс «Семи Недель» имеет повествовательную связь также и с четырехсторонним монументом Чай Пун, поскольку биография очередного Будды обычно начинается с его нисхождения на землю после ухода в паринирвану предшествующего Будды. Около каждого из этих святилищ, отмечающих места нахождения Будды в течение «Семи Недель», раньше были установлены таблички с надписями на монском языке, причем некоторые из них сохранились и сейчас располагаются под небольшими навесами, установленными около нынешних архитектурных памятников. Священные сооружения были целиком построены из кирпича и покрыты штукатуркой с лепниной. Хотя в последующие годы некоторые из них были «восстановлены», от большинства остались только каменные таблички с надписями или заросшие холмы рассыпавшегося кирпича.

Расположению на местности этих семи святынь придавалось особое значение, поскольку сакральная значимость комплекса опиралась на веру в то, что он (как полагали его создатели) представляет собой точную копию местности вокруг храма Махабодхи в Бодх Гае. Существуют предположения, что план местности был доставлен в Пегу миссией, посланной в Бодх Гаю Дхаммачети, но это утверждение представляется маловероятным (Griswold). Скорее всего, расположение святилищ определялось на основании информации, полученной из ранних палийских текстов, в частности из «Ниданакатхи» (Nidanakatha) и «Самантапасадики» (Samantapasadika) Буддхагоши (Buddhaghosa), описывающих ориентацию первых четырех мест относительно храма Махабодхи (Mahabodhi), на месте которого Будда провел первую неделю. В соответствии с этими источниками, к примеру, «Украшенная драгоценностями обитель», в которой Будда провел четвертую неделю после Просветления, располагалась к северо-западу от храма Махабодхи. Именно такое расположение священных мест было принято в Юго-Восточной Азии к 15-ому столетию и воплощено сначала в Ват Чет Йоте (Wat Chet Yot) в Чиангмае, а затем несколько позже и в Пегу (Brown 1988; Stadtner 1991). В Пагане еще в 13-ом веке была сооружена полномасштабная реплика храма Махабодхи, но без окружавших этот храм святилищ, расположенных на местах «Семи Недель» Будды.

Семь Недель в Бодх Гае: просветление (1), немигающий взгляд на дерево Бодхи (2), медитационная дорожка (3), украшенная драгоценностями обитель (4), соблазнение дочерями Мары (5), укрытие от бури под капюшоном царя нагов Мучалинды (6) и встреча с Тапуссой и Бхаликой (7). By Maung Saw Maung, c. 1960s. Shwe Indein Pagoda, Indein, Inle Lake

 Храм Махабодхи

Главный храм комплекса обращен своим входом на восток и символизирует то место, где Будда провел свою первую неделю в Бодх Гае и достиг Просветления. Массивные контрфорсы по углам и каменные лестницы с двух сторон от входа в храм сохранились еще с древних времен. У храма было как минимум  еще одно внутреннее помещение, но каменные балки над дверным проемом со временем разрушились и весь его внутренний объем заполнился обвалившимся кирпичом. Позади храма можно увидеть надпись, упоминающую дерево Бодхи (в Бодх Гае «изначальное» дерево Бодхи находится также позади храма).

Рядом с главным храмом, с его северной стороны, находятся два современных сооружения, возведенных в честь «Украшенной драгоценностями медитационной дорожки» (3-ья неделя) и «Украшенной драгоценностями обители» (4-ая неделя) и вполне вероятно, что их расположение более или менее соответствует каноническим описаниям, хотя их форма и размер являются полностью гипотетическими.За территорией храма на небольшом возвышении установлено современное скульптурное изображение стоящего Будды, обозначающее место второй недели, в течении которой Будда немигающим взором смотрел на дерево Бодхи. Большой водоем к юго-востоку от главного храма указывает на место, где по преданию король нагов Мучалинда (Muchalinda) появился из воды, чтобы защитить своим капюшоном Будду от разыгравшейся бури во время его шестой недели.

Во время последней недели Будды в Бодх Гае произошло знаменательное событие: два брата-купца получили в дар от Будды несколько священных волосков с его головы, которые они впоследствии поместили в ступу Шведагон (Shwedagon) в Янгоне. Святилище седьмой недели находилось к югу от главного храма и вероятно его руинами является недавно очищенная возвышенность из кирпича, расположенная сразу за ограждением территории храма. Тринадцать огромных каменных плит с выбитыми на них надписями, хранящиеся в ветхой времянке за территорией храма, вероятно являются одними из самых важных находок, сделанных на этом участке. На каменных поверхностях отчетливо видны надписи как на бирманском, так и на монском языках, но эти тексты пока еще ждут своего перевода. Там же находится и небольшое количество каменных плит 18-ого столетия, собранных по всему Пегу, большинство из которых представляют собой надгробные плиты с надписями на португальском, армянском, бирманском, английском и латыни.

