·······································

Источники ритуала и пантеона буддийской тантры

Из книги  Поповцева Д. В. «Бодхисатва Авалокитешвара. История формирования и развития махаянского культа» – СПб, ЕВРАЗИЯ, 2012.

Буддийские тантры

Хотя современный период исследования западными учёными тантрических текстов, начало которого обозначено появлением работ Д. Туччи, продолжается уже более полувека, никакого однозначного мнения относительно того, что же именно составляет их сущность, до сих пор не существует.

Как в этой сфере, так и в сфере изучения живой тантрической традиции, достигнуты значительные успехи. Тем не менее, перед исследователем данной темы в настоящее время стоит ряд серьёзных вопросов, требующих немедленного разрешения. Однако подавляющее большинство письменных памятников буддизма ваджраяны до сих пор остаётся не переведённым на западные языки.

Если доктринальная основа буддийских тантр выглядит достаточно ортодоксально, и, в целом, все их можно вписать в доктрину шуньявады, то пути достижения искомой цели можно назвать весьма экзотичными с точки зрения нормативной сутрической махаяны. Психотехники и йогические методы, используемые последователями этой школы, становятся настолько разнообразными, что вряд ли можно вообще говорить о какой-либо системе. Строго говоря, перед нами просто хаос конкретных методов достижения пробуждения, а также, заметим, и иных, часто вполне мирских целей, разработчики которых меньше всего стремились привести их к какому-либо единому знаменателю.

Следует заметить, что в современной буддологической науке значительным авторитетом пользуется блестящая традиция интерпретации буддийского тантризма, представленная именами Ф. Лессинга, А. Вэймана, Д. Снеллгроува и рядом их учеников. Но следует заметить, что в работах, созданных представителями этой группы учёных, буддийская тантра рассматривается исключительно в свете Ануттара йога тантры, и более узко —в рамках комментаторской традиции, созданной Цонкапой и его учениками. Не пытаясь преуменьшить значения вклада, сделанного этими учёными, а также рядом их молодых коллег, прежде всего Д. Козортом, Г. Муллином и Д. Хопкинсом, отметим, что существующая четырёхчленная классификация тантр впервые выдвинута учеником Атиши Бромтоном, но окончательно утвердилась только в работах Цонкапы (подробней об этом Будон, 1999, с. 15; Терентьев, 2001, с. 97). Эта система классификации не охватывает всего многообразия тантр; существуют также иные системы. Её использование ни на шаг не приближает нас к ответу на вопрос, как столь разнообразный и крайне противоречивый материал мог использоваться последователями одной и той же религиозной системы.

Мы до сих пор практически ничего не знаем ни о той среде, в которой находились авторы тантр, прежде всего ранних тантр, ни о том, как их оценивали последователи иных направлений буддизма.

——————————————————————————————

По данной тематике в библиографии к книге приводятся в основном научные работы 70-х – 80-х годов прошлого столетия. – прим. shus

——————————————————————————————

Серьёзной проблемой (и, одновременно, вдохновляющим стимулом) для исследования эзотерических форм буддизма является крайняя неоднородность и многочисленность персонажей, из которых состоит тантрический пантеон. Никто пока не может дать ответа на вопрос, где именно следует искать корни тех многочисленных весьма архаичных мифологических образов, которыми авторы тантры населили свой мистический космос. Большинство из них, по крайней мере на первый взгляд, похожи на богов шиваизма и вишнуизма. Но при ближайшем рассмотрении оказывается, что никаких прямых параллелей с теми или иными мифологическими мотивами обнаружить не удаётся. Мы как будто имеем дело с продуктами деятельности умелых препараторов и создателей гигантских искусственных конструкций, замаскированных под порождения фантазии пресловутого «архаического человека». Но мотивы, двигавшие авторами этих конструкций, нам не удаётся выявить до конца.

Некоторые из персонажей махаянских тантр появляются уже на страницах сутрической литературы; имена некоторых напоминают имена божеств индуистской традиции; происхождение иных проследить сложно. Имя Тары, в буддийских тантрах выступающей как форма бодхисаттвы Авалокитешвары, напоминает о великой богине индуизма, которую зовут так же. Имя буддийского идама Махакалы тождественно имени одной из гневных форм Шивы. Некоторые черты мифологии идама Калачакры, без сомнения, заимствованы из культа аватары Вишну Калки, основой которого является «Вишну Пурана». Имя идама Чакрасамвары содержит аллюзию на эпитет Шивы «sambhu», т. е. «счастливый». Культ видьяраджи Ачалы, без сомнения, имеет своим истоком культ одноименной формы Шивы, распространённый в южной Индии.

