| <<К оглавлению книги «Священные места Бирмы» | Следующий раздел>> |
Мой сон в отеле прервал звонок бирманского друга, у которого случилось несчастье. Оказалось, что этим вечером его невестка сильно обожглась, готовя еду на кухне, и поэтому он был вынужден отменить наше утреннее посещение одной из пагод, расположенной в даунтауне Янгона. Поскольку ее состояние с каждым часом ухудшалось, он с раннего утра собирался отправиться с ней в один из известных храмов, расположенный в сельской местности. Чтобы добраться до него, нужно было предпринять утомительное путешествие по ухабистой дороге, но находящийся именно в этом храме образ Будды широко известен во всей Бирме своей чудодейственной силой. Эта металлическая статуя была захвачена британцами и вывезена в Бомбей в 1856-ом году, где ее должны были расплавить, а метал использовать для чеканки монет. Но статуя обладала чудодейственной силой, и ее не смогли расплавить даже в самых горячих кузнечных горнах. Тогда разъяренные кузнецы попытались раздробить ее тяжелыми молотами, вследствие чего у находящейся в Лондоне королевы Виктории началась тяжелая мигрень. Вскоре королеве приснилось, что она должна вернуть Будду обратно в Бирму и этот добродетельный кармический поступок принесет ей полное облегчение. Будда вернулся на свое место, и с тех он называется Пьидобьян (бирм. Pyidawbyan, см. Zalun Pyitawpyan Pagoda – прим. shus), что переводится как «вернувшийся в свою страну». Мой друг не верит в эту историю и другие рассказы о чудесах, окружающие эту статую, но, тем не менее, в прошлом он уже с успехом обращался к этому Будде. Кроме того, его друзья также убеждали его посетить эту святыню, поскольку им в свое время это тоже помогло.
На следующий день я с моим юным бирманским другом посетил пагоду Шведагон (Shwedagon), которая является самым священным местом Бирмы. У него был затяжной конфликт с женой, и постоянный астролог его тещи порекомендовал, чтобы упрямая пара заказала два набора четок, собранных из бусин, которые сделаны из пород деревьев, связанных с их днями рождения. В Бирме те, кто рожден, например, в пятницу, связаны с деревом феронии лимонной (бирм. Thi, лат. Feronia elephantum, Деревянное яблоко), а родившиеся в воскресенье – с кокосовой пальмой (бирм. Ohn, лат. Cocos nucifera). Мой друг заплатил деньги в мастерской около восточного входа Шведагона и ему пообещали сделать бусины для четок к следующей неделе. Затем эти бусины следовало попарно аккуратно нанизать на шнурок, как бы отражая желаемую гармонию между ним и его супругой. А то, что эти бусины вырезаны у подножья Шведагона, значительно увеличивало их эффективность.
Затем мы поднялись по лестнице к пагоде, чтобы сделать подношение. Источником священного могущества этого гигантского монумента являются находящиеся внутри него крохотные волоски с головы Будды, подобно тому, как топливом для огромной атомной электростанции служат крошечные кусочки урана. Эти священные волоски были дарованы самим Буддой двум братьям-купцам, которые вернулись с ними в родной Янгон и поместили священные реликвии в ступу, построенную на этом холме. Поскольку сегодня был благоприятный для верующих день полнолуния, обширная платформа вокруг пагоды была заполнена тысячами людей. Многие из почитателей Будды декламировали стандартную молитву в одном из четырех залов с образами Будд, примыкающих к основанию ступы. Другие, сидя на каменных плитах платформы, вполголоса нараспев повторяли молитвы, отсчитывая их количество с помощью четок; рядом с ними располагались и те, кто начитывал священные тексты из специальных книг на бирманском языке и пали. Еще одна часть верующих сидела в глубокой медитации в павильонах, обращенных к ступе. Рядом в таких же павильонах семьи бирманцев с удовольствием поглощали рис и карри из открытых металлических ланч-боксов. По соседству расположились и небольшие группки студентов, которые, разложив на прохладном каменном полу листы бумаги и калькуляторы, выполняли свою домашнюю работу. А нескольким молодым парам даже удалось найти укромные местечки среди нагромождения святилищ и павильонов, и теперь, усевшись рядышком, они шептали друг другу нежные слова вдали от назойливых глаз соседей и семьи. Многие на платформе, как кажется, просто прогуливались, держа за руку бабушек, дедушек и маленьких детей, при этом болтая и указывая на заинтересовавшие их статуи и строения.
Я был поражен непринужденной обстановкой вокруг этого, обладающего высочайшей степенью священности, религиозного сооружения. В самом деле, в тот день в людях почти совсем не было торжественности, их лица озаряли улыбки, а временами даже был слышен негромкий смех. Но вместе с тем в атмосфере витала почтительность и целеустремленность, и она была наполнена какой-то неуловимой возвышенностью. Все были едины в своем желании выказать почтение реликвиям Шведагона. Я вспомнил слова одного из европейцев, посетившего Шведагон в 1797-ом году, который не увидел «… ни толчеи, ни плохого настроения… [и]… все были радостны и благопристойны» (Cox: 13). По прошествии сотен лет его впечатления поразительным образом совпадают с моими собственными. И тогда я подумал, что на протяжении веков миллионы верующих точно также поднимались на этот холм в Янгоне и бок о бок выполняли ритуалы на этой же платформе великой пагоды.