 Демоны и дочери Мары

Изображение демонов Мары украшали стену, огораживающую храм Махабодхи, а его дочерей  – стену вокруг святилища «Пятой недели». Courtesy: Asian Art Museum, San Francisco.

От широкой кирпичной стены, некогда огораживавшей территорию здешнего храма Махабодхи, к настоящему времени сохранились едва заметные остатки, но в прежние времена ее внутренняя сторона была украшена большими глазурованными керамическими плитками, идущими двумя параллельными горизонтальными рядами. Судя по всему, на большей части плиток были изображены (с разворотом вправо) воинственные демоны из свиты Мары, хотя также было найдено и несколько изображений побежденных и падающих в беспорядке демонов. Общее количество таких плиток вероятно составляло 200-300 штук, но к настоящему времени из них сохранилось менее 100. Около пятидесяти плиток находятся в коллекциях различных музеев и галерей, главным образом в Европе, четыре – в Соединенных Штатах (Stadtner 1991), а одна или две выставлены на обозрение в Национальном музее в Янгоне. Покрывающая керамику плиток глазурь имеет, как правило, зеленый, белый или коричневый цвет с множеством оттенков. Еще одна группа плиток с изображением демонов недавно была найдена при расчистке руин гигантского «лежащего Будды» в Пегу.

Небольшим святилищем, расположенным примерно в 100 метрах к востоку от храма Махабодхи, отмечено место «Пятой недели», во время которой три обольстительные дочери Мары пытались очаровать Будду для того, чтобы он прекратил свои духовные искания. Располагавшиеся на этом месте остатки древнего кирпичного сооружения недавно были уничтожены по инициативе главы местных монахов, а на их месте воздвигнуто отвратительное современное сооружение. Все это было сделано с разрешения местного военного командования, несмотря на категорические возражения Департамента археологии.

На внутренней стороне кирпичной стены нового сооружения располагаются защищенные стеклом глазурованные керамические плитки с многочисленными изображением трех дочерей Мары, каждая из которых, в соответствии с ранним палийским буддистским текстом (SN 4.25 Maradhitusutta, «Сутта о дочерях Мары» – прим. shus), поочередно превращались перед Буддой в сто женщин шести видов: молодых девушек, женщин с одним или двумя детьми, женщин средних лет, пожилых женщин и т. д., (Blagden 1934: 14; Nidanakatha: 106). Общее количество плиток намного меньше вариантов превращения демониц, так как окружающая святилище стена имела довольно небольшие размеры. Эти плитки демонстрируют гораздо большее разнообразие в технике и качестве изготовления по сравнению с плитками с изображениями демонов, украшавшими ограждение главного храма, кроме того на большинстве их них в верхней части располагается краткая надпись на монском языке.

 Священная земля

Храм Махабодхи был центром комплекса «Семи недель», но помимо него вокруг размещалось множество других священных объектов, призванных как можно точнее воспроизвести копию буддистской «священной земли», места и эпизоды истории которой описаны в монской эпиграфике (Shorto 1971: xxxi). Например, в роли известной из жизнеописаний Будды реки Неранджары (Neranjara), протекающей рядом с Бодх Гаей, выступала длинная и широкая низина, тянущаяся с севера и юг между комплексом Швегуджи (Shwegugyi) и мощеной дорогой, которая заполнялась водой только в сезон дождей. На берегу этой «реки» на том «месте», где Будда бросил свою чашу для подаяния в речной поток (она поплыла вверх по течению, что послужило для Будды знамением – прим.  shus) прежде, чем отправиться к дереву Бодхи (Bodhi), были сооружены два памятных монумента, от которых к настоящему времени остались только скрытые в глубоких зарослях груды битого кирпича и две каменные таблички с надписями.