По мере того как тантрический пантеон разрастался, в него включались всё новые и новые фигуры, имеющие странный и угрожающий вид. Но зачем же пробуждённым существам принимать столь зловещие облики, больше похожие на облик демонов? Ответить на этот вопрос позволяло включение в систему буддийских теоретических установок заимствованной из индуизма концепции «лилы», или мистической игры божества. Для индуиста весь мир — спонтанное проявление благих творческих сил верховного сверхсознания, обретающего бесчисленные видимые формы. С точки зрения буддиста сущностью сознания бодхисаттв является видение всего сущего как пустоты, а также безграничное сострадание. Для того чтобы привлечь внимание тех, чьё знание модифицировано той или иной одурманивающей страстью, для того чтобы укротить их, они играют роли существ, внешне выглядящих как боги и демоны. В ходе этой игры они демонстрируют девять настроений (санскр. nava rasa), выделяемых в индийской эстетике: любовное (санскр. sringára, тиб. sgeg pa), героическое (санскр. vira, тиб. dba’ ba), отталкивающее или отвратительное (санскр. bíbhatsa, тиб. mi sdug pa), комическое (санскр. hasya, тиб. dgod pa), гневное (санскр. raudra, тиб. drag shul), внушающее страх (санскр. bhayanaka, тиб. ‘jigs su rung ba), сострадательное (санскр. karunya, тиб. shying rje), удивлённое (санскр. adbhuta, тиб. rugans pa) и мирное (санскр. santa, тиб. zhi ba).

Искусство буддийского тантризма, равным образом как и психология медитации, развивалось под сильным влиянием этой концепции (a). Буддийские художники всегда старались передать нераздельное единство безмятежного спокойствия, лежащего в основе всех действий пробуждённого существа и кажущегося хаоса импульсов и эмоций, предстающего взгляду постороннего наблюдателя.

——————————————————————————————

(a) Изначально эта эстетическая система была разработана для танцоров. Авторы тантр, переработав её, использовали для своих целей. Поэтому её подача в индуистских источниках несколько отличается от того, с чем приходится иметь дело исследователю ваджраяны. Если танцор, войдя в роль, изображает ту или иную эмоцию, то целью бодхисаттвы является своим поведением вызвать её у других. Подробности о теории расы в контексте индийской эстетики см. Гринцер, 1987, сс. 141-202.

Рассмотрение теории расы в контексте тантрической практики см. Wayman, 1977, рр. 327-328 и Guenther, 1984, р. 271.

——————————————————————————————

Совершенно особую проблему, заслуживающую не одного самостоятельного исследования, представляют собой асуроборческие мифы, заимствованные авторами тантр из различных индуистских источников, до неузнаваемости переработанные и парадоксальным образом обращенные против индуизма.

Асуроборческие мифы крайне многочисленны и многовариантны; они излагаются уже в ведах; в пуранах противоборство асуров и девов — одна из центральных тем. Существуют самые различные философские и метафизические комментарии к мифам такого рода, но в целом можно сказать, что все они утверждают неизбежность победы космических сил порядка и организованности (дхармы) над силами хаоса и разрушения. (Подробно об этих мифах см. Сахаров, 1991, с. 31-50.)

На страницах буддийских тантр мы встречаемся с мифами о битвах различных гневных нирманакай будд и бодхисаттв с богами индуизма, в которых побеждают буддийские персонажи.