Верующие отдают дань уважения Шведагону, но в то же время приезжают сюда и для того, чтобы вызвать положительные изменения в своей жизни и окружающем их мире. Жизнь каждого человека состоит из подъёмов и спадов, и поэтому священные монументы играют важную роль в оказании помощи в его повседневной жизни. Восстановление отношений с любимым человеком, успехи в бизнесе или на приближающемся экзамене, а также молитвы о благоприятном перерождении в будущей жизни – все это присутствует среди бесчисленных пожеланий, произносимых перед священными пагодами. Эти темы обсуждаются в разговорах по всей Бирме, и существует множество историй о пожеланиях, которые сбылись у просивших о помощи в священных местах. При этом в большей степени почитаются те святыни, которые славятся своей способностью выполнять пожелания верующих. Например, не так давно в Янгоне возникла традиция короткого паломнического маршрута по девяти пагодам, названия которых заканчивается на «джи» (gyi), таких, как Чаутоджи (Kyauk-taw-gyi) и Нгатхатджи (Nga-htat-gyi). Это маршрут можно выполнять только по понедельникам, посещение всех пагод должно быть закончено к полудню и во всех них паломник должен высказывать одно и то же пожелание. Сейчас этот маршрут уже непопулярен, но нет сомнений, что на смену ему придет что-то другое. Было бы неоправданным упрощением полагать, что бирманцы посещают священные места исключительно с целью изложить свои пожелания перед пагодами, хотя такие пожелания и просьбы о благополучии все же являются главными компонентами во время выполнения ритуалов.
Я попытался сопоставить такое отношение к священным местам с фундаментальным посылом учения Будды о непривязанности (как к материальным, так и эмоциональным отношениям) и «срединном пути». Действительно, эти мирские, а иногда и откровенно материалистические пожелания, провозглашаемые в святынях, сторонним наблюдателем часто воспринимаются как лицемерные или, в лучшем случае, несоответствующие буддистскому учению. Но сами верующие не видят в этом никакого противоречия, поскольку они воспринимают свою религию как силу, всегда способную помочь им в достижении сокровенных целей, причем как в этой жизни, так и в последующей. Если религия не может удовлетворить вполне очевидные насущные потребности, то, на самом деле, зачем она нужна? Вероятно, подобного рода мирские заботы всегда были актуальны в Бирме, и наглядным примером этого является храм Кубьяукджи (Kubyauk-gyi) в древнем Пагане, построенный принцем для улучшения посмертной кармы своего отца. Все это не в меньшей степени верно и для других стран тхеравады Юго-Восточной Азии, а возможно и для религиозных сообществ во всем мире, даже если не в настоящем, то, по крайней мере, в прошлом.
Предполагать, что все буддисты мотивированы принципами непривязанности и «среднего пути», было бы по крайней мере наивно, точно так же как считать, что каждый человек в западном обществе руководствуется в своей жизни исключительно иудейско-христианскими ценностями. Все религии основаны на возвышенных идеалах, но в реальной жизни они конечно же идут на определенный компромисс с подлинной сущностью человеческой натуры, взаимоотношения которой с системой морально-нравственных принципов являются не черно-белой противоположностью, а скорее похожи на калейдоскоп с постоянно меняющейся разноцветной картинкой. Действительно, на протяжении многих столетий ход развития человечества определялся именно постоянными столкновениями между нашей мирской природой и существующими моральными и этическими нормами, при этом такая двусмысленность на самом деле составляет сущность человеческой жизни. Вот почему нас до сих привлекает сборник новелл Чосера с его разнообразными и неоднозначными паломниками, направляющимися в Кентербери, или обаятельные персонажи Мольера, приводящие в замешательство своим благочестием и тривиальной глупостью. Поэтому не удивительно, что традиционная буддистская литература так богата историями, сюжеты которых основаны на внутреннем конфликте между праведным и неправедным, и направлены на осознание того, что образцовое моральное поведение так щедро вознаграждается как раз потому, что самым трудным для человека является именно соблюдение моральных и нравственных норм
Через год после моего посещения Шведагона я возвратился в Бирму и снова обратился к своим друзьям. Я не стал у них спрашивать о паломничестве к знаменитому образу Будду, который вызвал мигрень у британской королевы, или об эффективности деревянных бусин, заказанных у подножья Шведагона, поскольку невестка моего друга уже выздоровела после полученного на кухне ожога, а у молодой пары наладилась семейная жизнь и они ждали второго ребенка. Но постепенно я начал понимать степень и глубину влияния на жизнь бирманцев священных пагод и чудотворных изображений Будды. В самом деле, для этих людей священные места являются уникальным лучиком надежды на исполнение самых заветных желаний.
| <<К оглавлению книги «Священные места Бирмы» | Следующий раздел>> |