К одной из сторон грунтовой дороги примыкает современный монастырь «Камня для стирки» (Kyaukpya Kyaung), названный в честь камней, которые бог Шакка (пали Shakka, санскр. Shakra) создал для  Будды, чтобы он мог постирать и высушить свою одежду. Здесь находятся две огромные каменные плиты, представляющие дар Шакки Будде, а под отдельным навесом рядом с ними располагается каменная табличка с поясняющей надписью на монском языке. (Chit Thein: 80). Данный эпизод отсутствует в популярных агиографиях, таких, как например «Ниданакатха» (Nidanakatha), но встречается в одной из сутт палийского Канона (Stadtner 1990). Другие памятники в окружающих джунглях были сооружены в ознаменование таких известных событий, как, например, обращение отшельника Кассапы (Kassapa) и встреча с адживиком Упакой (Upaka) на дороге между Бодх Гаей и современной Гаей. Все эти памятники разбросаны по обширной территории в несколько квадратных километров и до сих пор большинство из них так и не было исследовано надлежащим образом.

Пегу был захвачен бирманцами соседнего Таунгу (Toungoo) менее чем через пятьдесят лет после смерти Дхаммачети (Дхаммазеди). Новые правители покровительствовали Швемодо, но об их отношении к другим памятниками, воздвигнутым Дхаммачети, ничего не известно, хотя мы точно знаем, что к середине 19-ого столетия все эти священные сооружения были заброшены. Один из монских текстов, созданный уже после бирманского вторжения, упоминает о подношениях Дхаммачети священным деревьям, сделанных им в различных ранних монских пагодах, что говорит о том, что все эти священные сооружениями еще были известны во времена написания текста (Shorto 1967).

Монские монахи короля Дхаммачети на судне на реке Кальяни (совр. Келани) около Коломбо. Они прошли на Шри Ланке новою ординацию у монахов традиции Махавихара и таким образом восстановили чистоту тхеравадинского буддизма в Нижней Бирме.

 Храмовые колокола и португальские пушки

Дхаммачети также прославился огромным колоколом, преподнесенным им в дар ступе Шведагон в Янгоне. Согласно более поздней монской хронике, этот колокол весом 180 000 висс (около 300 тонн) был отлит в Пегу и доставлен баржей в Янгон (Lik Smin Asah: 103). Указанный в хронике вес скорее всего является художественным преувеличением, поскольку он в три раза больше веса гигантского колокола из Мингуна (Mingun), который составляет 90.52 тонны.

Единственный колокол, упомянутый самим Дхаммачети (в эпиграфике Кальяни – прим. shus), весил всего «3 000 tolas» (1 тола=11.7 г) (Blagden 1934: 235; Taw Sein Ko 1893a: 332). Согласно эпиграфике Кальяни (Kalyani inscription) этот колокол был отправлен из Пегу 25 сентября 1476-го года и доставлен в Шведагон 5 октября того же года (Taw Sein Ko 1893a: 46).

Возможно, что португальский авантюрист Филипе де Бриту (Filipe de Brito) в 1608-ом году собирался перевезти к себе в Сириам (Syriam) и переплавить на орудия именно этот самый колокол, но судно опрокинулось еще у причала в Янгоне и колокол навсегда исчез в речных глубинах. По этому поводу в одном в бирманских текстов содержится утверждение, что судно было утоплено «волею Будды» (История Syriam: 53). 

Время от времени делаются попытка найти и поднять колокол, и в финансировании такого проекта даже участвовал голливудский актер-буддист (речь идет о Ричарде Гире – прим. shus), но колокол очевидно уже давно предпочел спокойствие речных глубин земной суете. Народная молва гласит, что колокол медленно движется в сторону моря и поднимается на поверхность во время каждого полнолуния. К всему этому можно добавить, что Дхаммачети, возможно, преподнес в дар Шведогону еще один колокол меньшего размера весом в 500 висс (около 800 кг), но о его судьбе также ничего не известно (Lik Smin Asah: 103).

 Стойкая в своей вере невестка и приклонивший голову Будда

Обнаруженный в 1881 году, «лежащий Будда» Пегу был восстановлен и обустроен металлическим павильоном в 1896 году, как это видно на этой старой черно-белой фотографии. Вскоре после этого он стал частью монской легенды 15-ого столетия. Courtesy: Department of Archaeology

Самый знаменитый из «лежащих Будд» Пегу называется Шветальяун (Shwe-thalyaung) и, возможно, он является самой популярной буддистской достопримечательностью города, хотя и не особенно сакральной. Многие паломники попросту отдыхают и обедают в тени его огромного павильона после посещения пагод Швемодо и Махазеди.