Характерный образец подобного рода мифов мы находим в тантре, озаглавленной «Тайный метод начиты-вания мантры почтенного благородного трисамайя Ачалы» (кит. Дили саньмэйе Будун цзунь шэнчжэ няньсун мими фа), переведённой Амогхаваджрой (ТСД № 1201). В нём рассказывается о победе видьяраджи Ачалы, нирманакай будды Акшобхьи, над Махешварой (Шивой):

«После того, как Будда достиг истинного пробуждения, он принялся созывать божеств трёх областей мироздания, дабы каждое из них смогло бы занять своё место в великой мандале. В то время властелином трёх тысяч миров являлся Махешвара. Он утвердился посреди этих трёх тысяч миров. В силу собственной гордыни он не последовал приказу Будды. Он подумал так: “Властелин трёх тысяч миров — это я. Кто же может приказывать мне?” Также он подумал: “Эти видьядхары (кит. чиминчжэ) страшаться всего нечистого (кит. вэй э). Ныне я приму различные устрашающие обличья (кит. хуа цзо ице вэйу), окружу их с четырёх сторон и займу место в центре мандалы. Ведь никто из них не владеет никакими магическими искусствами (кит. мин шу), которые они могли бы применить против меня!”» После этого Ачала получил приказ Будды подчинить Махешвару. Увидев, как он действует, Ачала принял облик спаршаваджры (a) и позволил Махешваре взять эту ваджру.

——————————————————————————————

(a) Спаршаваджра, или ваджра прикосновения (кит. чу цзиньган) — особый вид ваджры. Она поглощает всё, с чем соприкасается. Также называется «ваджрой нечистоты» (кит. бу цзин цзиньган). Комментаторы утверждают, что здесь речь идёт об Уччхушме — одной из гневных форм татхагаты Амогхасиддхи. Татхагата явил тело Уччхушмы в целях уни­чтожения нечистот. Таким образом, Спаршаваджра — это также имя гневного божества.

——————————————————————————————

В тот же момент спаршаваджра без остатка поглотила все явленные Махешварой нечистые облики и увлекла его в то место, где находился Будда. Махешвара сказал Будде и его свите: «Вы все — отродье якшей! А я — властелин небожителей! Как же я могу подчиняться вашим приказам?» Затем он попытался бежать. Это повторялось семь раз. Тогда видьяраджа Ачала спросил у Будды: «Каким образом следует наказать это живое существо за то, что оно нарушило дхарму самаи будд трёх времён?» Будда сказал: «Следует разрубить его!» Тогда видьяраджа Ачала схватил Махешвару и левой ногой наступил на полумесяц на его голове. Правой ногой он наступил на полумесяц на голове его супруги.

Так Махешвара оказался пред ликом смерти. Впав в беспамятство, он постиг бесчисленные дхармы и получил пророчество Будды о том, что после смерти он родится в мире, называемом Избавление от Желаний (кит. Хуэй Юй Шицзе). Там его будут звать татхагата Превосходная Луна (кит. Юэ Ши Жулай). В этом рассказе есть тайный смысл. Поглощение наваждений означает поглощение дурной кармы, страданий и прочих нечистот. Это называется пресечением источника дхарм (кит. фа бэнь). Это означает, что все дхармы сознания навеки отсекаются, так как оно входит в [состояние] природы нерождённой дхармы (кит. ушэн фа син). Когда в таком состоянии обретают пророчество всех будд о достижении просветления, то это не называется убийством!

Тогда все божества узрели, что царь небожителей трёх тысяч ми­ров обрёл смерть за своё противление самае будд. Они устрашились и сказали друг другу: “Если даже с владыкой небожителей поступили так, то как же мы можем не пойти?” Все вместе они приблизились к месту, где находился Будда, и обрели благость дхармы [заняв места] в великой мандале.

Тогда Ачала видьяраджа спросил Будду: “Что делать с этим Махешварой?” Будда сказал: “Ты должен воскресить его”. Затем Ачала видьяраджа произнёс мантру порождения дхармадхату (кит. Фацзе шэнь чжэньянь). Махешвара восстал из мёртвых и испытал великую радость. Он сказал Будде: “Воистину это замечательно! Когда меня в первый раз призвали прибыть к Будде, я не знал, кем является этот якша. Будда говорил, что он является властелином всех будд. Я подумал, как могли почтенные будды сделать его своим властелином? Я не понимал этого. Ныне я познал силу этого великого царя, который сделал так, что я получил пророчество о том, что стану буддой. Ныне я знаю, что он воистину является самым почитаемым из будд!”» (ТСД № 1201, с. 14).

Историю о Манджушри, который для того, чтобы уничтожить смерть, принял обличье Ямантаки, излагаемую в «Ваджрабхайрава тантре», возможно, следует воспринимать как своего рода буддийскую параллель мифу о гневной форме Шивы Мритьюнджаине, т. е. Победителе Смерти, который излагается в «Маркандея пуране».