Это гигантское изваяние было случайно обнаружено в 1881-ом году в густых зарослях в окрестностях Пегу служащими бирманской государственной железной дороги во время поисков ими залежей латерита. Монумент был восстановлен в конце 19-ого столетия, после чего сразу же был включен в уже существовавшую легенду 15-ого столетия. В настоящее время мы не располагаем возможностью определить время создания этого гигантского сооружения. Иногда, только на основании размера, его идентифицируют с «большим Буддой» (mahabuddharupa), упоминаемым в эпиграфике Кальяни, но это очень сомнительное предположение (Shorto 1971: 60).

Существующий ныне миф проиллюстрирован чередой рисунков, расположенных по стенам галереи вдоль входной лестницы, а также лепными панелями, украшающими обратную сторону постамента, на котором возлежит фигура Будды. Само повествование начинается с того, что сын монского короля-еретика влюбился в буддистку Дала Хто (Dala Htaw). Принц тоже был закоренелым еретиком, но для того, чтобы добиться ее руки, он принял буддизм. Поскольку его избранница отказывалась отречься от своей веры и стойко следовала буддизму, невежественный отец принца, король Мигадиппа II (Migadippa II), впал в ярость и приказал принести собственную невестка в жертву домашнему идолу. Как только она оказалась перед языческим колоссом, идол развалился на части, после чего король в ужасе раскаялся и обратился в буддизм. Вслед за этим король приказал соорудить огромную статую приклонившего голову Будды в качестве символа своей преданности буддизму, после чего он и его семья жили долго и счастливо.

На рисунке изображены возлюбленные, которые едут во дворец, чтобы предстать перед разгневанным отцом юноши, впоследствии принявшим буддизм под впечатлением великого чуда. Это предание, ведущее свое происхождение из палийских источников, были увязано с «лежащим Буддой» Пегу в конце 19-ого столетия. By Than Lwin, 2000. Entrance corridor, Shwe-thalyaung.

Данный миф ведет свое происхождение от сходной по сюжету легенды, изложенной в двух эпиграфических надписях, одна из которых датирована 1470-ым годом. В этой версии мифической истории короля-еретика зовут Тиссой (Tissa), а противостоящая ему женщина является не невесткой, а его супругой-буддисткой, королевой по имени Субхадда (Subhadda) (Shorto 1971: xxx). Согласно тексту, она не разрушала языческого идола, а заставила воспарить в небо семь образов Будды. После обращения короля, супружеская пара построила семь памятных ступ на тех местах, откуда поднимались в небо образы Будды, и две эпиграфические надписи упоминают об их восстановлении в 1470-ом году, после того, как эти ступы были разрушены кладоискателями (Chit Thein: 65). Указанные памятники располагались в соседней с Пегу деревней под названием Kyaiktaingggan, но до нашего времени они не сохранились.

Этот рассказ повторяется с незначительными отличиями и в более позднем монском тексте. В этом варианте повествования королю Тиссе (Tissa) противостоит дочь богатого человека по имени Бхадрадеви (Bhadradevi), спасающая восемь изображений Будды, которые король бросил в грязный городской ров. Затем она заставила эти образы взмыть в воздух, после чего Тисса обратился в буддизм, а ее сделал главной королевой (Lik Smin Asah: 93). Эта история также содержится в бирманской буддистской хронике 18-го столетия, где летящие изображения Будды помещены внутрь пагоды Чай По (монск. Kyaik Paw, Летящие Будды), при этом такое же название святилища присутствует и в монской эпиграфической надписи (Pranke 2004: 170). Следует также отметить, что король по имени Тисса был последним из линии легендарных королей Пегу перед захватом монского государства Паганом.

В конечном счете, все эти истории ведут свое происхождение от одного из текстов палийского Канона, в котором повествуется о том, как женщина-буддистка по имени Чула-Субхадда (Cula-Subhadda) была замужем в семье еретиков, принимавших в своем доме «голых отшельников» – нигантхов (пали nigantha). Когда шокированная этим молодая женщина стала протестовать, свекор попросту выгнал ее из дома. Сочувствующая Чула-Субхадде свекровь упросила мужа позволить ей пригласить в их дом Будду, после визита которого вся семья приняла буддизм и стала почитать Три Драгоценности (Будда, Дхарма, Сангха – «символ веры» буддистов – прим. shus).

Новый «лежащий Будда» из железобетона был сооружен поверх длинного холма из битого кирпича, которой вероятно являлся руинами древнего «лежащего Будды». Найденные среди кирпичных обломков глазурованные плитки с изображением демонов Мары позволяют сделать предположение, что предыдущее сооружение относилось ко времени короля Дхаммачети. Этот объект расположен между Кальяни вихарой и «лежащим Буддой» Шветальяун.

Эта история, содержащаяся в комментарии на Дхаммападу (Dhammapada, DhA. iii: 465), вероятно и послужила прототипом такого рода рассказов, хотя за многие столетия она значительно видоизменилось, испытав на себе в том числе и неявное ланкийское влияние. Некоторую связь с этими преданиями можно усмотреть и в одной из тайской хроник, повествующей о том, как нигантхи убедили короля бросить священный Зуб Будды в «самый отвратительный ров». Священная реликвия чудесным образом превратила грязный водоем в пруд с лотосами, что потрясло короля до глубины души (Jinakalamali: 90).

До сих пор остается неизвестным, каким образом в этот миф в уже современный период были «встроены» эпизоды, связанные со статуей «лежащего Будды». В качестве догадки я могу предположить, что эта легенда имела хождение в Пегу в конце 19-ого столетия, а захватывающее открытие гигантского образа Будды вызвало случайную ассоциацию между ним и повествованием, после чего дополненная новыми событиями история получила поддержку и продвижение кого-то из влиятельных монахов. В целом, все вышесказанное является примером того, как древняя палийская история, претерпев за несколько столетий на бирманской земле многочисленные изменения, в конце концов была ассоциирована с конкретными изображениями или сооружениями, при чем нам до сих пор неизвестно, каким образом все это происходило.

Как только гигантская статуя в 1880-ых годах была очищена от зарослей и грунта, она сразу же стала объектом повышенного внимания бирманских охотников за сокровищами, а также монахов и чиновников, пытавшихся отыскать в руинах священные реликвии (Taw Sein Ko 1882: 383). Восстановление монумента началось в 1892-ом году с сооружения поверх латеритовой основы статуи кирпичной облицовки, которая затем была покрыта стукко и окрашена (Oertel: 18). Металлический павильон был сооружен фирмами «Burn and Co. of Calcutta» и «Howrah» в 1896-ом году, о чем свидетельствуют мемориальные эмалевые таблички, сохранившиеся на нескольких опорах. Два панно, расположенные сразу около входа, посвящены истории перестройки в 2001-ом году крытой входной галереи, «сооруженной под руководством главы государства Союз Мьянма». На одной из них генерал изображен в процессе обсуждения проекта с самыми влиятельными людьми из местной элиты, что должно служить напоминанием о том, что те, кто облачен в зеленую униформу в таких благочестивых делах являются всего лишь помощниками.

Этот приклонивший голову Будда украшался и перекрашивался бесчисленное количество раз. В процессе всех этих улучшений на его стопах и появился орнамент из благоприятных символов.

Вблизи  Шветальяуна  (примерно 250 м к югу – прим. shus) не так давно были «обнаружены» руины второго «лежащего Будды». Предполагаемое место нахождения этого монумента представляло собой покрытую растительностью длинную и широкую насыпь из битого кирпича, что не давало возможности определить, куда была ориентирована статуя, и действительно ли это был «лежащий Будда». Среди битого кирпича были найдены несколько глазурованных керамических плиток с изображениями демонов, что указывает на связь этих руин со временем правления Дхаммачети. Правительство не стало тратить времени на реставрацию того, что, как предполагается, было разрушенным памятником Будде, а поступила подобно древним правителям, которые попросту перестраивали разрушенные памятники. Это решение привело к уничтожению ранней кирпичной кладки и сооружению на оставшемся основании железобетонного «лежащего Будды». Во время церемонии «освящения», которой руководил прежний Первый секретарь ГСМР Кхин Ньюн (Khin Nyunt), внутрь статуи был помещен реликварий, в котором находились символическое дерево Бодхи, золотой трон и скульптурное изображение Будды.В расположенном рядом с монументом павильоне в настоящее время демонстрируются сотни маленьких каменных статуэток Будды и несколько керамических плиток с изображением демонов, которые были найдены во время раскопок. Возможно, что эти плитки с изображением демонов Мары располагались по периметру гигантской статуи «лежащего Будды», подобно тому как это было у четырехстороннего монумента Чай Пун (Kyaik Pun), согласно найденной около него эпиграфической надписи.

Pages: 1 2

Web Analytics