***

Ознакомившись с материалом, который будет приведён ниже, читатель сможет убедиться, что в ходе своего исторического развития буддизм махаяны включил в свою ритуальную систему культы многочисленных богинь-матерей, прежде исповедовавшихся представителями различных индийских племён, многие из которых находились на стадии матриархата.

Эти культы, помимо прочего, имели следующие отличительные характеристики: составной их частью являлся ритуал отождествления адепта с божеством. Многие из этих божеств обладали крайне угрожающим и ужасным обликом. В атрибутике и мифологии этих божеств преобладали мотивы уничтожения и разрушения. Целью таких ритуалов было символическое переживание адептом смерти. Это переживание, повторяясь раз за разом, должно было избавить адепта от страха перед смертью. Процедуры, о которых идёт речь, как правило, проводились на кладбище, в лесу или в уединённом месте. Они часто обитавшие на периферии тогдашней цивилизации. Мы считаем, что процесс их усвоения буддизмом был неизбежен. Он был обусловлен следующими факторами.

Прежде всего, большое значение здесь имел страннический образ жизни буддийских монахов, о котором уже говорилось выше. Буддийский монах, привыкший постоянно передвигаться с одного места на другое и принуждённый действовать в различных социальных контекстах, не мог не быть хорошо информирован о самых разных феноменах религиозной жизни окружающих его людей и не мог хотя бы в какой-то степени не приноравливаться к их обычаям и взглядам. Разумеется, были и монахи, которые постоянно находились в одном месте и не странствовали, но речь здесь идёт не о них.

Вторым крайне важным фактором был буддийский стандарт принятия пищи. Буддийский монах обязан был принимать пищу из рук любого, кто её ему давал, вне зависимости от общественного по­ложения этого человека. Согласно правилам винаи он обязан был съесть всю пищу, которая оказалась в чаше для сбора подаяний, даже если эта пища была несвежей, испорченной или если это были объедки. Такая пища с точки зрения индуиста являлась нечистой. Это обстоятельство обуславливало весьма специфический социальный статус буддийского монаха. С одной стороны, на него смотрели как на святого, чудотворца и носителя добродетели (санскр. punya). С другой стороны, его фигура во многом была маргинальной. Свобода от кастовых предрассудков делала буддийского монаха привлекательным в глазах представителей «низов». Общаясь с ним, они надеялись повысить свой социальный статус. Делясь с ним пищей, они ожидали, что он поделится с ними тем, что они называли «магической силой» или добродетелью.

Подав милостыню буддийскому аскету, они надеялись, что он совершит для них тот или иной ритуал, направленный на достижение мирских целей. Это своё желание они безусловно формулировали достаточно определённо и чётко. И нет сомнения, что какие-то члены сангхи такие просьбы исполняли.

Следует учитывать, что многие приверженцы архаических культов сами очень хотели придать этим культам статус буддийских. В Индии всегда существовали достаточно значительные группы людей, не имевших варнового статуса, но занимавшихся йогическими практиками (что запрещалось индуистским кодексом общественного устройства). Они жили, как правило, на кладбище, потому что на индийском кладбище было легко найти пропитание (похоронный ритуал тех времён предусматривал подношение пищи духам). Не имея доступа к храмам, куда их не пускали, они совершали свои ритуалы прямо на кладбище. Тут же они выкладывали из песка и камней диаграммы, изображавшие дворцы богов. Чтобы подвести теоретическую базу под свои действия, они могли использовать терминологию разных религиозных направлений. Иногда эта терминология оказывалась буддийской. Разумеется, считать себя буддистами им было достаточно удобно. Своих подружек, которые в их кладбищенских играх изображали богинь, они называли «дакини». Фигуры этих персонажей, называемых в данном случае «махасиддхами», то есть «обладающими великими свершениями», крайне выразительно обрисованы в произведении Абхаядатты «Жизнеописания восьмидесяти четырёх махасиддхов» (санскр. Chaturasiti siddha pravritti).(a)

——————————————————————————————

(а) Западному читателю известно как «Львы Будды» (англ. Buddha’s Lions). Это название дано переводчиком на английский язык.

——————————————————————————————

Там они изображены как всемогущие йогины, которым неведомы какие-либо ограничения и препятствия и которые обладают неисчислимыми магическими способностями. Большинство реально существовавших махасиддхов — это натхи, члены одного из маргинальных индийских религиозных направлений тантрического толка, в своей доктрине сочетавшего элементы буддизма и вишнуизма. Жили они в Бенгалии приблизительно в IX—XI вв. н. э. Биографии некоторых махасиддхов подозрительно похожи на биографии некоторых адептов шактизма и шиваизма, живших приблизительно в то же время. Махасиддхи, как их изобразил Абхаядатта, пользуются терминами, заимствованными из буддийской доктрины, но ведут себя как последователи «безумной мудрости», исповедуемой шактами.

Но основным фактором, обусловившим адаптацию буддизмом широкого спектра архаических традиций, явилось отсутствие внутри буддизма механизма их отторжения. Граница между тем, что есть буддизм, и тем, чем он не является, пролегала в сфере теоретических установок, а не в сфере ритуала и культа. Важным был также вопрос о соблюдении монашеских правил поведения. Ни хинаянисты, ни махаянисты не обладали ни инструментарием, ни общепризнанными процедурами обсуждения вопросов культа. Напомним, что христиане такими процедурами обладали. На ранних этапах истории эту задачу выполняли вселенские соборы, а на поздних — решения пап в католицизме и государственные постановления в протестантских странах. Для средневекового индийского общества сама проблема какой-либо стандартизации или унификации культовой сферы была не только не решаема, но и по большому счёту бессмысленна.

Поскольку введение в сферу буддийской практики поклонения индуистским божествам всех устраивало, поскольку так было удобнее и монахам и мирянам, поскольку никаких аргументов против этого выдвинуть было невозможно, и поскольку внутри самой буддийской доктрины имелись определённые основания, то возникновение таких феноменов, как поклонение якшам и ракшасам на Цейлоне, бирманский культ натов, японское «сюгэндо» или буддийские тантры было закономерным и неизбежным.

 стр. 301-302

Подробное описание одного из ритуалов, в котором принимают участие внекастовые женщины, мы находим в тексте, который называется «Изречённая Ваджрасаттвой тантра наставлений к ритуалам обретения сиддхи благодаря Винаяке» (кит. Цзиньганьсато шо Пинаецзя тянь чэнцзю игуй цзин) (ТСД № 1272). Этот трактат был переведён на китайский язык тем же самым Тянь Сицзаем (Фа-сянем), который перевёл «Сутру Драгоценного Царя». Посвящен текст Винаяке (Ганеше).

Там сказано, что в восьмую или четырнадцатую ночь новолуния адепт должен выбрать женщину матанги для участия в этом ритуале. Проводить ритуал следует на кладбище или в ином уединённом месте. Он рисует мандалу в форме полной луны, в центр которой помещает эту женщину. В одной руке она обязана держать нож, а в другой наполненный кровью череп. Вокруг мандалы устанавливают «зонты» из человеческого мяса, такое же мясо раскладывают в пяти частях мандалы, а в четырёх углах устанавливают чаши с вином. Исполнитель ритуала, нагой и с распущенными волосами, ходит вокруг мандалы, произнося слог «хум», после чего призывает всех демонов и духов вкусить предлагаемое им приношение. Предполагается, что при правильном соблюдении всех предписаний должны явиться различные духи, последним из которых является сам Винаяка. Адепт излагает ему свою просьбу. После того как духи удаляются, исполнитель ритуала садится на тело женщины, вкушает вино и мясо. Когда из пустоты доносится голос: «Чего же ты хочешь?», адепт мысленно представляет, чего бы он хотел добиться, и давит мизинцем левой руки на тело женщины. Тогда Винаяка сообщает ему: «Можешь совершить ритуал». Адепт левой рукой (а) обнимает женщину, после чего обретает способность летать и отправляется в далёкие странствия (ТСД № 1272, с. 319).

——————————————————————————————–

(а) Левой рукой совершали подношения богиням аборигенных народов, не включённым в арийский пантеон. Отсюда выражение «Тантра левой руки» (все народы Южной Азии и Юго-Восточной Азии принимают пищу только правой рукой, т.к. левая считается «нечистой» поскольку ей подмываются после туалета – прим. shus).

——————————————————————————————–

Web Analytics